Повесть о моём дедушке

Эта невыдуманная история произошла в деревне Рыгино Солнечногорского района Московской области, и была записана мной непосредственно по воспоминаниям моего отца и моей бабушки.

Вторжение.

На дворе стояла поздняя осень 1941 года. Какой-то офицер Красной Армии, находясь в доме председателя колхоза выслушивал невнятный доклад своего подчинённого.
- Я не смог выполнить ваш приказ, товарищ подполковник, - закончил тот.
- Что значит – не смог выполнить? – побагровел от такого ответа офицер, - враг наступает вовсю, люди каждый день погибают! А он приказ, видите ли, не смог выполнить! Круу-гом!
Это такую команду дал офицер своему подчинённому. Тот мгновенно повернулся спиной к своему начальнику. Последний быстро вынул из кобуры пистолет, после чего сразу раздался громкий выстрел. Стоявший спиной к офицеру солдат вздрогнул и тут же медленно повалился на пол.
- Унести его! – скомандовал подполковник.
Подошли двое других солдат, подняли уже не дышавшего бывшего своего сослуживца и вынесли его куда-то через наружную дверь.
Вот так война вошла в дом председателя местного колхоза, неожиданно и трагично. Даже в таком страшном виде. Ведь расстрел подчинённого произошёл на глазах семьи этого председателя, его жены и детей. И даже после выноса ещё тёплого тела, все они буквально находились некоторое время в шоке от только что увиденного.
- Скажите ещё раз, как вас звать, - обратился к председателю тот же офицер, - а то я уже запамятовал.
- Филипп Сидорович, - ответил председатель.
- Так вот, Филипп Сидорович, - продолжал офицер, - немец уже близко, а потому мы должны сейчас оставить вашу деревню.
- Значит, немцы придут сюда? – спросил председатель.
- Придут, - ответил офицер, - и не далее, как сегодня. Поэтому слушайте меня внимательно. У вас там возле кладбища есть какой-то блиндаж.
- Да, - подтвердил председатель, - там у нас зимнее овощехранилище.
- Но сейчас оно пустует, не так ли?
- Верно. Все, что там было, мы отдали на нужды фронта.
- Сейчас всех жителей деревни соберёте туда, и сидите там пока не пройдут немцы. Двух солдат я оставлю с вами. Они вам помогут. А мне тут с вами возиться некогда.
- Я понял, - ответил председатель, - разрешите идти?
- Ого! – заметил офицер, - а вы уже где-то служили?
- И даже воевал.
- Это – где же?
- В Гражданскую ещё, на Урале.
- И у кого, интересно?
- В двадцать пятой дивизии, у Чапаева.
- Тогда – понятно, - потянул немного офицер, - приступайте, короче.
После этих слов он встал и вышел, и остальные его подчинённые последовали тоже за ним. В доме осталась только семья председателя колхоза.
- Наташа! – обратился он к своей супруге, - собирай детей, из еды что-нибудь возьми и отправляйся с ними в блиндаж, в тот самый, что офицер нам сказал. Меня не дожидайтесь.
- А как же ты, Филя? – спросила жена, Наталья Матвеевна, - ты-то куда денешься?
- За меня не беспокойся, - ответил Филипп Сидорович, - сейчас пойду с людьми поговорю, чтобы тоже все собрались в блиндаже. А сам я тут останусь. Надо ведь кому-то и дома быть.
- Да неужели немец и впрямь сюда придёт? – не унималась жена.
- А тебе в больнице, в городе, что сказали, когда ты нашу дочку там проведывала?
- Раю что ли?
- Да, Раю, которую ты недолеченную привезла сюда, в деревню.
- Сказали, чтобы я забрала её, потому что немец уже в Волоколамске.
- Ну, раз немец до Волоколамска дошёл, так и до нас дойдёт. Немного идти ему уже осталось. Всё, короче, собирай детей!
Филипп Сидорович надел на себя свой любимый тулуп и тут же покинул избу.
Наталья Матвеевна, недолго думая, занялась детьми, давая указания старшим из них.
- Ты, Коля, - обратилась она к старшему сыну, - возьмёшь свой вещмешок. Я тебе туда положу сейчас картошки и яиц. Кто знает, сколько мы в этом блиндаже просидим. И ты ещё на руках понесёшь Юру.
- Хорошо, - только и ответил Коля, находясь ещё под впечатлением недавнего расстрела.
Юра – это был самый младший ребёнок в семье председателя, и исполнилось тому лишь недавно шесть месяцев, а вот Коле было уже десять лет.
- Ты, Нина, - Наталья Матвеевна на этот раз обратилась к самой старшей дочери, - возьмёшь за руку Лидочку, и поведёшь её сама. Ты всё-таки старшая девочка. А ты, Лидочка, слушайся Нину, потому что она твоя старшая сестра. Раю понесу я сама, поскольку она ещё не выздоровела. Ну, одеваемся все! Чего стоим?
