Над судьбой. Том третий. Глава шестьдесят вторая

 

 Едва отгремели последние залпы великой битвы алгонкинов с армией генерала Вэнса. Ещё теплился  пепел погребальных  костров,  вознёсших  на Заоблачные Поляны Охоты суровых воинов. Раздавленные отчаяньем безнадёжности колонны пленников продолжали уныло брести на запад.  А на Круге  Большого Костра уже было   принято решение о создании обширной  разведывательной  сети в Новом Орлеане и его окрестностях.


По водной глади Отца Рек заскользили челноки. Лучшие воины, окрылённые победой над грозным врагом, готовы были выполнить любое задание Штаба Армии. Сводный отряд  был представлен разными родами  войск и в основном  состоял из  белокожих воинов и метисов.



Расположившись километрах в пятидесяти севернее Нового Орлеана в глухом лесу,  постепенно, по одному, или группами по два – три человека, они начали просачиваться в город.  Везде требовались разнорабочие, портовые грузчики, пастухи,  слуги.



Разведчики легко соглашались работать за самую низкую плату, и вскоре весь отряд равномерно распределился по городу и округе.


Осознавали ли испанские власти связь между поражением британской карательной экспедиции и дальнейшими планами алгонкинов, понять было нелегко.  Но от точного и недвусмысленного ответа на этот вопрос  зависели все тактические решения предстоящей операции.   Поэтому такое тонкое, деликатное дело Текумсе мог поручить только Платону Громову. 
 

Тщательный анализ ситуации полностью убедил Платона в необходимости срочно аннексировать город. В первых же докладных записках в Штаб Армии Громов изложил чёткий план первоочередных мероприятий.      



«Введя войска, надо срочно приступить к укреплению и расширению  крепости, разместив в ней значительный гарнизон. Форт закроет вход во внутренние просторы континента, что даст огромное стратегическое преимущество. Основой рабочей силы станут горожане; достаточно установить обязательный  порядок участия в строительных работах.          



В городе немало мануфактур, которые   можно задействовать для производства оружия. Необходимо только создать особую структуру для жесткого контроля над этими предприятиями.



Крайне важно вначале полностью сохранить уклад существования местного населения, ни в коем случае не затрагивая того,  что является основой внутренней жизни горожан.



Необходимо до минимума свести налоги, сборы, пошлины и, сделав ценовую политику простой, и объяснимой, убрать всё ненужные препоны и запреты.



Предприятиям, производящим оружие, надо ввести заказ, гарантируя перспективу роста производства.



Уже в ближайшее время местные жители  почувствуют себя населением автономного района в составе нового государства. К этому им не привыкать: всего двенадцать лет назад   уже  происходило нечто подобное. Кроме того, бурное развитие всех отраслей городской жизни резко увеличит достаток каждого жителя. И очень быстро станет ясно,  что и под властью «кровожадных дикарей» можно жить очень даже неплохо.


Самое главное,  ни  в коем случае нельзя перегибать палку в приобщении горожан к нашему вероучению! Здесь нужна особая осторожность.



Мы не испытываем ни малейшего сомнения в превосходстве нашей религии. И просто нет нужды навязывать её силой. Шестилетний опыт  невероятно успешной миссионерской работы среди как пленных британцев, так и вольных французских поселенцев, не оставляет сомнений в полной победе  истинной веры. И любое насилие здесь может лишь повредить делу».
 
     ***

Громов твёрдо верил в успех планируемой операции. Ведь история  давала  немало  примеров, когда обоюдно выгодное взаимное проживание и даже слияние   народов происходили при значительном сохранении   традиций поведения!



После раздела Армении между Турцией и Персией, народ потерял государственность, но полностью сохранил религию, язык, культуру.  Армяне не стали ни турками, ни персами, но в обеих империях они, как мощнейшая торгово-финансовая  прослойка, играют значительную роль.



