La famiglia dannata. Книга 1. Часть 1. Гл 10

ГЛАВА 10.


Оба дома Косицыных кипели молодой энергией, амбициями и стремлениями.
Грех было жаловаться – семью Косицыных все любили особо: как власти, так и простые люди. Власти осознавали, сколько в этой семье сосредоточенно денег, престижа и всеобщего обожания, насколько сильным было влияние этой семьи на культуру своей страны. А люди их любили как талантливых сироток, у которых была мама – злой Гений и которые остались совсем одни в этом большом агрессивном мире.
Ребятам было легко выживать – условия были чудесные и все люди, с кем приходилось контактировать, были настроены очень благосклонно.
Жизнь кипела и набирала обороты. Каждый год в ноябре проходили концерты памяти великой матери, в которых принимали посильное участие все члены семьи.
Прошло пять лет со дня смерти Косицыной-старшей. Дети её жили очень стабильно, каждый занимался своим делом, малыши подрастали и входили в разум.
Тристану шёл восемнадцатый год, и на Жене лежала обязанность рассказать ему всю правду про его отца. Он не представлял, как это сделать и искал поддержки у Фера и Амы. Но предугадать реакцию брата на правду не мог никто…

А тем временем Фер очень возмужал, во всех смыслах. И когда он пришёл к Жене с «разговором», тот уже знал, о чём пойдёт речь.
- Я готов, - сказал Фер уверенно и словно дал этой фразой добро на реализацию проекта.
А Женя уже ждал этого дня. Он знал, надеялся и верил, что этот день настанет. Документально и формально он был готов открыть город в любой день – оставались нерешёнными лишь творческие вопросы.
Однако стоило лишь «кинуть клич», как вернулся почти весь коллектив. Добрать пришлось лишь двести человек в основной состав и пятьдесят – в камерный.
К дирижёрам Фер отнёсся особо щепетильно – ведь брать на себя всё он не мог и не хотел.
Во-первых, он решил расширить штат дирижёров. Ещё когда была жива Анна Мария старшая, он уговаривал её увеличить число дирижёров, но она справлялась и при ней справлялись все остальные. Теперь же Фер решил облегчить всем задачу. Штат был расширен до двадцати человек. Более того, Фер проявил особую систему. Он набрал по два дирижёра из Англии, Франции, Италии (в их числе, разумеется, Джакомо), Германии и Штатов, 8 человек было из России, и два – из произвольных стран.
Исходя из первоначального подхода к международному выбору музыкантов, он пошёл немного дальше – набрал дирижёров из крупных «культурных» стран. Он делал ставку на то, что представители своих стран и национальных культур смогут лучше работать со «своей» музыкой.
Почти год шла подготовка к открытию города. Процесс этот был громоздким и ставил перед всеми много задач, решать которые приходилось порой молниеносно, и результат решения которых мог в корне поменять ситуацию.
Оркестранты оказались счастливы вернуться и снова работать в одном большом коллективе. Поэтому работа творческая шла полным ходом. Репертуар к открытию готовили в «лучших» традициях: на недельную серию концертов по четыре часа музыки на день.
Работали с упоением и полной отдачей своему делу.
Правила работы и проживания – устав города – остались неизменными, такими, какими написала их основательница города.
Дело в том, что по уставу хозяйкой города, которая может вносить изменения и коррективы в устав, оставалась «женщина из рода Косицыных, прямой потомок Анны Марии-старшей по женской линии, урожденная Анна Мария Косицына, а в случае отсутствия таковой – правление города переходит в руки старшего по мужской линии по роду Александра Королёва. В случае же отсутствия таковых, город перестаёт существовать и должен быть уничтожен на 100%».
Т.о. хозяйкой града была Ама, и только она могла изменить устав. Однако когда Женя обратился к ней с такой просьбой, она категорически отказалась это делать, объясняя тем, что не может лезть туда, где ничего не смыслит. Она считала, что маме, как создателю, было виднее, как должен существовать град.
В принципе, она была в чём-то права: нельзя вмешиваться в те дела, в которых ты не разбираешься. Только одного она не учла: тех пунктов, которые касались лично её. Но она считала, что раз она не появляется в граде, то и его законы на неё не распространяются. До поры, до времени…

