Три жизни Гения. Жизнь третья. Глава 4

Глава 4. Ференц.


Проснулась я ближе к полудню. Кто-то нежно гладил меня по щеке. Я улыбнулась и медленно открыла глаза. Передо мной стоял Ники. Мою улыбку как рукой сняло. Я отстранилась.
- Хорош супруг! - заметила я. - Небось, последним узнал о моём параличе. И где ты был вчера?
- Дорогая...
- По-моему, я уже просила не называть меня так! - раздражённо перебила я.
- Прости. Но ты сама просила не звонить тебе.
- Мне, но не моему врачу. Нет, я конечно понимаю, что тебе начхать на моё состояние. Но объясни мне в связи с этим одну вещь: зачем ты говоришь о каких-то чувствах? Зачем ты мне врёшь? - довольно спокойно спросила я.
- Я не вру, - он отошёл. - Я действительно тебя люблю. Но я не знаю, как себя вести рядом с тобой, как и о чём говорить, что делать. Понимаешь, пока мы были любовниками...
- Кем?! - если бы я ела, я бы подавилась. - Да мы за всё время только два раза и были близки. Не называй это "любовниками"! Скорее уж случайная связь. По большому счёту у нас с тобой не было никаких отношений, кроме рабочих. Даже до дружбы не дошло.
- Может, ты и права, - он повернулся к окну, возле коего и стоял. - Но, тем не менее, я был абсолютно уверен, что ты другая. Ты права, мы не были близки, мы не знали друг друга. И каждый из нас жил иллюзией. Ты ошибалась во мне, я ошибался на твой счёт. Мне тяжело это осознавать, но мне кажется, мы на самом деле никогда не любили друг друга, - закончил он.
- Наконец-то! Умные мысли! - заметила я. - И долго ты до этого доходил?
- Долго, - он не отреагировал на мою насмешку. - Я не хотел верить, что вся жизнь прожита напрасно, что я любил и ждал то, чего никогда не существовало. Ты же была для меня всем! - он повернулся.
- Мне очень жаль, - серьёзно ответила я. - Но всё это в той же мере относится и ко мне. Только я предавала людей, которые были действительно преданы мне и которых я на самом деле любила. Но осознала я это слишком поздно. Я не жалею себя. Мне жаль их. Из-за своих иллюзий я стольких заставляла страдать. И у большинства я не могу даже прощения попросить. Мы с тобой жили теми образами, которые для нас придумали поклонники и пресса: "Ромео и Джульетта двадцать первого века", - я усмехнулась. - Такова жизнь артиста: всегда кого-то играть. Только выход из роли очень болезненный. Знаешь, я больше, чем уверена: Софья любила тебя, а ты любил её, может, сам того и не осознавая. А я всё разрушила, а нового построить не смогла. Надеюсь, она сможет меня простить. Так же, как и ты. Прости, что оказалась не тем, чего ты ждал, и не смогла тебе ничего дать.
- Здесь нет твоей вины. Точнее, мы виноваты друг перед другом и перед самими собой, и перед нашими близкими в равной доле. И по-моему, мы уже наказаны.
- И что мы будем делать? – через минуту спросила я.
- Я не знаю. Можно оставить всё, как есть. Исправить уже всё равно ничего нельзя.
- Но ты же понимаешь, что мы чужие люди друг другу! - возразила я.
- Друг другу - может быть, но не детям. Это единственное, что меня утешает в этой жизни. Мы нужны им, и не по отдельности.
- Мне очень хотелось бы в это верить, но... Не утешай меня и себя...
- Это не так, - не согласился он. - Детям всегда нужны родители - как опора, поддержка, защита, помощь. Мы им нужны. И поверь, наши отношения не ускользают от них. Давай не будем так ссориться, хотя бы дома.
- По-твоему, это доставляет мне удовольствие? Или ты думаешь, что мы сможем долго играть в счастливую семью? Этот обман ни к чему не приведёт.
- Мы должны попробовать жить по-другому, ради детей, - Ники настаивал на своём.
- Я сделаю всё, что смогу, - сдалась я.
- Спасибо. Я уверен, мы всё исправим.
- Не строй новых замков! Кстати, как дети?
- Хорошо. Женя всё время рвётся к тебе. Он вылитый отец. Ромео и Джульетта готовятся к спектаклю /они учились в хореографическом училище при Большом театре/, Анна Мария живёт привычной жизнью.
- Она лучше всех приспособлена к жизни, - заметила я. - Спасибо, что зашёл. Позволь мне побыть одной.
- Конечно, отдыхай, - он вышел, даже не подойдя ко мне.
Подумав ещё немного о нашем разговоре, я вернулась /мысленно/ к Саше. "Что это было? Сон или видение? Полтора года? Как-то странно себя чувствуешь, когда узнаёшь дату своей смерти. Полтора года... Я должна всё закончить и ... составить полное завещание".

Через два дня я действительно встала на ноги. Это стало для меня гарантией того, что я умру на своё сорокапятилетие.
Из больницы я выписалась на следующий день.
Какое-то время я занималась домашними делами - детьми. А затем, не сказав никому ни слова, уехала в Косицынград. На машине.
Город жил своей размеренной жизнью.
Припарковавшись у входа в гостиницу, я отдала ключи швейцару и зашла внутрь.
Меня остановил администратор:
#- Добрый день, миссис. Вы к кому?
- А я думала, это русский город, - искренне и вслух "удивилась" я.
- Простите. Просто почти все постояльцы у нас иностранцы, - на ломанном русском проговорил он.
- Да, и Вы, как я слышу, тоже. Что ж, спасибо, что хоть говорите по-русски.
- Это моя работа. Так могу я узнать, к кому Вы?
- Вообще-то, - начала я. - Я хозяйка и этой гостиницы и этого города. Меня зовут Анна Мария Косицына, если, конечно, Вы меня действительно не узнали.
- Но... Агата Камю... Я не понимаю.
- Неужели до моего города ещё не дошла история его хозяйки?! Ну, я это была! И Александра Бах, и Анна Мария Росса, и Агата Камю! Что Вас не устраивает?! Да в конце концов, какая разница, как меня зовут по паспорту? Главное, что весь этот город, до последнего камня, существует на мои деньги. Что, и это не аргумент?
- Простите, - он опустил глаза.
- Отлично. Кто из моих дирижёров в гостинице?
- Мистер Себастьян, мистер Саймон и мистер Николас.
- Отлично, спасибо. Работайте - это у Вас хорошо получается, - я улыбнулась и подошла к лифту. - Кстати, а в мой номер, случаем, никого не заселили?
- Что Вы?! Конечно, нет!
- И то ладно.
- А как мне быть с уставом? - осторожно спросил он.
- Точно так же, если бы я была Агатой Камю. Я единственная женщина, которая, не работая здесь, может приходить и уходить в любое время. Не волнуйтесь, к Вам никто претензий не предъявит. Устав я скоро перепишу.
Сначала я хотела подняться в свой номер и вызвать туда Себастьяна, но потом передумала и решила сама зайти к нему, чтобы сделать сюрприз.
Я прекрасно знала расположение всех номеров, где жили мои дирижёры - ведь я иногда заходила к ним в гости (хотя чаще вызывала по телефону к себе).
Я подошла к двери номера Себастьяна и остановилась с улыбкой. На ручке висела табличка "sex" (напомню, замков на дверях у меня не было).
Почему-то мне не хотелось отвлекать своего любимого заместителя. Я облокотилась о стену и задумалась.
Минут через десять дверь приоткрылась и из неё выскользнула девушка, прикрыв тихонько её за собой и сменив табличку на "sleep".
#- Он доволен? - тихо спросила я.
Девушка резко обернулась (сразу она меня не заметила).
#- Он доволен твоей работой? - переспросила я.
Она упорно молчала.
#- Ты что, немая? - и снова тишина. - Ладно, иди. Это хорошо, когда женщина молчит.
Она поспешно скрылась из поля зрения.
Я постаралась открыть дверь как можно тише, но она вдруг неприятно скрипнула. Я зашла в номер и направилась в спальню.
^- По-моему, я уже сказал, чтобы ты убиралась, потаскуха, - Себастьян сидел на кровати спиной к двери и ... курил!!!
^- Ты уволен! - тихо, но весомо сказала я, облокотившись плечом о косяк.
^- Агата? - не поверил он ушам, но не повернулся.
^- Для вас - да. Для кого-то Александра, кому-то Анна Мария, а для вас навсегда - только Агата.
Он встал и медленно повернулся.
^- Ты знаешь, что курить в моём коллективе (да и городе) строго запрещено, - заметила я. - А о твоих манерах я даже говорить не хочу, - я смотрела на него, не моргая. - Что, не привычно видеть меня без маски?
^- У тебя ужасный взгляд! - он отвёл глаза. - Ты не зря его прятала.
^- А по-моему, зря. Может, не распустились бы так. В глаза смотри! - скомандовала я.
На секунду он поднял глаза, но тут же вновь их отвёл:
^- Не могу, - прошептал он. - Мне легче из окна выпрыгнуть!
^- Прыгай, - просто сказала я.
Он и на этот раз не поднял глаз.
^- Ну, чего стоишь? Я жду. Прыгай, - повторила через минуту я.
^- Ты же знаешь, что это невозможно, - тихо проговорил он.
^- Иногда я очень об этом жалею. Посмотри на меня, - попросила я, но он не поднял голову. - Да смотри же ты! - я не выдержала и, схватив его голову, повернула к себе лицом. Я смотрела в его глаза почти в упор. Я сканировала его душу.
Не глядя на многочисленные попытки вырваться, я держала его до тех пор, пока не "прочла" всё, что хотела, и лишь затем отпустила.
^- У тебя низкая и подлая душонка, - я отошла в сторону. - Но при этом ты хороший дирижёр. Скажи, ты бы действительно выпрыгнул, если бы была такая возможность?
^- Да, - тихо ответил он.
^- Почему?! - я снова повернулась к нему.
^- Потому что я готов сделать всё, что Вы скажете. Я Ваш раб, точно так же, как и остальные две тысячи пятьсот четыре человека.
^- Это неправильно, - согласилась я. - И я попробую это исправить. Я отпускаю вас. Делайте, что хотите: уезжайте, женитесь. Мне не нужны рабы!
^- Вы ликвидируете оркестр? - удивился он и даже поднял на меня глаза.
^- Но вам же не нравится такая жизнь!
^- Это не так! Нас всё устраивает! - резко возразил он.
^- Ты хотел сказать, "за такие деньги мы готовы всё стерпеть"? - я усмехнулась. - Я понимаю, столько вы больше нигде получать не будете. Ладно, давай так. Я поговорю с оркестром, и решим большинством.
^- Я уверен, все захотят остаться.
^- Ну, что ж, завтра мы это и проверим. Над чем вы сейчас работаете?
^- Мы разучиваем симфонии Шуберта и Мендельсона.
^- Вы ополоумели? - я чуть не упала. - Какой Шуберт?! Может ещё и Гайдна возьмёте? А может вам ещё и с камерным объединиться, а то людей маловато будет? Не думаешь?
^- Я действительно не подумал...
^- Ладно, учите своего Шуберта, пусть будет в руках - для стиля. А если оркестр захочет работать, я организую вам турне. Но для этого надо будет разучить что-то посерьёзнее.
^- А где мы будем играть? Мы ведь ни в один зал не поместимся!
^- На улице! - коротко ответила я. - По-моему, площади есть во всех городах. Или тебя что-то не устраивает?
^- Что Вы?! Это так здорово! Ради этого стоит работать, - он впервые за сегодня улыбнулся.
^- Посмотрим, что по этому поводу думают остальные. А сейчас я пойду к себе и отдохну - наши дороги изматывают, - я расправила плечи, потянув спину.
^- Вы на машине? - очень удивился Себастьян.
^- Сегодня да. А это, - я взяла пачку сигарет со столика, - я заберу. И что бы больше не повторялось.
^- Конечно. Клянусь! - торжественно пообещал он.
^- Хорошо. До завтра, - я вышла.
^- Да завтра, - бросил он мне вдогонку.
Зайдя в свой номер, я увидела на столе в гостиной огромный букет цветов и вазу с фруктами. Улыбнувшись, я прошла в спальню и легла на свою огромнейшую кровать.
Полежав какое-то время с закрытыми глазами, я вспомнила, что всё ещё держу в руках пачку сигарет. Я рассмотрела её внимательнее. Это оказались женские, лёгкие сигареты с фильтром и пониженным содержанием никотина.
"Значит, просто решил попробовать, чтобы не засосало", - подумала я про Себастьяна и рефлекторно достала одну сигарету.
Понюхав её, я почти не почувствовала запаха табака (а я его любила: в городе, где я родилась, была табачная фабрика; я частенько стояла на остановке возле неё, ожидая свой автобус, и наслаждалась запахом табака).
Найдя зажигалку (в моём номере было много свечей, следовательно, зажигалки были во всех комнатах), я поднесла сигарету к губам и зажгла её.
Вкус был слабым и не очень приятным. Явно ощущался привкус какой-то химии. Я попробовала затянуться, но меня пробрал кашель. Я потушила сигарету и снова, закрыв глаза, легла.
Я потеряла счёт времени, словно выпала в пространство.

