Пятый сон Веры Павловны продолжение

ПРЕДИСЛОВИЕ ВЕРЫ ПАВЛОВНЫ

          Недавно узнала, что у меня было две сестры. Они умерли в родильном доме от асфиксии, так, кажется, это называется. Мне никогда об этом не говорили. Но, складывая обрывки разговоров воспиталок, в разное время происходивших на нашей площадке для гулянья малышей, я кое-что сообразила.
          Должны были родиться три девочки. Им, вернее, нам, даже были подобраны имена: Вера, Люба и Надя. Но что-то не сложилось, как говорится, пошло не так. Столичный Родильный дом был переоснащен какими-то новыми приборами, а персонал остался прежний, пользоваться этой техникой не умел, а только злился. И когда давление у мамы перескочило за 220, акушерка решила, что испортился прибор. Она стучала маму пальцем по лбу и орала: «Москвича хотела бесплатно родить? Вот и терпи, не ори!». И ушла. Мама потеряла сознание. Появившийся через час анестезиолог застал совсем печальную картину. Вызвали хирурга, спасли меня, а Надежда и Любовь погибли, их даже не успели назвать придуманными именами. Их как бы и совсем не было, ни Надежды, ни Любови, моих сестер. А без родных плохо, это я вам говорю…
           Медицинскую карту в клинике переписали, чтобы никто не узнал, что произошло на самом деле.  Единственная моя родственница, сестра отца, сначала сдала меня в приют для младенцев, потом переводом я попадала в разные детские дома, где провела в общей сложности двенадцать лет перед описываемыми событиями.
          Последний приют был как приют, не лучше и не хуже любого другого. В нем меня прозвали Верой Павловной, одни просто так, не вкладывая никакого смысла, другие с насмешкой. Никто не помнил, откуда это пошло. Звали и звали.
          Я росла чахлым ребенком и все время чем-нибудь заболевала. Странность была только одна: никто не мог определить мою болезнь и поставить диагноз. В последний раз я и вправду чуть не умерла. Нянечка в медпункте, когда меня откачали после глубокого и длительного обморока, похожего скорее на коматозное состояние, сказала: «Эх, Вера-то у нас совсем слабенькая, как бы не умерла!» 
          А от этой родильной асфиксии мне стали сниться сны. Разные. Причем снились они с младенчества. Были объемные, красивые, странные, страшные, тонкие. Я никому не рассказывала, только Дашке. Сны были как бы из второй реальности, я в них по-настоящему жила, каждый раз проходя через Портал, Черную Дыру во Вселенной. В снах я знала, что такое Портал, а когда просыпалась, то забывала. В той реальности были города, которые я тоже знала. Там я даже вспоминала отца, маму и сестер. От этого было легко, хорошо и непечально.   
          Иногда снились большие звери, наполняющие город. Один раз я видела солнце и луну одновременно над большой горой. И все время хотелось взлететь, но было страшно.
Вставка номер 1. Мы перечитали оба предисловия и решили: пойдет. Дальше нужно было разрабатывать сюжет.
          Проще всего начать с Плана Действий. На него у нас ушло порядочно времени, но то, что получилось, нам, авторам, неожиданно понравилось. Даже немногословная Клеопатра прикрыла глаза и слегка улыбнулась кончиками губ.
ПЛАН ДЕЙСТВИЙ ИЛИ ПРОСТО СЮЖЕТ

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРОВ
ПРЕДИСЛОВИЕ ВЕРЫ
ВСТАВКА НОМЕР 1
1. ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ: ПЯТЫЙ СОН ВЕРЫ ПАВЛОВНЫ
1.1. Вера попадает в УМ
1.2. Точка невозврата
1.3. Девочка с воздушным шаром
1.4. Древо как оно есть
1.5. Вера, пантера и Федька на седьмом этаже
1.6. В Гостиной появляются новые герои
1.7. Подробнее о Новых Людях
1.8. Формула Моцарта
1.9. Экспедиция на седьмой этаж
1.10. Как мы жили и ловили рыбу в Изумрудном озере Чар
1.11. Райские будни
1.12. Прикосновение Света
1.13. Прикосновение Тьмы
1.14. У обитателей Гостиной появляются Цель, Стратегия и Маршрутная Карта
1.15. Система Зеркал и Порталы-Картины
1.16. Подготовка Второй Экспедиции
1.17. Ветер, Огонь и Вода
1.18. Мы слегка начинаем себя понимать
1.19. Проблема Выбора
1.20. На краешке крыши
1.21. Малый Армагеддон
2. ШЕСТОЙ СОН ВЕРЫ ПАВЛОВНЫ
2.1. Переход Веры
2.2. Возвращение в Прошлое
3. КОНЕЦ БЕЗ КОНЦА
ВСТАВКА НОМЕР 3, ПОСЛЕДНЯЯ

          Мы еще раз перечитали наш План Действий из трех частей с достаточным количеством подпунктов. Альфа была бы довольна.
          Затем приступили к его выполнению. Вместо Введения поставили Заключение, короче, Резюме. Оно родилось без труда. Больше всего мы опасались сладкой назидательности, но вроде обошлось без нее.
          Итак, напоминаем, что все в нашем произведении начинается с Резюме. Нормальный план обычно им заканчивается, но у нас, вы помните, все перевернуто зеркально, во всем наоборот.