Филипп Сидорович, тем временем, обошёл дома в деревне, передав полученное указание всем идти в блиндаж. Сам же направился в свой дом, решив что дело уже сделано. Но тут он увидел, что возле его дома стояли какие-то две женщины.
- Вы ищете кого-то? – спросил он их.
- Тебя, Филя, - сказала одна из них, обернувшись к нему.
- А, привет сестрёнка, - ответил ей председатель, - какими судьбами ты тут?
- Вот из города пришли, - ответила та, показывая рукой, - я и вот, моя подруга.
- Не вовремя что-то вы в гости пожаловали, - сказал Филипп Сидорович, - знаете о том, что немец сюда идёт?
- Так мы и бежим, чтобы от этого немца спрятаться, - сказала подруга сестры.
- Теперь уж всё, не спрячетесь, - развёл руками Филипп Сидорович, - сегодня немец сюда придёт.
- Так, может, братец, мы у тебя его переждём? – сказала сестра, - а там, Бог даст, может, всё и обойдётся.
- Тогда милости прошу в дом, - приподняв ладони рук, ответил председатель.
Когда вошли в дом, то там уже никого не было. Наталья Матвеевна с детьми благополучно его уже покинула.
- Так, - сказал Филипп Сидорович, сняв предварительно с себя тулуп, - я полез на печку. А вы, кумушки, тоже ступайте за печь. Там и тепло, и скамейка есть, чтобы присесть. Вот так немца мы и подождём. А вот, кажись, и он.
Действительно, за окном стал всё громче стал раздаваться звук моторов, и крики на неясном для них языке. Кто-то крикнул: «Feuer!»  . Тут же раздалась автоматная очередь, а в доме председателя засвистели пули.
- Всё! – проворчал председатель, - началось!
Но тут вдруг внизу послышались женские крики. Филипп Сидорович повернулся на печке, чтобы посмотреть, что происходит внизу, и тут же обомлел от увиденного. Обе женщины лежали на полу, не подавая признаков жизни.
- Сестра, сестра, - начал звать он, но в ответ было только одно молчание.
- Ну, вот тебе и спаслись от немцев, - грустно проговорил Филипп Сидорович, - теперь он для вас точно не опасен.
Наталья Матвеевна с детьми, как, впрочем, и остальные жители деревни, продолжали сидеть в блиндаже, в дверях которого находилось ещё двое солдат Красной Армии, тех самых, которых и обещал выделить им ранее «гостивший» у них офицер. Но долго ждать прихода немцев здесь тоже не пришлось, поскольку те отыскали этот блиндаж довольно быстро, хотя выстрелы снаружи слышны были и до этого. Дверь его тут же быстро распахнулась, и внутрь блиндажа заглянула голова явно не в советской каске, после чего быстро исчезла. Тут же послышался голос:
- Hier sind Menschen!
Кто-то невнятно что-то вдали сказал, после чего послышалась новая команда:
- Herauskommen! Schnell!
Первым пришлось выходить бедным солдатам. Немцы их грубо хватали за одежду, повалили на снег, и тут же стали бить их ногами. Жители в ужасе смотрели на эту сцену: А с ними-то самими что будет? Пленённых красноармейцев, тем не менее, вскоре увели, а тот немецкий солдат, что стоял у входа в блиндаж, дал знак рукой находящимся там, чтобы тоже выходили. Деваться теперь действительно было некуда, и люди стали один за другим  неохотно покидать этот блиндаж. Первым вышел сын председателя Коля. Немец у него тут же проверил висевший на его спине вещмешок, и с радостной улыбкой на лице повытаскивал из этого мешка имеющуюся там еду. После этого он дал мальчику, правда, лёгкий подзатыльник, чтоб тот не задерживался. Ну, надо же и других осмотреть!
Нет, немцы на этот раз никого особо уже не трогали, и не мешали местным крестьянам расходиться по своим домам. Но звук войны раздался и на этот раз. Какой-то самолёт с красными звёздами на крыльях пролетел в это время над деревней, успев дать пулемётную очередь по находившимся там немцам. Один из немецких солдат успел ответить на это автоматными выстрелами, но куда ему было попасть по самолёту! На этом, в принципе, всё и закончилось. Без каких-либо потерь.
На самих немцев было даже как-то жалко смотреть. Одетые явно не по сезону, они только стояли и приплясывали легонько не снегу, чтобы не замёрзнуть. Один их танк провалился гусеницами в пруд, проломив лёд собственным весом. Немцы занялись его вытаскиванием, и на местных жителей внимания уже не обращали. Вытащив изо льда боевую машину, они направились дальше в сторону Москвы, оставив эту деревню у себя в тылу. Правда, поселили там двух немецких солдат, чтобы следили за местным порядком. Погибших в результате такого нашествия уже хоронили, как говорится, всем селом, и в этом никто им уже не препятствовал, включая оставленных там немецких солдат. Вот так и встретила Великую Отечественную войну эта простая русская деревня.

