Моя северная эпопея

1

В мою бытность студентом нередко приходилось слышать про то, что на «севере» (то есть в северных широтах Сибири) люди зарабатывают баснословные деньги, жильё предоставляется бесплатно, карьерный лифт работает как ракета. Нужно только приехать и сказочное изобилие будет ждать того, кто не поленится сделать это.
Настал пятый курс, пришло время определяться с работой. Наша кафедра выпускала около пятидесяти человек в год. Специальность востребованная, но всё же… К тому же, в то время (2000-й год) далеко не у каждого из нас имелся компьютер, а о безлимитном интернете тогда никто и не слышал. В общем предстояло напрячь силы, чтобы побегать и попредлагать себя.
Однако, делать этого не пришлось. Как на счастье пришла заявка на специалистов в города Мегион и Югорск. Подойдя к нашему куратору, я «застолбил» место в Мегион. Через короткое время, в ноябре 2000 года, состоялось распределение, на которое приехала начальник отдела управления персоналом (далее ОУП) МУП «Тепловодоканал» города Мегион (далее – ТВК) и в личной беседе наобещала нам золотые горы: зарплата 13500 тысяч (при средней по России в 2-3 тысячи), место в двухместной комнате общежития домашнего типа с финской мебелью, ведомственную квартиру через полгода и обретение собственностью над ней лет через 10. И вообще нам там так понравится, что мы и сами не захотим уезжать и проработаем там в мире и радости до самой пенсии, которая наступит на 5 лет раньше, чем у всех остальных.
Если я скажу, что наши слюньки потекли ручьями, я не скажу ничего. В воображении рисовались картины безмятежного будущего. Своя квартира, джип в кирпичном гараже, благоустроенные кварталы… и всё это вот так сразу, с ходу и лопатой. Предприятие платило ВУЗу за каждого из нас по 6 тысяч рублей, что говорило о серьёзности намерений и как будто подтверждало наличие благ с барского плеча, готовых завалить нас с головой.
Кроме того, они предлагали поехать к ним на практику, чтобы самим во всём убедиться.
Надо ли говорить о том, что после такого предложения отказаться было совершенно невозможно и ни о каких иных местах я уже не думал и ждал с нетерпением, когда наконец я смогу поехать к ним на работу?
К сожалению, поехать на практику я не смог по болезни уха. Но вот мой сокурсник смог выбраться и подтвердил, что общежитие действительно уютное, из красного кирпича, квартирного типа. По сути, он проживал в двухкомнатной четырёхместной квартире. За практику ему хорошо заплатили, впечатлениями он остался доволен. Это было уже весной 2001 года.
После таких отзывов, я заключил трехсторонний контракт между мной, ВУЗом и ТВК. В нём оговаривалось следующее: я поступаю на работу в ТВК и обязуюсь проработать три года, за это ТВК ВУЗу выплачивает 6000 рублей, которые я обязуюсь вернуть, если захочу разорвать контракт в одностороннем порядке. Там же в частности, говорилось о том, что мне и членам моей семьи полагается жильё в количество 12 квадратных метров на человека.
Не жизнь, а сказка!
2

Диплом был написан, успешно защищён и спустя месяц торжественно вручён. Июль был отдан на полный отдых и вот уже к первому августу я мчу на всех парах в северный край. Двое суток езды на поезде «Уфа – Нижневартовск».
Так далеко в одиночку я никуда ещё не выбирался. А в последний раз я выбирался семь лет назад, в 1994-м в Санкт-Петербург с экскурсией школы. Да плюс, в 1987 году через Москву доезжал до Полоцка. Куда мне до современных среднестатистических городских детей, повидавших с родителями как минимум Турцию?
За окнами менялся пейзаж, холодало. Особое впечатление производили туманы над болотами, из которых как пики торчали тонкие пеньки высохших деревьев. Казалось, будто где-то ходит леший. В голове крутилась песня: «А за окном всё так же стонут провода и поезд мчит меня в сибирские морозы».  Эта песня напрямую касалась моей бывшей девушки Лили, с которой я встречался все четвертый и пятый курсы, но с которой расстался перед отъездом. Правда, не всё было столь печально в моей жизни, поскольку на тот момент я уже любил другую девушку, свою будущую первую жену Юлю…
Соседи по купе ехали угрюмые. Все они возвращались на Север с Большой земли (так там на Севере называют остальную часть страны). Повидав своих родственников, потратив значительную часть отпускных, они снова погружались в рутинные будни, чтобы на ближайший год отдаться текущим делам и ностальгии.
Перед моими глазами были и слезы мамы, и грустные лица бабушек, и воспоминания о веселых вечеринках в кругу друзей. Теперь никого из них там уже не будет и нужно всё строить с нуля.
Правда, в дороге не обошлось и без смешного. На станции Демьянка поезд едва не лишился начальника. Дело было так. Он был очень общительным товарищем и поведал каким-то пассажиркам о том, что на той станции продают какую-то снедь. Они попросили его показать им это место и вся эта компания дружно ушла за покупками. А когда поезд тронулся, кто-то из проводниц вспомнил, что начальника нет на месте. Был нажат стоп-кран.
Сначала никто ничего не понял, а потом откуда-то издали, из-за ларьков показалась толпа бегущих людей во главе с начальником поезда. Это весьма разбавило ту пасмурную атмосферу, царившую в вагоне. В нём грустили все. А я волновался.
Как примут? Как всё начнётся? У меня с собой было лишь 700 рублей и несколько банок тушёнки. Этого хватило бы на неделю или на обратный билет с едой. Но, к счастью, обещались хорошие подъемные, за счёт которых можно было бы спокойно дожить до первой зарплаты (аванс не полагался).
Двое суток в поезде на верхней полке с непривычки изрядно утомили меня и я уже прямо-таки ждал с нетерпением, когда же, наконец, я доеду.
Предстояло приехать часов в 6 утра.
О том, что станция «Мегион» находится совсем не в Мегионе, а в посёлке Высокий в 12 км от него, я узнал от своего сокурсника, но никак не от сотрудников ТВК. О дате приезда они знали. О том, чтобы меня кто-то встретил, я даже не мечтал. Кстати, из поселка в город и обратно постоянно ездила техника предприятия, так как в данном посёлке также находились объекты ТВК.  Впрочем, это я уже придираюсь. Но эта информация ещё пригодится.
3

