La famiglia dannata. Книга 1. Часть 1. Гл 6

ГЛАВА 6.

Жизнь расставляла всё на свои места. И уже через два с небольшим года даже Ференц был готов вернуться к нормальной жизни. Юля с Ромой были звёздами Большого и не вылезали с гастролей, а Ференц превратился в няньку-сиделку. Первое время это его устраивало – это не отвлекало его от переживаний и воспоминаний.
Но постепенно и он возвращался в полноценную жизнь.
- Евгений, могу я с тобой поговорить, - (русским он уже владел весьма прилично) появление Ференца в кабинете Жени с таким серьёзным видом несколько настораживало.
- Конечно, проходи, - Женя пожал его руку и предложил сесть. – Надеюсь, ничего не случилось?
- Нет, всё хорошо, - тот поспешил его успокоить. – Просто… Ты можешь мне помочь?
- Попробую. Чем именно?
- Да я и сам толком не знаю. Понимаешь, моя жизнь лишена смысла. Сегодня утром я проснулся, и мой взгляд упал на фотографию на стене. И почему я раньше её не замечал, ведь она должна висеть там уже лет пять, не меньше? Видимо, я вообще ничего не замечал. Так вот, на фотографии изображён оркестр Косицынграда во время тех памятных гастролей. И вдруг я подумал: а где они сейчас, чем занимаются, и почему оркестр распался? Нет, я понимаю, что город жил исключительно за счёт жизненной энергии Анны Марии, и с её кончиной его просто некому было питать. И тут в моей голове совершенно отчётливо прозвучал голос твоей матери: «Ты справишься, я в тебя верю. Ты уже готов!». Она никогда не ошибалась и всегда знала, что и как нужно делать. Так может…
Он замолчал на полуслове, видимо, ещё не до конца осознавая, чего же именно он хочет.
- Ты хочешь возродить город? – Женя постарался спросить как можно спокойнее, внутренне хорошо осознавая весь пафос этого вопроса.
В тот время, пожалуй, никто не верил в то, что это вообще возможно. И не потому, что было упущено много времени. Это как раз покойная рассчитала. Бюджет города позволил бы продержать его на «искусственном дыхании» ещё по крайней мере лет пять. Не верилось, что организация такого проекта может быть кому-то под силу. Даже Женя, имея уже некоторый опыт работы с большими проектами (те же гастроли оркестра града), не взялся бы за реализацию этой идеи.
- Город? – переспросил, словно испугавшись, Фер. – Нет, про город я ничего не знаю. Я думал, что может быть… - он снова замолчал, силясь сформулировать поток мыслей и чувств. – Мне бы хотелось, чтобы ребята вернулись, и мы снова бы вместе работали. Мне их не хватает. Мне не хватает работы. Не подумай, что я возомнил из себя нечто, просто я хочу работать. Понимаешь, это как наркотик. Раз попробовал – привязался, и это уже навсегда. Вот и у меня началась ломка. Я уже просто не могу без работы.
- Я тебя понимаю. Но не кажется тебе, что это слишком громоздкий проект, чтобы просто пробовать? Ведь если ничего не выйдет, очередной роспуск двух с половиной тысяч музыкантов и сопутствующего персонала будет стоить нам слишком дорого. Может, помочь тебе пока с местным каким коллективом?
- Да, наверное, ты прав. Я как-то не подумал об этом, - он как-то поник.
- Давай я пристрою тебя в какой-нибудь московский оркестр. Хочешь?
- Это было бы здорово, - почему-то грустно проговорил он.
- Привет, братишка! – в кабинет ураганом ворвалась Ама. – Ой, Фер, и ты тут? Какими судьбами? Что вы тут затеваете?
- Рад тебя видеть, - он смотрел на неё, почти не моргая.
- Сестрёнка, я так рад, что ты вернулась! – Женя поцеловал её в щёку.
Она не сводила своих тёмных смеющихся глаз с Фера.
- Ау! Ты вообще здесь? – Ама помахала рукой перед его лицом.
Он очнулся и виновато улыбнулся.
- Ну, слава Богу! – она просто сияла. – Кто-нибудь со мной пообедает?
- Я должен забрать Триса, - Фер как-то зажался и отвёл глаза.
- Всё с тобой ясно. Ты у нас человек семейный. А ты как? – она повернулась к брату. – Тоже кинешь?
- Что ты! Ты и так теперь редкий гость у нас. Я с радостью с тобой пообедаю, - тот улыбнулся.
- Отлично. Тогда пойду к поварам. Через час в столовой. А с тебя, - она обратилась к Феру, - останется должок. Передавай там всем приветы, - она ушла так же стремительно, как и появилась.
Брат был действительно очень рад её видеть. И дело даже не в том, что она напоминала маму (и чисто внешне, и своей деятельностью) - она была эдаким сгустком чистой позитивной энергии. Она всегда заражала всех своей силой, уверенностью и давала некий толчок. Такими вот наездами она и продлевала всем жизнь. Все обитатели дома словно и жили от приезда Амы до её возвращения с очередных гастролей (не так ли говорил Артур про Анну Марию старшую?).
Женя глядел на дверь, словно Ама ещё стояла в дверном проёме и улыбалась ему. Поймав себя на этом, он повернулся к Феру.
На нём не было лица. Он стоял в углу кабинета, теребя какую-то книгу и с трудом владея собой.
Женя не знал, как к нему обратиться. Он знал, что с ним происходит. Так бывало всякий раз, когда Фер видел Аму. Бывало это не очень часто, но заканчивалось неизменно одинаково: он терял контроль над своими чувствами.
Дело в том, что Ама была удивительно похожа на маму: была просто копией. Да, она была ещё очень молода. Но и её мать относилась к тому типу людей, которые не сильно меняются с годами. И с каждым годом Ама всё больше и больше становилась похожа на маму не только внешне, но и манерами. Причём именно на ту маму, какой её знало и помнило большинство. К сожалению, она брала от мамы не только работоспособность, трудоголизм и всепоглощающую любовь к искусству, но и поведение: высокомерие, самовлюблённость, жестокость и всё то, что отличало маму от других людей и что помогло ей стать и оставаться «той самой Косицыной».
Поэтому каждое появление Амы рождало у Фера целый рой воспоминаний, а вместе с тем, только заколачивало очередной гвоздь в крышку. Он всеми силами пытался вернуться к полноценной жизни, продолжать жить как ни в чём ни бывало. А Ама своим видом снова и снова напоминала ему, что он имел и потерял – раз и навсегда, безвозвратно.
- Я подберу тебе что-нибудь, - Женя не нашёл, что сказать, чтобы ободрить его, поэтому просто вернулся к теме, на которой их прервала Ама.
- Да, спасибо, - Фер пошёл к двери.
На пороге Женя его задержал:
- Она бы не хотела, чтобы ты убивался. Не позволяй прошлому разрушить твоё будущее, - тихо проговорил он.
Фер встретился с ним взглядом, вдумываясь в смысл сказанного, а вместе с тем угадывал и свои чувства. Ничего не ответив, он вышел.