Партизаны.

Жизнь в оккупации, так или иначе, всё-таки продолжалась. Страсти в деревне немного поутихли, тем более, что их сильно теперь никто не беспокоил. В ближайшем лесу уже скрывались партизаны, и их действия время от времени всё же давали о себе знать. Однажды они дорогу завалили брёвнами возле деревни Тимоново, что в пяти километрах от Рыгино, да так удачно, что немецкая танковая колонна, которая двигалась в сторону Москвы, остановилась там, растянувшись почти до того же Рыгино. Но местное население немцы, однако, за это не тронули. Мало ли, отчего эти деревья упали! А, может быть, им просто некогда было. Но партизаны дали о себе знать также и в самом Рыгино…
Уже стемнело, как это обычно бывает зимой в ранние часы. И тут вдруг в дверь дома председателя колхоза раздался частый стук.
- Кого там ещё нелёгкая принесла? – недовольно проворчал Филипп Сидорович, - да в такое время?
- Может, немец снова пришёл? – испуганно спросила его жена.
- Так немец-то обычно днём заходит, - заметил председатель, - в темноте-то ходить он особо не решается. Да и заходит он, вон, без стука.
Но в дверь ещё продолжали стучать.
- Так, Наташа, - уже построже заговорил Филипп Сидорович, - оставайтесь с детьми в большой комнате, а я пойду им открою.
Так и сделали. Наталья Матвеевна с пятью детьми осталась за стенкой в соседней комнате, а Филипп Сидорович пошёл открывать входную дверь, в которую всё ещё продолжал раздаваться чей-то стук.
Примерно через минуту он вернулся, но с ним вошли ещё двое мужчин. Нет, это, конечно, были не немцы. Одеты оба в отечественные полушубки да в шапки-ушанки, но на груди одного из них висел автомат, судя по всему, системы Дегтярёва, а вот у другого за плечами была знаменитая «трёхлинейка» Мосина – известная винтовка. Ясно, что эти двое оказались партизанами, и к председателю колхоза они зашли явно по какому-то делу.
- Проходите, садитесь, - негромко сказал им Филипп Сидорович.
- Спасибо, Сидорыч, - присаживаясь ответил один из них.
- Ну, что скажете? Какие новости? – сходу начал председатель.
- Наш райком партии организовал партизанский отряд, - ответил второй из них, - и расположен он в здешнем лесу, то есть недалеко от вас. Мы, как ты понял, наверное, Сидорыч, тоже оттуда.
- Да уж, - сказал председатель, - по вас это заметно. Кто хоть там вами командует?
- Баранов Ефим Алексеевич.
- А-а, - удивился Филипп Сидорович, - сам председатель Исполкома.
- Он самый. Так вот, Сидорыч, - продолжал второй из них, - нам нужно выяснить обстановку, то есть, что тут у вас происходит.
- Спокойно у нас, - уверенно ответил председатель, - ничего такого как будто бы нет. 
- Немцы в деревне есть?
- Да, двое остались. Живут тут у Носовых.
- Так, - заключил первый гость, - колхозники, значит, врага приютили.
- Ан, нет, - покачал головой председатель, - вот в колхозе они как раз-то и не состояли. Единоличники.
- Ну, тогда это в конце концов объяснимо, - успокоился второй.
- Так, может, Сидорыч, мы уберём этих немцев?
- Нет! – решительно ответил председатель, - трогать их как раз и не нужно.
- А это почему?
- Потому что ведут они себя мирно. Деревенских не обижают. А если убьёте их, то непонятно, что ещё немец с нами потом сделает!
- Ладно, Филипп Сидорович, - сказал тот, что с автоматом, - ты нас убедил. Трогать никого не станем. Но, может быть, ты тоже с нами пойдёшь?
- А мне-то зачем?
- Немцы могут узнать, что ты есть председатель колхоза, тогда тебе будет тут несдобровать.
- Правда ваша, - почесал затылок председатель, - значит, будем собираться. Коля!
Это Филипп Сидорович позвал своего старшего сына. Тот, ничего не ответив, подошёл к нему.
- Бери свой вещмешок, Коля, да будем собираться с тобой в лес – к партизанам.
- Хорошо, папа, - ответил сын, и уже было пошёл искать свой мешок, с которым он недавно сам уходил в блиндаж, но тут в разговор вмешалась уже жена Наталья Матвеевна.
- Куда ещё? В какой лес? – с явной укоризной заговорила она, - партизаны вы этакие! А меня-то что? Одну с четырьмя детьми оставляете? Да и ты Филя, тут, между прочим, тоже голова! Ведь на тебя вся деревня смотрит.
Председатель хотел чем-то возразить своей жене, но один из партизан опередил его.
- Ладно, не торопись Сидорыч, - сказал он, - жена твоя действительно правду говорит. В деревне-то ты один фактически всё решаешь, да и народ здесь тебя слушается. Что случись, ты только один тут ситуацию уладить сможешь. Так что, оставайся.
- Ну, коли так, - вздохнул председатель, - тогда остаёмся.
- Так, Сидорыч, - произнёс один из партизан, - проводи нас на задний двор, нам уже идти пора. В отряде, небось, уже заждались.
- Идёмте, - ответил председатель, - выведу вас тихо. Никто не увидит.
После этих слов все трое встали. Филипп Сидорович накинул на себя тулуп и вместе с партизанами тихо вышел за дверь. Наталья Матвеевна только перекрестилась, да и им вслед тоже указала крестным знамением – дай Бог, чтобы ни с кем из них ничего больше не случилось.

Донос.

