Нежданная гостья

— Всё, хватит! Сколько можно? Вот вам, мои милые, моё решение — настало время помирать!
— Вот те раз! — всплеснула руками Дарья, — ты это чего удумал, ирод! Помирать! Ты градусник-то, видал? Тридцать семь и то без дробей.
Николай, не слушал жены, драматично положив ладонь себе на лоб, приготовился помирать в муках от насморка, ломоты, слабости и прочих симптомов, что непременно появятся буквально через двадцать минут, или сорок. В крайнем случае, через час. К вечеру уж точно.

— Не надоело ещё? — зло махнула тряпкой Дарья, сметая невидимую пыль с телевизора, — в прошлые выходные помирал – не помер, за неделю до них тоже. Тебе чтобы не делать, лишь бы огород не поливать! Ирод! Как он и есть!
Николай вздохнул, и, состряпав скорбную физиономию, прикрыл глаза. Жена прошлась тряпкой по створкам шифоньера, бурча под нос, что вот угораздило выйти замуж за лентяя, и, смахнув невидимую пыль с комода, покинула комнату.

Николай вскочил с кровати, окунул в чашку с остывшим чаем пальцы и провёл им по лбу, имитируя капельки пота. Жена вернётся, пожалеет. Может ещё и любимых Коленькою оладушек напечёт. Чтобы облегчить страдания больного. Лёг, закрыл глаза. Почувствовал, как любимая села на краешек одеяла. Приготовился ко второму раунду, и…

— Послушайте, Николай, вы понимаете, что своими липовыми умираниями вы постоянно отвлекаете меня от работы? — незнакомка в белых одеждах задумчиво смотрела на удивлённое лицо мужчины.
— Изз-ви-ни-те… а вы?
— Смерть, — просто и спокойно ответила гостья, поправляя выбившуюся из-под капюшона светлую прядь волос.
— Ну, так я ж на самом деле того… — начал было оправдываться Николай и вдруг понял, что это жена его, проказница, подговорила одну из своих подруг разыграть мужа. От того и лица не показывает, что бы не признал.
— Так помирайте уже! — продолжала барышня. — Почему вы такой безответственный и необязательный?
— Так я готов, — протянул руку Николай в предвкушении весёлого розыгрыша.

Незнакомка коснулась его запястья, и Николая как молнией ударило. Вот он совсем малыш, хотя какой малыш, в маминой утробе лежит, слушает музыку, посасывая большой пальчик левой руки. А вот Светка, его первая любовь. Из-за неё он получил перелом руки, когда, убегая от её отца, застукавшего их за поцелуями, неудачно свалился, перелезая через забор.
Молниями пробегали воспоминания, ощущения, боль и радость… Николаю стало так страшно, что он резко выдернул руку из цепких пальчиков Смерти.

— Ты чего, настоящая? — вытирая со лба выступившие по-настоящему капельки пота, прошептал Николай.
— Конечно! Пошли. Некогда мне, — вновь потянулась к нему Смерть.
— Какая же ты эгоистка все-таки! Никакого сострадания в тебе нет! — забираясь поглубже в подушки, прошептал Коля и перекрестился.
— Да почему я вообще должна тут сострадать? — возмутилась смерть. — Пошли, давай!
— Не-не-не, — запротестовал мужчина, — я так не могу. Я ж не дойду!
— Чего это? — удивилась барышня.
— Голодный я, — пробурчал Николай, и, глянув исподлобья на смерть, добавил, — и ты похоже тоже. Давай, поедим что ли, на дорожку.

Смерть согласно кивнула. Николай пулей выскочил из кровати, ещё не веря в отсрочку от неминуемого. И вот уже стол накрыт вышитой скатертью, а на ней: яичница на двенадцать яиц, картошка рассыпчатая, маслом политая да укропчиком посыпанная. Рядом капуста квашеная, лучок зеленый, сало да кусок буженины, каравай хлеба домашнего, огурчики, помидорчики да острая закуска. В центре стола — графинчик.

Налил Николай в стопочки напиток из графинчика и протягивает гостье, мол, отведай, сам делал. А у самого руки трясутся — вдруг откажет. А барышня — хвать! — опрокинула стопочку в раскрытый зев капюшона и потянулась за хлебушком. Так и просидели до ночи.

Дарья от соседки вернулась — муж спит. На столе ужин дожидается. Ну, думает, хорошо, перевоспитывается мужик. Понял, что жену беречь надо, а не помирать каждые выходные. Но с утра, пока Николай не проснулся, вновь из дома ушла. Решила, пусть муженёк ещё денёчек сам о себе позаботится.

Проснулся Николай, глянул по сторонам — не, не приснилось. Сидит смерть в белом балахоне за столом, грузди уминает. По стенкам зайчики солнечные скачут. Ох, как помирать-то не хочется. Сколько в мире ещё всего интересного, невиданного. Вон, словарик испанского языка лежит, два года назад купленный, кроме обложки так и ни одной странички не читанный.

— Слушай, — облизал пересохшие губы мужик, — а может в баньку, а? А то как-то на тот свет идти немытым-нечёсанным, совестно.
Пожала смерть плечами, почесала капюшон и согласно кивнула.
— Я мигом! — обрадовался Коля и выскочил, как был в портках, из дома. Натаскал воды из колодца, дров наколол, баньку натопил так, что солнышку бы жарко стало. На лавочку кувшин с квасом поставил да веничек берёзовый попышнее выбрал.

Договорились, что Смерть первая париться, а Николай после пойдёт. Вот сидит на лавочке мужик, слушает, как птицы поют, а у самого кошки на душе скребутся. Что делать — не знает. Как ещё хоть на денёчек жизнь себе продлить. Что б от дум отвлечься, пошёл огород полил, огурцы собрал, к крылечку новую ступеньку приладил, а тут и гостья из баньки вышла и говорит:
— Хороший ты мужик, Николай, хозяйственный. Жаль такого у Дарьи забирать. Как без тебя с таким хозяйством-то справится? Давай так. Тебе как надоест делами-то заниматься — зови. Только баньку затопить не забудь, хороша она у тебя. А сейчас я вроде как просто в гости зашла. И спасибо за угощение.
Сказала и растворилась, как будто и не было её.

А Николай с тех пор все градусники в доме попрятал. Крышу перекрыл, новый парник поставил и исправно, каждые выходные, огород поливает.

А вот что правда в этой истории, что выдумка — не нам решать. Хотя деду Коле на следующей неделе уж сто два года стукнет, можно и спросить, как оно там, на самом-то деле было, заодно и другие истории послушать. Жена его, Дарья, которой уж сто лет как исполнилось, говорит, что от того и живут так долго, что смерть приходит, а Николай ей стол накроет, баньку истопит, и давай байки травить, та так смеётся, что забывает зачем пришла. Так и живут. С утра забота, к вечеру, в зависимости от того, какая погода, но чаще всего на крыльце, чай пьют, песни поют, да сказки сказывают…