Вместе с тем, как полным ходом шла подготовка к открытию, Трису исполнилось восемнадцать лет. Семья дала ему возможность отпраздновать День рождения с полным размахом. А на следующий день Фер, Женя и Ама ждали его в кабинете.
Трис вошёл несмело и окинул всех присутствующих опасливым взглядом – видимо, удивляясь выражениям на лицах.
- Заходи, брат, - Женя подошёл и подбадривающее похлопал его по спине. – Ещё раз с праздником тебя. Теперь ты совсем взрослый и самостоятельный.
- Вы меня выгоняете? – почему-то спросил тот, оглядывая всех и всматриваясь в лицо каждого.
- Что за бред?! – воскликнула Ама. – Ты что, перебрал вчера?
- Ама! – Женя укоризненно посмотрел на неё.
- Ну, как такая ахинея пришла ему в голову?! Чтобы мы кого-то из своих выгнали! За кого он нас держит? Словно чужие мы ему. Трис, ты чё?
- Фер, что происходит? – Трис с испугом подошёл к Ференцу.
/тот много лет потратил на то, чтобы убедить Триса не называть себя «папой»/
- Всё хорошо, - он его обнял. – Ничего особенного, просто мы должны кое-что тебе рассказать.
- Я не смогу больше жить с вами?
- Пить надо меньше! – снова сгрубила Ама.
- Давайте для начала сядем, - Женя позвал горничную и попросил принести чай.
- О чём пойдёт речь? – первым прервал наступившую тишину Трис.
- О тебе естественно! – воскликнула Ама. – Сегодня ты у нас звездишь!
- Я ничего не понимаю.
- Что ты знаешь о своих родителях? – почему-то спросил Женя.
- О родителях? – он посмотрел на Фера.
- О настоящих, - пояснил тот.
- Ну, как… Мама была… У нас ведь одна мама, разве не так? – его глаза скользили по лицам, ища ответа.
- Ну, не у всех, - Ама посмотрела на Фера. – Но в целом, у большинства, всё же одна.
- А отец? – спросил Фер.
- Он умер когда мне было тринадцать лет.
- Как его звали? – спросила Ама.
- Папу? – Трис замолчал, тормоша память. Он молчал несколько минут. Встав, он начал ходить по кабинету. – Я не помню! Я не могу этого вспомнить! – воскликнул он, схватившись за голову.
- Не напрягайся, - Ама усмехнулась (видимо, ей нравились такие спектакли). – Ты не вспомнишь, потому что и не знал никогда.
Трис с вопросом посмотрел на неё.
- У твоего отца не было имени в том смысле, как мы привыкли, - Женя поспешил объяснить.
- Разве так бывает?
- Бывает. Ведь вы и жили обособленно. Это было другое общество, другой мир.
- Какой мир? Какое общество? – спросил Трис. – Не было у нас никакого общества! За все эти тринадцать лет, что я там прожил, я только и видел двоих людей, работающих на отца и мать, которая приезжала два раза.
- Я об этом и говорю, - Женя был рад, что брат всё понимает правильно.
- Я ничего не понимаю, - Трис покачал головой и сел. – Почему? Что не так?
- Кем работал твой отец? – наводяще спросила Ама.
- Я не знаю, - вздохнул брат. – Для меня это всегда оставалось загадкой.
Женя с Фером переглянулись.
- Да что вы его мучаете?! – взорвалась Ама. – Да бандитом он был!
- Ама, зачем так? – Женя посмотрел на сестру с мольбой.
- Как так?! – она взъерошилась. – Вы будете развозить здесь часа два. Зачем издеваться над ним? Что ж вы его пилите и солите понемногу рану? Будьте людьми!
