Пираты Ямайки. Пасть быка. Деревня призраков

  Отряд пробирался через джунгли в полной тишине, лишь порой слышалось бряцание доспехов и оружия, да ругательство оступившегося на глинистой тропе человека. Моралес зорко вглядывался в ночь. Он любил леса, а эти были так похожи на его родные ямайские джунгли и в то же время совсем иные. Деревья были выше, живности куда больше, да еще огромные москиты, досаждающие путникам. Пираты не жаловались. Они привыкли и к жаре тропических остров и к проливным дождям и к рою насекомых. Возможно, такой опытный путешественник, как Оливье Эсквемелин мог бы придумать средство от укусов, но он шел в середине отряда, погруженный в свои мысли и, казалось, не замечал проклятых кровососов.

  Юный доктор думал о недавней встрече с испанским врачом. Вместе они пили в кабаке на Тортуге, делясь историями и случаями из практики. Удивительный остров — Тортуга. Даже испанцы могли найти там теплый прием, если у них водились деньжата. Казалось бы, не так давно французы отвоевали черепаший остров у испанской короны, на соседней Эспаньоле по-прежнему шло противостояние между Порт-о-Пренсом, где правил французский губернатор господин де Кюсси и Санто-Доминго, которым владели испанцы. Тем не менее политика Бертрана д`Ожерона, на Тортуге была на редкость терпима. Какой бы ты не был расы, за какое бы знамя не воевал, главное — приноси деньги острову и тебе там будут рады. Другое дело, если ты не сможешь сохранить свой кошелек. Охраной там никто не занимался. Впрочем, французов можно было понять. Порт-Ройал отнял у них лавры главного пиратского притона Карибского моря. Вот только испанцев на Ямайке не любили по-прежнему.

  Энрике, молодой доктор из Мехико, прибыл на Тортугу как раз таки из Санто-Доминго. Он топил в роме и вине горе от потери товарища, которого разорвал ягуар в лесах Эспаньолы. Однажды, особенно напившись, он поведал Оливье такую историю:

" Этот парень, он точно был безумен. Как сейчас помню его блуждающий взгляд, порой фокусирующийся на чем-то видимом ему одному. Его слова, то похожие на поток несвязных выражений, то мудрые и осмысленные, его порывистые движения… Говорят, он долгое время провел в джунглях Эспаньолы. Как он там выживал один, почему не вышел ни к одному из поселений? Он не рассказывал.

— Туман, — говорил он, — там сплошной туман.

  Бред. Я выяснил, что тем летом стояла на редкость засушливая погода без признаков сырости или тумана. Но, как бы то ни было, мне — врачу и ученому он был интересен. Порой он совершенно приходил в себя и подолгу рассказывал о своей прежней жизни. Но это случалось редко.

— Звери, они говорили со мной там, — вещал он мне и в который раз отказывался от еды. Я распоряжался накормить его насильно и отправлял спать. Тяжелый случай.

  А потом наступило улучшение. Внезапно не осталось ни следа душевного недуга. Передо мной сидел разумный и веселый молодой человек. Он с аппетитом ел, гулял, интересовался внешним миром. Признаться, я даже подружился с ним.

— А что же с тобой произошло тем летом, почему ты заболел? — спросил я как-то после ужина, покуривая трубку.

— Я и сам не знаю, Энрике. Знаю лишь, что оказался у входа в странное место, полное животных и неизвестных мне богов. Я не знал, как попасть внутрь, но там ждало многое. Может быть, возвращение на Эспаньолу поможет мне вспомнить.

  Итак, мы покинули Мехико и отправились на Эспаньолу. Через все опасности, пиратов и прочее мы плыли на остров, чтобы узнать его тайну. В Санто-Доминго нас встретили радушно. Губернатор и его жена были милейшие люди, удостоившие нас прекрасным ужином. Вылазка в леса была запланирована на следующий день.

  А ночью мой друг пропал. Он оставил мне записку:
« Энрике, боги зовут меня, обещая знания и богатство. Я должен идти, я знаю как найти это место».

  Его тело нашли через неделю. По всему было видно, что его разорвал ягуар. В печали я покинул Эспаньолу и вот я здесь… Я редко совершал ошибки, Оливье, но теперь я чувствую себя виновным в его гибели, ведь это я вернул одержимого в место, где он сошел с ума.»

