Пашка

Глава вторая

Встав в шесть  утра,  Пашка облачился в рабочий костюм дворника и вышел  во двор. В некоторых  окнах  уже горел  свет, кто –то  по  полутёмным  дорожкам спешил  на работу или по  каким –то  своим очень важным делам, кто –то  нёс в пакеты к мусорным  бачкам. Пашка опустошал урны возле  лавочек у подъездов, вываливая содержимое в большой чёрный мешок, затем орудовал метлой, граблями.  Изредка он поглядывал  на светящиеся окна всех трёх домов –пятиэтажек, окружавших двор.  Пашка останавливался, и одновременно отдыхая, пытался  из простого интереса разглядеть и представить, как живут  эти люди. Вот в этой квартире на втором этаже растут цветы, а у соседей подоконник пустой, на кухне горит одиноко лампочка, вон, в том окне – сидит  плюшевый мишка, видна красивая люстра… Интересно, за каким окном  та девчонка живёт, которая вчера проходила мимо его окна?... И видел ли? Сон это или что? Как наяву всё было…
«ЗдорОво,  чего застыл?», - раздался рядом голос. Пашка,  чуть вздрогнув, повернулся, увидел Димона, который стоял, втянув голову в воротник старого пуховика, спрятав руки в карманах.
«А тебе чего не спится?», -вопросом на вопрос ответил Пашка.
В глазах Димона промелькнули  озорные огоньки, он, сделав задумчиво – грустное  лицо и, выдержав короткую  паузу,  произнес: «Да вот, уснуть боялся… Вдруг Бузова приснится, тоже придется хату прибирать…». Димон, довольный своей шуткой, расхохотался, потом хлопнул слегка Пашку по плечу, и  пояснил: «Не обижайся, шучу. Моя  вчера вечером разбушевалась, из дома меня выгнала, ключ отобрала,  говорит: «Где гулял -  туда и иди!».  Ну, я с ней особо не спорю, так, поорал для вида, да и  пошёл  к  Юрасику. На него супруга тоже разобиделась, слышь,  в деревню к матери уехала с ребятишками. К  тебе –то не стал заходить, ты и  так вчера чудной был.  Вот, теперь домой пошёл, потерплю  часок, пусть  попилит, потом всё равно на работу уйдет. А то ключи заберёт и  всё, целый день в хату не попадёшь!». Они покурили молча, ёжась от утреннего холода.
На  улице стало чуть светлее, всё стало более отчётливо видным. Мимо  по дорожке прошла та самая девушка, которую  Пашка накануне видел из окна своей квартиры. Она шла,  как и  вчера, уверенным быстрым шагом, глядя перед  собой. Пашка, не отрывая взгляда, молча смотрел ей вслед.
Димон  легонько  ткнул Пашку локтем: «Смотри,  какая зачётная прошла! Ты бы с ней замутил?»
Пашка почему –то недовольно ответил, с долей  издевки: «А ты бы с ней замутил?».
Димон хохотнул: «Неее, супруга против будет. Но  на твоём бы месте я…»
Пашка сунул  Димону метлу: «На, побудь на моём месте, разрешаю».
Димон оттолкнул метлу, шутливым тоном твердо заявив: «Не надо, это - только для избранных с высшим образованием,  как ты. А я кто? Я – тУник. Меня  мать моей тёщи так и зовёт – Димон изобразил старческий старушечий голос, -  ту-не-я- Вец! Но зато душа у меня чистая, никому ничего не должен».
Пашка, глядя в лицо Димона,   с сарказмом  процитировал  Агнию Барто: «Он, говорит, духовно чист, но убежденный эгоист. Смотреть  на жизнь он призван сквозь призму  эгоизма».
Димон криво усмехнулся:  «Ну, туник, ну, эгоист, алкаш, зато никакому дяде не подчиняюсь».
 «Только тёте»,- произнёс Пашка, принимаясь вновь за работу.
Димон немного оторопел: «Какой тёте?».
Пашка пожал плечами: « Ну, не знаю, наверное,  той, которая тебя кормит».