Очнулась я от резко открывшейся двери.
#- Агата! - это был Антонио, он забежал в спальню. - Агата! - он сел рядом со мной на кровати и, взяв мои руки, поцеловав их. - Мне Себастьян сказал, а я не поверил. Как же я счастлив!
*- Все вы, итальянцы, одинаковые, - я улыбнулась, вспомнив Моррези, Марчелло...
*- Ты говоришь по-итальянски? - удивился он.
*- И ещё на 14 европейских языках, а также на иврите и немного на китайском. Может, не всё вспомнила, ты уж прости, - я снова улыбнулась.
*- Сколько всего языков? - он не успел посчитать от удивления.
*- Около семнадцати. Только я не сказала, что знаю их – лишь разговариваю, но знаю не более девяти.
*- Поразительно!
*- Точно так же, как и то, что я Бах, Росса, Камю, Бьянко, Пьячере и Косицына в одном флаконе, - закончила я. - Кроме того, у меня было четыре официальных мужа и как следствие двенадцать детей на данный момент.
*- Серьёзно?
*- Да. И только сейчас я могу об этом спокойно и открыто говорить.
*- Это настолько удивительно! - Антонио всматривался в мои глаза. - У тебя удивительной красоты глаза.
*- Спасибо. А Себастьян сказал, что у меня страшный взгляд.
*- Это невозможно, - не поверил он.
*- А так? - на секунду я закрыла глаза, но когда открыла - они были совершенно другими: почти чёрными с незаметными суженными зрачками, небольшим прищуром и демоническом огоньком.
Антонио невольно выпустил мои руки и начал креститься.
На это я раскатисто захохотала леденящим смехом.
Итальянец встал и медленно попятился.
Снова закрыв глаза, через несколько мгновений я стала прежней:
*- Антонио! Я тебя умоляю! Чего ты так испугался? - мои глаза снова стали чистыми, золотого оттенка с доброй усмешкой.
*- Что это было? - тихо спросил он.
*- Один из моих устрашающих образов, при помощи которого я добиваюсь всего, чего хочу. Я всегда говорила: человек, хотя бы на семьдесят процентов владеющий своим организмом, способен почти на всё. И я тому живое доказательство. Ну, не бойся, подойди, сядь возле меня, - попросила я.
*- И много у тебя таких образов? - он снова сел рядом.
*- Устрашающих - нет. А вообще - много, на все случаи жизни, - я улыбнулась и, притянув его к себе, нежно поцеловала.
*- Это тоже образ? - спросил он после.
Я влепила ему пощёчину:
*- На будущее: не советую обсуждать моё поведение или причины, его вызывающие. Ясно?
*- Абсолютно, - несколько заторможенно ответил он.
Я снова легла, откинувшись, довольно внезапно.
*- Ты меня любишь? - вдруг спросила я. Никогда ещё и никого из своих мужчин я об этом не спрашивала. А сейчас мне стало любопытно понаблюдать за его реакцией.
*- Конечно! Ты сомневаешься?
*- Почему вы все мне врёте? - не ответила я.
*- Агата, я говорю правду! - "обиделся" он.
*- Не могут десятки мужчин искренне любить одну женщину. На самом деле меня никто не любит, кроме меня самой. Просто моя сила внушения сильнее вашей воли. И перестаньте обманывать и себя, и меня.
*- Тебя не переубедишь, - согласился он.
Антонио лёг, облокотившись на локоть, и гладил меня по лицу…

Я осталась в Косицынграде. Мне нечего было делать в столице. Ни детям, ни Ники я не была нужна. Женя прилетал ко мне. Он, наверное, один по-настоящему любил меня.
Чтобы не помереть от скуки, я села за... мемуары /первую часть которых я написала ещё когда жила у Кристалла/. Осознав до конца то, что жить мне осталось чуть больше года, а обо мне практически никто ничего не знает, я подумала, что кому-нибудь (даже Жене) может быть интересна моя жизнь Параллельно я начала воплощать на бумаге уже давно придуманную систему образования. Она могла бы перевернуть всё сегодняшнее представление о школе. Это была кардинально новая система. Конечно, я понимала, что осуществить её я уже не смогу. Но я была уверена, что спустя какое-то время после моей смерти кто-нибудь этим заинтересуется и захочет воплотить её в жизнь. А посему я подробнейшим образом всё расписывала. И понимая, что без денег в жизнь ни одну теорию не воплотишь, открыла специальный счёт. Я рассчитала примерную сумму, необходимую для реализации моей "мечты". Останется найти отважного параноика!
Оркестр я тоже пока не бросала - работала с ним, планировала организовать крупное турне. Правда сама в нём участвовать не собиралась.

