А. В. Пикард. Образование и свобода

ОБРАЗОВАНИЕ И СВОБОДА
А. В. Пикард (1935)
 
Ни один  человек, обладающий хоть какой-то проницательностью, может 
не заметить две противоположные тенденции в работе в настоящее время: во-первых, тенденция, антагонистическая, как в намерении, так и в действительности, к 
свободе; во-вторых, склонность претендовать на свободу способами, которые не всегда можно защитить. Вторая из этих тенденций видна в ряде воспитательных теорий, которые, насколько это возможно, исключали бы дисциплину из жизни в предполагаемых интересах свободного развития ; а также в известном нетерпении ко всем формам власти, которое лица, связанные с молодежью, в последние годы более сознают, чем, например, до войны. Но другая тенденция, которую мы можем наблюдать в недавней истории и настоящем состоянии наций,  также отразилась на снижении индивидуального менталитета. В Германии, Италии и советской России мы наблюдаем полное подчинение личности 
государству не только в ее внешней жизни и действиях, но и, насколько это 
могут сделать воспитание и пропаганда, в мыслях и воле. 
Если бы такие явления были представлены нам только за рубежом, они и тогда заслуживали бы нашего очень серьезного внимания; но наблюдатель был бы очень 
слеп, если бы не видел той же тенденции в действии среди нас. Мы называем себя демократией, а сущность демократии в том, что она опирается на свободное выражение индивидуальной мысли; но жесткость организации в наших политических 
партиях возросла в нынешнем столетии до зловещей степени, а вместе с ней и применение так называемой «партийной дисциплины», лишающее человека всякой свободы действий и слова, какой бы свободы мысли он ни придерживался и которую он может сохранить в частном порядке. 
Не менее серьезно и то, что некоторые из создателей воображаемых утопий, которые в последние годы пользовались наибольшей популярностью у молодого 
поколения, явно предусматривают и явно одобряют политические и образовательные 
системы, основанные на полном устранении индивидуальности. Теперь, если эта точка зрения принята, если она определенно решила, что свобода не стоит сохранения, очевидно, будут приняты и последствия в области образования - строгий контроль всего, чему следует учить, и метода преподавания. Вот упражнение на тщательность из обращения президента к Секции L (педагогическая наука) Британской ассоциации , произнесенной в Норвиче 6 сентября."Нужке; надзор за каждой частью индивидуальной жизни, чтобы нигде не было лазейки для вторжения встречных влияний, и возможности для свободного выражения мысли". 
Могут быть те, кто считает, что такое состояние и должно быть; и я не собираюсь сейчас с ними спорить; но то, что я должен сказать, основано на противоположном предположении, что индивидуальная свобода, подвергающаяся такому минимуму 
ограничений и организации, который необходим для жизни в качестве члена сообщества, является непременным условием хорошего и даже терпимого человеческого существования.  и что так же, как образовательные системы принудительных государств, действительные или воображаемые, направлены на поддержание породивших их 
систем правления и жизни , так и образовательная система демократического государства, основанная на принципе свободы, должна быть направлена на сохранение этой свободы и поощрение ее ответственного использования. Как принцип направленности 
образования в соответствии с «духом государства» должен обязательно привести в авторитарном государстве к приучению граждан не думать, так и воспитание 
в духе государственного устройства свободных мужчин и женщин должно прежде всего научите их мыслить свободно и точно, а также желать воплощать результаты 
своего мышления в действие. Поскольку первый тип государства будет пытаться создать стандартизированный и непротиворечивый менталитет, последний позволит
максимальное разнообразие и будет стремиться к благополучной жизни общества в столкновении в рациональном обсуждении самых различных взглядов, вынесенных на суд перед судом общественного мнения, в формировании которого все одинаково могут принять участие. 
Идеальное государство и общество будут демократией, в которой каждый человек свободен в реализации высших ценностей, физических, нравственных и духовных; и осуществление некоторых из них возможно лишь в том случае, если он может вступать в свободно определенные взаимоотношения с другими, полноправно участвуя в 
жизни общества, сообщая ему свою долю блага и получая от него свою. Общество и государство будут полностью признавать ценность индивидуальной личности 
и не согласятся ни с одним условием, которое делает любого человека просто средством для благополучия других или для стабильности организованного сообщества, для общества. ради чего в авторитарных государствах, реальных или утопических, строго подавляется индивидуальность. Но желанная свобода личности должна наталкиваться на препятствия более чем одного рода, и в значительной степени именно с ними приходится иметь дело образованию. 