- Филипп Сидорович! Филипп Сидорович! – одна закутанная от мороза всякой одеждой немолодая женщина буквально ворвалась в дом председателя.
- Что ещё такоё? – подходя к ней спросил председатель, - что ты так шумишь, Степанида?
- Беда, Филипп Сидорович, беда! – продолжала ныть женщина.
- Да говори ты толком-то, что стряслось? – развёл в стороны руками председатель.
- Так к тебе же сейчас немцы придут!
- Ну, придут, и что дальше?
- Беги, Филипп Сидорович, беги, не пощадят ведь они тебя!
- Да чего хоть бежать-то я должен? И семью свою куда я дену?
- Так немцам ведь на тебя донесли!
- На меня?
- На тебя, Филипп Сидорович, на тебя!
- Кто сказал тебе об этом, Степанида?
- Ой, помнишь ты Петьку Морозкина посылал к немцам? - чуть не плача заговорила Степанида.
- Помню, конечно. Я сказал ему, чтобы он махорки у немцев попросил. Война – войной, а курить-то всё равно хочется.
- Так вот, когда он к ним ходил, ну, к этим, немцам, он там один разговор услышал, а после и мне рассказал.
- И что же такого он там услышал, Степанида?
- А то, что эти Петуховы сказали немцам, что ты, Филипп Сидорович, есть председатель колхоза!
- Да как же они там у них оказались-то, эти Петуховы? – не переставал удивляться председатель.
- Видимо,- заголосила Степанида, - тоже хотели у них что-то попросить. Так эти немцы, будь они прокляты, очень даже их благодарили, этих Петуховых.
- Ну, спасибо тебе Степанида, что предупредила, - председатель взял в свои руки её ладонь, - многих тебе лет жизни.
- А сам-то ты как, Филипп Сидорович?
- А за меня ты не беспокойся, - спокойно и уверенно ответил председатель, - если придут, то я их встречу. И сам с ними поговорю. Благо, что по-русски они уже кое-что понимают.
- А нам-то без тебя что делать?
- Ты, вот что, Степанида, - уже наставнически стал говорить председатель, - иди к себе домой, а о нашем с тобой разговоре никому ни слова! А я, как тебе уже сказал, управлюсь сам. Главное, чтобы немцы нас обоих с тобой не застали.
- Ой, да я буду нема как рыба! Богом клянусь! – и Степанида после этого перекрестилась.
- Ну вот и хорошо, - сказал председатель, - давай, не задерживайся, а я уж буду ждать этих гостей незваных!
Степанида в ответ только кивнула головой и вышла за дверь.
- Дела-а, - потянул председатель, - вот только этого нам ещё и не хватало.
- И что ты будешь делать-то, Филя? – тут подошла к нему Наталья Матвеевна, - Степанида-то ведь права! Не пощадят же нас немцы за такое! С детьми вместе расстреляют, проклятые!
- А ты заплачь ещё, Наташа, - укоризненно проворчал председатель, - может немец над тобой ещё и сжалится! Короче так – ты с детьми сиди в той комнате, а эту немчуру я сам встречу. Без вас.
- Ох не зря, смотрю, они поселились у этих Носовых, - запричитала Наталья Матвеевна, - они даже корову никогда не держали, с козами всё водились. А ты, Филя, коз вот не любишь.