В конце апреля у меня появилось ещё одно занятие.
Утро было очень солнечное и свежее, с лёгким морозцем. Ночь я провела с Антонио. Он вышел тихо, пока я спала. /а спала я теперь долго/
Проснулась я от нежного поцелуя. Не анализируя его /кому он мог принадлежать/ и даже не открывая глаз, я притянула его "автора" к себе и продолжила поцелуй.
Кстати замечу, я частенько надевала повязку, чтобы не видеть партнёра или просто не открывала глаз (ведь своих "мальчиков" я никогда не знала в лицо). И сейчас я пошла вторым путём.
После небольшой прелюдии мы занялись любовью. И тут-то меня кое-что поразило: это не был мой дирижёр /ни один из них/ - такой страстностью не мог похвастаться даже Антонио - он был достаточно зрел для такого безудержного секса (а уж про оркестрантов говорить излишне).
И я не выдержала - открыла глаза.
Меня обуял ужас! Надо мной был абсолютно не знакомый мне парень лет двадцати (слишком молод, чтобы играть в моем оркестре), ярчайшей артистической внешности alla Лист. Он был так же крупен и мощен. А его длинные шёлковые волосы (и это тоже говорило о том, что не мог быть моим оркестрантом) падали мне на грудь.
Доведя начатое до конца /или правильней всё-таки "финала"/, он, ещё раз нежно поцеловав мои губы, откинулся на подушку.
- Это было потрясающе! У меня ещё никогда не было такой женщины! - прошептал восторженно он на неизвестном мне языке.
#- Что это за язык? - удивилась я. /я всегда считала себя полиглотом/
#- Венгерский. Я венгр, - ответил он, повернув ко мне своё удивительно красивое лицо.
#- И ты приехал сюда, в Россию просто для того, чтобы переспать со мной? - удивилась я.
#- Нет. Это получилось спонтанно. И я даже был бы готов просить у тебя прощения, если бы не знал тебя достаточно хорошо.
#- А вот отсюда поподробнее, - я заинтересовалась.
#- Меня зовут Ференц.
#- Можно было догадаться, - я тут же перебила его. - И ты хочешь прослыть вторым Листом? Что ж, твоё дело, но при чём здесь я?
#- Именно при этом. Ни один педагог, к которым я обращался, не смог меня ни чему научить. А мне только двадцать лет. И я подумал, что только ты можешь дать мне то, чего не смогли другие.
#- Ты хочешь учиться у меня? Но я не преподаю.
#- Я знаю это. Но я готов хорошо заплатить.
#- Христа ради! - закричала я. - Не смей говорить со мной о деньгах! Да я и сама готова тебе заплатить, чтобы ты согласился уехать. Я не преподаю по другим причинам.
#- Но, может, ты сделаешь исключение? Никто, кроме тебя, не может мне помочь.
#- Ладно, посмотрим, - сдалась я. - Иди разыграйся, я скоро к тебе выйду.
Когда он встал, я снова поразилась его телом. Он был громадного роста и изумительного телосложения.
"А почему бы и нет? - подумала я. - Могу поспорить, он отличный профи".
Через несколько минут я услышала звуки рояля - он начал разыгрываться. С ошеломляющей скоростью.
"Молодость, - вздохнула я, - не порок".
Мне понадобилось полчаса, чтобы привести себя в порядок. После чего я вошла в гостиную, где сидел Ференц.
#- Не очень-то усердствуй. У этого рояля платиновая обмотка струн - и их замена представляет особую трудность. Да и силой звука ты здесь никого не удивишь, - с порога заметила я.
#- У Вас достаточно тугой рояль, - он встал и пристально меня рассматривал.
#- По-моему, мы были уже на "ты", - конечно, в английском разговорном нет разницы при использовании формы "Вы" или "ты", это скорее относится к манере общения и к интонации.
# - В постели я со всеми на "ты". А здесь Вы - мой педагог.
- Боже мой, какие пенки! - по-русски воскликнула я.
#- Что Вы сказали? - переспросил он.
#- Не важно. А что касается рояля - этот ещё лёгкий. Ты не сидел за моей Ямахой.
#- Я мог бы только мечтать об этом!
#- Это точно. Ведь он был разрублен мной на мелкие щепки.
Он хитро улыбнулся.
#- Ты куришь? - почему-то спросила я.
#- Да, и только...
#- ... самые отвратительные сигары, - я попробовала угадать.
#- Верно, - он продолжал держать улыбку уголками рта.
#- Такое подражание - не в твою пользу. Со временем, и поверь мне, небольшим, я докажу тебе, что лучше быть первым самим собой, чем вторым Листом.
Ференц не ответил.
#- А теперь садись и расскажи, что ты умеешь играть по настоящему, исключая Листа, Шопена и прочую бравурную музыку.
#- Вы считаете Шопена бравурным? - удивился он.
#- Не я, а те, кто его так исполняет, - легко намекнула я.
Оказалось, репертуар у него был очень обширным.
#- Оперные и симфонические транскрипции - это замечательно, но согласись, не очень сегодня актуально. С таким количеством оперных театров и симфонических оркестров лучше слушать всё в оригинальном звучании. Не забывай: тогда была проблема с распространением музыки и Лист занимался её популяризацией. Сегодня такая необходимость отпала. Зато с тех пор фортепианный репертуар обогатился раз в сто. Поверь мне, есть что поиграть и без транскрипций.
С этим доводом он согласился.
Я решила с ним поработать.
Разместила я его в этой же гостинице (не у себя в номере) и занималась с ним практически каждый день. Работа больше сводилась к лекциям общехудожественного характера, стилевым особенностям и так далее и тому подобное.