Препятствия частично в нем самом, частично в обществе. Сразу видно что никто, как он есть, не является полностью свободным. Каждому сильно мешают эффекты наследственности, которые, каков бы ни был механизм, кажутся психическими так же, как и физическими; влиянием тела на разум; тенденциями, привнесенными ранним окружением и привыканием; и по результатам собственных действий. Тем не менее, вероятно, это справедливое обобщение того, что можно заключить из общего опыта, что каждый индивидуум в любой момент имеет определенный баланс или запас 
свободы, то есть способность действовать так, как он считает правильным,  баланс. или запас, который он может увеличивать или уменьшать каждым индивидуальным 
действием, каждым усилием воли, насколько он свободен. В этом заключается (как видели все моралисты) важность каждого отдельного действия; ибо именно в 
определении отдельных действий должна быть завоевана большая свобода. При постоянном действии в одном направлении формируются привычки, которые очень 
трудно сломать. При повторном выборе более высоких значений по сравнению с более низкими выбор этих значений становится легче; свобода возрастает. Соответственно, 
по крайней мере одна цель образования состоит в том , чтобы представить незрелому уму то, что кажется высшими ценностями, в таких формах, которые он может понять, и 
поощрить привычку выбирать их.  В том, что  большинство из них высокие ценности, мало кто сомневается, и в таких формах, как доброта, бескорыстие, правдивость, честная игра, тщательность, опрятность и другие элементарные виды красоты, они столь же доступны молодым умам, как и старым. 
Далее, значение дисциплины зависит от того, что без нее — без известного 
временами внешнего принуждения - незрелая личность может не обнаружить, что она имеет свободу выбирать что-то другое (и, как она впоследствии поймет, что-то лучшее), чем то, что сразу привлекает ее. Дисциплина, исправление и руководство открывают возможность выбора делать то, что вы не хотите делать; и со временем следует самодисциплина и увеличивается свобода  пропорционально свободе преследовать и 
реализовывать намеренно выбранные цели или ценности, потому что они признаны хорошими. Никто не может быть менее свободным, чем тот, кому всегда позволяли 
делать то, что ему нравится; он никогда не обнаружит, что может делать что-то еще. Лишить молодых во имя свободы, всякой пользы от опыта предшествующих поколений, не ставить перед ними никаких ценностей, как благих, - это на самом деле не 
увеличить, а ограничить их свободу, лишив их свободы и условий справедливого выбора. 
У молодого ума нет ни информации, ни подготовки, чтобы решить все самому. Но это и есть цель образования и дисциплины, чтобы в конце концов 
иметь их и делать некоторые вещи уже не потому, что они навязаны властью, но 
потому, что они признаны хорошими, а другие вещи, возможно, потому, что идеи, внушенные властью , теперь были пересмотрены и изменены возросшим умом. Если дисциплина и руководство сопровождаются, так скоро и настолько, насколько это возможно, причинами, которые не только подскажут, почему те или иные действия и привычки хороши, и таким образом заставят дисциплину охотно приниматься, 
но, прежде всего, все, помогите выработать привычку рассуждать и соображать, что хорошо, а что плохо, это будет результатом, который не только не будет препятствовать свободе, но будет ее вызывать и усиливать.
Ясно, что помимо влияния мудрого внушения и примера не только в 
общей жизни школы как общества,  в выборе литературы, в изучении характеров 
как в литературе, так и в истории, и в представлении, в какой-то простой форме, работы в 
истории причин и следствий, перед учителем открываются огромные возможности. 
Но воспитание имеет гораздо большее значение для дела свободы, чем поощрение 
привычки различать добро и зло, лучшее и худшее, и указание линий
такого различения. Ибо прежде, чем жизнь продвинется далеко вперед, простые проблемы и вопросы ранних дней сливаются в гораздо более сложные вопросы, требующие предельной ясности мышления; труднее становится не только само истинное различение ценностей , но и знание фактов, способность анализировать их и оценивать их значение, а вместе с тем и понимание особых условий, в которых должно происходить осуществление идеалов добра. попытки стать мудрее, короче говоря, ясность восприятия и суждения, без которых самые лучшие намерения могут окончиться катастрофой. 