- А за что мне их любить-то? Коза, она же такая дура, на крышу тебе залезет!
Но тут вдруг послышался звук открывшейся входной двери.
- Без стука вошли, - заметил председатель, - значит, они и есть.
- Кто – они? – испугалась Наталья Матвеевна.
- Сейчас узнаешь, - ответил председатель, - марш в соседнюю комнату!
Наталья Матвеевна, явно чуя что-то неладное, поспешно вышла. Но председателю долго побыть одному, естественно, тоже не пришлось. Тут широко распахнулась входная дверь, и через порог с шумом ввалились двое немецких солдат с автоматами на груди.
- Болшэвик? – немец буквально ткнул указательным пальцем в председателя.
- Не-ет! – резко ответил тот.
- Прэдсэдатэл? – снова спросил немец.
- Да упаси Господи! – Филипп Сидорович аж перекрестился.
- Ausweis, bitte!  – сказал второй немец.
- Чаво? – переспросил председатель.
- Докьюмэнт! – уточнил первый солдат
- А-а, документ! – Филипп Сидорович даже облегчённо вздохнул, - это я сейчас мигом. Документики-то у меня, как раз, в порядке.
Председатель полез рукой куда-то на печку и достал одну маленькую книжечку.
- Вот они, прошу! – сказал он и подал эту книжку солдату.
- Кто? – снова по-русски спросил немец, просматривая данный документ.
- Да лесничий я, лесничий! – показывая пальцем в книжку говорил председатель, - видите, так и написано.
- Лу-ков? – переспросил немец.
- Да, Луков, он самый, - подтвердил председатель, - Филипп Сидорович.
- Gut!  – сказал немец, видимо удовлетворённый таким ответом, и вернул документ председателю. После чего он сделал знак рукой другому немцу, и они оба вышли из комнаты. Вскоре после этого послышался их непонятный говор уже на улице.
Председатель так и стоял, держа в руке свой спасительный документ, пока немцы окончательно не покинули его дом.
- Всё, пронесло! – только и сказал он.
- Ну как ты там, Филя? – войдя заговорила уже Наталья Матвеевна, - ушли они?
- Ушли, ушли, - ответил председатель, - даже двери-то за собой не закрыли. Сразу видно, что супостаты. 
- Ой, да главное, что ушли, - успокоилась Наталья Матвеевна, - а двери-то уж как-нибудь мы и сами закроем.
Тут вскоре и дети вошли в комнату, все, кроме Юры и Раи. Малышей с собой старшие дети брать не стали.
- Папа, а откуда у тебя это? – спросила его Нина.
- Ты про документ что ли, дочка? – переспросил председатель, - так ещё до войны я его успел сделать. Надо же было кому-то ещё и за лесом присматривать. Ну, я и взялся за это дело. А этот лес, что за нашими домами, деревенские так в честь меня и прозвали – Филькина роща. А теперь мы вот этому документу жизнью своей обязаны.
Пока председатель это объяснял, вся семья буквально нежно обняла его со всех сторон. Да, сегодня у каждого из них, можно сказать, был свой второй день рождения.