По пути со станции на автобусную остановку пришлось миновать несколько таксистов. Какое-то время было потрачено на ожидание автобуса.
И вот уже, немного погодя, «первой лошадью» я помчался со всеми своими чемоданами навстречу новой жизни.
Доехав до Мегиона и дотащив тюки с остановки до проходной ТВК, я присел на лавочку ожидать прихода сотрудников, так как время было еще слишком ранним.
И постепенно началось моё погружение в действительность, спустившее меня с небес на землю.
Начальник ОУП «вручила» меня специалисту отдела соцразвития, а та, в свою очередь, отвезла меня в общежитие, в котором предстояло провести три ближайших года.
Когда я зашёл в «свою» комнату, мне захотелось всё бросить и уехать. Бокс был рассчитан на две комнаты по три человека. Комната в 18 квадратов была весьма продолговатой, включала три скрипучие койки, шкаф, стол и три стула. Выкрашенные в ядовитый цвет стены порождали ощущение, будто я попал в больницу. В  ванной комнате – душ без шторок, умывальник и унитаз. Отдельно от бокса – наша кухня с плитой на три комфорки (нас, напомню, шестеро), холодильник и телевизор с одним местным каналом под названием «Югра».
По дороге в общежитие, я узнал, что у нас есть чудесная возможность взять кредит и купить на него квартиру. На мой вопрос о предоставлении ведомственной квартиры, специалист по социальному развитию сделала такие круглые глаза, что более ничего уточнять не захотелось.
Сюрпризом стала и зарплата. Оказывается, 13,5 тысяч нас ожидают года через три, а пока что будут платить по 8 тысяч, набрасывая затем через год каждые полгода «полярные выплаты».
А самое изумительное это то, что подъемные дадут только при успешном прохождении медкомиссии, длительностью несколько дней, за которую нужно заплатить 500 рублей.
Вишенкой на торте оказалась необходимость предоставить справку из психоневрологического диспансера города Уфы о том, что ты в нём не состоишь! О том, что она понадобится, никто нас не предупреждал. Даже сокурсника, который трудился на практике . Кстати, его почему-то до работы тогда допустили без этой справки.
Пришлось вызванивать отцу и просить его о том, чтобы он съездил в этот диспансер и выслал эту замечательную справку на факс приемной. Поскольку мобильные телефоны были не у всех и васт-апа с телеграммом не было в помине, то и эта процедура заняла не один день и пришлось побегать между почтой и приёмной. Город Мегион небольшой, но всё же инстанции могут находиться друг от друга на расстоянии километров.
К чести начальника ОУП, она сама предложила одолжить мне 500 рублей. Я сначала отказался, а через пару дней, доев тушёнку и поняв, что скоро начну загибаться от голода, одолжил денег и жил всё это время на одних только бич-пакетах (так мы называли «дошираки»).
К счастью, всё обошлось, я устроился на работу, получив долгожданные подъемные.
4

Оформив все необходимые документы, я направился на стажировку в Водопроводные очистные сооружения города Мегиона.
Пара слов о предприятии, ставшем первым в моей карьере.
«Тепловодоканал», отколовшийся от «Теплонефти», обслуживает объекты тепловодоснабжения и канализации не только города Мегион, но и посёлка Высокий.
Теперь немного о городе, в котором я прожил два года.
Город Мегион компактно расположен на берегу протоки реки Обь под названием Мега. В нём живет около 50 тысяч человек. Его можно обойти вдоль и поперек несколько раз за день. Гуляя по нему каждый день, приходится видеть одни и те же места. Как такового парка в городе просто нет. Ближайший относительно крупный населённый пункт – город Нижневартовск. Оба они входят в Ханты-Манскийский Автономный округ Тюменской области. Правда, за два года работы я встретил лишь пару ханток, а представителей манси не видел.
Место приравнено к районам Крайнего севера.
Говоря о жилищно-бытовых условиях и «ништяках», объективности ради, должен указать и на плюсы.
Предприятие выдавало проездной билет тем, кто работал в посёлке Высокий, живя в Мегионе. Жильё в общежитии позволяло иметь регистрацию по месту пребывания. Раз в два года предприятие оплачивало проезд в отпуск по России туда и обратно. Сам «северный» отпуск составлял 49 дней. Спустя год каждые полгода нарастали «полярные» надбавки по 10 процентов, пока не достигали 50 процентов. Для тех, кто работал в Управлении, по городу курсировал собственный автобус. Правда, время убытия автобуса с предприятия было весьма странным. Рабочий день завершался в 17.00, а ведомственный автобус уезжал в 18.20. Но это я уже, кажется, тоже придираюсь. У предприятия были свои социальные объекты на Чёрном море и в Алтайском крае. На этом, пожалуй, плюсы заканчиваются. Не считать же плюсом возможность встать в очередь на получение жилья в кредит наряду с инвалидами и афганцами.
Кому показалось, что это шутка, поясню. Тогда в 2001-м году, я попал в переходный период, когда служебное жильё выделялось главным образом только в виде койко-мест в общежитии, а слово «ипотека» я услышал лишь пару лет спустя.
Во всём городе строилось от силы пара домов и для того, чтобы заселиться в новостройку даже взяв кредит, нужно было встать в очередь.
В силу того, что у меня не было постоянной прописки, то этой возможности получить жильё в кредит, я почти до самого увольнения был лишён и услышал о благой вести («радуйтесь, вам разрешили взять кредит и встать на очередь») уже в тот момент, когда ходил по кабинетам с обходным листом.
Впрочем, даже если бы и мне разрешили получить жильё в кредит, от этого было бы не легче. Двухкомнатная квартира стоила миллион. Первый взнос – 30 процентов от стоимости. А я, напомню, первое время мечтал о чём-то более вкусном, чем лапша быстрого приготовления.
Кроме того, как можно брать жильё в кредит в тот момент, когда ты ещё только знакомишься с городом?
И наконец, после того, что мне было год назад обещано, брать в кредит то, что полагалось бесплатно по контракту, было совсем негоже.
5

Мне, уроженцу миллионного города, первое время было невыносимо находиться в городке размером с мой микрорайон. Серое свинцовое небо и тайга вокруг на плоском рельефе. Было стойкое ощущение, будто не хватает воздуха. Моё взросление началось в слишком жёстких условиях.
Я привык к своей комнате, привык к тому, чтобы ездить от родителей к бабушкам. А тут я в комнате на троих и по соседству ещё трое и не к кому сходить.
Чтобы позвонить родным, надо было идти на телеграф или покупать карточку и активировать её в уличном телефонном аппарате.
Хотелось толи плакать, толи выть волком. Не было у меня ни компьютера, ни мобильного телефона. А первое время у нас не было даже кабельного телевидения. Как будто мы сами себя сослали в ссылку в Сибирь!
Альтернативы было две – либо получить второе высшее, либо начать медленно спиваться. Делать было нечего, особенно по выходным. Наступала такая тоска, что словами не передать.
Спустя месяц я понял, что если я не выберусь домой хотя бы на недельку, то до отпуска наверно не дотяну.
Подойдя к своему руководителю я буквально взмолился, попросив отпустить меня на «побывку».
Мотивировал это тем, что не смог взять с собой все вещи, которые необходимы, особенно теплые. Впереди суровые морозы. Тратить деньги на новые вещи слишком накладно. Руководитель пошёл на встречу, я взял за свой счёт 10 дней и отправился в Уфу.
Мой родной город встретил меня угрюмой, но тёплой погодой. Я ходил по его улицами и понимал, что выбор уже сделан и обратного хода нет. Время для поиска работы было упущено, деньги за меня заплачены и нужно отрабатывать контракт. Возвращаться к родителям и висеть на их шее в поисках работы было очень неудобно и мне хотелось, чтобы моя самостоятельная жизнь продолжалась, как бы тяжело не было. Но это была моя жизнь. Это были мои первые шаги взрослой жизни. Сейчас тяжко, но потом обязательно будет легче.
Отдельно следует сказать о том, что я был поглощён любовью к Юле, с которой познакомился в день получения диплома, с которой провёл июль (символично вышло), к которой меня неумолимо тянуло в разлуке. Мы писали друг другу письма почти каждый день, я звонил ей несколько раз в неделю.
Мы, конечно, виделись каждый день на побывке, но разве этого было достаточно?
Повидав друзей, бабушек, родителей и Юлю, я снова отправился в Мегион с твёрдым намерением идти намеченным путём.