По лицу Димона  пробежала тень, он отвёл в сторону глаза, но  быстро взял  себя в руки  и наигранно – весело громко сказал: «А… ты  супругу мою,  Ритку  имеешь в виду?  С  той  у меня вообще разговор короткий. Утром заноет: «Не хочу на работу», - так  я её ногами с кровати пну, говорю: «Иди, иди, чтоб я этой  фразы «не хочу» не слышал ВАЩЕ, на чё жить –то собралась?». И  всё,  идёт. Она знаешь,  какой кассир  у меня? Во! ,- Димон поднял вверх большой палец руки, - В магазине без неё –беда! Вот только  дома так и жалит - крапива…».
 
Пашка резонно заметил: «Ну, чтоб крапивой не была,  может, тебе работать надо как Ритка?»
 «В смысле – как Ритка? Ты чего говоришь –то? Совсем что ли? Кто меня как её кассиром –то возьмёт?  Ладно,  пойду,  а то  замОк целовать придётся», - торопливо ответил, специально не заметив сути вопроса, Димон и поспешил в сторону соседнего дома.

 Димон  торопливо шёл  в сторону своего подъезда, нахохлившись как воробей. На  улице было морозно.
Пашка ничего не ответил, покачал укоризненно головой,  вздохнул, и начал  соскребать граблями  с земли фантики и  прочий набросанный   кем – то  мусор. В  голове начали проноситься, как кинолента, фрагменты пьянок с  закадычным дружком.  Ему стало стыдно перед женой  Димона за то, что он частенько  выпивал  с ним, совершенно не заботясь ни о том, на  какие деньги они пьют вскладчину, ни о том, каково приходиться жене с таким муженьком. Поэтому, когда  Пашка увидел выходившую из подъезда Риту, он, стараясь, чтобы она его не увидела, зашёл  за мусорный контейнер, смотрел на её удаляющуюся  маленькую фигурку  с жалостью и чувством вины.
Бросив очередной мешок с мусором, Пашка заметил  на земле у  контейнера пакет, из которого  виднелось  что –то голубое.  Обычно  местные жители  оставляют у «мусорки»  что –то ценное, хорошее, но им не нужное –обувь, одежду, случалось, оставляли даже норковую  шубу, аквариумы, книги. Пашке сначала было стыдно брать хорошие вещи себе, он считал это ниже своего достоинства, но однажды он нашёл  тумбочку, отремонтировал ее, сделал декупаж, и теперь  она красуется  в его спальне. Поэтому Пашка с интересом открыл  пакет и достал оттуда  новогодний детский костюм мушкетера – шляпу, голубой плащ и  пластмассовую шпагу. Вещи были как новенькие.  Пашка грустно улыбнулся, в памяти всплыла одна из  счастливых картинок его детства – он, пятилетний, в костюме мушкетёра прыгает у наряженной ёлки, крича: «Я – Далтаньян!», а  отец и мама смотрят на него и  весело смеются. Пашка быстро прошёл  к детской площадке и  положил пакет с набором мушкетёра на лавочку –вдруг  кому-то  понравится, жалко уничтожать такую красоту.
Около обеда, когда двор уже блестел чистотой, и Пашка собирался уходить домой отдыхать, он услышал  свист и  окрик: «Паха!». Подняв голову, он увидел на балконе  третьего этажа Юрасика. Тот  молча махнул  ему рукой и  скрылся в квартире.  Пашка поднялся  к нему. «Давай, проходи,  похаваем», - позвал  его  Юрасик. Пашка молча разулся, сбросил  с себя  куртку, прошёл  в ванную, вымыл  руки с мылом. Юрасик  в это время уже поставил  две тарелки с макаронами и  сосисками на стол, нарезал  хлеб.  Пашка всё также молча прошёл  к столу, сел. Юрасик, одетый в какую - то вытянутую майку и трико, наливая чай  в чашки, проговорил: «Выпить не предлагаю, опять  галюников словишь». Пашка, усмехнувшись, проговорил: «Что, Димон уже - по секрету - всему свету? Вот трепло!».  Юрасик,  руки которого  подрагивали с похмелья, ответил: «И сам не буду. Два дня на водке и воде с хлебом. Опять жена к тёще свалила, Настю  с Егоркой забрала. Да и пусть вАлит, дорога –лугом!». 