- Сестрёнка, дорогая, я так счастлив, что ты вернулась! – за обедом Женя не смог сдержать своей радости.
- Ага, это я уже слышала, - сухо ответила она, пережёвывая кусок сочного мяса и запивая красным вином.
Брат обратил на это внимание, но не смог ничего сказать. Во-первых, он знал, что любое его замечание или даже совет будут восприняты в штыки и результатом станет то, что Ама начнёт делать даже то, чего сама не захотела бы, но непременно ему назло. А во-вторых, он знал, что она осознаёт, что делает, и каковы будут последствия её деятельности.
Ему было очень неприятно, что сестра начала употреблять спиртное столь рано. И кто бы что ни говорил, она была ещё ребёнком. А здоровье – это не бесплатное приложение к жизни, это ценность, которую надо беречь, потому как результаты своих необдуманных поступков мы увидим только во второй половине жизни, и результаты эти уже будет невозможно ни откорректировать, ни изменить. Их мама была тому живым примером.
Но Ама была весьма умной и наблюдательной. Поймав взгляд брата, она ухмыльнулась.
- А ты всё не пьёшь? – ехидно спросила она. – В тихом омуте сам знаешь, кто водится.
- Мне просто не нравится, - Женя улыбнулся.
- Ну-ну, - она опять ухмыльнулась. – Твоё здоровье! – и сделала очередной глоток из бокала. – Зачем он приезжал?
Смены тем, равно как и настроений, были весьма ей свойственны.
- Хочет работать.
- Неужели? – она очень удивилась. – С чего вдруг? Скучно жить стало? Что, Юлька не может ему ещё кого родить, коль двоих мало?
- Ама, ты же знаешь, она не может больше иметь детей, - брату было неприятно ей напоминать, но он знал, что такие вещи в её голове не задерживаются, потому как лично её не касаются.
- Ну, пусть Сашку к себе возьмут. Чего-чего, а этого добра мама после себя предостаточно оставила.
- Прекрати! – даже любя её всем сердцем, подобных слов он не мог ей позволить.
Она бросила на брата злой взгляд исподлобья.
На какое-то время воцарилась тишина.
- Я думаю пристроить его в какой-нибудь оркестр, - продолжил, успокоившись, Женя.
- Хренью вы страдаете, - жёстко бросила она.
- Ама! – ему так не хотелось, чтобы она окончательно превратилась в грубую хамку! Она была такой юной и во многом ещё такой чистой! Но она этого не понимала. – Не смей выражаться!
- Тоже мне, папочка нашёлся! – она бросила салфетку на стол. – Сама разберусь!
Встав, она направилась к лестнице.
- Подожди, - Женя подошёл к ней. – Можно тебя попросить?
- Попробуй.
- Не будь так цинична с Фером, он ещё не оправился.
Она закатила глаза и уже открыла рот, чтобы сказать очередную грубость.
- Не надо, - он остановил её жестом руки. – Просто будь посдержанней. Я очень тебя прошу.
Ничего не сказав, она развернулась и пошла в свою комнату.
Пробыв дома несколько недель, она снова уехала. А Женя пристроил Фера в малый симфонический оркестр.
Руководство было просто счастливо. Ведь Фера знали, как ученика самой Косицыной и ставленника в оркестре Косицынграда. Худрук просто светился и был готов на любые условия.

продолжение: http://proza.ru/2022/09/19/1442