В начале мая я улетела в Лондон, оставив Ференцу задание перечитать огромное количество художественной литературы и посетить определённые музеи.
Ключей от нашего некогда с Эдвардом замка у меня не было, поэтому я позвонила в дверь.
Открыл дворецкий.
Около минуты он молча смотрел на меня. Я решила не мешать ему и тоже молчала.
#- Миссис Эстергази? - осторожно спросил он.
#- Не удивляйся. Я была вынуждена сымитировать свою смерть. Ты меня впустишь?
#- Конечно, простите, - он пропустил меня внутрь.
#- Cэр Артур дома?
#- Нет, миссис, он три дня назад улетел в Дублин.
#- А дети? - почему-то испугалась я.
#- Они дома. С гувернантами. Сэр Артур не берёт их с собой.
#- Приготовь мне, пожалуйста, свой знаменитый чай с бисквитами.
#- Хорошо, миссис, - он поклонился и отошёл.
Я поднялась на второй этаж и прошла на половину детей.
Бет, завидев меня, /вопреки убеждениям отца/ подбежала ко мне со щенячим визгом.
#- Мама! Мамочка приехала! Я знала, что дядя Артур всё врёт - ты не могла умереть.
Я крепко обняла её /хоть на этот раз не расплакалась/, но не смогла ничего сказать - в горле стоял ком.
На её визг пришла гувернантка с нашим сыном на руках.
#- Миссис Эстергази? - она тоже не поверила своим глазам.
#- Да, и я не приведение, - я улыбнулась. - Как мой мальчик поживает? - я подошла к ней, не выпуская при этом Бет.
#- Всё хорошо. Они здоровые. Простите, но им пора завтракать.
#- Отлично. Я поем вместе с ними.
Мы спустились в столовую.
#- Мама, а ты снова уедешь? - спросила Бет.
#- Я вынуждена. Со временем ты всё поймёшь. А пока я даже не смогу всё толком объяснить.
За столом я села во главе стола и, опять-таки вопреки правилам Эдварда, болтала без умолку с Бет.
В середине нашего завтрака дверь в столовую широко распахнулась:
#- Посмотрите, кто приехал! - зашёл Артур. - Я вернулся!
Его взгляд упал на меня, и он замолчал.
#- Здравствуй, дядя Артур, - как заученное правило проговорила Бет с унылым выражением лица.
#- Добрый день, мистер Эстергази, - зато горничная расплылась и расцвела.
"Так вот, с кем он теперь", - догадалась я.
#- Привет, - я улыбнулась "по-светски".
Он сделал шаг вовнутрь, тяжело сглотнул и попытался улыбнуться.
#- Присоединяйся к нам, - пригласила я и тут же обратилась к прислуге. - Стивен, поставь, пожалуйста, ещё один прибор.
Артур прошёл и сел слева от меня на свободное место.
#- И давно ты приехала? - он смог говорить лишь спустя минут десять.
#- Минут на сорок раньше тебя. Как у тебя дела? Справляешься?
#- Да. Всё хорошо.
Всё остальное время мы молчали. До конца завтрака.
#- Нам надо поговорить. Пойдём в кабинет, - предложила я, взглянув на Артура и встав из-за стола.
Он молча проследовал за мной.
Зайдя в кабинет, я села за стол Эдварда и улыбнулась:
#- Полагаю, ты потерял дар речи от радости встречи со мной?
#- Твой визит стал для меня неожиданностью, - признался он и, наконец, прошёл на середину кабинета.
#- А я предупреждала, что приеду без предупреждения. Имей в виду, здесь мои дети, и я должна знать, в каких условиях они живут. Тем более, с таким опекуном.
#- На что ты намекаешь?
#- На то, что ты можешь разбазарить и моё, и состояние Эдварда ещё до того, как Бет стукнет двадцать один. Я же тебя знаю. Кроме того, я должна проверить, в каком состоянии все дела.
#- А кто ты такая, чтобы лезть в наши дела? – осмелел вдруг он.
#- Вот как ты заговорил? Для начала, я создатель всего как ты выразился "вашего" капитала. А если ты не помнишь, кто я, можешь поинтересоваться у своей покойной супруги - я организую тебе встречу.
#- Ты мне угрожаешь? – всю его храбрость как рукой сняло, испугался он не на шутку.
#- Я никогда не угрожаю. Только предупреждаю. Ещё вопросы есть?
#- Как долго ты здесь пробудешь? – уже осторожно поинтересовался Артур.
#- Ровно столько, сколько посчитаю нужным. И учти: Александры Бах больше нет. Это была только хорошо сыгранная роль. И поверь мне, очень безобидная. Косицына не такая. Я жестокая и бесчувственная. Не взывай ни к моей жалости, ни к прошлому. И не рассчитывай на мою совесть - у меня её просто нет. А теперь, - я сложила руки на столе, - расскажи мне, как обстоят дела.
Он говорил долго, но пространно. Я слушала молча, не перебивая.
#- В общем так, - когда он закончил, я поднялась. - Как я поняла, ещё не всё потеряно, и положение можно спасти. Что ж, этим я и займусь. Поехали на студию, для начала.
#- Прямо сейчас? - удивился он.
#- Дорогой, позволь заметить, что у меня кроме всех английских дел есть ещё и французские, немецкие, итальянские, русские и отдельно - Косицынград.
#- Я всегда знал, что у тебя мания величия, но чтобы до такой степени!..
#- Можешь радоваться: теперь ты знаешь обо мне немножко больше, - я улыбнулась и подошла к нему. - А я всегда знала, что ты скользкий тип. Был им и навсегда останешься. Поехали, дорогой, - с иронией сказала я.
Дела оказались действительно запущены. Мне пришлось потратить несколько дней на поиски надёжного человека, через проверенные источники, который занялся бы всеми делами за божескую зарплату.
Артур был очень недоволен, но возражать не смел.
Когда всё наладилось, я улетела в Берлин. Там, проверив дела на фабриках музыкальных инструментов, я пробыла два дня. После чего отчалила в Париж.
Я прилетела вечером и решила сразу поехать к Альфреду. Судя по тому, что открыла горничная, в доме его либо не было, либо он был один.
&- Месье Альфред дома?
&- Да, проходите. Я доложу о Вас. Как Вас зовут?
&- Анна Мария Косицына, - я слегка улыбнулась. Не могу даже описать, как мне было приятно называть своё настоящее имя. Я так гордилась этим!
Горничная на несколько секунд застыла в онемении, а затем поспешила в кабинет Альфреда.
Я решила не рассаживаться - была уверена, что ждать мне не придётся. И оказалась права.
Менее чем через минуту из кабинета вышел Альфред.
&- Buon jour, mencier, - я улыбнулась и посмотрела на горничную, давая ей понять, что она здесь лишняя. Она поняла меня и скрылась.
Альфред молча всматривался в моё лицо.
&- Может, предложишь мне сесть? - и, не дождавшись ответа, я села в кресло. - Да ладно тебе! Уже полгода прошло, как весь мир узнал о том, что никаких Бах, Росса и Камю не существовало и в помине. Я, конечно, понимаю, что всем моим мужчинам трудно с этим свыкнуться, но тем не менее. И не ты ли мне рассказывал про свою любовь к Косицыной? Можешь радоваться: она услышала твои слова. Ладно тебе, расслабься и садись, а то у меня шея затекла.
Альфред медленно опустился и сел на край дивана, не спуская с меня глаз.
&- Ты меня пугаешь, - в шутку проговорила я. - С тобой всё в порядке?
И только когда я пощёлкала пальцами перед его лицом, он очнулся.
&- Агата, - начал было он, но я тут же перебила:
&- Стоп. Начнём с того, что меня зовут Анна Мария. Давай ещё раз.
&- Мне всё равно, как тебя зовут. Боже! Я и не представлял, что люди могут быть так жестоки! Тем более ты! Я тебе верил! - он встал.
Почему-то я ждала, что он скажет что-нибудь другое.
&- Ты ещё заплачь! - усмехнулась я. - Кто бы говорил! Тоже мне, месье непорочность!
&- Я же не про измену! Ты же знаешь, я даже смирился с твоим оркестром, прекрасно зная, что ты спишь там со всеми. Но я всё равно верил тебе! Я думал, ты хочешь отомстить. Но ты жестоко мной играла. Я согласился с суррогатной матерью, веря, что ты не сможешь выносить ребёнка. Но ты только приехала в день его рождения и, пробыв пару часов, исчезла! Ты разрушила всё, что можно было разрушить! - в отчаянии говорил он. - И веру, и любовь и даже надежду. Наш ребёнок никогда не узнает, что такое материнская любовь, ласка и забота. Ты лишила его этого. Ты выбросила его в этот мир беспомощным. Ты заставила пережить осознание твоей смерти. Я сам чуть не покончил с собой, когда увидел пепелище твоего дома и предсмертную записку. Как же ты цинична, если написала такое?! В тебе нет не только ничего святого, но и ничего живого! Ты камень, мрамор! Холодная и бесчувственная. Могу представить, с каким хладнокровием ты убила ту женщину. Могу поспорить, ни один мускул не дрогнул на твоём лице! Ты чудовище! Зачем ты вернулась? Что ещё ты хочешь разбить? Почему ты пришла сюда?! Неужели ты ещё не насытилась своими грехами?! Неужели тебе мало?!
Почти с самого начала сего монолога я поняла, что он пьян. Но, тем не менее, он говорил правду, всё, что накипело у него на душе. Мне было больно это слышать, но виду я никогда бы не подала.
Я сидела в кресле, откинувшись на спинку и скрестив на груди руки. На моём лице и правда не дрогнул ни один мускул, а лицо было словно из мрамора.
&- Закончил? - спросила я, когда наступила тишина, нарушаемая лишь возбуждённым и прерывистым дыханием Альфреда. - Я не буду тебя ни в чём разубеждать, так как вижу, как тебе приятно верить в то, что ты только что сказал. Тебе доставляет удовольствие купаться в собственных слезах. Ты ищешь жалости. Но тут ты не прав - не по адресу! Я не сочувствую здоровым и сильным мужикам. Хочу довести до твоего сведения, что всё, что ты знаешь обо мне, не является даже одной миллионной меня настоящей. Ты видишь только следствие, результат, верхушку айсберга, но не видишь причины. Если захочешь подумать над этим - может что-нибудь и поймёшь. А приехала я для того, чтобы увидеть своего сына. И поверь, твоего разрешения мне не нужно. Итак, Альберт дома?
&- Я не позволю тебе приблизиться к моему ребёнку! - с ненавистью проговорил он.
- Начинается, - проговорила я на русском. &- По-моему, я задала вопрос.
&- Я тебе уже ответил: ты не подойдёшь к нему!
&- Диалога не получилось, - вздохнула я, встав, и направилась к лестнице.
&- Я не подпущу тебя к нему! - Альфред схватил меня за локоть.
Я обожгла его руку взглядом - так, что он отпустил меня - и проговорила:
&- Послушай меня, Альфред. Похоже, ты понял ещё далеко не всё. Во-первых, никогда не смей вставать у меня на пути. А во-вторых, позволь дать тебе совет. Я могу сейчас уйти из этого дома. Но уже завтра сына у тебя не будет. Его либо похитят, либо будет инсценирована его смерть /что скорее всего/. Но ни то, ни другое ты никогда не сможешь связать со мной, ты уж мне поверь. Поэтому я советую тебе уйти с дороги. Я не хочу лишать Альберта отца. Я пробуду у него недолго и уйду, а ты останешься. Я не буду приезжать часто, а через два года ты меня вообще больше не увидишь. У тебя есть минута на размышление: либо ты не чинишь препятствия на мои редкие свидания с ребёнком в течение этих двух лет, либо ты его лишаешься. И советую отнестись к моим словам серьёзно, - я отвернулась.
&- Он наверху, - Альфред отошёл от меня.
&- Молодец. И ещё одна просьба: останься здесь, - я пошла к лестнице.
Альберт спал. Я просидела возле него совсем недолго. Это было сильнее меня. Я чувствовала себя отвратительно, давило осознание безысходности. Поцеловав сына, я вышла.
Альфред был в гостиной.
Подойдя ко входной двери, но не оборачиваясь, я проговорила:
&- А если хочешь напиться - побереги Бургундское, оно тебе не поможет. Попробуй водку или на худой конец виски.
Помолчав немного, я повернулась и встретилась с ним глазами.
&- Прости, - прошептала я и поспешно вышла.
И только в машине, отъехав от его дома, я разрыдалась.
"Ты ведь ничего не знаешь! Ну, почему ты меня судишь? Почему? Да разве я не знаю, какая я стерва?! Зачем ты мне об этом говоришь? Почему ты так жесток?!".