Пашка вопросительно  посмотрел на Юрасика: «Поругались?»
Юрасик небрежно махнул рукой: «Да  выступил малехо. Вон, телик разбил».
Пашка, не одобряя своего собеседника,но  боясь обидеть - друг, всё - таки- молча ковырялся вилкой в тарелке. Юрасик откусил  сосиску, жуя,  продолжал  возмущаться: «А чего, выпить нельзя? Я на вахте - месяц, месяц - дома. Имею я право на отдых или нет? А она чуть что – к  мааааме!». Пашка молча  ел, изредка поглядывая на летающую  вилку в руках Юрасика, которой тот нервно размахивал. «Вот, смотри,  - продолжал  Юрасик, - я работаю, вкалываю где –то там, а она? Что она тут творит без меня, а? Может, кого уж завела, а  я как лох,  кобелей её спонсирую!».
«Так ты из  ревности, что ли выступил?», - спросил  Пашка.
«Ну… из ревности, не из  ревности,  выступил да и  все»,- глупо ответил Юрасик.
«А ребятишки? Тоже на твой «концерт» смотрели?», - уже с раздражением немного резко спросил  Пашка.
«Чего им сделается –то? Они  папку любят!, - с бравадой произнес Юрасик,- ну, поплакали с малёк, ничё, забудут… Ты не поймёшь, потому что ты холостой. Вот женишься, тогда  попомнишь  мои слова».
«Это вряд ли, -усмехнулся Пашка, - не  хочу, как ты, собственных детей пугать».
Юрасик с изумлением посмотрел  на Пашку: «Ты мне на гниль –то не дави. Думаешь, ты мне сейчас вот это вот всё прогнал, я сразу  полечу, перед своей на колени упаду и голову пеплом посыпать буду, мол, простите меня?!  ЩАЗЗЗ! Я ей лучше как в том мультике фик вам нарисую! , - Юрасик показал кукиш, - А лучше –два! Пусть она сперва подумает своей  башкой –кто детей –то рОстить будет? Папа Карло, её хахаль или  я - отец родной?!»
Пашка  отпил глоток чая, будто не замечая возмущения Юрасика: «Ну ладно, чего психанул –то сразу? Ты мне лучше скажи - как там у тебя с этой…как её…, ну,  на вахте ты с ней шуры –муры крутишь…»
Юрасик удивленно вытаращил глаза: «С  кем это  у меня шуры –муры?»
Пашка, продолжая также отхлебывать  чай, спокойным тоном продолжал: «Ну… ты же завёл  там себе тёлочку, или это женщина бальзаковского возраста?»
Юрасик,  продолжая с таким же видом смотреть на  Пашку, возмутился: «Я тте поражаюсь! Какая тёлочка?! Там из женского полу одни  поварихи, так ты их видел?!  Да там так навкалываешься, что  без ног падаешь, какие шуры –муры могут быть?! Кто тебе наплёл чего или приснилось?»
Пашка, поставив чашку на стол, невозмутимо спросил: «А тебе про твою жену, Юрасик, кто наплёл? Или приснилось? - и,  видя озадаченное лицо  друга, продолжил, - Ты не  будь той бабёнкой, что из серии «сама придумала - сама обиделась». А вот за слёзы твоих ребятишек, ты не обижайся, волшебного пенделя тебе не хватает, понял? Ладно, спасибо за обед, пошёл я».