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ (РЕЗЮМЕ)

          Что можно сказать в заключение всей этой странной, и мы надеемся, не очень поучительной истории?
          Она была короткой, временами непредсказуемой, иногда трагической, но полной событий, повлиявших на дальнейшие судьбы наших героев, а также и наши тоже.
          Во всяком случае все происходившее оценить однозначно невозможно. Невозможно, потому что в этой истории есть какое-то параллельное действие, возникающее независимо от авторов.
          Очень надеемся, что читателю удалось обнаружить это подводное течение. Вот как-то так.

          Краткие сведения о героях повествования, которые нам удалось найти.
1. Клеопатра Львовна не вышла на связь в г. Тобольске. Поиски ее продолжаются.
2. Полковник Артур Велимирович Милорадов пропал без вести в одном из военных конфликтов в пункте N**.
3. Следы Доктора Ма не обнаружены. Предположительный район поиска г. Екатеринбург.
4. Вера Павловна Слюсарева некоторое время назад проживала в детском приюте «Радостное Сновидение +», которым сейчас руководит Дарья Николаевна Изосимова.
5. Антон Георгиевич Томский преподает квантовую атомную физику в МГУ. Одновременно занимается разработкой практики латерального мышления .
6. Капитан 1 ранга Федор Семенович Баринцев в марте прошлого года получил назначение на подводную лодку М176.

P.S. Можем подтвердить, что при написании настоящего произведения диким животным не нанесено никакого урона.


1. ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ: ПЯТЫЙ СОН ВЕРЫ ПАВЛОВНЫ

1.1. Вера попадает в Уникальный Мир

          Было обидно. Всегда обидно, когда тебя предают. Но на этот раз это сделала Дашка, которая была мне как сестра. Когда ее выбрали, она ни слова мне не сказала, даже не попрощалась. Не хотела ни с кем делить этих новых красивых родителей, которых я про себя презрительно назвала «импортными». Дашка уезжала в новый блистательный заокеанский мир, а я оставалась. А в приюте у нас проходил очередной эксперимент под названием «семья 3-7-16 Fam». Нас больше не делили на группы по возрастам, а делали большую семью, где должны были смешиваться разновозрастные девочки, такой своеобразный микс. Старшие бы следили за маленькими, и все друг друга любили, как в семье. Вышла из этого полная жесть. Но мы были с Дашкой, и вместе попадали под раздачу старшей Варьки, крепко поддерживая друг друга. А теперь Дашки не стало. А надеяться на то, что Варьку когда-нибудь заберут…
          За ужином Дашкино место оставалась пустым, и мне кусок не лез в горло, хотя сегодня выдали каждому на десерт по ярко-оранжевому бразильскому апельсину. Дашкин апельсин ловко стырил Жорка Галкин, подразнил меня, кривляясь и чавкая, а мне было все равно. Все равно мне было так, как никогда еще в жизни.
          Спать мы ложились по звонку. Электричество отключалось. В 23-й комнате старшая Варька готовилась «в ночное», потому была немножко добрее и разрешила малышам не умываться перед сном, чем вызвала бурный восторг, и, собравшись, удалилась на всю ночь. Я подумала о том времени, когда мне можно будет уйти из приюта. А если уйти прямо сейчас? Ну поймают…накажут. Не убьют же. А я побуду на воле, может быть, даже поеду куда-нибудь…хорошо бы улететь на самолете. Встретить отца. Интересно, какой он?.. Я закрыла глаза, в голове начался шум и звон, и моя асфиксия в комплекте с переживаемым стрессом разыгралась не на шутку.
          Окно…оставалось открытым…
          Ускоряя шаг, я шла по узкому неосвещенному переулку. Похоже, за мной гнались. Я сворачивала то в одну, то в другую сторону, петляла, как заяц, пока не влетела в какой-то грязный подъезд.
          Не понимаю, как в таком маленьком пространстве могло вместиться такое огромное количество движущихся лестниц. Одна из них спиральная. Встаю на нее, и она с неимоверной скоростью возносит меня, как вращающийся лифт. Передо мной коридор. Длинный и очень узкий. Много-много дверей по правой и левой сторонам, похоже на какую-то обшарпанную общагу. Иду быстро. Знаю, что меня могут остановить и вернуть, потому что за спиной топот тяжелых шагов. Бегу.
          Звук шагов громче и ближе, и я на миг торможу у овального проема с табличкой «УМ». Открыто. Ступаю внутрь и захлопываю дверь. За стеклом взволнованные лица людей, пытающихся открыть вход в мое убежище.    
          Быстро осматриваюсь. Здесь множество приборов, проводов и светящийся черный экран на полу. Заколка моя любимая в виде Белого Павлина падает на вращающийся экран и беззвучно растворяется. Я не могу этого вынести, ведь это единственная память, которая мне осталась от мамы! Мне рассказывали, что в раннем детстве, когда ее пытались у меня забрать, я бледнела и падала, как будто деревянная. Потом ее отнимать перестали, и я спала с ней, зажав в ладошке, а утром прикалывала к платью или носила в волосах. Я сама придумала, что это у меня от мамы…и сама в это поверила. Но жить без этой заколки я просто не могла.
          Вот и сейчас я должна была ее достать. Но было страшно. Темнота наплывает, чем больше смотрю в экран-воронку. Пытаюсь отстраниться, отступаю, но какая-то невидимая сила тащит меня к закручивающейся темноте. Звук взламываемого замка и сильных ударов все громче. Темнота кромешная. Пространство подо мной мягко проваливается, потом тишина и ничего не видно. Только уплывающий легкий туман сгущается в снежную поземку, змейкой уходящую в пространство под тихий воющий и свистящий шум в ушах.
          Когда сознание возвращается, не могу понять, где я. И кто я, тоже, кажется, не знаю. Наверное, это похоже на ощущение младенца, пришедшего в мир из ниоткуда. Зрение воспринимает формы и цвета без определений и без названий. Мысль не работает. Сознание впитывает картинки окружающего.
          Я как будто раздвоилась. С одной стороны, я вроде бы нахожусь за пределами какого-то сверкающего оранжевого круга и вижу себя, погружающуюся в черную воронку. Другое мое «Я» парит, как птица, не испытывающая никакого гравитационного притяжения, в самой воронке. Нахождение сразу в двух реальностях совершенно меня не удивляет. Я (или Мы?) одновременно видим Вселенную в ее обычном и отраженном состоянии.
          Свет изменился до неузнаваемости. Время идет в двух направлениях – вперед и в прошлое. Я и мой двойник видим, как возникают и умирают звезды. Своего прошлого я не ощущаю. Его у меня просто нет. В реальности оно все более поглощается сгущающейся бесконечной тьмой. В той же тьме будущее.
          Я рождаюсь.
          Понемногу мир начинает приобретать материальность, и я оказываюсь лежащей на чем-то жестком темно-зеленого цвета с розовыми вылинявшими пятнами. Постепенно разум начинает определять пятна, как птиц. Профиль…длинная линия крыла… клюв…глаз…
Жесткое зеленое – ковер. Не знаю, откуда я это знаю.
          Дальше идет легче. Вижу кровать, покрытую грязно-серым покрывалом, стол и стул на низких ножках.
          Окон нет. Дверей тоже.
          Пытаюсь понять, что со мной произошло, но прошлое стерто из памяти, ничего не могу вспомнить, кроме длинного узкого коридора, в который попала неизвестно откуда и как.
          И погружение, мягкое, качающее, ровное – в невесомость.
1.2. Точка невозврата