Мне было обидно и больно. Я полетела в Болонью.
*- Андри! - я с порога повисла на его шее.
*- Что случилось, cara? - он закрыл дверь, и мы прошли в гостиную.
*- Скажи мне, имеет ли хоть какое-нибудь право Альфред попрекать меня?
*- Альфред, это кто? - он решил уточнить.
*- Вот видишь?! Ты его даже не знаешь. Отец моего французского сына.
*- Ты что сейчас из Парижа? - даже давно зная меня, к такому трудно было привыкнуть.
*- Да, я хотела навестить Альберта, нашего сына. А он не хотел меня пускать к нему, обвинив во всех смертных грехах, и чуть не проклял! Какое он имел право?!
*- Он отец. И он живёт с ребёнком, которого ты бросила.
*- Ты его оправдываешь? - я подняла на него глаза.
*- Я просто отвечаю на твой вопрос. Какое он имел право? Прости, дорогая, но скажу правду. Он, наверное, единственный, исключая Эдварда, кто слепо тебе верил и искренне к тебе относился. Ты довольно жестоко с ним поступила. Ты обманула его лучшие чувства, убила в нём веру в людей и даже в любовь. Ты посмеялась над его преданностью. Он надеялся, что ребёнок вернёт тебя в семью. Но ты убила и надежду. Как ты говоришь, она умирает последней, но умирает. И ты приложила к этому руку. Ты уничтожила в нём всё живое, всё человеческое. И не предъявляй теперь к нему претензий. Кроме тебя никто не виноват. Он глуп, это правда, но он прост и искренен в своих чувствах. Он честно любил тебя...
*- Так, что изменял мне за моей спиной?! - перебила я.
*- Согласись, это твой единственный аргумент. Больше у тебя ничего против него нет. Но ты забываешь: он живой человек, которому свойственно ошибаться, точно так же, как и мне, и тебе, и всем живым людям. Кроме того, он мужчина. Не равняй всех на Александра. Он был идеалом, совершенством. Исключением, подтверждающим правило. Кроме того, скажи честно, давно тебя стала интересовать телесная верность?
*- Андрелло, - я вздохнула и отвернулась. - Не добавляй! Мне и так досталось. Ты себе не представляешь, как и чем я себя чувствую. Чем дольше я живу, тем больше ошибок совершаю. Я не проживу эти полтора года! Я не выдержу! А я уже почти сама поверила, что совести у меня больше нет. Но она есть! Я не смогла искоренить эту заразу! Она грызёт меня. У меня такое чувство, что она сжирает сантиметр за сантиметром и тела, и души. Я не могу это больше выносить!
Он молча подошёл и крепко прижал к себе.
*- Почему полтора года? - через какое-то время спросил он. - А что потом?
*- Потом я освобожусь и вас освобожу.
*- Я не совсем тебя понимаю.
*- Умру я, - коротко пояснила я.
*- Что за глупости?! С чего ты это взяла?! - он за плечи развернул меня к себе лицом.
*- Ты же знаешь: смерть я чувствую.
*- Ты серьёзно?
*- Абсолютно. Я должна закончить все дела и со всеми проститься.
*- Madonna! Как же это может быть?! Что я буду без тебя делать?! - воскликнул он, снова крепко обняв меня.
Его крепкая широкая грудь содрогалась от рыданий.
*- Андри, не надо. Во-первых... - я осеклась. - Господи, да когда я перестану подходить ко всему с холодным расчётом?! Андри! Не жалей ни о чём! Пожалей лишь меня. Отпусти меня! Я устала! Посмотри, на кого я похожа. Жалкий комок нервов! Шизофреничка, наркоманка! Да у меня уже ни одной здоровой клетки не осталось! Я каждый день в муках призываю ночь, когда смогу накачаться снотворным и забыться сном. Это для меня единственный способ избавиться от боли. Поверь, я искупаю все свои грехи самыми страшными наказаниями: у меня нет любви, одни дорогие мне люди умерли, другие отвернулись, дети отказались от меня, я никому не нужна даже со своими деньгами. И я медленно жду смерти. Я призываю её, умоляя о спасении, но вынуждена умирать очень медленно и в страшных муках - как телесных, так и душевных. Я умираю изнутри каждый день по клетке. И у меня в жизни осталось только два близких человека: ты и Женя. Я вас не потеряю!
Я замолчала. Мы простояли так, молча и обнявшись довольно долго.
*- Спасибо тебе, - наконец я отошла. - Спасибо, что не отвернулся.
*- О чём ты говоришь! Разве я могу? Тем более теперь, когда у тебя нет Александра. Я знаю, что бываю порой чересчур груб и жесток к тебе. Я не такой тонкий психолог, как он. Я режу тебя тем, что ты и так знаешь. Но не со зла. Я всей душой хочу тебе помочь!
*- Я знаю это. И не надо никаких оправданий. Поэтому я и бегу к тебе, а не к кому-нибудь другому. Не говори ничего, - я опередила его. - Позволь мне зайти к Феде, и я уеду.
Он отошёл в сторону, открывая мне дорогу к лестнице. Ни он, ни я не произнесли больше ни слова.
Лишь когда я вышла от сына, он остановил меня в прихожей.
*- Куда ты поедешь?
*- В Шацк. У меня там ещё один сын. Ему уже одиннадцать лет, а видела я его лишь однажды.
*- Так может и не стоит ехать? Что ты ему скажешь?
*- Я не собираюсь ему ничего говорить. Я просто хочу на него посмотреть.
*- Если бы всё было так просто! Но я же знаю, что тебя не удержишь. Об одном только прошу: не пропадай. Пусть, ты никогда не звонишь, так хотя бы отвечай.
*- Хорошо, Андри, не переживай. Ты прости, что я такая, но я постараюсь исправиться. Я же люблю тебя, - я встала на носочки и поцеловала его.
*- Мне кажется, я прожил всю жизнь ради этой минуты, - Андри улыбнулся. - Я самый счастливый человек на свете! Езжай с Богом!
*- С ним или без него - мне уже всё равно. Но тебя я не потеряю. Я не наступлю на одни и те же грабли дважды. Arrivederci.
*- Ciao, cara.

Я полетела /естественно на своём самолёте/ в Косицынград. Заехав в гостиницу, я сразу легла спать. Уже утром я зашла к Ференцу:
#- Ну, как твои успехи? - я внатяжку улыбнулась.
#- Я выполнил все Ваши задания. Надо согласиться, очень познавательно и увлекательно. И если бы Вы мне не показали эти книги и эти музеи, быть может, я бы никогда о них и не узнал и многого бы не понял.
#- Вот и хорошо. Это только начало. Я не буду учить тебя передвигать пальцы. Я хочу сделать из тебя Музыканта с большой буквы.
#- И я Вам бесконечно благодарен. На этом, я думаю, официальную часть можно закончить. Как я рад, что ты вернулась, - он обнял меня и крепко поцеловал.
#- А тебе не кажется, что я слишком стара для этих игр?
#- Ты никогда не состаришься. По крайней мере, для меня.
#- Ты прав, я никогда не состарюсь, потому что умру молодой.
#- Ну, почему мы должны говорить о смерти? Зачем о ней думать? Её время придёт для всех. А пока - надо думать о жизни.
#- В двадцать лет я рассуждала так же, - я улыбнулась, узнав себя. - И чуть ли не до сорока я относилась к смерти как к бесплатному приложению к жизни. Но поверь, ты заговоришь по-другому, если узнаешь дату своей смерти. И тем более, если это должно будет произойти в скором времени. Ну, да ладно, - я встряхнулась. - Оставим это. Мне сейчас снова надо уехать на пару дней, не больше.
#- Куда на этот раз?
#- В Шацк и Москву, а потом я уже осяду. Надеюсь.
#- А можно с тобой? - осторожно спросил он.
#- C немой клавиатурой подмышкой? Как же ты переживёшь несколько дней без рояля?
#- Неужели там, куда ты едешь, нет рояля? - удивился он.
#- Дело в том, что в Шацке, точнее под ним, у меня есть сын. Но никто не должен знать дорогу к их с отцом дому. Я оставлю тебя в машине. А в Москве ты сможешь заниматься, сколько влезет.
#- Меня это более чем устраивает. Я хочу быть всё время рядом с тобой.
#- Многого хочешь. Собирайся, - тут же отрезала я. - Мы выезжаем прямо сейчас.
#- А мне нечего собирать, я всегда готов, - ответил он с улыбкой.
#- Ну, тогда пошли.
Я поднялась к себе и взяла кое-какие вещи, Ференц ждал меня возле машины.
#- Может, я поведу? Ты выглядишь уставшей - попробуй поспать, - предложил он.
#- Ты же не знаешь дороги, - возразила я. - И не понимаешь по-русски /указатели-то на русском/. Да и вообще я сомневаюсь, есть ли у тебя права.
#- На этот счёт не бойся - я с шести лет за рулём. А на счёт указателей - покажи мне один раз карту, и я никогда не собьюсь. У меня фотографическая память.
#- Ладно, убедил, - я достала из бардачка атлас дорог России. - Поедешь вот по этой дороге до Шацка /я показала ему, как пишется это слово/ - а там разбуди. Дальше дороги нет ни в одной карте - её знают только те, кто там живёт. Или жил, конечно.
#- Ты интригуешь. Не хочешь рассказать, что это за место?
#- Когда сяду за руль. А теперь я действительно посплю. Поехали, - я легла на заднее сиденье, а Фер сел за руль.

