И. С. Беляков. Организаторы национального округа

Иван Степанович Беляков

Первый секретарь Карельского окружкома ВКП (б) Иван Степанович Беляков был арестован 9 июля 1938 года. Фальсификаторы уголовного дела считали его одним из организаторов карельской буржуазно-националистической шпионско-повстанческой организации.
 
И.С. Беляков родился 18 апреля 1902 года в дер. Поцеп Бокаревской волости Бежецкого уезда, окончил 4 класса Карело-Кошевской сельской школы. С мая 1924 по октябрь 1925 года служил артиллеристом-наводчиком в Кронштадте.

  На время ареста был женат второй раз, жена Роднина Анастасия Дмитриевна, 24 года. От первого брака были дочери Александра 14 лет и Ленгенмира, 8 лет. В деревне Поцеп Сонковского района оставались жить брат и родители: отец Степан Михайлович, 63 года, и мать Аграфена Яковлевна, 62 года, работали в колхозе «За Новый Быт».
Брат Федор Степанович Беляков, 38 лет, проживал в Ленинграде с 1914 года, другой брат Петр Степанович, 34 года, жил на родине в дер. Поцеп, работал сторожем в колхозе «За Новый Быт». Брат Дмитрий Степанович, 23 года, служил в Рабоче-крестьянской Красной Армии кавалеристом в городе Остров.

15 декабря 1938 года председатель Душковского сельсовета Сонковского района И.Д. Баруздин направил справку в органы НКВД на И.С. Белякова в том, что он происходит из середняцкой семьи. До революции они занимались сельским хозяйством, имели 10 га земли, купленной земли не было. Наемной силы не имели, в колхоз вступили в 1931 году, родители его до настоящего времени состоят в колхозе. Родственников, как со стороны отца, так и со стороны матери, лишенных избирательных прав, не было. Твердого задания никому из семьи не доводилось. Жена Белякова была взята из Краснохолмского района, вторая жена им взята из Максатихинского района.

На допросах И.С. Беляков показал, что в 1930 году Максатихинский райком ВКП (б) исключил его из рядов партии за проявление правого оппортунизма и неправильное обвинение бюро райкома партии. В сентябре 1930 года на пленуме Максатихинского райкома партии с отчетом выступал председатель райисполкома Иванов, последним в прениях выступил секретарь райкома Рыжаков.

После пленума он, Беляков, шел к себе на квартиру вместе с редактором газеты Бажановым, председателем контрольной комиссии Левыкиным, заведующим орготделом райкома партии Грот. Он стал говорить им, что Рыжаков в своем выступлении должен был сказать о борьбе с «левыми» загибами, а он этого не сделал. На второй день Грот рассказал об этом Рыжакову, а Беляков в тот же день выехал в Бежецк на заочные курсы по подготовке в вузы. Рыжаков созвал бюро райкома партии, на котором расценил высказывание Белякова по его выступлению, как проявление правого уклона.

Узнав о решении бюро об оценке его высказываний, Беляков написал заявление в райком партии, в котором обвинил бюро райкома и секретаря Рыжакова в зажиме критики. Через месяц, когда Беляков отсутствовал в районе, Рыжаков созвал бюро райкома партии, на котором его исключили из рядов ВКП (б). Он обжаловал решение бюро Максатихинского райкома партии, Московская контрольная комиссия своим решением от 11 декабря 1930 года восстановила его в партии с объявлением выговора.

В 1931 году он просил Московскую контрольную комиссию снять с него и этот выговор, ее решением от 6 июня 1931 года выговор был снят. Он, Беляков,  не был согласен с позицией партии и советской власти по национальному вопросу, что на карел не обращают внимания и их угнетают. Он считал, что карелы должны быть выделены в самостоятельную административную единицу, им надо дать возможность развиваться. Карелы не пользовались всеми теми правами, какими пользовались другие национальности.