Для эффективного мышления необходимы два условия: во-первых, материалы, с которыми приходится иметь дело мысли, должны быть, насколько это возможно, истинными, или, другими словами, чтобы истина о фактах была доступна; во-вторых, чтобы сам ум был обучен работать точно и честно; и если мы хотим сохранить свободу в политической и частной жизни, те, кто воспитывает других, должны поставить их на путь получения истины о фактах и ;;различения истины и лжи в том , что им преподносится, и в их собственных рассуждениях. 
Нужно быть очень смелым человеком, чтобы отрицать безмерность препятствий. Даже в такой свободной стране, как наша, существует огромнеое искушение принять мнение произведенные другими, не всегда для лучших целей . Тем не менее, по крайней мере в некоторых школах можно провести подготовительную работу по направлениям, которым следуют, в которых в некоторых старших классах обсуждаются 
текущие проблемы или представляются новости недели таким образом, чтобы поощрять старших мальчиков и девочек в как минимум думать о них, иметь представление о двух или более сторонах, которые представляет каждый вопрос, осознавать долг, который лежит на них или вскоре ляжет на них как на граждан, получать наилучшую информацию и формировать свое мнение с высоким чувством ответственности и пренебрежением
к узким и личным интересам. Их можно привести к пониманию того, что демократия - это не столько система равных прав , сколько система равных обязанностей; и даже 
обычная школьная жизнь может научить их тому, как много может сделать один ясный и решительный ум для формирования мнения своего круга. Основа привычки к беспристрастному и критическому суждению может быть заложена в школе, и если они не будут заложены там, вероятность того, что они будут заложены где-либо еще, крайне мала. 
Преподавание истории - очевидный пример возможности, которую дает образование, для формирования привычки тщательного суждения. Как и во всех других вопросах, должно быть беспристрастное изложение фактов и вопросов и, 
по возможности, возможность обсуждения в соответствии с возрастом учащихся. С другой стороны, школа может частично справиться с опасностями зависимого, безрассудного и даже рабского менталитета. Молодые люди с гораздо большей вероятностью будут думать самостоятельно, если, подчиняясь необходимым рамкам школьной дисциплины , которая почти не ощущается, пока она разумно контролируется, они делают что-то для себя. Это хорошо понимают в старых народных школах, но я признаю, что во многих средних школах - а средние школы имеют особое значение, потому что из них должны исходить лидеры мнений почти во всех тех более мелких кружках, в которых в гораздо большей степени, чем на трибунах, формируется общественное мнение, а также большинство будущих учителей народных масс, - я хотел бы видеть гораздо больше простора для самостоятельности. и самоуправления. Невозможно научить молодых людей свободно пользоваться суждениями, не позволяя им свободно пользоваться ими в своих  делах 
и (с небольшими и очевидными ограничениями) делать собственные ошибки и расти в силе суждения о том, как поступать, и понимании происходящего.Эти вещи соединяют друг друга; ибо в свободном государстве право выбирать людей так же важно, как и 
право выбирать между политиками, и нет места столь хорошего, как школа для обучения либо руководить, либо выбрать и следовать за лидером. 
Опять же, никто не может отрицать влияние механизированной драмы, которая является почти всеобщим развлечением в определенные дни недели, на создание стандартного мышления (можно сказать, что это почти единообразие дурного вкуса) и на ограничение интереса монотонно узкими линиями ; и то, что интерес к спорту, которым хвастаются наши соотечественники , для девяти десятых из них принимает форму нездоровой личной активности, а массового посещения не их собственными усилиями представлений двух команд. наемных артистов или нескольких дрессированных собак, и это явно не продукт активного интеллекта. Если образование должно противодействовать этому, оно должно поощрять те занятия в свободное время, в которых человек может 
осуществлять свой собственный свободный выбор и выражать себя: исполнение (а не просто слушание) музыки и драмы, занятия рукоделием, искусством, садоводством, все виды действий, которые являются личными, а не механическими. Оно должно ставить  перед молодыми бесконечно разнообразные способы достойно проводить время; и должны поощрять такое отношение к книгам и чтению, которого достигают лишь немногие из нашей сдающей экзамены молодежи. Ибо все это есть деятельность свободных умов, а не тех, которые бездумно принимают все, что внешне привлекательно и поэтому принимается толпой. Без такого влияния образования мы можем ожидать только появления пассивных умов, лишенных идей и неспособных подняться благодаря свободе мышления, к тому чтобы удовлетворить постоянно меняющиеся потребности 
мира, в котором они призваны жить. 