Пашка направился  к двери. Юрасик вскочил, со слезами на глазах на похмельном лице начал быстро и обиженно говорить: «Чё, с женой, с Иркой моей, на одной волне? Да? Ну, спасибо. Жену ни за что обижаю… да ладно, с ней  разберёмся, помиримся!  А  вот насчёт ребятишек…, - Юрасик стремительно скрылся  в комнате, также быстро  принёс оттуда фотографию, на которой улыбались  мальчик и девочка  возрастом 5 -7 лет, и тыча в фотографию пальцем, горячо заговорил - Вот, смотри, это моё- две пары глаз … Да я за них…, - Юрасик, сдерживая слёзы, сжав кулак, скрипнул зубами, - любого… И  надо будет, прощенья за каждую  слезинку у них попрошу! Веришь?!»
Пашка, одетый уже в рабочую  куртку, прямо посмотрел в лицо Юрасика, спокойным голосом произнес: «Вот теперь  верю», затем вышел на лестничную  клетку,  оставив в смятении  друга.  И уже спускаясь по ступенькам лестницы, тихо  добавил: «Верю, что и за семьёй поедешь, и голову пеплом посыплешь».
 На детской площадке какой –то  мальчишка в мушкетёрском плаще размахивал  игрушечной  шпагой…
Вечером Пашка пораньше лег спать. Он долго ворочался, переключая каналы телевизора, вспоминая последние события дней. Постепенно мысли и образы стали переплетаться, теряться… то возникали образы полупьяного  Димона, то похмельные трясущееся руки Юрасика, то образ незнакомой девушки, которая, как оказалось, живёт в одном из домов двора…В голове резко появлялись и затихали полупьяные фразы друзей: «А чего, выпить нельзя? …», «Чего им сделается –то? Они  папку любят!»,  «Смотри,  какая зачётная прошла! Ты бы с ней замутил?»… От последней фразы Пашка очнулся, он увидел недалеко от себя  большой деревянный стол, вокруг которого  на лавках  восседали люди в странной  одежде.  Все помещение было  похоже на французскую  таверну  времён мушкетеров.
«Смотри,  какая зачётная прошла! Ты бы с ней замутил?»…, - доносился  оттуда до боли знакомый пьяный голос.  Мимо стола буквально пропорхнула какая –то девушка. Одним взглядом Пашка рассмотрел её –  стройная фигура девушки была облачена в красивое голубое атласное платье до пола, с пышными рукавами,  из под шлейфа платья виднелся перед нижнего, белого  платья.  Несмотря на то, что на плечи был накинут тёмно –синий плащ, прикрывающий её голову капюшоном, Пашка разглядел тонкую талию, локон тёмно -русых волос,  тёмно-карий взгляд из под опущенных ресниц. Пашка внимательно посмотрел  ей вслед и  проговорил: «Где –то я её уже видел…». Незнакомка  исчезла за тяжёлой дубовой дверью таверны, ведущей в какую –то  комнату. За столом напротив раздался громогласный  смех.
Внимание Пашки привлекли двое, сидевшие с краю стола  –оба   в красных плащах, с длинными волосами, лица их украшали усы и бородки –эспаньолки.  На голове были надеты  шляпы – мягкие и широкополые, с высокой тульей, с пышными перьями. Через плечо каждого элегантно проходила широкая расшитая перевязь, на которой на бедре была подвешена  шпага. Пашка застыл с открытым ртом -  Димон и Юрасик  в одеянии гвардейцев  кардинала времён всем известных «трёх мушкетеров» восседали за столом, подняв  тяжелые, из дерева, кружки с пивом, обнимали друг друга за плечи и что –то одновременно говорили друг другу. Павел оторопел, поставил свою, откуда –то взявшуюся кружку пива, на свой стол, за которым сидел в углу этой французской забегаловки, потрогал по привычке –на месте ли его шпага. Тут же с удивлением оглядел себя, и, увидев своё одеяние- голубой плащ, перевязь со шпагой…Сняв с головы шляпу, он с тем же удивлением уставился на  красиво завитое страусовое  перо, прикрепленное к его головному убору.