В 1933 году Беляков возил комсомольцев Максатихинского района в Лихославль на слет физкультурников. Будучи в Лихославле, он познакомился с редактором  карельской газеты «Колхозойн Пуолех»  Василием Ивановичем Ивановым.  Стал работать у него в газете внештатным корреспондентом, в 1933 году написал 2-3 статьи в газету. Иванов говорил ему, что в Москве есть много тверских карел. Алексей Антонович Беляков работал директором Карельского издательства Мособлисполкома, Золина Ольга работала инструктором Мособлисполкома, Качанов – заведующим сектором Мособлисполкома по работе с национальными меньшинствами.

В 1935 году Беляков, работая заместителем секретаря Рамешковского райкома партии, бывал несколько раз в Калинине у Иванова, который тогда был заведующим культотделом Калининского обкома партии. Со временем его, Белякова, избрали первым секретарем Рамешковского райкома партии, а В.И. Иванов был назначен руководителем оргбюро по созданию Карельского национального округа. Когда создавался округ, Беляков выступал на заседании бюро Калининского обкома ВКП (б) и заявлял о необходимости учета мнения карельского населения по вопросу карелизации школ на территории округа.

В конце 1937 года В.И. Иванов, будучи вторым  секретарем Калининского обкома партии,  рекомендовал его на должность первого секретаря Карельского окружного комитета ВКП (б). Он интересовался у учителей карельского языка и специалистов, как воспринимает население новое единое правописание карельского языка на кириллице.

В феврале 1938 года в Лихославле состоялось совещание по переводу карельской письменности на кириллицу. В его работе принимали участие специалисты Карельского национального округа, а также второй секретарь обкома ВКП (б) Карельской АССР Смирнов и представитель Союза писателей Карельской АССР Соколов.  Смирнов на совещании поставил три вопроса:
1.О командировании карел, работников Карельского национального округа, на работу в Карельскую АССР. Было решено командировать в Карелию И.Е. Лебедева, Зиновьева и трех учителей.
2.О созыве объединенных заседаний обкома ВКП (б) Карельской АССР и Карельского окружкома ВКП (б) в Петрозаводске для обсуждения вопросов, связанных с карельской письменностью. Прямо во время совещания было оформлено постановление бюро Карельского окружкома ВКП (б), в котором просили  Калининский обком партии ходатайствовать перед ЦК ВКП (б) о разрешении созыва объединенного заседания обкома партии Карельской АССР и Карельского окружкома ВКП (б) Калининской области.
3.О подчинении Карельского национального округа Калининской области Карельской АССР.  На совещании приняли к сведению сообщение второго секретаря Карелии Смирнова, что обком ВКП (б) Карельской АССР выйдет с ходатайством в ЦК ВКП (б) и правительство СССР с просьбой подчинить Карельский национальный округ в административном отношении Карельской АССР.

Будучи первым секретарем Карельского окружкома ВКП (б), Беляков в феврале 1938 года написал письмо в Калининский обком партии, о нецелесообразности перевода  делопроизводства на карельский язык в карельских района округа. Что делопроизводство надо оставить на русском языке.
 
Тогда же, в феврале 1938 года, издательство Карельской АССР стало распространять в Карельском национальном округе литературу на карельском языке с применением кириллицы, еще без установления единой терминологии. Беляков написал письма в обком ВКП (б) Карельской АССР и в Калининский обком партии, что нельзя распространять эту литературу впредь до установления единых правил правописания карельского языка.

В комиссию по разработке единой карельской письменности входили авторитетные люди. Поскольку правила правописания карельского языка на кириллице были утверждены министром просвещения РСФСР Тюркиным, он, Беляков, считал их правильными. Он ездил к министру просвещения Тюркину 20 июня 1938 года, и говорил ему о сигналах со стороны некоторой части карельского населения, которая высказывала недовольство разработанной письменностью, в части шипящих и свистящих букв.