          Встаю, голова немного кружится, делаю несколько шагов до стены. Она отодвигается. Тянусь, чтобы коснуться, она отдаляется на расстояние вытянутой руки. Разбегаюсь и пытаюсь достать стену в прыжке, падаю на жесткий ковер с линялыми птицами. Стены пододвигаются и снова становятся вокруг меня. Поднимаю голову и кричу долго и громко. Отчаянно. Эха нет. Снова тишина. Не знаю, сколько прошло времени. Может быть, сотня лет? Что это такое – сотня лет…Откуда мой уставший мозг вытащил такое понятие?
          Почему я решила, что это космическая тюрьма, подвал? Что я здесь делаю? Не знаю. Себя не помню. Веса своего не чувствую. Дышать тяжело. Может быть, потому что так плотно давят сдвигающиеся стены? Еще сильнее давит одиночество. Оно похоже на каменную плиту, невесомую, но нависающую над головой. Кажется, все бы отдала за то, чтобы услышать голос или увидеть человеческое лицо! 
          Но ведь можно же отсюда выбраться?! Как-то же я сюда попала…Как? Да кто же я? Несколько новых попыток вырваться из плена сдвигающихся стен заканчиваются неудачей.
          И еще… Кто-то за мной следит (постоянное ощущение присутствия наблюдателя). Пусть бы появился! Хоть кто…Хоть чудовище! Но живое…
          Сколько прошло лет? Тревога постоянная от состояния неизвестности. Я уже давно, так мне кажется, не хочу ни есть, ни пить. А дальше? Снова принимаюсь обследовать свой подвал. Стол и стул накрепко прикручены к деревянному полу (заглянула под ковер, пол из дерева). Кровать не двигается. Залезла под нее, нигде ни одного отверстия… Встала на кровать и подпрыгнула к условному потолку. Он отодвинулся. Оттуда медленно пролился на голову целый поток мрака. Еле-еле опустилась на пол. Веса-то у меня нет, пришлось со всей силы махать руками, в результате чего раз десять кувыркнулась через голову, снова улетела. И только успокоившись немного, обнаружила свисающую почти до пола веревку. Без начала. По ней спустилась.
          Странное состояние. Почему-то я какой-то глубиной сознания ощущаю, что нахожусь в центре Абсолютного Мрака. За этими сдвигающимися стенами он заливает все бесконечное пространство. И только в этом своем фонаре-куполе я остаюсь в неярком отраженном свете. Будто несколько лучей вместе со мной попали в невесть кем устроенную ловушку…
          И никто и ничто не может из нее ускользнуть.
         Точка невозврата.
Значит, мне придется до конца своих дней оставаться здесь. Надежды без.
Почему-то из глубины уничтоженной памяти выплыло сочинение какого-то четвероклассника.
«Была война. Мне было двадцать лет. Однажды я пошел в разведку. Я надел белый маскировочный халат и пополз. Вдруг враждебная пуля влетела мне в грудь. Очнулся я в лазарете. Надо мной стоял полицейский полковник.
- Выдавай своих! – сказал он. Я плюнул ему в морду и умер».
          Я ложусь на прибитую к полу кровать.
          Все, я умерла.
Способность думать, однако, во мне осталась.
«Я мыслю – значит, я существую».
Умные они были, эти греки, что так говорили. А еще один кто-то мудрый говорил: все проходит…и это пройдет…Кажется, Соломон. Хорошо ему было, Соломону!
          А если я буду лежать на этой жесткой койке вечно? Приходя в себя и снова отключаясь…
          Вот сколько уже я так лежу? Тысячу лет. Пять, сто тысяч, миллион лет…Хотя у этих слов нет никакого смысла.
          Приходится все же открыть глаза и очнуться.
Все по-прежнему.
Нет…не все.
         