Секунду помедлив, Пашка надел шляпу и подошел  к  гвардейцам. «Здорово, пацаны», – вполголоса проговорил он -  «Мы чЁ, в кино  снимаемся? ».  Димон и Юрасик переглянулись. Димон с усмешкой протянул: «Сударь, мы Вас отказываемся понимать. Вы, видимо,  немного переборщили  с бургундским».  «Ты чего, Димон?... Юрасик, хватит прикалываться, в массовке  снимаемся, спрашиваю?», – вновь спросил  Пашка. «Достопочтеннейший, - едва скрывая презрение, с важным видом произнёс Юрасик, - извольте выражаться яснее, а если  Вы решили насмехаться над нами, то я с удовольствием  всажу свою шпагу  в Ваш голубой плащ!».  Димон остановил  Юрасика жестом руки: «Мой друг, не нужно  обращать  внимания на этого безусого юнца, он не стоит этого.  А  Вам, дорогой  юноша,  я советую  запомнить имена  лучших  гвардейцев кардинала. Имя моё  не Димоннн, а Диудонн, а имя моего друга – не Юрасик, как Вы решили тут  выразиться, а Юбер. А теперь, оставьте нас в покое,  Вам повезло, у меня сегодня bonne humeur».  «Да понял я,  что  у  вас хорошее настроение, - произнёс озадаченно  Пашка, сам не понимая – откуда он знает французский, - Слушай, Димон, а когда это ты   иностранный выучить успел?».  «Праведные небеса! - прорычал  вдруг Димон, - мало того, что  я не понимаю, о чём лопочет  этот   мушкетёр, так он   вновь назвал меня не моим именем! Le sot!».  Пашка хмыкнул: «Димон, я так –то понял, что ты сейчас  тупым ослом меня назвал. Роль на  французском  заучиваешь?».  Юрасик поднялся с лавки во весь рост, положа руку на плечо  Димона, и,  уставившись на Пашку, громко произнес: «Я узнал  Вас.  Вы – друг этой троицы –Д Артаньяна, Атоса и  Арамиса – молодой наглец по имени  Паскаль! Поэтому, черт побери, Вы все время так нагло и смело  нарываетесь! Но, Ваше счастье, что …»


В это время открылась дубовая дверь, из-за которой выскользнула  изящная фигурка той же самой девушки. Девушка, опустив глаза, быстро  шла к  выходу.  Юрасик  как мог самой галантной улыбкой на туповатом лице  поприветствовал девушку. Димон, он же Диудонн, вскочил и, пылая взглядом,  протянул  к незнакомке руки: «Мадмуазель! Не проявите ли каплю сострадания к двум одиноким гвардейцам, и не украсите ли своим присутствием нашу временную обитель?».  Девушка  молча попыталась пройти мимо, однако Димон -  Диудонн, нагло схватил  её за руку и, громко  смеясь,  притянул  к себе на колени. Девушка  бойко начала было отбивалась от наглеца, но тот крепко держал её в объятьях, пытаясь  поцеловать.
Пашка нахмурился, прищурив глаза, затем быстро перегнулся через стол и дернул Димона за ус: «Э-э! Диоген Диудонович, или  как тебя там,  ты чего, в роль вошёл? Может, успокоишься?»
Димон-Диудонн  от такой наглости, а может быть и от боли, прижал  рукой свой ус, за который  так бесцеремонно дёрнул  Пашка, зарычал, побагровев  от злости. Девушка, пользуясь  удачным моментом, вырвалась из его рук  и  отбежала в сторону. Димон и Юрасик с разъярённым видом вскочили, одновременно  выхватив шпаги. Пашка  с удивлением испуганно произнёс: « Вам ещё и настоящие шпаги умудрились выдать? Капееец…».  Димон-Диудонн,  выкрикнув: «Я убью этого щенка!», - лихо перепрыгнул  через стол,  смахивая кружки, блюда, на которых лежало жаркое, на пол.  Юрасик, с криком: «Позвольте, сударь, мне его заколоть!», -  уже пробирался к краю стола, держа наготове шпагу.  Пашка, повернувшись к девушке, быстро проговорил: «Короче, надо  сматываться!», - он быстро схватил её  за руку и  буквально вытащил  за собой из таверны на улицу,  вынужденно  ударив  кулаком в глаз преградившему ему путь Юрасику. Какое –то время они буквально неслись от погони, петляя  по  брусчатым улочкам городка, затем выбежали к реке, где остановились, тяжело дыша. Преследователей не было видно. Справа от реки в нескольких метрах возвышался небольшой земляной вытянутый в виде широкой стены холм. Девушка вдруг рассмеялась: «Так Ваше имя  Паскаль? Я слышала, как Вас называл  этот верзила за столом… Вы такой … смешной… Я ничего не поняла из того,  что  Вы  говорили моему обидчику. Но  всё равно,  спасибо».  Девушка вдруг нежно поцеловала Пашку в горячую  щёку.  Пашка восхищенно смотрел на неё, на миг позабыв обо   всём на  свете. Девушка на секунду погрустнела: «Мне нужно спешить,  меня ждут… Но я передам её Величеству, что её  мушкетёры ей беззаветно преданы,  Вы так помогли сегодня … дело государственной важности». И девушка нежно улыбнулась. Пашка взял её за руку: «Почему Вы говорите эти слова? Я уже запутался – это реальность или  идут  съёмки  фильма? Как название?».
Девушка улыбнулась: «Вы странный, но я   обязательно  расскажу королеве  как Вы элегантно встали на защиту моей чести и даже не использовали шпагу. Кстати, те двое… Вон они бегут  к нам…  Паскаль, мне пора… Не забудьте про шпагу, она как раз и предназначена для такого случая», - девушка мелодично засмеялась и  повернувшись, быстро начала подниматься по тропинке на земляной вал.
Пашка с отчаянием крикнул: «Назовите хотя бы  своё  имя!»
Красавица  остановилась, и с очаровательной улыбкой бросила  Пашке  белый батистовый платок.
Димон с Юрасиком, закрывающим правый глаз рукой,  приближались  к  Пашке  с разъяренными лицами. Пашка спрятал платок на груди, выхватил шпагу, молча смотрел на них, сжав кулаки и чуть прищурив глаза.
Юрасик, оскалившись, протянул: «Ага, попался? У тебя, щенок,  осталось немного времени помолиться небесам!»
Димон расхохотался: «Ха, как он будет молиться?  Он  же от  страха язык прикусил!»
Пашка психанул: «Слышите, вы что,  совсем с катушек съехали? «Белочку»  враз поймали, а пЕрепелы? Клоуны пьяные! На людей бросаетесь, пургу какую –то  несёте, замучили уже! Достали! Отвалите от меня, понятно вам?!».
Димон с Юрасиком  пооткрывав рты, перекинулись друг с другом удивленно –возмущенными взглядами, и  бросились  на  Пашку.
 Пашка ловко увернулся от шпаги и схватил Димона за грудки, тот, пытаясь яростно отбиться, схватился за широкие края  Пашкиной шляпы, натянув её Пашке на глаза,  секунда- другая и   оба рухнули на землю, сбив с ног и  Юрасика. Около минуты вся троица  дубасила друг друга, куда придётся, взметая с дороги тучу пыли, рыча и выкрикивая ругательства. Раздался дикий вопль, отчего  драка закончилась так же быстро, как и  началась –Димон, выпучив глаза, прикрывая  окровавленное левое  ухо, орал на  Юрасика: «Ты мне ухо  чуть не сожрал!». Юрасик,  тяжело дыша, оторопело смотрел на Димона: «Пардон, я не знал, что это твоё ухо!». Пашка вскочил на ноги, сорвал с головы шляпу: «Ну что, как говорят – два дебила – это сила?!  Может, хватит бухать, а ? У тебя вон, жена одна пашет, и тебя, кабана, кормит!  - тяжело дыша,  громко, почти крича, - бросил Пашка в лицо Димону, - Ты вообще всю  семью разогнал», - продолжал  Пашка, гневно глядя в глаза Юрасика. «Хотел с девчонкой познакомиться, а из-за вас, придурков…, - Пашка сжал кулаки, разозлившись до предела, чего раньше с ним не бывало, - Я  сегодня  говорил,  что тебе волшебного пенделя не хватает, а?! - проорал он Юрасику,- Сейчас вы у меня оба словите!».
