966. Хут. чертовщина. Жуткая ночь двух душегубов

                Часом ранее, а по возможности в не точности хода маятниковых часов  и чуть более  того времени, когда в хате Дубасенко, что находиться ближе к восточной окраине, Анастасия вымещала свою злобу на двух взъерошенных, что те пичуги, родственников, Назар Савич вошёл к себе в комнату.
                По давней традиции в особенности хмельного состояния, предпочитал спать на мягкой перине, набитой пуховыми гусиными перьями.
             Вот и сейчас ему жена разобрала постель, где только одних подушек убиралось целых шесть штук, набитых также гусиным пухом с заметной разницей в размерах.
           Ну что поделаешь, когда у Назара по пьяному делу появлялась желание слегка покуражиться на барский лад.
           Прекрасно зная эту причуду, жена заранее приготовила постель, не желая перечить мужу, иначе не миновать скандала.
               А  сам по себе Назар, грубый мужик, не посмотрит, что перед ним  жена, может в гневе и кулаком в лицо съездить.
             Уж лучше в таком случае с ним быть более обходительным и в угоду ему соглашаться по любому поводу, будь он трижды не прав.
            Вот и сейчас войдя в комнату, оглядел её своим грозным взглядом, снял с себя бешмет и кинул в руки жене, к тому же не мог он не выказать своего недовольства, сказав жене:
-Чего лампу зажгла?
-Керосин подешевел?
-Загаси, фитиль, зря керосин не расходуй.
- Я и впотьмах найду, куда мне прилечь.
               Хотя керосиновая лампа едва горела, давая тусклый свет, тратя минимальное потребление, пришлось в угоду мужу её задуть.
            Пройдя к кровати и усевшись на край перины, отчего она вздулась с двух сторон, Назар в приказном порядке пробасил:
-Помоги снять сапоги.
               Помочь, обозначало то, что он будет рассиживаться барином, а жена с него будет силком стаскивать сапоги.
              Савич за редким исключениям называл жену по имени, большей частью он обращался к ней, как к пустому месту, говоря:
-Подай, принеси, сделай то или это.
             К лошадям у него было намного больше уважения, обхождения и ласки, к этим животным подходил с большой признательностью, считая их главными кормильцами.

                И так, Назар разделся и улёгся в мягкую постель, поглядывая через окно в ночь и вспоминая события  не давних событий, пытаясь проанализировать ход своих действий.
             Что сказать, к Викентию Охрименко он всегда испытывал полное презрение, хотя этого ни когда не выказывал прилюдно и даже наедине с ним, сохраняя полнейший нейтралитет в действиях и словах.
            Ну а то, что на его лице всегда была надета маска недовольства и грубости, ни чего не выражая конкретного, являясь подобием пугала на огороде, к которому все давно по привыкли. 
               Припомнив застолье и  Викашкиных прихвостней, вновь в нём вспыхнул гнев, не мог он простить ни предательства и их сговора, предварительно договорившись отодвинуть  Назара на второй план, где ему уготовлена роль обычного хуторского трудяги – крестьянина.
              В этом вопросе имелось много  явных пробелов, с которыми Савич в корне не был согласен.
                Ведь все в недавнем  времени произошедшие события по восстановлению прежней власти в хуторе, есть его личная заслуга и где же та награда за его бессонные ночи, за риск собственной жизни оказаться разоблачённым.
По сути, он был на волоске от полного провала, но сумел выкрутиться, спутав все карты не дальновидным представителям Советской власти.
                А теперь выходит, отойди Назар в сторонку, оказываются, есть претенденты более достойные тебя?
                И кто ж это такой будет?
                Павел Григоренко?
                Да каким он боком сюда приткнулся?
                Отцовское наследство желает перенять?
                Фигу с маслом ему под самый нос, а не должность старосты?
         Савич настолько глубоко погрузился в свои раздумья, что в какой – то момент увидел в окне ночного незнакомца представившегося Пал Андреичем, который его пальцем манил к себе.
             Что за странность не понятная, вроде под ним не мягкая перина, а само облако, такого приятного ощущения ему ещё не приходилось испытывать.
             Даже появилось чувство опасности, как бы ему не провалиться вниз, а для надёжности Савич слегка подёргался всем телом.
              Что за удивительная не понятность, такой приятной лёгкости ему было не понять, полностью отсутствовало чувство тяжести организма.
                Эту приятную процедуру нарушил едва слышимый звук, в точности похожий на тот, когда осторожно коготком стучат по стеклу.
             Назар напрягая зрение, пристально вгляделся в окно, за которым отчётливо видел стоящего Павла Андреевича, который кивком головы в сторону улицы, предлагал ему выйти из хаты.
            Покидать это уютную постель Назару не особо хотелось, ведь в ней так было приятно парить, не ощущая собственного веса, но за окном настойчиво его приглашал выйти Пал Андреич, явно имеющий какое – то не отложное дело.
              Савич не осознавая своих дальнейших действий, без всякого сопротивления не понятно возникшей  силе, приподнялся и уселся на край постели, мучительно пытаясь сообразить, где могла быть его одежда.
              К своему удивлению он замечает, что оказывается, одежда уже надета на нём и даже ноги обуты в сапоги.
             Возникшее недовольство к самому себе, позволившему забраться в постель одетым, да ещё не снимая  сапог,  вскоре прошла, а тому причиной было настойчивое ожидание его Павлом Андреевичем. 