Проснулась я где-то через час. Мы стояли на обочине. Фера в машине не было. Я приподнялась на локтях и, щуря от яркого солнца глаза, осмотрелась.
Недалеко от машины, на маленьком повороте стояла полицейская машина, а возле неё - два сотрудника дорожной полиции и бедняга Ференц. Он возвышался над ними своим колоссальным ростом и с испугом в глазах тщетно пытался понять, что ему говорят.
Я улыбнулась, вспомнив, что забыла предупредить его об этой саранче и, подождав ещё пару минут, вышла из машины и подошла к ним.
#- Господи, Анна Мария! - Фер заметил меня первым. - Я ничего не понимаю, что они хотят. Они мне не позволили тебя разбудить.
#- Всё хорошо, я разберусь, не трясись так. Ребята, - я обратилась к полицейским, перейдя на русский. - Спасибо вам, конечно, что вы так бережёте мой сон. Но, право, я не пойму, за что ж вы так парня-то мучаете? И неужели вы в школе не учили английский?
- Да если б он ещё по-английски говорил! - усмехнулся один из них. - А то балакает не весть по-каковски.
#- Фер, ты что говорил с ними на венгерском? - удивилась я.
#- Да они и по-русски, видать, не шибко-то понимают, - обиделся тот.
#- Ладно, разберёмся.
- А за что вы его задержали? - продолжила я с инспекторами.
- А Вы сами-то кто, собственно говоря? - спросил один из них, сплюнув на землю.
- Мальчики, посмотрите мне в глаза, - спокойно попросила я и через какое-то время продолжила. - А теперь повторите свой вопрос.
- Простите, госпожа Косицына, - ответил тот же, что и спрашивал. - Не признали мы Вас. Ну, никак не думали, что Вы можете ехать по такой дороге на собственной машине да ещё и с ...
- А это уж оставьте мне. Я сама буду решать, где мне ездить, на чём и с кем. Так за что вы парня взяли? Он что-то нарушил?
- Да нет, просто проверка документов. Видим, что тачка крутая - решили проверить, не свистнул ли у кого - больно молодой.
- И что документы, всё в порядке? - продолжала я.
- Доверенности нет, - уже как бы извиняясь, ответил один из гаишников.
- А на хрена вам доверенность, если хозяйка сидит рядом?! Вы же его в шоковое состояние ввели, он же ничего не понимает. Это же ребёнок! Что вы на него накинулись, как коршуны на мышку?!
- Хороша мышка, - усмехнулся один, задрав голову, чтобы посмотреть на Фера.
- Ладно, - у меня резко заболела голова, и я решила не вступать в полемику. - Верните ему документы, и забудем обо всём, что здесь произошло.
Они молча смотрели на меня, не двигаясь с места.
- Не дождётесь, - я поняла, что они ждали взятки. - Во-первых, не за что; а во-вторых, я уже достаточно подкормила вашего брата. Документы! - я протянула руку.
Тот, что помоложе, отдал мне их и я, взяв Фера за рукав, потащила его к машине.
#- Теперь поведу я, - я усадила его на пассажирское сиденье, а сама села за руль. - Прости, что забыла предупредить тебя о нашей дорожной полиции, - немного отъехав, сказала я.
#- Для меня это был сюрприз. Я пытался говорить с ними на английском, но они ничего не поняли. У меня плохое произношение? Скажи честно, я не обижусь.
#- У тебя замечательное произношение, - успокоила я. - Но! Они привыкли к русскому прочтению английских слов, следовательно, ничего не поняли. Так что не бери в голову. Кстати, ехать нам осталось недолго; и я, пожалуй, расскажу тебе эту историю.
Я начала не столь длинный рассказ про начало своей жизни у Кристалла, про работу дальнобойщицей, про самого Кристалла и про появление Бах.
#- Это удивительно! - воскликнул Фер, когда я закончила. - И ты не боялась его?
#- А чего его бояться? Да и вообще, тогда я ничего не боялась, так как мне нечего было терять. У меня ничего не было, даже имени. Кроме того, он искренне меня любил.
#- Ты удивительной силы женщина! Но как я понимаю, мне придётся сидеть в машине?
#- И желательно спрятаться, - добавила я. - Если они тебя заметят - могут убить, им не нужны лишние глаза. Поэтому я и не хотела тебя брать с собой.
#- Я всё понял, у тебя не будет неприятностей.
#- Вот и хорошо. Мы почти приехали, - сказала я, свернув на предпоследнем повороте.
Фер спрятался /с огромным трудом из-за роста/ под сиденьем, и я припарковалась недалеко от ворот. Поставив машину на ручник, я подошла к охране.
- Я приехала к Графу.
- Он никого не ждёт.
- Меня он ждёт всегда. Он дома? - продолжала я.
- Я не буду отвечать.
- А Трис?
- Я не обязан Вам отвечать, - повторил охранник почти беспристрастно.
- Обязан. Уже потому, что я его мать, - твёрдо возразила я. - Пропусти меня, - попросила я.
- Без разрешения хозяина я не могу, - я чувствовала, что он начал ломаться.
- Рихард, - я вздохнула. - Я понимаю, что прошло уже много лет с тех пор, как я была здесь хозяйкой. Но неужели ты всё забыл? Как принёс меня сюда на руках, как покупал мне диски, отбирал у меня бутылки виски? И как ты ждал, когда Кристалл уедет, хоть ненадолго из дома, чтобы смотреть, как я плаваю в бассейне без купальника? Ты думаешь, я не замечала? Я всё знала и прекрасно тебя понимала. Я могла бы тогда с тобой переспать, но ты мне был глубоко симпатичен, и я понимала, что с тобой сделал бы Кристалл. Игорь тому живое подтверждение. Мы оба так постарели, - я провела рукой по его щеке. - Но ты всё такой же преданный. Так неужели ты меня не впустишь? - я встала на носочки и нежно его поцеловала.
Он молча открыл ворота, не поднимая на меня глаз.
- Спасибо, - я прошла и направилась в дом.
- Отец, ты вернулся? - я услышала детский голос со второго этажа.
Я промолчала.
- Пап, это ты? Кто там? - Тристан вышел из комнаты на лестницу и увидел меня. - Вы к кому? Отца нет.
- Я знаю, - я всматривалась в его черты лица. Это был вылитый Кристалл, только глаза мои. Глубокие и не по годам проницательные.
- Вы можете подождать его в гостиной, - сказал Трис, не двигаясь с места.
- Можно с тобой поговорить? - осторожно спросила я.
- Я Вас слушаю.
- Спустись, пожалуйста.
Он медленно пошёл по ступенькам.
- Присаживайтесь, - он указал мне на диван.
- Спасибо, - за мной он сел сам.
Какое-то время я молчала, а затем спросила:
- Ты знаешь, кто я?
- Да. Вы, - он осёкся, но закончил, - Анна Мария Косицына.
- Верно. Я рада, что ты меня узнал.
- Я не знал, что Вы знакомы с моим отцом.
- Знакомы. Дело в том, что я... твоя мама, - наконец сказала я.
Трис молча смотрел на меня вытаращенными глазами, а я продолжила:
- Да, сынок. Мы решили тебе ничего не говорить, пока ты не подрастёшь. Ведь ты, как и многие, был уверен, что Косицына мертва. Ты бы не понял этой чехарды. А сегодня я смело могу сказать тебе правду. Я. Твоя. Мама. Я приезжала к тебе не так давно, но вынуждена была назваться подругой матери. Так было надо. Я хочу рассказать тебе, как мы познакомились с твоим отцом, - через секунду сказала я и после небольшой паузы продолжила...
Я уже почти закончила рассказывать Трису, как попала к Кристаллу, жила с ним и почему ушла, когда возле дома послышался шум тормозов.
Трис вскочил и выбежал из дома. Я не спеша вышла следом за ним.
- …правда, - в это время тихо проговорил Кристалл, видимо, на вопрос сына, не сводя, однако, глаз с меня.
- Прости, что не дождалась тебя, - я подошла.
Он молча обнял меня, крепко прижав к себе.
- Мама! - впервые произнёс Трис и обнял нас обоих.
- Значит, это твоя машина возле ворот? - через какое-то время с улыбкой заметил Кристалл.
- Моя.
- А красавчик в салоне - твой очередной фаворит?
- Как ты корректно выразился, - поразилась я. - Но я велела ему не высовываться.
- Молодость, - вздохнул тот.
- Не порок, - в один голос закончили мы с улыбкой.
- Пойдёмте в дом! - предложил Трис.
Мы молча пошли за ним.
- Трис, сынок, ты позволишь мне поговорить с папой? Поиграй пока немного, - попросила я.
- Конечно, мамочка, - он радостно выбежал.
- Ты, как любовь, приходишь, когда тебя совсем не ждёшь, - заметил Кристалл, поцеловав мою руку. - Как ты живёшь? Я слышал, у вас с Альтовым не заладилось. Неужели любовь закончилась? Спустя столько-то лет!
- А её никогда и не было, - вздохнула я. - Он меня вдохновлял. Но мы никогда не знали друг друга и воспринимали как наших оперных персонажей. Но когда коснулось дела - оказалось, что тех Анны Марии и Ники, которые любили друг друга на сцене, в реальности никогда и вовсе не существовало. Мы решили разойтись, чтобы окончательно всё не разрушить.
- Представляю, как тебе было тяжело с этим смириться!
- Поверь, гораздо легче, чем с таким отношением ко мне, которое он демонстрировал.
- Мне жаль, - вздохнул Кристалл. - Но постой, если ты не любила Альтова, кого же ты тогда вообще любила и тем более любишь?
- Себя, - просто ответила я, но добавила. - И Сашу.
- Да! Как поздно мы начинаем ценить то, что, имеем.
- Только когда потеряем, - согласилась я. - Но хватит о грустном. Расскажи, как вы жили все эти годы, как он рос?
- Он жил в ожидании той минуты, когда ты приедешь. Он всё делал только, чтобы угодить тебе, чтобы ты могла им гордиться. И я уверен, сейчас он самый счастливый ребёнок на свете. И я тоже был бы счастлив, если б не знал тебя достаточно хорошо. Ведь через пару часов ты снова уедешь, а вернуться можешь только через десять лет. Не подумай, я тебя не упрекаю, но согласись - это так.
- Не совсем. Да, я уеду. Но я не вернусь ни через десять лет, ни через двадцать. На этот раз - никогда.
- Даже твоё, довольно чёрствое сердце не выдержит, - хотел поспорить он.
- Ты очень точно заметил. Оно не выдержит. Кристалл, у меня было уже пять сердечных приступов, - призналась я. - Мне тяжело тебе это говорить, но жить мне осталось полтора года.
Какое-то время он молчал.
- Этого не может быть, - наконец, он заговорил. - И не должно.
- Но это так. И вообще, зачем мне жить? Чтобы портить жизнь детям? Они меня не знали и уже никогда не привыкнут. Они не знают, как ко мне относиться. Тем более у меня их слишком много. Я не смогу уделять им равное количество времени, внимания и любви. Кроме того, я жутко устала! Я больна насквозь. И я хочу к Саше.
- Все твои аргументы весомые и значимые, но всё равно это как-то жутко для меня. Я думаю, что буду не первым, кто не представляет своей жизни без тебя. Мы тебя ждём годами, но ты всегда приезжала хоть на десять минут. И этого было достаточно. А теперь... ты у многих отнимешь смысл жизни.
- Это глупо, - возразила я. - Моя жизнь - это только мой смысл жизни. У каждого он свой. И я очень хорошо понимаю, почему нельзя прикипать к кому-то всей душой. Это мир иллюзий. И человек постепенно привыкает ими жить, а потом однажды реальность его вырывает оттуда, и он не знает, что с ней делать. Как сказал Альбер Камю: "Мы привыкаем жить задолго до того, как привыкаем мыслить".
- Возможно, ты и права. Но кто об этом думает, когда влюбляется?
На это я ничего не ответила.
- Прости, - спустя какое-то время продолжила я, - что рассказала всё Трису, не посоветовавшись с тобой.
- Ты не должна ни с кем советоваться - он твой сын, которого я вынудил тебя бросить. По сути, это моя вина, что у него не было матери.
- Кристалл! Я умоляю! - не выдержала я. - Что у вас за способность такая: оправдывать меня даже в самых безнадёжных ситуациях и брать вину на себя? Не бери на себя чужие ошибки, как будто своих мало.
- Дорогая! Ты мне не чужая.
- И всё равно, это мои ошибки. Перед Богом каждый будет отвечать за себя.
- Ты, наконец, стала верующей? - не поверил Кристалл.
- Не дождётесь! Просто ты им был всегда. Ты ведь знаешь, я предпочитаю разговаривать с людьми на их языке.
- Да, конечно, - он вздохнул. - А я уже хотел обрадоваться.
- Напрасно. Я никогда не умела приносить людям радость.
- Не наговаривай на себя. Хотя у тебя это всегда получалось лучше всего. Ты лучше скажи мне, - он понял, что пора менять тему, - когда ты уезжаешь?
- Скоро. Вот только скажу ему, чтобы больше не ждал меня.
- Не стоит. Ты разобьёшь ему сердце. Скажи, что вернёшься, авось...
- Никаких "авось" не будет. Хотя, - на секунду я задумалась. - Может ему действительно лучше думать обо мне хорошо. Пусть ждёт, а потом я совершенно случайно умру. По крайней мере, я не буду стервой до последней минуты своей жизни.
- Я думаю, так будет лучше и гуманнее по отношению к ребёнку.
- Наверное, - согласилась я. - Лучше я сразу с ним поговорю и уеду. Каждая лишняя минута, проведённая здесь, меня тяготит. Прости, это никак не связано ни с тобой, ни с твоим домом.
- Я тебя понимаю. Пойду позову Триса, - он встал, поцеловав мою руку, и вышел из комнаты.
Трис, конечно, был расстроен, но я ободрила его. Поцеловав его на прощание, я не выдержала и расплакалась. Я была уверена, что вижу его последний раз в жизни. Он тоже плакал, но не так безнадёжно - ведь /в отличие от меня/ был уверен, что я вернусь....