Освобождение.

Прошло несколько дней. Немцы семью председателя колхоза уже больше не беспокоили. Нет, один раз, правда, зашли, чтобы попить воды, но на этот раз они их просто угостили хлебом.
- На, матка, - опрокинув в себя кружку воды, сказал один из них Наталье Матвеевне, и, подавая хлеб, указал на малышей, - детям!
Та даже не успела что-то ответить. Но тут немец замахал рукой, явно указывая в какую-то сторону.
- Клин – Берлин! Клин – Берлин! – повторил он два раза, затем сразу же быстро вышел из дома. Тут Наталья Матвеевна и догадалась – враг, видимо, уже отступает. А после этого семья председателя их с тех пор больше не видела.
И вот однажды за окнами их дома снова началась какая-то беготня, а за ней и звук военной техники.
- Немец что ли опять вернулся? – недовольно проворчал Филипп Сидорович.
- Снова пришли в деревню, проклятые? – поддержала его Наталья Матвеевна.
- Вот только их-то нам тут теперь и не надобно! – согласился председатель.
Но тут в их дверь раздался какой-то частый стук.
- О Господи, - завопила Наталья Матвеевна, - неужели опять к нам?
- Не волнуйся, Наташа, - пытался её успокоить Филипп Сидорович, - немец бы сейчас вошёл без стука. Мы-то уж про это точно знаем!
- Ладно, - сказала Наталья Матвеевна, - пойду я открою. Мне, бабе, они всё равно ничего не сделают.
- Что ж, - согласился председатель, - поди открой.
Наталья Матвеевна быстро окуталась в тёплый платок и вышла за дверь.
- Кто там? – раздался её голос.
- Откройте, свои! – послышалось в ответ.
- Ой, наши! – уже более радостно произнесла Наталья Матвеевна, - наконец-то вас дождались, проходите!
Дверь открылась снова, и в избу вошли снова двое солдат, но уже в советской военной форме.
- Что? – спросил Филипп Сидорович, - погнали немца?
- Погнали, отец, - ответили они, - и деревню вон, вашу, тоже освободили.
- Ну, тогда здравствуйте, дорогие вы наши! Заждались мы вас.
- Здорово, отец, - улыбнулись, красноармейцы, - наконец-таки и вы с нами поздоровались!
- Ой, не обижайтесь только на нас, - замахал руками Филипп Сидорович, - уж больно переволновались мы тут. Подумали, что снова немец в деревню пришёл.
- О нет, - продолжали смеяться те, - на этот раз уже мы.
- А вы откуда хоть будете, ребята? – поинтересовался у них председатель, - сдаётся мне, что вы всё-таки нездешние.
- Верно, - ответил один из них, - мы из Сибири.
- Из Сибири? – удивился Филипп Сидорович.
- Да, из Сибири, - подтвердил другой, - город Омск. Слышали о таком?
- Слышал, приходилось, - довольно ответил председатель, - добро теперь к нам пожаловать!
Гостили красноармейцы у них недолго, поскольку идти им нужно было ещё дальше. Но для этой деревни это было теперь настоящим освобождением, куда нога врага больше уже не ступала. Поэтому тут постепенно стала налаживаться мирная жизнь.
На следующий день входная дверь в доме снова хлопнула – значит, кто-то опять пришёл.
- Кого же опять-то к нам принесло? – недовольно заговорил председатель, - немцев прогнали, наши тоже дальше пошли. Ба-атюшки ты мой!
Такую реакцию вызвали у Филиппа Сидоровича появившиеся на пороге сами Петуховы. Собственной персоной. Две особи женского пола, да муж одной из них.
- А-а, привет голубчики! – обратился к ним председатель, - теперь-то чего ко мне припёрлись? Немец ушёл, так дружить вам теперь стало не с кем?
- Мы… мы прощения хотим попросить, - произнёс запинаясь один из Петуховых.
- Прощения? – удивился председатель, - вы меня и мою семью чуть под расстрел не подвели, а теперь прощения просите. Так, может, мне лучше сообщить, что ли, о вас, так сказать, куда следует?
Тут все Петуховы мгновенно бухнулись в ноги председателю.
- Не погуби, председатель! – завыли они громким плачем, - прости ты нас грешных, Филечка дорогой! Всё мы сделаем для тебя! Всё, чего не скажешь! Всё, чего не пожелаешь! Только не выдавай нас никому! Умоляем, Филипп Сидорович ты наш!