1.3. Девочка с воздушным шаром

          Стены раскрылись. Появились двери и окна.
          В окно видно огромное бугристое поле с грязными неживыми колосьями.
Все серое. Грязно-серое. Вот именно не черное, а серое. И свет проникает ко мне серый. Не белый. Серый. Так что даже как будто чувствуешь серый песок на зубах.
Какая-то фигура показывается на горизонте, женщина в сером, она бредет медленно, еле передвигая ноги, по чавкающей глубокой грязи.
Если она так будет двигаться, я буду ждать ее вечно.
Значит… буду… ждать… вечно.
          Нет. Это девочка. Маленькая девочка в грязно-сером платье из грубого полотна и с алым воздушным шаром ведет меня через поле. Какая она маленькая и хрупкая.
На шарике надпись:
                «С.ве.ть».

          Я понимаю: нужно вставить пропущенные или выпавшие буквы. Но я забыла, как это делать. Пока получается СВЕТЬ, но почему-то с мягким знаком.
          Девочка крепко держится за мою руку и что-то говорит.
- Посмотри, какая ты грязная! Просто фантастически грязная. Ты что, двенадцать лет не мылась?
- Я не знаю…
- А я знаю. Это потому что фантастическая грязь имеет свойство накапливаться.
Откуда у нее такие фразы?
- …как в шкафу. Пыль сначала не видно, потом ее становится все больше и больше. В конце концов она превращается в грязь.
          Она говорит, как взрослая, а выглядит лет на пять.
- А под ногами у нас какая грязь?
- Под ногами у нас грязь реальная. Настоящая. Ты что, плохо роман читала?
О чем она говорит? Какой еще роман? Странная какая девочка…
          В центре серого поля стоит огромная ваза из серого стекла. В ней окурки, ошметки, слежавшаяся пыль, много-много всякого мусора.
- Ты тоже можешь увидеть свою фантастическую грязь.
- Не хочу…
  Девочка начинает вращать свой алый шарик, и на нем появляются картинки, как в движущейся ленте.
          Первая картинка. Девочка с красивыми молодыми родителями, не оглядываясь, радостно выходит легкими шагами из большого серого здания.
Другая девочка смотрит ей вслед. В сердце у нее обида, зависть и злость.
          Вторая картинка. Девочка выглядит чуть младше той, которая злилась в предыдущем кадре, но очень на нее похожая, стоит рядом с мальчиком в большом кабинете. Суровая женщина кричит, хочет наказать ее за какую-то провинность, но девочка показывает рукой на мальчика. Мальчика уводят. В сердце у девочки радость, смешанная со смущением.   
          Третья картинка. Какая-то безобразная драка. Малышка изо всех сил со злобой молотит кулаками направо и налево. Ее толкают, она падает. Она слабая, над ней смеются, и злоба ее перерастает в ненависть.
- Я больше не хочу смотреть на эти противные картинки.
- Еще немного. Ты девочку скоро узнаешь.
- Что ты хочешь этим сказать? Я знаю, - я уже кричу, - ты хочешь сказать, что это я! Это не я! Уходи…не хочу тебя видеть.
          Девочки с шариком нет. Лицо мое залито слезами.
Я все-таки досмотрела до конца…
Из неведомых глубин возникают строки…

Я шла, себя не помня, в темноту по шаткому висячему мосту.
Сознанье меркло. Вспышкой полнолунья в душе всходило прошлое безумье.
Из памяти, рождаясь в немоте, вставали тени в мертвой остроте.
Но в дальнем мире странным оправданьем слова звучали с нежным состраданьем.
Качался мост, струились люди, лица, и в руки мне таинственная птица
Сама слетала в чуткой тишине сквозь всполохи в сиреневом окне.

1.4. Древо как оно есть

          Медленно поднимаюсь. Поле исчезло. Если сейчас Подвал вернется, я больше не выдержу.
          Я в комнате. Довольно странной. Посредине толстая ветка дерева, входящая в стену и пробивающая потолок. Пыль многосантиметровая! На широкой кровати, на полу, на столе и кресле.
          Телевизор с застывшим кадром из передачи «Привет, Павел!». Там бегущая строка с этим Павлом зафиксировалась…
          Винтовая лестница, упирающаяся в потолок.
На ступени лестницы большая напольная ваза. Серая. С черным рисунком. С высохшим колосом. Беру вазу в руки, колос рассыпается серым пеплом.
          В углу белый рояль с открытой клавиатурой, которая тоже засыпана толстым слоем пыли. Сквозь щели пробиваются трава и желто-коричневый мох… Рояль с открытой крышкой и какие-то книжки на нем. Ноты. Тупо смотрю в них и касаюсь рукой клавиатуры. Белые клавиши. Черные повыше и потоньше. Нажимаю на них. И вдруг меня как будто обжигает! Музыка. Какие-то ржавые задохнувшиеся фальшивые звуки складываются в какофонию. Но я точно помню, что это называется музыкой.
          Что мне все это напоминает? Голова кружится от напряжения, но вспомнить не могу. Знаю откуда-то названия всех предметов, знаю их назначение, но не могу собрать из отдельных кусочков целое. Мозаика какая-то.
          И все так же остро ощущается одиночество. И очень медленно наплывает отчаяние.
          …
          В этом огромном доме, похоже, кроме меня, никого нет. Я обошла уже огромный этаж, везде пусто. Ой, вот! Как будто какой-то тихий звук!.. Бросаюсь туда…это с тихим шорохом отделились обои от стены. Меня ждали, чтобы упасть, что ли…
          Хочется заплакать или закричать, только я знаю, что это бесполезно. Это мы уже проходили…там, в первом ярусе этой космической ловушки. Кажется, это ее второй круг.
          На опавших обоях географическая карта мира и оборванный календарь за какой-то 78 год. Наверное, до нашей эры. Беру его в руки, сдуваю пыль, смотрю на картинку. На столе лампа с лопнувшим стеклом, несколько книг и фотография девочки неопределенного возраста. Наверное, это хозяйка комнаты делала за этим столом уроки. Улыбается мне. Вот теперь я плачу. Долго, всерьез.
Хотя понимаю, что это бесполезно, уже есть в этом маленький опыт. Никто сюда не придет. Никто мне не поможет. Это тюрьма. Притом одиночка. Странно, сколько времени я здесь и почему-то не умерла от голода и жажды. Вот ведь как странно…
            Потом долго смотрю в пустоту. Без мыслей, без слез. Хорошо, что меня некому искать. Они бы тогда страдали, если бы они у меня были. Те, кто ждал бы и искал.
          У меня никого нет. У меня только два воспоминания – коридор и подземная тюрьма, из которой я вышла (или меня вывели?) неизвестно как. Хоть что-то…