- Слушай меня, Трис, - она подошла к нему вплотную. – Твоя мать была Великой Косицыной. В тридцать лет на неё совершили покушение. С тех пор её считали умершей. Первые два года она скрывалась в России. Она жила вместе с твоим отцом. Она работала на него, работала дальнобойщицей. Когда она захотела от него уйти, он попросил у неё откуп – чтобы она родила ему наследника. Она родила тебя и уехала в Европу. Тебя растил отец, продолжая заниматься нелегальными перевозками. А мать мучилась, но ничего не могла сделать. Когда твоего отца убили во время очередных разборок, она забрала тебя к себе. Последние два года своей жизни она посвятила граду и тебе. Что было потом – ты знаешь. Перед смертью она поручила нам рассказать тебе всё это, когда тебе исполнится восемнадцать лет. Что мы и делаем. Итак, Трис, твой отец был авторитетом, очень крупным. Он был очень влиятельным человеком в бандитском мире, и всё, что осталось после него, по идее, принадлежит теперь тебе.
Она замолчала и под неодобрительный взгляд старшего брата отошла к окну. Трис беспомощно посмотрел на Фера – тот сидел с опущенной головой.
- Это правда? – Трис встретился глазами с Женей.
- Да, - вздохнул тот. – Я, конечно, хотел помягче это всё рассказать, но Ама оказался весьма лаконична. Немного прямолинейно, зато по сути.
- Значит, я сын бандита? – тихо произнёс он.
- Это ничего для нас не меняет, - бросила Ама, не поворачиваясь. – У кого-то из нас отец бандит, у кого-то псих. Наша мама умела выбирать подходящих мужчин. Не парься, ты в этом не виноват.
- Ама, замолчи!
- А ты мне рот не затыкай! Да, ты старший, но ты лишь брат. Не отец и даже не опекун. Я уже достаточно взрослый человек, чтобы иметь своё мнение. И кто бы говорил! Сам вырос в семье рецедивистов!
- Ама! – теперь уже вступился и Фер. – Что ты такое говоришь?! Пожалуйста, перестань!
- Да пошли вы! – крикнула она и отошла к двери. Остановившись, она подошла к Трису. – Забей на своё прошлое, или оно забьёт тебя, - сказав это, она вышла.
- Прости, Трис, Ама немного перегнула, - Женя попытался сгладить поведение сестры.
- Что она имела в виду, говоря про тебя? – тихо спросил он.
- Она имела в виду ту семью, в которой я вырос.
- А ты разве рос не здесь?
- Нет, - Женя вздохнул. – Скелеты есть не только в твоём шкафу. Когда мне было полтора года от роду, меня похитили из больницы. Родителям сказали, что я умер. Их тогда не было в Москве, и они заказали кремацию. А меня увезли в Германию. Я вырос в семье, занимающейся торговлей оружием и наркотиками. Однажды, защищаясь, мне пришлось застрелить своих так называемых родителей. Я попал в тюрьму. Вот оттуда меня мама и вытащила. Отец забрал меня сюда, в этот дом. Мне тоже было около четырнадцати лет.
- А как она тебя нашла? – почему-то спросил Трис. – Если считала умершим всё это время.
- В этом её великая загадка. Она знала больше, чем знаем мы. И она посчитала правильным, чтобы ты вырос и, только повзрослев, узнал правду о своём отце, чтобы ты смог уже сам принять решение, как поступать с этой правдой, - Женя замолчал.
- Спасибо, - Трис встал где-то через три минуты. – Я должен об этом подумать.
- Да, конечно, - Женя подошёл и обнял его. – Только помни, для нас это ничего не меняет. Ты был и всегда останешься нашим братом.
- Спасибо, - он вышел.
- Она вылитая мать! – вздохнул Женя, подумав про Аму.
- К ужасу, - добавил Фер. – По крайней мере, моему.
Несколько дней Трис ходил, как в воду опущенный, ни с кем из семьи не разговаривая. А потом он сел в свой новенький кабриолет и уехал, не сказав никому ни слова.
Все догадывались, куда он может поехать, но боялись, как бы эти предположения не подтвердились.

продолжение: http://proza.ru/2022/09/19/1448