Поскольку я говорил об экзаменах, я должен прямо сказать, что я причисляю экзамены не сами по себе, а в том виде, в каком к ним относятся в большинстве школ 
в настоящее время, к числу злейших врагов воспитания свободы мысли и независимости 
суждений. Экзамены могут и должны быть неоценимой помощью в образовании; но это условие того, что они должны быть только эпизодом в работе школы, проверяя в удобных 
точках работу как учителей, так и учеников, и действительно, а не только по профессии, следуя программе, а не направляя ее. Их польза, несомненно, заключается в воспитании молодого ума в том, что ему постоянно придется делать в дальнейшем, а именно в том, 
чтобы использовать любые знания и ресурсы, которые могут понадобиться ему в конкретном вопросе в данный момент, и вовлекать в это как интеллектуальные, так и нравственные качества. Но когда вся работа школы планируется так, чтобы привести к 
программе какого-то конкретного экзамена; куда каждый предмет изучается в спешке, чтобы внушить ученикам фактически предписанные ответы на вопросы, которые можно почти назвать предписанными, настолько узок диапазон, из которого они могут быть извлечены; где учитель не осмеливается побуждать своих учеников к размышлению; где 
он не может идти в своем собственном темпе и по-своему покрывать то, что он может эффективно покрыть, из-за страха перед влиянием на статистику, по которой местные органы образования, мало знающие образования, оценивает эффективность своего учебного заведения и свою пригодность для продвижения по службе, или по которым работодатель,зная еще меньше, судит о пригодности лиц для целей, никогда не предусмотренных экзаменационными властями, - там экзамены очень вредная вещь. Если не отказаться от привычки работать и преподавать для сдачи экзаменов прежде 
всего, я не вижу надежды на образование, которое одно может спасти демократию 
и воспитать расу свободных мужчин и женщин. 
Есть и другие реформы, которые срочно необходимы, если мы хотим приблизить 
нашу нынешнюю систему образования к достижению этой цели. Продление времени образования, очевидно, является одним из них, при условии, что образование относится к типу, который освобождает и тренирует ум, и не просто крепче заклепывает свои оковы. Другим фактором является резкое сокращение размеров классов по большинству 
предметов; не обязательно по всем предметам или для всех целей; но такое сокращение, которое даст шанс отдельному члену класса и позволит учителю поощрять ученика, у которого есть собственная линия, следовать ей и следить за тем, чтобы каждый ученик был умственно активным, а не просто восприимчивым.  У молодых людей 
действительно недостаточно опыта, чтобы назначать или проводить собственные исследования в том объеме, в каком это представляют себе некоторые энтузиасты; но у них есть умы, которым нельзя позволять быть инертными или следовать 
точно по тому же пути, что и двадцать девять или тридцать девять других умов, и чем меньше класс , тем меньше риск этого. 
Предложения, которые я сделал в отношении образовательной практики, не содержат в себе ничего нового, но я намеренно выбрал знакомые примеры, чтобы проиллюстрировать мое основное утверждение. Моя цель состояла в том, чтобы утверждать, что это вопросы не просто теории, или финансов, или административного или политического удобства, но жизненно важные и неотложные вопросы, если мы не хотим бессознательно воспитать расу, которая с ее чахлым умом и неразвитой свободой станет легкой добычей политика, журналиста и диктатора; и что для сохранения свободной демократии мы должны воспитывать людей для этого, ибо во многих отношениях наша нынешняя система образования больше рассчитана на воспитание рабского и пассивного мышления, чем на развитие мыслительной деятельности и независимости, достойных 
свободных мужчин и женщин. 
Мы достигли точки в истории западной цивилизации, когда силы, 
вызывающие порабощение или инертность ума и духа, активны, как никогда раньше. 
Поэтому мы обязаны проверять наши образовательные учреждения и методы в каждом 
пункте на их склонность порождать или препятствовать свободе мысли, отсекать все, что способствует стандартизации индивидуальностей или враждебно полной независимости суждений, в то же время устанавливает перед молодежью высшие ценности,  необходимые для хорошей жизни и гражданственности, чтобы у них была возможность свободно сделать их своими. Если мы сможем это сделать, мы сможем увидеть развитие человечества, более богатого свободой, самодисциплиной, мужеством и видением, чем любое другое, известное миру. 

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn