три жареных каштана

 

 Только под утро, забывшись сном  после душной бессонной ночи я был разбужен далеким нарастающим шумом.
 Первая странность этого утра – я совершенно не помнил как сюда попал.   Длинная полутемная комната, груда  хлама в углу. Из кучи тряпья хранившего на себе следы давно устаревшей моды, высовывались то блестящая спинка кровати, то угол допотопного  приемника, потертое сидение от кресла, детский велосипед, похоже, что все жившие здесь до меня покидали комнату бросая все в страшной спешке.
 Шум тем временем все нарастал, слышны были отдельные  крики, взвизги разнообразных дудок, автомобильные гудки, кажется, пели хором. Выйдя на улицу, я обнаружил себя в гуще чрезвычайно воодушевленной  толпы  выкрикивающей нечто невразумительное, некоторые трубили в кулаки, приложив их рупором ко рту.  Я  брел по бесконечной улице,  не понимая ни слова - праздник у них, что ли.
 Вторая странность – у всех окружавших меня людей были   одинаковые,  светло серые глаза, блестевшие лихорадочным возбуждением. Внезапная мысль пришла в мою не выспавшуюся голову – что это и есть тот свет, что жизнь закончилась, а движение продолжается. Пытаясь стряхнуть навязчивое видение,  я начал невольно вглядываться в лица прохожих, страшась и надеясь. Пробивая дорогу среди необычно плотных тел, которые, впрочем, не обращали внимания на мои толчки, я выбрался на пустую набережную, где купил у безнадежно унылого турка или грека, (кто их там разберет) три жареных каштана.