                Савич не любивший опаздывать сам, а тем более ожидать тех, кто подолгу копошился  собираясь на важную встречу, бодро встал и было подошёл к окну, чтобы сказать, что он сейчас выйдет.
               Произошла не большая заминка, вышло так, что не оказалось у Назара в кармане  кисета с табаком.
             Пытаясь понять и  сообразить, где он мог его оставить, Савич, сам не замечая того, как вдруг неожиданно для самого себя оказался во дворе, где ему этот кисет и протянул  ночной знакомый Пал Андреич.
           Беря кисет и пряча его в карман штанов, Савич собрался было спросить с чего и к чему этот ночной визит, как ему тут же ответил будущий обладатель поместья, скороговоркой:
-Идём со мной!
-Всё улажено и предусмотрено.
-Небольшая суетливая работёнька и можешь себя считать управляющим моего поместья.
             Мечты не только сбываются, но и дают надежду к боле высокому полёту, велик соблазн, протяни только руки и возьми.
          Пал Андреевич поторапливал:
-Идём скорее, время ждать не станет.
-К рассвету должны успеть устранить возникшее недоразумение.
            Савич не вдавался в подробности какого – то там устранения мелкого недоразумения, его фантазии уже рисовали события предстоящих дел в масштабах всего поместья. 
           Выйдя на улицу и приподняв воротники, а головы втянув так, что казалось полное отсутствие самих шей, две тёмные фигуры, придерживаясь дворов направились в западном направлении.
            Назар идя следом за Пал Андреичем и поглядывая по сторонам, вроде как видел свой хутор в ином понимании, всё казалось ему знакомым и ту же очередь совсем не знакомым, сославшись на усталость своего организма, да и ночную попойку, где кроме водки употреблял и тошнотворный сиводрал.
              Шли довольно быстро, Назар едва поспевал вслед за ночным визитёром, ещё не понимая, куда конкретно они направляются.
           А вот перед проулком появилось сожженное пожарища и виделось оно настолько ясно, что можно было пересчитать каждый кирпичик ещё окончательно не развалившийся печки.
           И вдруг, что за несуразная напасть, Савич отчётливо видит кутающуюся в платки старуху Фёклу, возившуюся у устья печки, шурующую там кочергой, а отблеск огня отчётливо высвечивает её матово бледные  скулы.
          Назар настолько оторопел, что от возникшего страха  вылупил свои глазища и встал столб столбом, чего не мог почувствовать впереди идущий Пал Андревич.
-Чего вылупился или старой старухи испугался?
-Идём, потом насмотришься.
-Это по моей просьбе она печь растапливает.
                Назар послушным телёнком побрел вслед за своим в будущем помещиком, который пройдя проулок, остановился у калитки, ведущей во двор Викентия Охрименко.
            Сходу и не тратя понапрасну время, Пал Андреич входит во двор и удивительное дело,  злющая собака Викентия, поставленная на охранение хозяйского имущества не подала ни звука.
            Савич, было затоптался у калитки, не привыкший входить в чужие владения без приглашения, был одёрнут за рукав с выразительным наставлением от нового знакомого:
-Смелее входи и  помни, важные дела делаются в полной тайне своего коварного намерения.
-И будь всегда готов проявить жестокость, без всякого на то сожаления.
-А своё давнее желание следует рвать с мясом, как волк свою добычу.
-И только тогда можно рассчитывать на полный успех.
          Промелькнув тенями, две тёмные фигуры оказались у дверей хаты, здесь Пал Андреич по колдовал с запорами, ловко просунув в щель подобие лезвия ножа, бесшумно открыв и сняв крюки с щеколдами.
               