#- Какого хрена ты здесь устроил? - озлобленно набросилась я на Фера. - Я же сказала тебе, чтобы ты не высовывался!
#- Прости, но не могу же я сидеть под сиденьем несколько часов. Ты не учитываешь мой рост. У меня и так всё тело ломит.
#- Ладно, проехали, - я села за руль. И не очень-то мне хотелось ругаться.
#- Ты плакала? - он увидел мои воспалённые глаза.
В молодости я бы очень бурно отреагировала на такой вопрос. А сейчас очень тихо ответила, словно разговаривая сама с собой:
#- Я его больше никогда не увижу. А он будет меня ждать.
#- Кто? Этот бандит?
#- Да, - сама себе проговорила я. - У тебя нет детей.
#- Ну, это я ещё успею, - усмехнулся он. - Да не расстраивайся ты так. Ничто не вечно под Луной.
#- Если бы ты знал, как я завидую твоей молодости. Свою я растратила бездумно и очень быстро. И теперь жалею. Надеюсь, ты не повторишь моей ошибки.
#- А почему ты считаешь, что растратила свою молодость бездумно? У тебя было всё: имя, слава, деньги, любовь поклонников, мужа, любовников, дети, положение в обществе. Чего тебе не хватало?
#- Сердца, - ответила я и пристально посмотрела в его глаза. - Возможно, ты меня не поймёшь, но я жила без Любви. Ждала её, искала, а нашла, лишь потеряв.
#- Я действительно тебя не понимаю - мудрёно ты говоришь. А разве ты не любила Альтова?
#- В том-то и беда, что нет. Я любила его образы, созданные на сцене. Я прожила как в тумане. Я видела только то, что хотела видеть, слышала - что хотела слышать и не хотела знать реальности. Только после смерти Александра этот туман рассеялся, и я увидела мир, в котором жила и продолжаю жить. Мне трудно было приспособиться, я оказалась не готова к реальной жизни.
#- Ты хочешь сказать, что вся твоя жизнь прошла в вымышленном мире? - не поверил (но понял) Фер.
#- Да. Только одно было реально: деньги, - зло проговорила я. - Я хотела заработать все деньги мира. И этого я добилась. Правда и тут я поняла, что мне это не нужно. Это было пустой целью, достигнув которой я потерялась и уничтожила в себе всё живое и человеческое.
#- Ну, с этим можно поспорить, - усмехнулся он. - Я на счёт человеческого.
#- Да, ты прав, - согласилась я. - Осталась лишь плотская похоть.
#- И я тому живое подтверждение - так что ли получается? Лично я с этим не согласен. Ты мой учитель: как в делах духовных, так и в земных. Ты мой гуру! Ты Гений!
#- Подожди немного с этим словом. Осталось недолго ждать - вот тогда меня и признаете, - спокойно ответила я. - А то как-то неправильно получается.
#- В кой-то веки ты стала обращать внимание на всеобщие правила? - пылко воскликнул он. - Не ты ли всю жизнь прёшь поперёк течения? Не ты ли всегда сама решаешь, что правильно, а что - нет? Ну, же! И хватит говорить о смерти! Умрёшь - не умрёшь - ты это не изменишь! Сейчас ты жива! Так пользуйся моментом. Живи каждый день, как будто он последний. Дыши, люби, живи!
Я резко остановила машину у обочины. Посмотрев мельком на Фера, я вышла из машины и пошла в лес. Фер остался сидеть.