1.5. Вера, пантера и Федька

          Подхожу к окну. Ветер сушит слезы. Стою бездумно и вдруг вздрагиваю от ужаса. С ветки дерева на меня в упор смотрит большая черная пантера. То, что она живая, определяю по расширяющимся зрачкам. Сейчас прыгнет. Дрожащими руками захлопываю окно, как можно плотнее закрываю вторую раму! Пантера немигающими глазами наблюдает за моими судорожными действиями. Я бегу к двери и тяну ее на себя изо всех сил, защелкиваю замок и оглядываюсь на пантеру. Она медленно поднимается во весь свой звериный рост и, вытянувшись, неслышно прыгает в окно рядом с моим. Сижу, обхватив голову руками, без мыслей, без чувств, кажется, даже без страха. Вздрагиваю, когда в окно кто-то несильно стучит.
          За стеклом длинноволосый мальчишка балансирует на ветке, чтобы дотянуться до моего стекла. Я кричу от счастья, распахиваю рамы и чуть не вываливаюсь из окна. Отчаянно ору, вцепившись в подоконник.
Мальчишка ловко прыгает с ветки в мою запертую комнату.
- Ты чего так орешь?
- Да я думала, что я тут навсегда! А здесь по дому пантера ходит, видел?!
- Ну да. Здесь не одна пантера, если хочешь знать. Разные звери, львы. Змеи есть, кстати. Насчет волков не знаю, не видел, но вой ночами слыхал.
- Да что это за место такое жуткое…и как мы сюда попали?
- Мы вообще-то здесь родились, и жить здесь можно.
- Так тут еще есть люди???
- Есть, не думай, что ты одна такая. Когда рождаются, пугаются, как ты, а потом ничего, живем. Ну, иногда сожрут кого…да ладно! Это у меня шутки такие дурацкие. А вообще я тебе рад, новенькие нечасто тут появляются, да еще девчонки. Тебя зовут-то как?
Я даже не задумываюсь. Я знаю!
- Вера Павловна. А тебя?
- Меня Федька…Семенович.
          Федька широко улыбается и пытается осторожно открыть заскрипевшую дверь моей комнаты. Мне страшно, но я не одна, и страх уменьшается наполовину. Мальчишка оглядывается вокруг, на площадке никого. Осторожно выходим, крадучись спускаемся на следующий лестничный пролет и внезапно видим пару лежащих бок о бок пятнистых ягуаров, прямо на ступенях перед нами.
- Назад!
          Не помня себя, мы влетаем в только что оставленную комнату, еле успев задвинуть защелку.
         Через секунду дверь содрогается от двух мощных ударов.
На шкафу легкий шорох. Поднимаю голову и вижу готовящуюся к прыжку огромную зверюгу.
Первый момент – ощущение столбняка. Ноги приросли к полу, руки отнялись и безжизненно повисли.
- Ааааааааааааааааааааааааааааа! – кричу я.
- Ааааааааааааааааааааааааааааа! – это уже Федька. 
          Замок вылетел под напором ягуаров, зверюга со шкафа спрыгнула на то место, где я только что стояла, но мы уже карабкаемся по толстому стволу дерева. Федька лезет вниз, а я вверх.
- Вниз, вниз! Вера, спускайся! Там звери!
          Я слышала, но разум меня оставил. Я лезла выше и выше. Когда вернулось соображение, я была где-то, наверное, в районе девятого этажа. Вниз лучше не смотреть. Руки предательски дрожали, ладони разжимались, голова кружилась так, что весь дом передо мной ходил ходуном, визжа, рыча и хохоча.
         Немного успокоившись, обнаружила себя, лежащую в обнимку со спасительной толстой веткой, оплетающую ее намертво руками и ногами. Немного отойдя от внутренней дрожи, прикрутилась к ветке поясом в надежде, что звери поленятся гоняться за мной ночью. Я ошибалась. Как только зашло солнце, в окнах седьмого этажа и выше загорелись ярко-зеленые, желтые и багрово-красные огоньки, стали раздаваться тихие горловые звуки, переходящие в очень горестный хоровой вой. Видимо, они жаловались, что не всем достанется сегодняшний ужин. Тогда я попыталась размотать пояс и решила лучше упасть, если звери полезут на мою ветку, но от страха я привязала себя так крепко, что узел не поддавался, а от моих судорожных движений затягивался еще туже.
           И в этот момент кто-то тихо сжал мне плечо, прошептав на ухо: «молчи!»