6

Общежитие, в котором мы жили, называлось «Дружба». В нём жили и вахтовики, и холостяки, и целые семьи.
В одной комнате со мной жил Олег, специалист по теплоснабжению. Койка для моего сокурсника была вакантной, так как он привёз жену и снял квартиру.      С ней контракт никто не заключал и первое время они жили на одной кровати по соседству со мной и Олегом. В ответ на его обращение к директору, тот сказал, что на момент заключения контракта сокурсник был холост, а значит ему никто ничего не обязан предоставлять, кроме койко-места. Не нравится, снимай что получше. Так он и поступил.
В соседней комнате проживали Ростислав, Евгений и Максим. Они тоже, как и Олег, выучились на теплотехников. Все они учились на одном курсе, любили душевную музыку, песни под гитару и были «не дураки выпить».
Всё бы ничего, но они завязали дружбу с весьма прилипчивыми собутыльниками, которые стали не только сами к нам приходить, но и приводить своих многочисленных «друзей друзей» и в итоге в нашей кухне постоянно кто-то находился, сменяя друг друга как на работе, в круглосуточном режиме. Нередко, заходя утром на кухню, можно было обнаружить какое-то спящее на стульях тело, пепел от сигарет в солонке и остатки какой-то жижи в чашках. На полу – грязь, на столе – остатки пищи.
А один раз, зайдя на кухню для того, чтобы поужинать, я увидел целую дискотеку с громкой музыкой и танцующими в темноте весельчаками. Но закончилось веселье дракой.
Что мне оставалось делать? В таких условиях, как говорится, «если пьянку не удаётся остановить, её надо возглавить».
Но участвовать в этом всём не было никакого желания, да и денег на такие мероприятия тратить не хотелось.
Я искал успокоения в Церкви, куда пошёл для того, чтобы опровергнуть Библию, но, приняв Крещение, стал рабом Божьим.
В сложившейся ситуации, когда Юля сказала, что хочет приехать в наш город попробовать свои силы, я стал необычайно воодушевлён и даже когда она попыталась «включить заднюю», я не остановился и уговорил-таки её приехать к нам.
Откровенно, говоря, для меня это было неожиданно. Я жил в непростых условиях. Постоянно мучила ностальгия. В отсутствии развлечений было невыносимо скучно. В свободное время делать было совершенно нечего.  В комнате по ночам храпел сосед, на кухне творилась настоящая вакханалия, соседи сверху несколько раз в неделю развлекались по ночам с музыкой (постоянной чертой было прослушивание песен «Молодые ветра» и «Искала» по три раза подряд). Денег от зарплаты оставалось немного (из 8 тысяч только 2 тысячи я проедал, не считая трат на остальные нужды). Аренда квартиры стоила 5 тысяч в месяц, комнаты – 2,5 если поискать. Поэтому, в одиночку, можно было снять разве что комнату, чтобы не жить впроголодь. Платежи за койко-место с нас тоже никто не снимал, они обходились нам рублей по 300 в месяц. Так что я жил сегодняшним днём, терпя все неудобства.
Но когда появилась столь заманчивая перспектива увидеть любимую девушку и начать с ней совместную жизнь, это не могло не вызвать подъём духа.
Учитывая, что предложения были ниже спроса, выбор жилья для съёма был небогат. Я подал объявление и мне позвонило считанное количество арендодателей.
Сначала позвонила некая девушка и предложила девушка за 8 тысяч и на мою реплику о том, что её цена равна моей зарплате, заявила, что коммунальные услуги в стоимость входят. Однако, для меня это было слабым утешением, так как питаться Святым Духом я не планировал. Как и одеваться в костюм Адама.
Затем позвонил голос с кавказским акцентом и на мои слова о том, что 6 тысяч за квартиру это дорого, громко спросил: «А за сколько ти хочещь?» Я ответил: «Рублей за 500» Сквозь тишину я услышал, как заскрипели его мозги. Я сказал: «Вы же спросили за сколько я хочу, я вам ответил. Это та сумма, которая меня не обременит».
Затем позвонила женщина и предложила за 4 тысячи снять комнату. Придя на место, я увидел в комнате только матрац и низенький китайский столик. Я конечно был человеком скромным, но не до такой же степени. В первый месяц она была готова взять 3,5 тысячи в качестве жеста доброй воли.
Пару раз звонил по объявлению. Сначала какая-то персона начала подробно расспрашивать меня где я работаю и какое у меня образование (в таком-то городе такие-то запросы), а услышав, что я планирую жить с девушкой, бросила трубку (наверно из ревности). А затем я пошёл в «шанхай» (так назывался квартальчик частного сектора) посмотреть балок (этот шедевр архитектуры представляет из себя деревянную избу с проведённым отоплением и  на этом блага цивилизации в нём заканчиваются – вода привозная, удобства на улице). Зайдя в прихожую, я вместо женщины, разговаривавшей по телефону, увидел пятерых уроженцев Кавказа, развернулся и ушёл.
А время приезда Юли приближалось. И тут как на счастье – звонок и на том конце провода девушка, назвавшаяся Оксаной, предложила снять комнату в современной панельной двушке всего за 2,5 тысячи.
Сначала я не поверил ушам и всё ждал подвоха, но, к счастью, всё оказалось по-честному. Правда эта дешевизна обошлась нам в виде незабываемых впечатлений, о которых сейчас вспомнить смешно, а тогда было как-то временами страшновато.
Но, обо всём по порядку.

7

Попробую представить все расклады так, чтобы не запутать читателя.
Комнату мне сдавала некая Оксана. У неё был ребёнок от Алексея, настоящего владельца квартиры. Алексей жил с другой девушкой, беременной от него. Сама же Оксана жила с Виталиком, разведенным молодым человеком, у которого после брака осталось двое сыновей. Бывшая жена Виталика жила с бывшим тюремщиком, отсидевшим 15 лет. Родители Оксаны были также разведены, но жили в одной квартире и водили поочередно кто баб, кто мужиков (кто кого, догадайтесь). Родители Виталика также были в разводе. Про отца ничего не слышал, а вот мать жила с его братишкой и сожителем, почему-то называвшим его по пьянкой лавочке сыном. Такая вот Санта-Барбара.
Вот в такое жилище мне и пришлось вселиться, а затем привезти Юлю.
Главная задача «хозяев» с утра – найти, где и с кем можно было бы выпить. Ребёнок был годовалым и болел ДЦП. Оксана его очень любила и старалась заботиться, но это не мешало ей вести бурную тусовочную жизнь.
Днём всё было тихо мирно, а вот по вечерам они либо куда-то уходили прямо с ребёнком, либо приглашали всю честную компанию домой. Один раз мы проснулись от того, что кто-то отчаянно трезвонил в дверь и, не смотря на то, что в их комнате была «полна горница людей», никто не открывал. Заглянув к ним, мы обнаружили всех мертвецки пьяными. А звонили в дверь чьи-то родители, потерявшие родное чадо и отыскавшие его где-то на полу в аморфном состоянии.
Бывало так, что они не ночевали дома или вовсе пропадали где-то целыми сутками. Но и в этом случае «покой нам только снился». Нам постоянно кто-то звонил и спрашивал кого-то из них или Алексея. Кто-то приходил вечером и даже ночью. А однажды позвонил какой-то тип и спросил Алексея, а когда я сказал ему, что Лёша тут не живёт, он попросил разрешения выйти через балкон (мы жили на втором этаже). Когда он увидел моё весьма удивлённое  лицо, то заверил: «Я к тебе не зайду». Видимо он пришёл не один и его ждал какой-то кредитор, который непременно стал бы его искать где бы вы думали? Да и как можно проникнуть ко мне на балкон, не заходя ко мне?.. В общем, было очень весело. Но не смешно. 
Отдельного упоминания стоят соседи Оксаны и Виталика.
Этажом выше жила учительница, которая каждое утро пробуждалась ровно в 6.00 и как по команде начинала цокать каблучками по квартире не менее часа. Такое ощущение, что она по вечерам мыла обувь, а по утрам надевала её, вставая с постели.
В квартире напротив жила семейка в следующем составе: муж, жена, сын лет четырнадцати. Когда они были в сборе, мы их не ощущали. Но стоило родителям отлучиться, сынок врубал на всю катушку тяжёлый рок нацистского содержания и с упоением слушал песни про бритоголовых. Прослушав нескольких песен он, как правило, начинал громко подпевать. Затем – просто орать. Заканчивалось это тем, что он открывал дверь квартиры и горланил во всю глотку на весь подъезд. В его крике души не было слов, просто «ааааааа!!!» с небольшими перерывами на вдохи. Выпустив пар, он закрывался и продолжал вкушать нетварные дары. Затем вся процедура повторялась в такой же последовательности. И так – несколько раз. Иногда он приглашал к себе какого-то дружка, они вдвоём «разгоняли волну» на весь подъезд. В обычное время это был вполне неприметный юноша, даже с волосами на голове.
Весьма запоминающимся получился день нашей свадьбы. Такие дни, конечно никогда не забываются. И, тем не менее, у нас он получился весьма необычным, хотя мы хотели иначе.
Пообщавшись с отцами духовными, я решил оформить наше с Юлей сожительство браком через ЗАГС. Поступок был весьма опрометчивый, учитывая то, что мы встречались лишь месяц и три месяца переписывались. Но мы любили друг друга, вместе жили и ради любви решили рискнуть.
Поскольку родственников в Мегионе мы не имели, а друзей не нажили, то захотели просто расписаться и дома скромненько попить шаманского, заев тортом.
С утра у «хозяев» было приподнятое настроение. Виталик бодро напевал «песню про яйца».
Придя из ЗАГСа, мы с Юлей накрыли полянку и завязали неспешный разговор, делясь планами о светлом будущем.
В это время в квартиру ввалился едва стоящий на ногах Виталик и стал требовать от Оксаны денег. Она сказала ему, что их мало и ничего он не получит. В ответ на это, Виталик стал возмущаться крича: «Это мои деньги!» Затем последовали оскорбления с использованием трёхэтажного мата. Завершилось всё стуками в стенку (кто-то кого-то об неё долбил). Поняв, что ничего он от неё не добьётся и пожелав ей матом чего-то очень нехорошего, Виталик громко хлопнул дверью и на несколько дней «испарился».
Мы посмотрели друг на друга с ощущением неловкости, но ничего друг другу не сказали. Молча расстелили диван и легли спать. Всё было ясно и без слов.
Спустя какое-то время Виталик вернулся, едва ли не ползком пробрался в квартиру и салился на пол, где и провёл следующие два дня в полуобморочном состоянии. Оксана заботливо его раздела, постелила под него матрац и накрыла одеялом. Время от времени, поила его водой с бутылочки.
Так прошло их примирение, ну а мы были несказанно рады, что всё благополучно обошлось, в квартире вновь воцарилась гармония.