- Ладно, - махнул на них рукой председатель, - не буду никому ничего сообщать. Живите, чёрт с вами!
Те начали на глазах у ошарашенной семьи председателя, внезапно удивлённых таким необычным зрелищем, постепенно вставать с колен.
- Спасибо тебе, Филипп Сидорович, - стали немного успокаиваться они, - век теперь твоей доброты не забудем!
Всё! – отрезал им председатель, - хватит! Покувыркались тут и довольно! А теперь идите к себе, и чтобы я вас в своём доме больше не видел!
После таких слов Петуховы спешно стали покидать избу.
- Убрались наконец, - вздохнул Филипп Сидорович после того, как эти Петуховы окончательно удалились, - даже воздух после них стал как-то чище.
Вскоре, однако, послышался другой звук – возле дома остановилась какая-то автомашина.
- Опять никак кто-то приехал! – на этот раз удивлялась Наталья Матвеевна, - да что это они, всё к нам да к нам?
- Не переживай, Наташа, - ответил жене Филипп Сидорович, - ведь я же всё-таки председатель колхоза здесь. Должность – как ни как. Что же, ко мне и по делу приехать теперь никто не может?
Дверь в комнату в этот момент снова отворилась, после чего внутрь вошёл крепкий на вид мужчина, да и одет он был уже посолидней прежних посетителей.
- Извините, Филипп Сидорович, что без приглашения! – сказал посетитель, - но время меня сейчас обязывает к таким действиям.
- Батюшки! – снова удивился председатель, - Ефим Алексеевич! Какими судьбами? Ну, здравствуйте, наконец. Всё? Отпартизанили уже?
Это был, конечно же, сам Баранов Ефим Алексеевич, председатель исполкома. И они оба тут же обняли друг друга.
- Здравствуйте, Филипп Сидорович, - сказал он, - и семье твоей здоровья хорошего! Да, всё, мы больше уже не партизаны. Ну и как вам тут под немцами-то жилось?
- Жили, - спокойно ответил председатель, - а куда же нам теперь ещё было деваться? Не помирать же нам теперь всем из-за этого немца.
- Да, Филипп Сидорович, - согласился Баранов, - умирать вам тут действительно не стоило. Вы нам сейчас все живыми будете нужны.
- Опять затеваете что-то, Ефим Алексеевич?
- Колхоз нужно восстанавливать, Филипп Сидорович!
- Ну, раз надо, так надо, - пожал плечами председатель, - будем, значит, потихоньку его возрождать.
- А вот потихоньку уже не получится, Филипп Сидорович, - Баранов даже покачал головой, - этой весной надо будет начать посевную.
- Легко сказать, Ефим Алексеевич, - усмехнулся председатель, - у нас тут немец, знаете ли, тоже хорошо поработал. Было бы чем начинать!
- А вы уж постарайтесь, Филипп Сидорович, - продолжал Баранов, - соберите что-нибудь для работы. Ведь наверняка у кого-нибудь да что-то найдётся. Да ещё и исполком поможет, чем сможет.
- А работать-то кому, Ефим Алексеевич? Мужики-то вон, почти все на фронт ушли.
- Женщин берите работать, - уверенно сказал Баранов, - да подростков привлекайте к работе, таких, кто уже знает, что такоё сельскохозяйственный труд.
- Привлечём, привлечём - согласился председатель, - раз фронту это нужно, то действительно никуда уже не денешься. Сам вместе с семьёй в работу впрягусь. Ведь победа нам всем будет нужна. Я ещё с Гражданской про это знаю.
- Ну и прекрасно, Филипп Сидорович, - Баранов пожал ещё раз руку председателю, - вы ни меня, ни район никогда раньше не поводили. Не подведите меня, пожалуйста, и сейчас. Я очень на вас надеюсь, Филипп Сидорович. Полагаю, что колхозники вас тоже поймут и поддержат. Они ведь вас всегда уважали.
- Поддержат, конечно. Ну как тут не понять? Война же идёт.
- Вот именно, что война, - вздохнул Баранов, - и для нас с вами она, увы, ещё не закончилась.
- Не переживайте, Ефим Алексеевич, - уверенно произнёс Филипп Сидорович, - коль при немцах мы выжили, то без них тем более проживем. Колхоз мы обязательно восстановим, и всё, что потребуется от нас, мы тоже выполним. В этом вы можете точно не сомневаться.
И после этого они снова по-мужски обнялись друг с другом.