1.6. В Гостиной появляются новые герои
 
          Федька и еще какой-то мальчик развязали мою мертвую петлю и, поддерживая с двух сторон, помогли спуститься почти до земли, где ветви дерева входили прямо в открытое окно большого зала. Меня положили на диван, стоявший в самом центре, дали выпить какого-то горячего отвара, накрыли чем-то мягким и оставили в покое. Был слышен только чей-то тихий разговор и потрескивание веток, наверное, в самодельной печке. Меня еще долго трясло. Заснуть я боялась, чтобы не проснуться в одиночестве.
          Утром началось сначала слабое, потом активное движение вокруг. Надо мной наклонилась Старая Дама с добрыми глазами, улыбнулась, потрогала лоб и сказала, что все страшное позади. И поздравила меня с Днем Рождения. Откуда она знает, когда у меня День Рождения? Даже я не знаю. А может, не помню? Это потом я узнала, что, когда кто-то появляется в Доме, считается, что он здесь родился.
          Все занимались привычными делами, изредка поглядывая на меня и ободряюще улыбаясь.
          Я была уже в состоянии думать и даже анализировать. Всего, кроме меня, здесь было пять человек. Я услышала, как они называют друг друга по имени. Двое мальчишек – Федька и Том, Старая Дама Клеопатра Львовна, Полковник Милорадов и Доктор Ма.
          Люди даже не представляют, какое счастье быть вместе друг с другом. Мне кажется, если бы эти пятеро сейчас решили меня оставить, я бы сошла с ума. Они были моей защитой, моей радостью, моим сердечным спокойствием, моей жизнью наконец. И я чувствовала, что они это понимали. Когда я была готова встать и присесть за стол, они радостно переглянулись и придвинулись ко мне.
          В честь моего Дня Рождения накрыли стол, зажгли свечи и спели мне детскую поздравительную песенку. Меня никто ни о чем не спрашивал, все больше молчали, но на сердце было тепло, как еще никогда раньше. Ослепительно чудесный день. А потом были еще лучше!
          Скоро я подружилась со всеми обитателями Гостиной. По вечерам мы собирались вокруг огня и делились воспоминаниями, и, хоть их было совсем немного, и повторялись они много раз, мы слушали каждого с неослабевающим вниманием. У меня тоже было два воспоминания, и я этим гордилась не меньше, чем те, у кого их было несколько десятков. Мы каждый раз выдвигали новые гипотезы по поводу Коридора, в который я попала неизвестно откуда, его устройства, винтовой лестницы-лифта и вращающегося черного экрана, который доставил меня в космическую ловушку. И с каждым разом возникали какие-то моменты, которые упускались ранее.

1.7. Подробнее о Новых Людях

          «Каждый из них человек безукоризненной честности, такой, что даже не приходит в голову вопрос, можно ли положиться на этого человека во всем, безусловно». 
          (из книги без обложки и первых страниц, найденной на третьем этаже в больших книжных развалах 315-й квартиры).
          Мы делали вылазки на ближайшие этажи, обнаружили множество книг в одной из квартир, сохранившихся в почти идеальном порядке.         
          Вот теперь расскажу обо всех нас. Мы Новые Люди. До нас в Доме сменилось несколько цивилизаций, и все они исчезали, оставляя после себя пустые ячейки-квартиры, наполненные материальными предметами. 
          Существует несколько гипотез исчезновения цивилизаций, так называемые Воспоминания о Будущем, но все они требуют большого объема исследований и доказательств. А пока мы располагаем исключительно сведениями о самих себе, да и то неполными.
          Вот результаты одной из гипотез по поводу нашего рождения. Доктор вычислил координаты Порталов, из которых прибыл каждый из нас и составил Таблицу Рождений.
          Я вам ее покажу, вот она. Все координаты, конечно приблизительные, но объекты существуют в действительности. Если бы Полковник изобрел Интернет, можно было бы проверить. А он его когда-нибудь обязательно изобретет, он же Мастер и авторитет его никто из нас не подвергает сомнению.

Наименование начального объекта Первичные координаты Портал имя поступившего
Курск Театральная, 5а не определен Доктор Ма
Тобольск Панин Бугор СЮТур (станция) Полковник Милорадов
Тверь ул. Космическая станция Бункер Том
Петропавловск-Камчатский ул. Зеркальная, 50/1 Спецтранс Вера Павловна
Москва не определены Транзит Федор
Каунас музей Чюрлениса Море Клеопатра Львовна