Я сидела не очень далеко от дороги, на полянке, на траве. Сначала сидела, а потом легла. И может быть первый раз за долгие годы я смогла почувствовать, что трава пахнет изумительной свежестью, что рядом цветут травы, кругом листья земляники.
Когда-то давно, в глубоком детстве, я очень хорошо разбиралась в травах. Мы с мамой собирали лекарственные растения и делали настойки и отвары.
У меня в голове начали всплывать названия растений, которые я видела вокруг себя. И словно сквозь сон я вспоминала их вкус, чувствовала запах каждого листочка.
Я увидела, какое небо голубое и как красивы облака.
Я услышала, как поют птицы, стучит дятел.
Стоял май. Мир уже ожил. Всё кругом было юным, новым и зовущим к жизни. А я уже успела забыть, что такое весна. Да и вообще, вряд ли я вообще обращала в последние годы внимание на времена года и природу.
Мне хотелось жить! Так сильно, как никогда!
По моим щекам струились слёзы. Я не хотела расставаться с этим миром. Я хотела так же, как и природа, переродиться и идти навстречу солнцу, воздуху и ... жизни!
Как мне больно,
Как хочется жить…– я запела романс Рахманинова.
Как свежа и душиста весна!
Нет! не в силах я сердце убить
В эту ночь голубую без сна.
Хоть бы старость пришла поскорей,
Хоть бы иней в кудрях заблестел,
Чтоб не пел для меня соловей,
Чтобы лес для меня не шумел,
Чтобы песнь не рвалась из души
Сквозь сирени в широкую даль,
Чтобы не было в этой тиши
Мне чего-то мучительно жаль!
- Дорогая!  - Саша стоял за моей спиной. – Ты же знаешь: не люди решают, жить им или нет. И они не в силах ничего изменить.
- Это не так! – возразила взволнованно я.
- Ты никогда не подчинялась правилам живых, а теперь бунтуешь против устоев мира мёртвых, - он был молод, красив и полон энергии. Он излучал поразительной теплоты и сияния свет.
- Да. И ты знаешь, если я чего-то захочу, то непременно так и будет.
- От Судьбы не уйдёшь, дорогая, - он мягко улыбнулся.
- Согласна. Но и её можно подкорректировать. Я вовсе не говорю о бессмертии. Я не собираюсь жить вечно. Но сейчас, когда во мне открылась эта поразительная любовь к жизни, я умирать не собираюсь!
- А ты сейчас и не умрёшь. Не хочется тебе напоминать, но твоего энтузиазма надолго никогда не хватало. Ну, да ладно, поговорим об этом в другой раз. А сейчас - живи и радуйся жизни рядом с молодым и красивым мужчиной. Он дал тебе этот толчок, и это здорово! Держись рядом с ним, и ты почувствуешь, как помолодеет твоя душа!
- Так ты не против того, что мы вместе? - с облегчением спросила я.
- Я очень рад за вас обоих. Вам есть чему поучиться друг у друга. Кстати, он уже идёт за тобой. Тебе пора. Не трать время даром. Я буду рядом, когда понадоблюсь. А теперь я желаю тебе приятно проводить время и лишний раз не тратить энергию на общение со мной.
- Спасибо. Ты мне очень помогаешь, - я продолжала смотреть на него до тех пор, пока его образ не растаял.
#- Дорогая? - сзади подошёл Фер. – Твой голос воистину фантастичен! Это что-то невероятное! Я слышал каждое слово, хоть ничего и не понял. С тобой всё в порядке? – тут же спросил он, не поняв моего выражения лица.
#- Лучше не бывает! - ответила я с улыбкой и посмотрела на него. – Иди сюда? – я потянула его за руку. - Ложись, посмотри на небо.
Он немного удивился такому слегка странному предложению, но, не сказав ни слова, лёг возле меня.
#- Потрясающе, правда? - шёпотом спросила я, не сводя глаз с неба.
#- А почему шёпотом? - не понял он.
#- Не надо нарушать эту атмосферу. Ты только вслушайся: птицы, шелест деревьев, стук дятла...
#- Гудящие моторы проносящихся машин, - закончил он с улыбкой.
#- Ты не романтик! - вздохнула я и села. - И ты пока не осознал всего величия, простоты и великолепия природы. Но ничего, время это исправит, - я смотрела в его глаза, не моргая.
#- Когда ты так на меня смотришь, у меня мороз по коже, - признался он. - Хотя и не понимаю, почему. Ведь у тебя такие красивые глаза.
#- Этим-то они и красивы. Своей силой, властью, глубиной и загадкой. Ну, ладно, - через полминуты я встала. - Продолжим как-нибудь после. А теперь - в Москву. Ты, небось, уже соскучился по роялю?

#- Кажется, я поняла, чего тебе не хватает, - заметила я, когда мы сели в машину.
#- И чего же?
Я не ответила – только хитро посмотрела на него и улыбнулась.
#- Ох, не нравится мне этот взгляд! – признался Фер. – Но в занятиях с тобой я готов на всё!
#- Вот и чудно.
#- А знаешь, - спустя какое-то время проговорил он, - по крайней мере, одну вещь, которую ты мне внушала, я уже осмыслил: ни к чему не привязываться. И мне кажется, я не так остро нуждаюсь в каждодневных занятиях. Из них, действительно, не всегда выходит толк. Лучше позаниматься два раза в неделю, но с глубоким осмыслением каждого звука, чем просто перебирать пальцами клавиши.
#- Браво! Ты начинаешь делать успехи. Если так пойдёт и дальше, то, как говорил твой кумир, мне придётся закрыть лавочку. Хотя к тому моменту она уже будет и так под глухим замком и толстым слоем пыли. Но об одном я тебя прошу: когда будешь сбрасывать меня с пьедестала, оставайся Человеком.
#- Я обещаю сделать для себя главной целью жизни именно это - оставаться Человеком с большой буквы всегда и не глядя ни на что. Пусть это будет твоим заветом. И я торжественно клянусь его исполнить! - серьёзно сказал он.
#- Отлично. В таком случае на данный момент вопрос исчерпан, - я улыбнулась.

Подъезжая к Москве, я решила остановиться в своём загородном доме.
#- Проходи, располагайся и чувствуй себя как дома. Я закажу нам ужин, - пока меня не было, прислуга работала в нашем городском доме, и я просто забыла их предупредить.
После ужина, так как было еще не поздно, я посадила Ференца за рояль и поставила перед ним ноты:
#- Играй!
#- Это что? – он просмотрел их глазами и начал листать весь сборник (это были романсы Рахманинова).
#- Ноты, - я усмехнулась.
#- Это романсы? – наконец, догадался он.
#- Играй! – я открыла перед ним первый попавшийся романс – им оказался «Не пой, красавица, при мне».
Быстро просмотрев ноты, Фер начал играть с листа. Технически очень прилично. Но с точки зрения музыки – просто ужасно!
После вступления я начала петь. Меня хватило на две строчки.
#- Стоп! Это ужас! – меня аж трясло от негодования. – С тобой невозможно петь! Ты глухой?!
Фер беспомощно смотрел на меня, не понимая, чем провинился – ведь с точки зрения техники, он сыграл безупречно.
#- Ты меня вообще слышишь? – я поразилась отсутствием реакции с его стороны.
#- Я же правильно всё сыграл, - обретя дар речи, проговорил он.
#- Правильно? Ни единого звука! Собственно, об этом я и говорила в машине, - я моментально успокоилась.
#- Я не тапёр! – обиделся он и, встав, отошёл от рояля.
#- Как ты сказал? – я очень хотела, чтобы мне это послышалось.
#- Я не тапёр! – повторил он чётко, глядя мне в глаза.
Не сдержав вспышку гнева, я ударила его по лицу.
#- Хорошим концертмейстером может стать только исключительный музыкант! Не только блестяще владеющий инструментом, знающий все тонкости стиля – но и умеющий слышать, сопереживать, поддерживать, вести и быть в контакте с другими музыкантами. А восхищающийся собственным самолюбованием виртуоз – не более чем пустоголовый болван!
Ференц выслушал меня очень внимательно, держа взгляд.
#- С чего я должен начать? – через минуту спросил он.
Я улыбнулась и села за рояль.
#- Вставай, - я указала ему на выемку рояля, где обычно стоят вокалисты. Он озадачился, но встал.
Я сыграла до-мажорное трезвучие и первую распевку:
#- Поём!
Он молчал.
#- В чём дело? Почему ты молчишь?
#- Ты хочешь, чтобы я учился петь? – его удивление было колоссальным.
#- Ты сам спросил, с чего тебе начать, - пояснила я. – Не научишься петь – не научишься ни дышать, ни слышать. Поэтому поём!
Я снова сыграла распевку. На этот раз, пересилив себя, Ференц начал выдавливать из себя некие скрипучие звуки, весьма далёкие от подобия вокала.
Это было ужасно! Но в мою пользу был нетронутый другими педагогами аппарат и полное доверие ко мне. Ну, и смелость Фера тоже нам помогала – он готов был действительно на всё.
Спустя час я закончила, понимая, что для первого раза этого вполне достаточно. Дав общие советы и показав несколько упражнений на дыхание (которые он мог делать без меня), я довольно внезапно почувствовала накатившую на меня усталость.
#- На этом на сегодня всё, - я отошла к двери. - Предоставляю тебе свободу действий, а меня уж прости - старушке нужен отдых. Дом в твоём распоряжении – спать можешь, где пожелаешь - спален около двадцати.
#- Ты думаешь, я позволю тебе спать одной в холодной постели в пустом нежилом доме? Да никогда! Пока я рядом, я не позволю тебе чувствовать себя одинокой.
#- Что ж, спасибо, - я слабо улыбнулась. - Моя спальня - вторая дверь справа на втором этаже, - я направилась к лестнице.
#- Ты так любишь цифру "два"?
#- А ты внимателен, - заметила я, повернувшись. - Это моя цифра. Вся моя жизнь так или иначе завязана на двойку... и единицу. Как это не смешно, две единицы равны двум.
#- Может поэтому ты такая?
#- Какая? - не поняла я.
#- Удивительная. Ты много всего знаешь. Ты оккультизмом не увлекалась?
#- Нет, я его изучала. Но прошу тебя: давай продолжим утром, я с ног валюсь от усталости. Я хочу распрямить свою спину. Столько часов за рулём и роялем весьма чувствительны для моей немолодой спины.
#- Я понимаю. Прости. И позволь мне загладить свою вину, - он с лёгкостью подхватил меня на руки и понёс в спальню.
#- В твоих руках я чувствую себя дюймовочкой, - призналась я, прижавшись к его груди.
Фер промолчал и нежно поцеловал меня в макушку.

Продолжение: http://proza.ru/2022/09/19/1403