Эпилог.

Через шестнадцать лет после победы в Великой Отечественной войне Филипп Сидорович станет моим дедушкой, вот только проживёт он после этого, увы, к сожалению недолго. Не стало потом и колхоза, да и сама деревня после этого со временем тоже опустела. И ей впоследствии я посвятил следующее стихотворение.

Есть одна деревенька
Среди русских лесов,
Там, где запах поленьев,
Блеск лазурных прудов.
И нет воздуха чище,
Красоты лучше нет.
Здесь на местном кладбище
Похоронен мой дед.

Деревня Рыгино – здесь родные края,
Деревня Рыгино – деревенька моя,
Деревня Рыгино – небосвод голубой,
Деревня Рыгино – жду я встречи с тобой.

Помнит эта деревня
Шум весёлых дворов.
Знала эта деревня
Орды наших врагов.
Сколько бед и ненастий
Пережить довелось –
Пожелай же мне счастья,
Что бы всё удалось.

Тяжело мне на сердце,
Что всё это прошло.
Вот открою я дверцу –
В доме нет никого.
И никто не заглянет,
И не тронет росу.
И никто не помянет
Твою дивну красу.

Деревня Рыгино – здесь родные края,
Деревня Рыгино – деревенька моя,
Деревня Рыгино – небосвод голубой,
Деревня Рыгино – жду я встречи с тобой.

2022 г.