          Тайна Панина Бугра до сих пор не разгадана. Предположительно, Станция ЮТур предназначена для транспортировки небольших групп, скорее даже для одиночной телепортации.
          Космическая станция в Твери еще более загадочна и тщательно замаскирована. Снимки подземного сооружения, которое находится на большой глубине, дают основание предполагать, что Портал в бункере не был предусмотрен, но возник позже непредсказуемым образом.
          Клеопатра Львовна проникла в Дом совершенно необычным образом. Способ этот настолько уникален, что в дальнейшем не рассматривался как практический вариант.
          Вера Павловна попала в Дом через Систему Зеркал. Через эту же систему, только транзитом, проник в Дом Федор.
          Теперь постараюсь охарактеризовать каждого из нас, представляющих собой цивилизацию Новых людей.
Федор
          Пришел в Дом из той же комнаты с двигающимися стенами. Провел в ней гораздо больше времени, чем я, научился выбираться сквозь потолок в область Абсолютного Мрака, прыгать в высоту и падать в пустоту, но неизменно, как и я, оказывался на жестком ковре с линялыми птицами. Общие воспоминания нас очень сближали.
          Я, например, могла добавить к его подробным рассказам маленькие детальки, которые не были им подмечены. Например, что у прибитой к полу кровати одна ножка была короче трех других, и под нее был подложен кирпич. Я потратила немало усилий, чтобы эту ножку раскачать, предполагая, что там может находиться выход. Федька этой мелочи не заметил, он не придал значения   ножке прибитой кровати.
          И ни один из нас двоих так и не понял, как выбрался из Подвала-ловушки. Или нас выпустили? Эту загадку мы пока разгадать не могли, нужен был тщательный анализ наших совместных воспоминаний, ведь таких воспоминаний не было больше ни у кого.
          По рождению Федя был старше Полковника, но моложе Доктора Ма и Клеопатры Львовны.
Том
          Родился почти одновременно с Доктором, но появился в Доме каким-то другим путем, ао-видимому, из Портала-Бункера, хотя пути этого совершенно не помнил, в отличие от нас с Федей, но зато частично и туманно представлял свое прошлое. Урывками, но представлял!
          В его воспоминаниях мелькали другие дома. Он говорил, что их очень много, и они сосотавляют потоки, объединенные в территории – целые улицы. Улицы же сливаются в Города. В домах много людей, больших и маленьких. Возраст у них считается не как в Доме, каким-то другим путем. У нас-то день рождения каждого совпадал с днем появления в Доме.
          Мы слабо верили Тому, ведь в мире пока, что совершенно очевидно, только шесть человек, и это мы. Могут родиться другие, конечно. Но это происходит так редко, что и с большим количеством новоприбывших человечество увеличится максимум до трехсот человек. А это будет создавать проблему перенаселения Дома! А еще ведь звери здесь обитают. Вот их много. Но слушать фантазии Тома все равно было интересно. И мечтать о рождении Нового человека в нашей семье. Вот бы мне увидеть! Теперь-то я представляла, какая это радость – новый День Рождения Нового Человека! Такое когда-то произошло со всеми нами.

Клеопатра Львовна
          Старая Дама редко вступала в разговор, больше слушала нас. Она только однажды неожиданно обронила фразу про страну Офир и белых голубоглазых павлинов, но на вопрос, где и что это, не ответила. Наверное, эти воспоминания тоже были стерты из ее памяти. Она кормила нас ухой и вареной рыбой, которую ловили мальчишки прямо с дерева, закидывая сети в озеро, сверкающее внизу. А я скоро научилась доставать яблоки с верхних веток Древа при помощи длинного приспособления, которое смастерил Полковник Милорадов. Иногда яблоки были сладкими, иногда кислыми и напоминали дикие сливы. Изредка они бывали созревали в виде плодов Хлебного дерева, как определял их Доктор.
          Кстати! Моя любимая заколка в виде Белого Павлина нашлась!!! Клеопатра Львовна мне ее торжественно вручила, достав из зеркального кухонного шкафчика в 47-й квартире.
Она искала там сухой укроп, а вместо этого обнаружила моего Павлина. И это точно была ТА заколка. Потому что краешек крыла моего Павлина всегда был слегка загнут вверх.
          Это была моя заколка, мамин подарок.

Полковник Милорадов, Мастер
          Вот Полковник – это мастер на все руки. И помнил он больше всех. Знал, что такое электричество, восстановил схему действия двигателя внутреннего сгорания, хоть и понимал, что не сможет построить автомобиль. Он даже объяснил мне устройство радиоприемника, который мастерил уже давно, так что доктор Ма с улыбкой называл его почему-то «наш Кулибин», а все остальные – Мастер.
          Полковник значительно облегчал нам с Клеопатрой Львовной хозяйственную работу. Устроил посудомоечную машину по принципу ручной швейной машинки, где надо было крутить ручку, управлявшую целой системой моющих ёршиков. Наливаешь в емкость кипяток или просто горячую воду и только крути ручку, не ленись! Для спортивных занятий изобрел эспандеры и развесил по периметру малого зала канаты и качели.
          Если нам было что-то нужно, мы давали Полковнику задание, и в редком случае он затруднялся его выполнить. В общем он был из тех мастеров-самоучек, которые умеют внедрять идеи и осуществлять замыслы.

Доктор Ма
          Самый загадочный из всех обитателей Дома. Кроме того, что он понимал, как вылечить любую болезнь с помощью немногочисленных медицинских средств, которые мы находили в недрах квартир Дома, Доктор владел искусством массажа, иглотерапии и спортивных тренингов. Попутно Доктор вел еще разнообразные исследования и наблюдения, включая ежедневный прогноз погоды. Когда ночи были звездными, мы следили за их движением, а Доктор делал записи в своем астрономическом дневнике.
          Мы жили очень дружно, даже больше скажу: мы жили невероятно счастливо. Каждый день приносил новые знания, впечатления, открывал какие-то новые черты в каждом из нас, учил, воспитывал, радовал бесконечно.