8

Настал январь 2002 года, Юля уехала в Уфу на сессию (получала второе высшее образование в БГУ), я остался наедине с этим всем.
Как назло, «хозяева» стали реже ночевать дома. А поток ночных гостей всё не убывал.
Вот представьте себе такую картину. Вы тихо-мирно спите и вдруг – звонок в дверь. Часы показывают где-то 3.30. На пороге приличного вида трезвый парень спрашивает: «А Виталик дома?». Вы отвечаете: «Нет». Он говорит «Ладно», разворачивается и уходит, как ни в чём не бывало. Как будто дело происходит в 15.30. Спрашивается, зачем ему Виталик в такое-то время? Он без него уснуть не может?
Или вот еще такой эпизод. Сижу один. На часах 23.30. Собираюсь лечь спать. И тут, вдруг, в дверном замке зашевелились ключи, но не открыли дверь. И кто-то начал неистово пинать входную дверь. Я, ни жив ни мёртв, подбегаю к двери в стремлении дать кому-то смертельный бой и что есть мочи в переводе с «французского» ору: «Чего изволите?» Долбёжка прекращается, я слышу голос брата Виталика, просящего открыть дверь. На мой вопрос, что он так поздно тут делает, тот отвечает, что его послали за молоком (Оксана на сына-инвалида получала много «долгоиграющего» молока, которое они хранили возле холодильника). Зачем им на ночь глядя потребовалось молоко, для меня так и осталось загадкой (годовалый ребёнок его ещё не начал употреблять).
Время от времени «хозяев» навещали их родители, причём их мамы во время совместных встреч «глушили» пиво, что для меня было поначалу большой неожиданностью, ведь я всегда считал пиво напитком по большей части мужским, ну или хотя бы молодёжным. А на долю зрелых женщин, как мне представлялось, придумали вино, коньяк или что поизящней. Но, к счастью, посиделки родителей завершались относительно рано и без эксцессов…
Когда три месяца такого вот проживания стали подходить к концу, то я стал задумываться о поиске нового жилья. Терпеть такое было физически тяжело из-за постоянного невысыпания, а вступать в ряды таких персонажей не хотелось ни при каких обстоятельствах. Мы с Юлей ходили в храм, соблюдали трезвость, не курили и не сквернословили.
Кстати, отношения с «хозяевами» у нас были достаточно тёплыми и можно даже сказать душевными. Мы никогда не ссорились и даже не выражали обид, всегда старались держаться на позитиве и не подавать виду, если случались какие-то неловкие ситуации. Поэтому, когда настало время прощаться, мы расстались как друзья и Оксана сказала что-то вроде: «Если что, приходите в гости». Формальность, но приятно.
9

В отсутствии Юли варианты пришлось искать самому. Самым очевидным был – аренда комнаты в общежитии, выделенная Виталику. Жильё находилось в одиноко стоящем здании на выезде из города. Кругом – пустошь или промзона. На весь этаж из 40 квартир – один туалет из двух кабинок и одна раковина на кухне. Люди набирали тазики и мылись в комнатах. Иначе были бы очереди у «водопоя». По коридору целыми днями бегали и орали дети.
Можно было снова пошарить по объявлениям…
И тут, как на счастье, Ольга, коллега по работе, предложила снять комнату её сестры в той же общаге «Дружба», где я был зарегистрирован, но только в другом подъезде.
Приехав на «адрес» и осмотрев жильё, я согласился.
В отсутствие Юли снова пришлось переезжать одному.
Я заехал в комнату, расположенную в боксе из четырёх комнат. На всех – туалет, душ и два умывальника.
Каждую неделю какая-либо комната дежурила с обязательством мыть полы и санитарные приборы каждый день, отчего в местах общего пользования всегда было чисто и свежо.
В самой близкой от нас комнате жила молодая особа Наташа с мужем и дочкой-дошкольницей, которых она держала в ежовых рукавицах, воспитывая их так, что все это слышали. Но с соседями она соблюдала деликатность.
Далее «по курсу» жили дед с бабулей. В первый же день дед ко мне пристал с расспросами кто я и откуда и где работаю и перед уходом к себе, пообещал: «Мы с тобой ещё нажрёмся». Один раз деда привели под ручки сердобольные парни, сказав, что он едва не замёрз, сидя вдатый на карусельке. А в другой раз я проснулся от непонятного стука и криков. Выйдя в коридор, я заметил такую картину. Лежит дед на животе и долбится кулаками в пол и орёт: «Открой дверь! Открой, говорю, сука!»  Я постучался к бабуле и уведомил о случившемся (и как она всего этого не слышала?). Она, как ни в чём не бывало, подняла его и увела в их обитель.
В самой дальней комнате жил мужчина по имени Олег, работавший в нашем же ТВК киповцем, но затем сменивший работу. Он жил с женой и дочкой лет шестнадцати.
Пытался ли я улучшить свою жилищную ситуацию? Да. Как мог. Женившись на Юле и усыновив её ребёнка (разумеется не ради квартиры, которой мне уже никто не обещал), я написал заявление директору на получение служебного жилья в соответствии с контрактом. Но мне, разумеется, было отказано. Я, видите ли, не входил в категорию работников, которым полагалось служебное жильё в виде отдельной квартиры. А положенные 12 квадратов на человека по контракту не были указом. Ну а про устные обещания, данные кадровичкой на распределении, можно было забыть. Обещать – не значит жениться.
Более того, я столкнулся с невиданной находчивостью директора. А дело было так. Приехал я как-то с трассы с выезда и мне передают такую информацию: звонили с управления и требовали вернуть бельё в общежитие (когда я ушёл «в свободное плавание» в съемным хатам, прихватил бельё с собой). Наивная душа, я подумал, что его видимо, хотят постирать или поменять. Но оказывается, на моё место и койку моего сокурсника поселили двух студентов, приехавших на практику и им видите ли не на чем спать! Я, вне себя от гнева, позвонил специалисту отдела соцразвития и стал возмущаться. Виданное ли это дело? Вместо того, чтобы мне помочь с жильём, они ещё и наживаются на мне! Выходит, что я получил койко-место, имею право спать на нём когда захочу, но на него без моего спроса селят какого-то человека, да ещё требуют вернуть на место бельё! Ничего не скажешь, социальное развитие налицо. На это специалист сказала, что это не её инициатива, а директора. Он дал ей такое указание: раз нас с сокурсником на местах нет, значит надо их занять. На мой резонный вопрос, а что мне делать, если завтра арендодатель погонит нас с комнаты, чёткого ответа я не получил.
К вопросу о жилищно-бытовых условиях мы ещё вернёмся, а пока давайте окунёмся в мир производства и его обитателей. Проследим те перипетии, которые я прошёл, когда делал первые шаги в своей карьере.