На многократных допросах Беляков заявлял, что своими действиями он проводил правильную линию по национальному вопросу, а не буржуазно-националистическую политику, что ему вменяют в вину. В связи с тем, что следователи продолжали обвинять Белякова в организации карельской буржуазно-националистической организации, путем избиений и пыток добиваясь его признания вины, Беляков 1 августа 1938 года объявил  первую голодовку. Ее он мог выдерживать, не принимая никакой пищи, 10 дней, прекратил голодовку 10 августа.

На допросе 4 октября 1938 года под пытками и истязаниями Беляков заявил об антисоветской деятельности сотрудников НКВД: Матвеева – бывшего начальника Рамешковского отделения, Арсеньева – бывшего начальника Карельского окружного отдела, Киселева – сотрудника Карельского окружного отдела, Судина – начальника Рамешковского отделения,  Васильева – начальника отдела милиции по Карельскому национальному округу и Гуминского – бывшего начальника управления НКВД по Калининской области.

Во всех последующих протоколах допросов Беляков заявлял, что от своих показаний от 4 октября он отказывается, так как, об антисоветской деятельности этих сотрудников, ему ничего не известно.
 
На очных ставках с П.П. Смирновым, А.Н. Зиновьевым, А.И. Киселевым Беляков категорически отрицал свою принадлежность в карельской буржуазно-националистической организации.

14 марта 1939 года ему было объявлено об окончании следствия, тот знакомился с делом с 20 час. 30 мин. до 24 час.05 мин. и заявил ходатайство: «Считаю показания в деле по вопросу моего обвинения ложными. Прошу провести очные ставки с М.И. Феоктистовым и В.И. Ивановым». В удовлетворении этого ходатайства ему было отказано. С 20 апреля Беляков начал вторую свою голодовку в знак протеста, она продолжалась по 30 апреля 1939 года. Заканчивая вторую голодовку, Беляков просил военного прокурора ускорить рассмотрение его жалобы.

При допросе 14 мая 1939 года следователь спросил: «Почему Вы 4 октября 1938 года давали ложные показания?» На это Беляков ответил: «Меня вынудили дать ложные показания. В своих показаниях я назвал ряд лиц, как, якобы, участников карельской буржуазно-националистической организации. Но все эти фамилии мне были подсказаны капитаном Доценко и лейтенантом Устиновским. Сам лично я ни одной фамилии следствию не сообщал». Далее Беляков заявил, что на очных ставках его, как участника этой организации, изобличал Киселев, а Матвеев, Судин и Васильев отрицали как свою, так и его, Белякова, принадлежность к карельской организации.

Военный прокурор Бескоровайный 5 мая  1939 года поручил начальнику внутренней тюрьмы перечислить Белякова дальнейшим содержанием за начальником УНКВД по Калининской области.

19 мая 1939 года вновь был составлен протокол об окончании следствия, в котором Беляков заявил ходатайство: «Провести очные ставки с Феоктистовым, Кузьминым, Киселевым и Васильевым. А также приобщить к материалам уголовного дела восемь документов». Сам он этот протокол не подписал, 26 мая был составлен акт о том, что Беляков отказался подписывать протокол об окончании следствия. Мотивировал тем, что хочет приобщить к делу личное собственноручное заявление, в котором подробно описать, как велось следствие в отношении него.

31 мая 1939 года начальник отделения УНКВД лейтенант госбезопасности Архипов отказал в удовлетворении всех ходатайств Белякова.

  Третью голодовку Иван Степанович Беляков объявил 3 ноября 1939 года, заявляя, что военный трибунал Калининского военного округа в течение 5 месяцев не разобрал его следственное дело. Итогом голодовки стало прекращение уголовного дела в отношении его и освобождения из-под стражи 11 ноября 1939 года.

Источник. А.Н. Головкин. "Жернова. Книга памяти тверских карел", Тверь, из. "Итака", 2017 год. Ссылки на первоисточники в книге имеются.