1.8. Формула Моцарта

          Однажды Клеопатра Львовна разговорилась более обычного и сказала одну удивительную вещь, которая меня поразила. Я это запомнила навсегда.
          Вообще-то сначала разговор шел между Доктором и Томом.
- Я давно уже подозреваю, что наш Дом является реализацией заложенной неким архитектором информации.
- То есть, вы думаете, что был рисунок, информация, реализованная затем в Дом? Схема, по которой Дом построен.
- И существует некий Портал или даже несколько Порталов, которые можно назвать «замерзшими звездами».
- Совершенно верно. Назовем их Черными Дырами. Именно через эти Порталы мы с вами попадаем в Уникальный Мир, появляемся, рождаемся здесь.
- Именно. Вы помните, что Вера говорила о надписи УМ над входом в ее Портал? А ведь ее сведения самые новейшие.
- О расшифровке Уникальный Мир помню, да.
- И тогда закономерно можно предположить, что Вселенная…
-  Живой организм. Тот самый Архитектор. Исполнитель.
- Да, я исхожу из того, что сходство между строением Вселенной и человеческим организмом поразительно.
- Но, если существует Исполнитель, есть и Творец, не так ли?
- Тогда вопрос: с какой целью человечество помещено в Дом, Доктор?
- И каковы рамки свободы, которая человечеству дана.
          Дальше разговор перешел на такой научный язык, что я  перестала понимать их беседу и вернулась к нашей любимой мамочке-кормилице, тем более, что давно уже меня дразнил запах ванили, который я просто обожаю.
          Клеопатра Львовна в это время делала из принесенных мною яблок какой-то воздушный и волшебно красивый яблочно-ванильный мусс. Я тоже училась, но так, как делает мусс наша Старая Дама, не сможет сделать его никто на белом свете.
          Я занялась сервировкой чайного столика. Сегодня был день чашек белого нефрита и зеленого китайского чая, обнаруженного в квартире 400. Я вытирала каждую чашку чистой салфеткой и ставила на столик в шахматном порядке. Каждой чашке полагалась нефритовая ложечка и неглубокое блюдце с рисунком. А в следующий раз, будет чайная церемония в чашечках синего фарфора. Тоже, знаете, искусство – не перепутать, когда и какие чашки подавать. Я это хорошо выучила. Сервировка, проведение чайной церемонии и подготовка чашек были моим любимым занятием. Особенно мне нравилось чаепитие из чашечек тончайшего саксонского фарфора с нежно-голубым рисунком.
          И тут тихонько заговорила, не обращаясь к кому-то конкретно, но несомненно поддерживая разговор, Клеопатра Львовна
- Вселенная – живой организм, это так.  Живым организмом является и человеческий язык. Мысль тоже живая. А музыка? О! Это язык Вечности, Космоса…
- А этому языку учатся? – я заинтересовалась.
- Ты его знаешь, дорогая, у тебя он врожденный. Ты родилась в Доме с ним в сердце, это случается редко.
- А как по-другому?
- Бывает приобретенный музыкальный язык, он, как иностранный, которому нужно учиться.
- А Вы знаете этот язык? А Том, Федя, Полковник, Доктор?
- Все мы понимаем ритм и мелодию, но Музыку понимает не каждый.
Был Моцарт. Он понимал, как никто другой. Была его Формула.
- А ее можно вывести, записать, выучить? Скажите, дорогая Клеопатра Львовна!
- Выучить нельзя, но чистотой сердца обрести можно.
          У меня замерло сердце в предчувствии Тайны. Я затаила дыхание. Полковник, Доктор с Федей и Томом, похоже, тоже слушали.
- Эта Формула представляет собой драгоценный кристалл с четырьмя вершинами, имеющими имена. Назову вам эти вершины:

Божественная Премудрость София
Чистейшая Небесная Любовь
Пресветлая Запредельная Надежда
Совершенная Святая Вера

И если все они поселяются в сердце человека, он слышит Музыку сфер.
И тут мы услышали пение, нежное, тишайшее, замирающее. Но мы услышали!
Как передать то, что мы ощутили? Музыка безгранична. Музыка включает в себя пространство и время, Музыка выходит из пространства и времени. Музыка – это иное измерение. Музыка пела.

Любовь не ищет своего,
В ней милосердие и жалость,
Ей не знакомы гнев и зависть,
Любовь не ищет своего.

В ней колоколом в небесах
Надзвездный голос снежно-синий,
 Гармония поющих линий
В ней колоколом в небесах.

Любовь не ищет своего,
Она до дна чистосердечна,
Она светла и бесконечна,
Любовь не ищет своего.

В ней Свет чудесный, Неземной,
Сияет вечный, Невечерний,
В ней свет Терпенья и Прощенья,
В ней Свет чудесный, Неземной.

Любовь не ищет своего,
Ей незнакомы страх и гордость,
Ей неизвестны месть и подлость,
Любовь не ищет своего
В любви сияние весны,
В ней сердца чистого награда.
В ней дети мы иной страны
И граждане Святого Града.

Главное, что мы все услышали музыку и пение! Все… Это значит, Вера, Надежда, Любовь и София в нас живы! И мы немножко начали понимать, зачем мы все здесь.
         Дом для нас был и Городом, про который рассказывал Том, и всем Уникальным Миром, размеры которого были непредставимы человеческому разуму. Я спросила как-то у Доктора, как понять бесконечность, которая со всех сторон наш Дом окружала. И что там, за границей бесконечности? Он-то ее, наверное, хорошо представлял. Доктор улыбнулся и почему-то отправил меня с этим вопросом к Тому. Том задумался.
- Представь, что ты дошла до края Вселенной. До ее конца. Теперь протяни руку, чтобы узнать, что там. Если там стена, значит, что-то будет за этой стеной. Если там пустота, то твоя рука пройдет эту пустоту. Ты передвинешься за стену или сделаешь шаг в пустоту. И снова протянешь руку. И снова там будет либо преграда, за которой есть нечто, либо продолжение пустоты, которая не закончилась.
- Спасибо, Том, ты очень умный! Я вроде бы поняла, но и одновременно не очень поняла. Вот звезды. Их тоже бесконечное число. Удивительно. А можно ли создать такую машину, чтобы пересчитала?
- Нет. Ты же сама понимаешь, что это невозможно.
- Жаль. Я бы хотела побывать на каждой.