10

Если кратко, ТВК занимается тепловодоснабжением города Мегиона и посёлка Высокий.
По весьма неординарной задумке тогдашнего директора, мы, молодые специалисты, первые восемь месяцев к самостоятельной работе не допускались, проходя практику по два месяца на разных объектах.
Смысл был в том, чтобы мы познакомились с предприятием, вникли в производство и прошли все аттестации, выучив всю необходимую «матчасть».
Экзаменов у нас было действительно немало: в отделе охраны труда, в отделе главного энергетика, комиссии во главе с главным инженером, в Госгортехнадзоре в Нижневартовске.
Благодаря тому, что мы могли спокойно готовиться к аттестациям прямо на рабочем месте, подготовка к ним проходила безо всякого напряжения. В остальном столь длительная практика не позволяла сразу окунуться с головой в производство, что могло бы сильнее приглушить ностальгию и тоску по родному краю. В спокойные периоды, когда даже у штатных мастеров работы было немного, никто не знал, чем нас занять и от этого у некоторых из нас возникла мысль получить дополнительное образование.
Я решил поступить заочно в аспирантуру на заочное отделение. Договорившись с заведующим «родной» каферы, стал готовиться к сдаче кандидатского минимума. Оставалось дело за малым – решить данный вопрос с директором. Я наивно полагал, что проблем с этим у меня не будет. Отпуск «северян» большой, все расходы я планировал понести самостоятельно, а если я смогу получить научную степень и при этом решу какую-либо из проблем предприятия, выиграют все.
Но реальность превзошла все ожидания. Когда я заикнулся о дополнительном отпуске, начальник ОУП сказала: «А кто будет работать?»
Когда же я написал заявление о переносе основного отпуска с июля на сентябрь 2002 года (между прочим, за летнее время отпуска была высокая конкуренция), мне было отказано с устной мотивировкой: «Нам суперспециалисты не нужны».
Личный разговор с директором назрел, я записался на приём. Беседа вышла невероятная, но об этом чуть позже.

11

Первым моим объектом  были Водоочистные сооружения (ВОС) города Мегиона, где я провёл первые два месяца. Основное время я провёл за столом и активно боролся со сном. Сухие скучные инструкции давались невероятно тяжело. Но были и выезды с бригадой на скважины. Они вносили разнообразия в деятельность.
Часть времени я провёл на канализационных очистных сооружениях (КОС) города Мегиона. Они входили в тот же цех, что и мегионские ВОС. Так прошли август  сентябрь 2001года.
В октябре-ноябре 2001 года я оказался на участке тепловых сетей в цеху водоснабжения, водоотведения и транспортировке тепла посёлка Высокий. Там, с наступлением холодов, я окончательно понял, что «здесь вам не тут». Я ходил со слесарями по посёлку и смотрел, как они обслуживают тепловые сети. Каждый день километры пути на открытом воздухе. Первый снег выпал ещё в сентябре, а лёг уже в октябре в день Покрова Божьей матери. С этого дня находиться на открытом воздухе долгое время можно было только в ботинках на шерстяном носке и валенках, ватных штанах и тулупе, разумеется в ушанке. Ну а зимой лицо приходилось прикрывать специальной вставкой в тулуп.
Работа на данном участке позволила мне поближе познакомиться с местным населением, представляющим из себя в большинстве своём вахтовиков или работавшим на «постоянке».
Рождённых в Мегионе  и Высоком было мало. В основном выходцы с «большой земли». Много народа из Украины, Молдовы, нашего Северного Кавказа. Целый конгломерат. Люд был довольно простой и откровенный, а зачастую весьма прямолинейный.
Головная боль ТВК – несанкционированные врезки. Отдел реализации продукции представлял из себя «полтора человека» и ходить выявлять недобросовестных граждан приходилось нам. Как и отключать.
Как-то раз, мы не застали дома взрослых и нас впустил мальчик, их сын. Зайдя в гараж, я обнаружил там приборы отопления, которые не значились в данном хозяйстве. Гараж изобиловал манекенами, грушами и боксёрскими перчатками. Когда мы уже собирались уходить, увидели здоровенного мужика еле дышавшего от гнева. Он с превеликим трудом выдавил из себя: «Кто вас сюда пустил?» Слесарь, с которым я ходил, едва не потерял дар речи. Я сослался на мальчика и «бочком-бочоком» ретировался. Стыдить его за незаконную врезку в тот момент было опасно. Я просто записал его адрес и пометил тихонько на листочке несанкционированный прибор.
Три раза на нас срывались с цепи озлобленные собаки и мы едва успевали унести ноги.
Один раз собака оказалась закрытой в сенях(на звонок никто не отвечал) и неожиданно бросилась на меня, я зажал её голову дверью и, после того как она стала хрипеть, отпустил и она мирно отошла в угол.
А однажды, на стук в ворота вышел какой-то тип с ружьём в руках и заявил, что в своё частное владение он нас не пустит, чтобы мы убирались куда подалше «со своим водоканалом».
Время от времени, разгневанные абоненты приходили в нашу диспетчерскую. Я запомнил бабу, которая орала и ругалась таким пронзительным голосом, что нам оставалось только молчать и ждать, когда она закончит и она последок она всех нас назвала дебилами  и хлопнула дверью, после чего с минуту все молчали, ожидая пока звон её голоса не утихнет в голове. Приходил также какой-то тип и устроил состязание по греко-римской борьбе с начальником участка. Дело в том, что он незаконно врезался в наши сети и подключил баню. Когда его стали отключать, работяги нечаянно подпалили резаком теплоизоляцию и его баня сгорела. Получив отпор от начальника участка, он подал в суд, где сообщил, что в бане находилось какое-то невероятное количество одежды, бытовая техника и вообще «всё, что нажито непосильным трудом». Хорошо, что он в бане не парковал машины. Суд его иск удовлетворил и нам пришлось всем цехом скидываться рублей по 500, чтобы покрыть издержки – так мы вручали нашего начальница цеха и начальница участка, да его горе-работяг.
 В общем, впечатлений было море.
 После этого работа в сетевом цеху города Мегиона показалась сказкой. Всё же в городе контингент был несколько иной, да и частного сектора было намного меньше. В основном, приходилось работать в городских кварталах. Мастера стали отправлять меня с рабочими и было уже «веселее». К тому же шаговая доступность до рабочего места радовала.
Последним пристанищем для практики был тот же цех в Высоком, но уже участок водоснабжения и водоотведения. Я провёл там февраль и март 2002 года и после распределения был оставлен в нём на постоянной основе.

12

Я был назначен мастером на водозабор «Центральный» с водопроводными очистными сооружениями и водозабором Центральной котельной при нём.
В подчинении три слесаря, сварщик, пять операторов, пять машинистов, пять сторожей. Внушительная компания для начала, если учесть, что часть операторов и машинистов друг друга не переваривало и просило не ставить вместе на смену, а среди сторожей была беременная барышня, которая по ночам покидала объект, чтобы повеселиться с друзьями («великолепное» отношение к работе). Когда она наконец-то ушла в декрет, к на её место устроилась вышедшая из мест не столь отдалённых особа, которая также не пришлась ко двору (но к частью, сторожей затем сократили и мы избавились от неё без особых хлопот).
Рабочее место мастера находилось в вагончике из двух помещений по соседству с комнатой приёма пищи слесарей. Они каждый обед вкусно «воняли» супом и приглашали разделить с ними трапезу. Поначалу я пользовался пакетами быстрого приготовления, а затем поддался искушением и начал скидываться на еду, чтобы вместе с ними разделять трапезу.
Совершенно очевидно, что управлять людьми в такой ситуации можно было только с помощью слова доброго.
В общем и целом они были людьми ответственными и умело устраняли аварии, но грешили «водочкой», а бригадир любил в рабочее время полежать. Когда мне что-то «спускали» неудобоваримое, они не спешили выполнять, а мои аргументы в плане того, что меня за неисполнение накажут, называли нытьём.
Когда пришла первая проверка ПДК (постоянно действующей комиссии) по охране труда, меня лишили премии на 10 %. Часть вопросов возникло из-за неисполнения моих распоряжений. А был и весьма оригинальный эпизод. Я оббежал объект раза четыре и осмотрел все углы, но как назло по пути следования комиссии попалась доска с гвоздями. Откуда она возникла, до сих пор не могу понять. Всё это было, разумеется, взято на карандаш…
Весну сменило лето. Климат резко потеплел. Из тайги принесло тучи слепней, комаров, мух и мошки. Песок, постоянно попадавшийся под ногами, стал ощущаться на зубах, будто я ходил по пустыне. Вокруг каждого прохожего летала кучка мошки. Посещать водозабор, не намазавшись дэтой, было невозможно. Вот в таких условиях я встретил свой первый отпуск.

13

За месяц до этого, в начале июня 2002 года, я сходил на приём к директору.
Я заявил ему о том, что хочу поступить в аспирантуру на заочное отделение, что готов ездить в свой отпуск на учёбу и для этого потребуется всего лишь три года (значит, я останусь после контракта как минимум на год). Ни копейки у предприятия я не прошу. Нужно будет всего лишь разбивать свой отпуск. Для того, чтобы пройти кандидатский минимум, мне нужно всего лишь перенести свой нынешний отпуск на месяц.
На что я услышал примерно следующее: «Ты сюда учиться или работать приехал? Будешь просить денег, брать три раза в году» На мой ответ, что всё за мой счёт и что отпуск понадобится не три раза, а два раза в год, он ответил: «Да какая разница? Я сказал: «Нет».
На мой вопрос о жилье, он сказал следующее: «Только за то, что ты пришёл с дипломом, тебе квартира не полагается. Ты пока никаких подвигов не совершал, а значит довольствуйся тем, что имеешь. Я тебя хорошо встретил, поселил, плачу деньги. Не нравится, снимай. Я в бытность студентом снимал с женой угол в частном секторе возле кинотеатра «Смена (это в Уфе). Бабка топила печку дровами».
На мой вопрос, как мне жить с женой и сыном на одном койко-месте, она сказал: «Ты заключал контракт холостым. Прежде, чем жениться, надо было посоветоваться со мной на счет того, какие будут последствия».
Когда я сказал, что жильё на меня и всех членов семьи положено мне по контракту, он сказал: «Ну, подавай тогда на меня в суд».
Я сказал, что меня даже не берут в очередь на получение жилья в кредит из-за отсутствия постоянной прописки. В этом вопросе он обещал содействие.
Комментарии, думаю, излишни.
Спорить с директором не решался никто и я наверно был исключением из этого правила. Но понял, что это было бесполезно и изобразил такую ироничную мину, что окружающие в страхе покосились на него. Он же задумчиво сказал: «Одно сплошное «нет». Какой-то замкнутый круг. Ладно, я поговорю, чтоб вам разрешили покупать жильё в кредит». Наверно, следовало прослезиться.
Надо сказать, что его все боялись. Это был высокий полный мужчина лет пятидесяти, с вечно недовольным лицом и пронзительным взглядом. В минуты гнева он был для всех страшен. Один раз специалист отдела соцразвития после выволочки даже забылась, где находится и в поисках выхода угодила в комнату отдыха директора.
Один раз, когда я находился с начальником цеха возле управления, директор подозвал его со словами: «Ну-ка иди сюда!» Хотя, начальнику цеха было 52…
Ещё один эпизод, характеризующий его личность. У него родился внук. В управлении сотрудники скинулись и купили подарок. Надо было вручить. Осторожненько постучались к нему в кабинет. Он сидел явно не в духе и спросил, что им нужно. В ответ на робкую просьбу принять их в честь такого события, тот задал весьма логичный вопрос: «А при чём тут я?» и выставил всех за дверь.
На совещаниях он постоянно кричал, что никого не держит и что дверь открыта. К сожалению, я про такое хамство слышал и от кого-то лично, и в лицо на каждом предприятии, кроме нынешнего (Петербургского метрополитена). Сами директора, как и руководители филиалов, брызгающие слюнями на своих подчинённых, прекрасно понимают, что ни их физиономии, ни быдлячьи методы их общения, абсолютно никому не нравятся от слова «совсем». Но они, молча, вынуждены терпеть всё это безобразие, зная, что они как подчинённые управы на них не найдут. Напишут «телегу» «наверх», так оттуда её спустят самим же обидчикам, как это традиционно и происходит. Профсоюз, не заступится. В нём состоят те же работники, которые совмещают свою рабочую деятельность с общественной.
Уйти? Но куда и когда? Мегион город маленький, а посёлок Высокий и того меньше. Кому-то до «северной» пенсии осталось лет 5, у кого-то на «большой земле» дом ещё строится, а кто-то взял кредит на покупку жилья. У всех семьи, дети, должность. Бежать в ЖЭУ мести дворы? Уж лучше потерпеть. И руководство это знает, но делает вид, что оно такое великое. Хотя, что тут великого? Директора ставит на место глава города и далеко не за какие-то заслуги, а по протекции. И содержит предприятие  по большей чести налогоплательщики. Муниципальное предприятие, как правило, всегда убыточно и выживает за счёт бюджетной помощи. А значит и его руководитель, по сути, – государственный служащий и его деятельность является служением народу. Он не хозяин своего предприятия и даже кресла, на котором сидит. Он – наёмный работник, поставленный обслуживать население. Таково моё мнение и я полагаю, что читатель со мной согласится.
Но, вернёмся к повествованию.

14

В результате сплошного «нет», мне пришлось срочно брать билеты до Уфы. Поскольку удачное время для их покупки было упущено, пришлось взять билет на более позднее время, на неделю позже. В итоге целых семь дней я провёл в городе, изучая с Юлей английский язык и прогуливаясь по вечерам по одним и тем же местам.
И вот, наконец, настал столь долгожданный  день и я отправился на свою малую родину повидать родных и близких. Двое суток на верхней полке купе казались вечностью. Выходя из поезда, я дрожал от волнения.
Мне было безумно радостно видеть родителей, сестрёнку, бабушек, друзей.
Вместе с родителями, сестрой и Юлей мы планировали поехать на юг на папиной семёрке. Юля настояла на том, чтобы взять с собой её сына Антона.
Справив вечеринку в честь свадьбы, мы отправились на юг кто на чём. Юля с Антоном на автобусе, остальные – на машине.
Дорога выдалась тяжёлой. В первый день нас в Тольятти остановили гаишники и выписали штраф. Мост на Жигулёвск был закрыт и нам пришлось пересекать Волгу на пароме. Очередь была диной, находились те, кому было всего нужнее. Почти что ночью мы заехали на территорию Саратовской области и остановились возле Саратова в ночлежке.
Утром мы отправились дальше. Навигаторов тогда не было, приходилось ориентироваться по атласу и спрашивать прохожих или автомобилистов. Частенько нас останавливали гаишники. Особенно запомнилась претензия одного из них к отцу: «На дороге знак «40», а ты летишь 55 километров в час».
Ближе к ночи мы заехали в Краснодарский край и когда ужинали в придорожном кафе, к нам подошёл культурного вида мужчина в очках и предложил у него переночевать. Его дом был идеально прибран и вычищен, а его жена ходила за нами по пятам и следила, чтобы мы ей ничего не испортили и вообще вела себя так, будто мы к ним напросились бесплатно. Но мы заплатили.
Добравшись до Анапы, стали искать жильё и остановились в Витязево.
Уставшие и без задних ног, легли спать. Утром поехали встречать Юлю с Антоном в Анапу….
На побережье Черного моря мы провели три незабываемые недели, отдыхая на пляже и разъезжая по побережью на машине. Анапа, Абрау-Дюрсо, Новороссийск, Темрюк, Тамань, Голубицкая  - вот места, где мы побывали.
Вернувшись в Уфу, первую ночь я переночевал в комнате с бабушкой Асей, а утром на время распрощавшись с ней, поехал с Юлей к бабушке Марие.
Я спросил её, что она хотела бы поесть. Она попросила купить персиков. Мы с Юлей сходили на базар, купили персиков и угостили бабушку. Посидели, поговорили и … больше я её живой не видел.
Последний вечер в Уфе я провёл в квартире Юлиных родителей и мы посидели за столом, попив южного вина и поев угощения. Юлиного отца я также видел в последний раз. Они с бабушкой Марией ушли в один месяц…
А тогда я об этом не думал. Это был безмятежный милый летний вечер. Все были живы. Отпуск ещё не был окончен. Нам предстояло ехать обратно. Моя семья отправлялась в полном составе. Юля, я и мой усыновлённый пасынок Антон. Ему предстояло пойти в первый класс. Воображение представляло радужные перспективы. Но, обо всём по порядку…
15

Приехав в Мегион не неделю раньше окончания отпуска, мы провели время втроём в нашей комнате в ожидании сентября. Ну а затем – кто куда: я на работу, Юля – тоже (в школу психологом), Антон – в первый класс.
На работе от начальника цеха (его звали Николай Владимирович Каташинский) в первый же день я услышал упрёк в том, что не руковожу своими подчинёнными.
Меня это мотивировало и пришлось приложить много усилий, чтобы навести дисциплину в бригаде, а самого бригадира пришлось наказать.
Двое парней, Ростислав и Евгений, поступившие на экономический факультет для получения второго высшего образования, попросились на сессию, но не были отпущены и уволились, выплатив неустойку в пропорциональном объёме в конце лета 2002 года.
Но это были лишь рабочие моменты, а все горести предстояло пережить в дальнейшем.
Началось всё с того, что у Антона, по словам Юли, начали расширять лимфоузлы. Насколько это было критично и как на это повлияла смена климата,      не знаю. Юля сказала, что климат ему не подходит и нужно срочно его увозить        в Уфу. Я совсем не возражал.
Как только они уехали, у нас в комнате сломалось окно. Предстояли сибирские морозы. Я рассказал об этом «как бы» хозяйке. Она сказала, что это мои проблемы и предупредила, что повысит плату. Когда я пошёл к начальнику местного ЖЭКа, та спросила, кто я такой и где находится прописанная в комнате женщина. Пригрозила принудительным выселением. Перспектива оказаться на улице посреди мороза меня, конечно же, не обрадовала. Я незамедлительно сообщил об этом «как бы» хозяйке. Никакого содействия с её стороны не ожидалось, а на счёт выселения она сказала, что «не выселят».
На тот момент Юля устроилась в православную гимназию, благодаря иерею Ростиславу Петрову, который крестил меня за год до того и с которым у меня был контакт. Ему требовался учитель. Я предложил кандидатуру Юли. Он согласился, так как знал её лично.
Бегать по городу и искать жильё снова мне не хотелось. Я попросил Юлю узнать, нет ли возможности пожить какое-то время при храме. Отец Ростислав пошёл нам навстречу и позволил пожить в комнате для паломников.
В отсутствии Юли снова пришлось перевозить вещи своими силами (уже в третий раз).
Когда Юля вернулась, сообщила, что у её отца подозревают рак. Спустя непродолжительное время, позвонила тёща и сказала, что отец в очень плохом состоянии. Юля снова отправилась в Уфу.
Тем временем, настал декабрь. На работе произошло следующее. Директор сказал, что никакие переработки никому платить не собирается (хотя, в течении года, говорилось о том, что допускается перерабатывать определённое количество часов в год). В итоге весь сменный персонал отработал считанное количество часов, а днём и ночью отдувались дневники. Мне пришлось весь декабрь пахать по 12 часов в день через день за себя, всю бригаду слесарей, оператора и машиниста.
В начале декабря ушла из жизни горячо любимая бабушка по маме, а в конце месяца, глубоко уважаемый тесть Владимир Петрович Карюк.
16

В январе позвонила и Юля и попросила уволить её, сказав, что она остаётся в Уфе. Это означало бы то, что моё пребывание при храме теряло легитимность. К тому же уезжать из Мегиона в тот момент было неуместно. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы вернуть её обратно. В конце концов, в гимназии шёл учебный год. Мама осталась жить с её братом, Александром. Юля вернулась … с сыном, которому, как она уверяла, северный климат был противопоказан. Я принял их с радостью и надеялся на то, что с ним всё будет в порядке.
А на работе цирк даже и не думал прекращаться. В январе месяце грянула проверка ПДК и разнесла в щепки состояние по охране труда на всём предприятии. В нашем цеху нашлось аж 70 нарушений. Не было каких-то табличек, неверно заполнены какие-то журналы и всё в таком роде. Был издан приказ о наказании, в который, кстати, вошёл и ваш покорный слуга, лишившись премии на 10%. В итоге, весь инженерно-технический эксплуатационный персонал, на «зубах» преодолевший созданную директором ситуацию, не допустив ни единой аварии в условиях северных морозов до минус 45 градусов, понёс материальные потери.
Так была преодолена точка невозврата и я твёрдо решил, что отъезд из Мегиона лишь вопрос времени.
Я стал готовиться к отпуску, даже не подозревая о том, что работать мне предстояло считанные месяцы.
Пытался сделать заграничный паспорт. Но поскольку в течении последних пяти лет я поменял место жительство, месяца не хватило. Пришлось запланировать отпуск в самую ближнюю «заграницу» - в Полоцк.
Туда мы с мамой и отправились через Москву.
По приезду из Белоруссии, я узнал, что Юля едёт на поезде в Уфу «с концами» из-за того, что у Антона снова стали увеличиваться лимфоузлы. На дворе стояло начало мая 2003 года.
Я стал искать работу в Уфе и договорился о том, что меня примут мастером в МУП «Уфаводоканал».
Приехав в Мегион, подал заявление на увольнение. Директор … сильно удивился и потребовал у начальника ОУП узнать причины. Говорить о том, что он – самовлюблённый самодур, жаждавший униженной благодарности за свои мелкие подачки, нарушающий свои же обязательства, я не стал.
На следующий день заявление было подписано и я начал дорабатывать свои дни, доживая при храме последние деньки.
Когда я подписывал обходной лист, у меня забрали оригинал моего свидетельства о временной регистрации (видимо, чтобы прервать его).
Когда зашёл в общежитие вернуть бельё, увидел на кухне следующую квартиру. За столом сидело четыре типа, двое из которых приехали вместо Ростислава и Евгения, остальные – явно «неместные». Все они были навеселе. На диване (он на кухне появился после моего ухода) крепко спала какая-то девица. Было ясно, что ничего не поменялось.
Самое запоминающееся при увольнение – поведение коменданта, к которому меня направили подписать обходной лист. Когда я ей позвонил узнать, когда и где я её могу застать, чтобы подписать бумажку, она дерзко заявила мне, что отвечает за несколько общежитий и с утра начинает обход, а с какого именно она начинает, зависит от её настроения.
Я пошёл в отдел соцразвития и сказал, что бегать за этой хабалкой, умолять её подписать листочек не собираюсь, что заберу трудовую книжку в любом случае и что они не имеют права мне её не давать и что угадывать чьи-то похождения у меня времени нет и что меня уже ждут в родной Уфе. Специалист отдела соцразвития подписала свою часть и я отнёс обходной лист в ОУП (кстати, графы «хамоватый комендант» там не было и вообще необходимость подписи хоть у какого-то коменданта отсутствовала).
Загрузив свои пожитки в служебную «Волгу» (спасибо отцу Ростиславу и его родителю отцу Виталию), я отправился в Нижневартовск, откуда улетел в Уфу, чтобы перелистнуть эту страничку и начать новую жизнь.

15

Вот так, если говорить вкратце, я и прошёл свой «северный путь».
Оценивая происходящее, могу сказать, что этот блин вышел комом и многое, что было задумано, выполнено не было. Отчасти это стало следствием откровенного обмана, отчасти – неисполнения своих обязательств. В чём-то я по неопытности поторопился и совершил необдуманные шаги.
Если бы предприятие в лице мягко скажем странноватого директора и начальника ОУП вместо того, чтобы обещать несбыточное, рассказало бы о реальной картине «на берегу», то с полной уверенности я могу сказать, что искал бы запасные варианты. И, в общем-то, они были. Например, я мог бы отправиться в проектный институт,  в котором проходил преддипломную практику. Там работал мой друг Константин Белобородов, выручивший меня с чертежами на плоттере. И там же открылась вакансия как раз во время практики. И вместо хождений по таежным баракам с кусачими собаками и озверевшими понаехавшими, мучим тоской по Башкирии, сидел бы в тёплом офисе в родном городе.
Мне не удалось скопить сумму денег, достаточную хотя бы на хороший «подержанный» автомобиль. Я не выучился «права». Более того, вплоть до конца моего пребывания, за четыре месяца, мне так и не удосужились изготовить заграничный паспорт и пришлось снова в Уфе подавать заявку и ждать долгих полгода (я же снова поменял место жительство).
Для меня было важно доработать мой контракт до конца. И дело даже не в неустойке 2000 рублей, которую пришлось выплатить. Это был вопрос принципа. Я хотел преодолеть себя, выполнив поставленную цель. Я знал, что с двухлетним опытом я не найду в Уфе хорошо оплачиваемую должность. Более того, я надеялся без заезда в Уфу, перебраться в Москву. Своего жилья у меня не было. Не лучше ли снимать его там? К тому же там намного больше перспектив и вообще этот город меня так потряс в своё время, что я просто мечтал туда перебраться.
А на деле же вышло так, что после отъезда Юли с Антоном и подавляющим количеством вещей, у меня осталась лишь часть посуды, спецовка и комната, где я уже не должен был находиться. А значит нужно снова искать жильё и жить уже одному. Жены рядом нет. А значит, нужно либо развестись, либо терпеть целый год до следующего лета. Ради чего? Даже две недели представлялись мне невыносимой мукой. Я жаждал возвращения туда, где была моя семья. Где были мои друзья и родные. Где меня ожидали будущие коллеги по работе.
Чем это всё обернулось, я расскажу уже в следующем очерке, посвящённом Уфаводоканалу.
Ну а, завершая данный очерк, парой слов поведаю о том, что приключилось после меня.
Мой сокурсник остался там и, насколько мне известно, работает до сих пор.
Олег, с которым я жил в одной комнате и общался потом (он приходил в гости), «канул в Лету». Попытки найти его через социальные сети не увенчались успехом.
Тот самый директор проработал на своём посту ещё лет пять и отправился на пенсию, поселившись в Анапу. Возможно, он проработал бы дольше, но состояние здоровья вынудило его уйти на покой.
Мой бывший начальник цеха, Николай Владимирович, пошёл на повышение. Сначала он занял пост заместителя директора по производству, а со временем и возглавил предприятие. Узнав об этом, я поначалу схватился за голову (что ж я не потерпел!). Но затем, мне рассказали такое, отчего я просто был ошарашен. По словам бывших коллег, заняв место директора, он стал «обижать» своих подчинённых в части соцпакета. В частности, не выплачивалась компенсация (раз в два года) на билеты до места жительства. Говорили также, что и в отношении подчинённых он сильно изменился. В цеху его уважали за то, что он обращался с нами по-отечески. В бытность директором он стал несносен даже для родных. Уходил он со скандалом. Судился с городскими властями, чтобы признать незаконность увольнения. В конце концов, вышел на пенсию и, купив квартиру в Уфе, где и поселился. Но этой ещё не всё. Как мне сказали, он женился, «отбив» супругу у одного из своих сыновей. Его жена и дети перестали с ним общаться. Правда это всё или нет, что говорили про него, не берусь судить, но узнав про это, я перестал жалеть о том, что ушёл в то время, когда он был ещё начальником цеха.
В дальнейшем, руководители города менялись с поразительной частотой и ставили своих людей в руководство ТВК. Те, в свою очередь, меняли по своему усмотрению цеховое начальство. На месте оставались лишь ведущие специалисты (аналог заместителей  начальников цехов), начальники участков и мастера – они и несли  на себе весь груз. Никаких перспектив у тех, кто не имел связей, не было (вопреки нашим ожиданиям – надеждам молодых специалистов). Но даже те, кого ставили на руководящие посты подразделений или в управлении, находились на них недолго – до следующей смены власти. А один из временщиков, занимавшим заветное кресло директора в течение года, подвергся уголовному преследованию и получил три года условно.
В какой-то момент всё стало настолько плохо, что «из нафталина» из Анапы вытащили того самого директора, чтобы какое-то время курировать предприятие. Никого, кроме старого больного пенсионера, в обойме не нашлось. Вот до чего в нашей стране доводит кумовство и экономия на зарплатах квалифицированным кадрам!
А проблема была в том, что на трассах за зиму произошло три крупных аварии и при устранении одной из них, возникли пострадавшие. Вот, что вещает ресурс Правда Урфо: «В ночь с 7 на 8 января 2015 года в результате аварии на сетях, которые обслуживало предприятие, пострадали трое рабочих, один из них скончался от полученных ожогов. В отношении начальника цеха «Теловодоканала» возбудили уголовное дело»   Ситуация, конечно, серьёзная. Но неужели с квалифицированными кадрами было настолько «никак», что понадобился дополнительный куратор? Я же как раз работал на теплосетях города во время практики и мне было весьма удивительно об этом узнать.  К чести этого человека, он приехал и помог предприятию, на котором уже давно не работал.
На сей позитивной ноте я, пожалуй, и завершу данный очерк.

17.09.2022