                С осторожностью приоткрыв двери, да так что они не издали ни единого писка, две тёмные фигуры проникли в сенцы и что за странность, они вдруг оказываются в комнате, где раскинувшись на кровати сладко похрапывая, спал Викентий, этот новоявленный управляющий, провозгласивший себя хуторским царьком.
            Царские дела по смене власти, как на то указывают свидетельства истории, решаются всего в одну ночь.
            Странная какая – то комната подумал было Назар, но тут же, его ухватив за рукав, Пал Андреич с усилием  подтащил к кровати прямиком к изголовью спящего Викентия.
           А дальше показывая руками, стал наставлять Савича, как ему надежнее навалиться на Викентия и ухватить за горло, ну и естественно удавить так, чтоб жертва насилия не издала ни единого звука.
             Назар заметно колебался не решаясь на такой подлый шаг, на что ему было сделано замечание:
-Давай решайся,
                прошептал наставник,
-или сейчас или ни когда.
-Будь смелее и решительней, вскочи на него верхом как на коня, одной рукой рот зажми, а другой в горло вцепись.
- А я уж ему ноги придержу, чтоб особо не брыкался.
- Чего медлишь, придуши эту гниду и делу конец,  а там можешь вполне рассчитывать на должность управляющего.
-Или я в тебе ошибся?
-И не стоило мне с тобой связываться?
-Тогда оставайся обычным хуторским мужиком, а я найду более надёжную замену тебе. 
                Соблазн величайшее лукавство, подталкивающее на безрассудные поступки, идя в разрез с совестью, жаждая  удовлетворения своих давних желаний.
             Савич, настойчиво подталкиваемый в спину рукой Павла Андреича, после небольшого раздумывания, какой рукой удобнее зажать рот, а какой уцепиться в горло, в решительном броске вскакивает на спящего Викентия, крепко прижимая ногами руки к туловищу, не давая им вырваться из под одеяла.
              Тут же своей крепкой трудовой лапищей правой  руки зажимает рот, придерживая подбородок большим пальцем, а огрубевшими пальцами левой руки вонзается в горло, цепко сдавливая кадык.
             От внезапного нападения Викентий задёргался как рыба, сунутая в мешок, стал извиваться змеем, пытаясь высвободиться, да только всё напрасно, мёртвой хваткой уцепился Назар в свою жертву.
                Крепко засела жизнь в теле Викентия, не желая покидать и расставаться с ним.
            Он издавал утробные мычания и продолжал сопротивляться ещё надеясь вырваться из под насевшего на него Назара.
            Пал Анреич навалившись всем телом на ноги жертвы, внимательно следил за действиями своего наставника, указывая ему:
-За кадык его, за кадык души.
-Не давай ему вздохнуть.
             Три минуты понадобившиеся для того чтобы тело жертвы испустила дух, показались Назару вечностью, а сам он настолько вспотел, словно побывал в жаркой бане.
              Продолжая сидеть на бездыханном теле, ещё до конца не веря, что с Викентием всё покончено, Савич почувствовал одобрительные похлопывания по своей спине.
         Это Пал Андреич  выказывал свою похвалу только что состоявшемуся душегубу, поторапливая Назара довершить своё злодеяние. 
            Ещё теплый труп Викентия,  с хозяйской аккуратностью был обвёрнут в одеяло, и тело вперёд ногами было вынесено из хаты во двор.
            Завёрнутое тело понесли через двор к боковой калитке, выходящей в проулок.
             Савич следуя за организатором преступления, неся в своих крепких руках увесистую часть тела, в темноте не мог в точности распознать двор Охрименковых, удивляясь иному расположению хозпостроек.
            Создавалось странное чувство полной опустошенности, где – то здесь была собачья конура, а при ней должна быть злющая собака, но и она отсутствовала в данный момент. 
             Назар даже подумал, что перед тем, как идти сюда Пал Андреич притравил эту псину.
           И это даже хорошо и правильно, меньше лаю, меньше любопытных свидетелей.
             К тому же Савич не понимал для чего и куда они волокут это тело, для чего им это надо и для какой  конкретной цели, но когда они в спешке переметнулись через проулок и оказались на не давнем пожарище, всё нутро Назара забеспокоилось.
              И было ему чего беспокоиться, когда они направились прямиком к  одиноко стоявшей печке, где во всю орудовала кочергой древняя старуха Фёкла.
            Подойдя ближе, Пал Андреич спросил её:
-Ну что старая ведьма, жарко натопила печку?
             Обернувшаяся бабуся, больше походившая в этот момент на бабу Ягу, прошамкала беззубым ртом:
- Соколик залётный, растопила я печь так, что ни  когда она так жарко не топилась.
-Вы его  родимого суйте ногами вперёд, пусть немножко обогреется.
-Давненько я этому голубчику предрекала сгореть в гиене огненной, уж больно погряз грехах земных.
-Очистим его душу грешную от всякой скверны, ещё здесь в земной обители.
-Ты бабуся отойди в сторонку,
                сказал Пал Андреич,
-не мешай нам дела праведные творить.
- А ты Викешка полезай в печку, да сгори там чурбаком безропотным.
                И как опытный изгуматор человеческих тел, Пал Андреич  сунул ногами в печку Викентия, помогая и покрикивая на Савича:
-Напирай, напирай, леший тебе в бороду, заталкивай его насколько позволяет длина тела.
             Викентия удалось засунуть почти всего и только его голова оставалась торчать на весу, на что Пал Андреич дал заключительное объяснение:
- Как только ноги отгорят, мы его целиком затолкаем в печь.
                Но вдруг случилось необъяснимое недоразумение, Викентий открыл глаза и повертев головой, удивлёно произнёс:
-А что собственно говоря, что происходит, можете мне объяснить?
- И чего я здесь делаю, замотанный в одеяло?
             Наступила продолжительная и не приятная пауза, Викентий удивлено смотрел на двух душегубов, а две  ошалелые фигуры уставились в него.

      18 -19 сентябрь 2022г.