Юрасик, на лице которого  отобразился явный испуг, перекрестился, и со словами: «Да этот дьявол просто сумасшедший»», - быстро поднялся на ноги, и резво  рванул вдоль улицы, оставляя поле битвы. Димон, видя, что  его друг ретировался,    с невиданной для него ловкостью попятился от Пашки, не вставая с земли, отталкиваясь ногами,  к валу. Пашка, ринулся за ним.  Димон вскочил и  побежал вверх. Один бросок, и Пашка крепко   схватил Димона за ботинок, тот  изо всех сил дернул ногой…
«Ах ты, рыбий глаз!», - возмущённо крикнул Пашка,  весело добавив,  - «Хотя это не из этого фильма», -  и …  проснулся. На  улице  светало. Пашка резко сел  в кровати: «Фу…Приснится же такое…»… Пашка недоумённо смотрел на ботинок, который держал в руках. Он отбросил его, как будто это был не ботинок, а минимум змеиный клубок. Пашка огляделся по сторонам, затем медленно  встал с кровати, осторожно обошёл ботинок, почти бегом прошмыгнул на кухню, открыл окно, закурил… Затем резко, затушив сигарету, прошёл в ванную  комнату, включил  кран, снял  футболку… Пашка медленно, как заворожённый, протянул руку и поднял с кафеля белый батистовый платочек, на котором красиво струилось   вышитое голубыми нитками мулине имя «Луиза» на французском...
Вечером  Пашка после рабочего дня сидел во дворе на холодной лавочке, наблюдая за играющими детьми, старушками, сидящими на таких же  лавочках у подъездов. Настроение было мрачным. Рядом на земле стоял ботинок. Пашка  не решался спросить у Димона – его ли эта вещь. И тем более был не готов объяснять тому, откуда у него появился этот ботинок.
Из подъезда дома вышли Димон и  Юрасик. Они  не спеша шли к Пашке, лица были хмурые. «О, вот он, родимый!»,- просияв, воскликнул  Димон. Пашка как –то съёжился, боясь предстоящего разговора и  выяснения отношений. Сияющий Димон  подбежал к лавочке и  схватил  ботинок. «Слава те, господи! Я уж думал всё – пиши – пропало!  Ритка  всю плешь с  утра переела. Ты где его нашёл?», - радостно толкнул он локтем Пашку, бухнувшись рядом на лавочку. Пашка растерянно проговорил: «Да я тут … это..».  «Вот спасибо! Вот, что значит свой дворник! Другой бы выбросил в мусорку, а ты – сохранил!», -не дожидаясь ответа, продолжал  восхищаться Димон. «Главное, вчера с Юрасиком выпили, он - домой, и я – домой. Только ничего не помню. Утром жена разбудила, ругается! А  у меня ухо окровавленное, болит, собака! Ритка говорит, что в одном ботинке домой явился!, -радостно хохотал Димон, -  Вот, зелёнкой обработала, пластырем залепила, - с гордостью продемонстрировал пострадавшее ухо Димон, -  Видно, подрался с кем –то, а ничЁ не помню!». Пашка, как будто нашкодивший первоклассник, перевел взгляд на Юрасика. Под правым глазом у друга красовался «фонарь». «Так может, ты с Юрасиком подрался? Вон, фофан какой», -неуверенно проговорил Пашка, махнув головой в сторону обладателя синяка. Юрасик поморщился: «Не, это я ночью в темноте, об колоду. Больше пить не буду», - вздохнул он. «И меньше тоже!», - со  счастливой улыбкой дополнил Димон, прижимая ботинок к груди. Юрасик как – то грустно хохотнул и потрогал глаз. Пашка с тревогой смотрел прямо перед собой, держа руку в кармане и перебирая тонкий батистовый платочек…