  Когда Оливье уезжал, его товарищ продолжал тратить испанское золото в местных кабаках. Он лишь надеялся, что тот выберется из своей печали и вернется к практике. Хороших врачей на островах не так много, а ошибки случались у каждого. Почему он сейчас вспомнил об этом испанце? Он и сам не понимал, возможно, здешняя атмосфера навевала подобные мысли.

— Мы пришли, сеньор, — тихо проговорил Мануэль.
— Стоять! — приказал Чарли, — что там?
— Здесь была наша деревня, но теперь никого нет. Смотрите, лишь остовы домов и ветер, — грустно ответил индеец.

  И правда, на заросшей поляне перед пиратами стояли разрушенные хижины. Виднелись следы давнего пожара. Ни звука, ни движения… Отныне здесь жили лишь призраки. Отряд обошел хижины, но не нашел никаких следов присутствия человека.

— Все погибли, — сокрушался Мануэль, — о Вемэтин, почему ты дал выжить Мануэлю? —
  Индеец, повидавший ужасы рабства, узнавший голод, болезни и раны, заново переживал гибель родных, стоя над развалинами деревни.

— Погоди-ка, — произнес Чарли, — возможно, они всего лишь ушли вглубь леса. Если здесь настолько небезопасно, то разумно было бы отстроить поселение в другом месте.
— Но мой род всегда жил здесь. Еще с тех пор, как Вемэтин и его сестра и жена Шидижи породили первых людей. Нет, нет. Все мертвы… Я последний. — и он горестно зарыдал.
— Не к лицу воину реветь, как девка, которую бросил любовник, — сурово произнес Моралес. — Где остальные поселения? Веди нас к своим соседям.

— Капитан, я чую запах дыма, — сказал возникший из темноты Дрейк.
— Это Саки — бог мертвых жарит души погибших, пока они не отомщены, — прошептал Мануэль. Все индейцы были напуганы словами товарища. Крещение и долгая жизнь у испанцев так и не искоренили суеверий этих язычников.

— Нет, это дым от обычного костра, теперь я тоже чую. Оливье, ты же врач. Успокой этих храбрых воинов, пока они не удрали в джунгли. А потом проверим кто еще живой есть в этих лесах. —

  Моралес и остальные ждали, пока молодой врач поил индейцев вином с какими-то травами и что-то негромко им внушал.

— Не нравится мне здесь, — негромко говорил Джон Рут, — краснокожий прав, здесь чувствуется что-то зловещее.
— Да, мне тоже не по себе, — согласился Обри.
— Ерунда, господа. Если еще и мы поддадимся панике, то в пору бросать морское ремесло и завести ферму и разводить свиней, — улыбнулся Моралес.
— Ты еще просто молод, капитан, и не видел испанской жестокости. Выпотрошенные тела с животами, набитыми камнями, отрезанные головы и руки. Изнасилованные женщины и девочки, распятые на деревьях. Полусгоревшие стонущие тела, для которых благом станет быстрая смерть… — не унимался боцман.
— Пираты не менее жестоки, Джон Рут. Вспомни истории об Олоне. Тот еще отморозок. Я слышал, что как-то он спасся от испанцев, пролежав несколько дней среди трупов в крови и зловонии. Наверное, с тех пор он и тронулся. А уж что он потом вытворял в захваченных городах. Либо смерть, либо плен ждали испанцев в его руках. А в плену болезни, голод и пытки. Чтобы узнать, где спрятано золото, он резал людей по кусочку, сдирал кожу, жег их огнем, подвешивал за ноги на деревьях, пока кровь не начинала течь из ушей. — вступил в разговор Джек Обри.

— И все же он был удалой пират! — подал голос Ричард Дрейк, — он обещал лично зарубить тех из своих парней, кто отступит при взятии Маракайбо, и они дрались, как львы. И ни один не выдал капитана в испанском плену. —
— Однако, и ему изменила удача. А его кости обглодали местные индейцы, — произнес подошедший Оливье. — Наши проводники в норме, но несколько пьяны. Куда дальше, капитан?

  Моралес уже и сам рад был покинуть деревню призраков. Истории товарищей нагнали жути и на него, хотя он никогда бы в этом не признался.

— Вперед, на запах дыма! — скомандовал он, берясь за мушкет.

  На сей раз их вел Дрейк. Повеселевшие индейцы шли в середине, а замыкал строй Счастливчик Джек Обри, который тоже считался отличным стрелком.