Не приняв ислам, армяне  лишили себя возможности делать карьеру на государственной службе, куда нет доступа иноверцам. В восточных  деспотиях именно государственная бюрократия является основным  господствующим классом. Армяне же нашли выход и из этого незавидного положения, максимально используя то, что дозволено. Под  «невыносимым гнётом» султана и шаха они развивают своё доходное ремесло, наращивая капитал.



Не менее поучительна и история парсов. Захватив  Персию, арабы обложили невыносимыми налогами тех, кто не принял ислам. Сразу же выстроилась очередь из желающих   стать достойными последователями пророка. Но нашлись и  те, кто оказался верен зороастризму. Не выдержав преследований, они эмигрировали в Индию.
В основном это были представители высших сословий: дворянства, духовенства.



Сплочённые,   высокообразованные  парсы быстро заняли достойное место на новой родине. В отличие от армян, полностью противопоставивших себя  миру ислама, выходцы из Персии стали неотъемлемой частью большой семьи народов индийского субконтинента, везде занимая привилегированное положение.



И, конечно же, ярким примером этнического симбиоза являлись отношения колонистов и аборигенов во французских колониях   в Канаде.
   


 Пришельцы вовсе не ставили перед собой задачи уничтожить или вытеснить местное население. Колонии использовались, как источник сырья и территория сбыта произведённых в метрополии товаров. Народы проживали бок о бок, не меняя духовной сущности и образа жизни.



И лишь итоги Семилетней войны полностью изменили ситуацию. Все северные территории перешли к британцам, имевшим   на краснокожих    совсем другие  взгляды.
 
     ***
 
 
После  «Бостонского чаепития», продолжал анализировать ситуацию Громов,  когда переодетые в индейцев горожане напали на английские корабли, стоявшие в порту Бостона, и выбросили за борт тюки  облагаемого налогом чая, всем стало ясно, что противоречия  между американцами и Британией   обязательно приведут к  войне.   



В 1774 году в Филадельфии собрался  первый  Континентальный конгресс. Он ещё  не решился на разрыв с метрополией, но осудил её политику. На конгрессе была принята Декларация, в которой провозглашались естественные права американских колонистов на «жизнь, свободу и собственность».



В эти же дни, по настоятельным требованиям поселенцев, британские власти вынуждены были наскоро собрать и отправить вглубь  континента карательную экспедицию генерала  Венса.



Генерал прекрасно знал, что не индейцы являются главной опасностью для британских интересов в Северной Америке. Но  Венс, верный солдат короля,  не обсуждал приказов.



Как Цезарь в Галлии, он решает сначала разбить более слабого врага, чтобы затем окончательно уничтожить сильного.  Генерал вовсе не склонен недооценивать     алгонкинов; он циник  и реалист. Но то, с чем пришлось столкнуться королевской армии, выходило за рамки исторического опыта Венса, Британии, белой расы вообще. Генерал стал жертвой обстоятельств.



Венс ясно понимал, что после разгрома союза индейских племён ему придётся основательно заняться колонистами. То слабоволие и мягкотелость, которые проявляли    британские власти в Америке, казалось генералу настоящим  предательством геополитических интересов империи.



У него был огромный  опыт борьбы с повстанцами в Китае, где лично великий богдыхан Цянь-Лун   благодарил ценного британского советника. Не устояли перед его полководческим талантом  ни фанатичные  сикхи в  Индии, ни мятежники в Ирландии.
 

Он не спорил, что разного рода революционеров, оппозиционеров, бунтовщиков победить весьма  нелегко. Да это так. Но, в принципе, их можно просто уничтожить. И тогда воевать станет не с кем. А это и есть решение проблемы.



В марте семьдесят пятого года карательная  экспедиция была разгромлена, а уже 19 апреля началась война на Восточном Побережье.



После «бостонского чаепития» британские власти закрыли порты. Колонисты стали готовиться к будущим схваткам. Английский отряд численностью в  700 человек двинулся  из Бостона с заданием  поймать бунтовщиков и уничтожить подпольный склад оружия в    Конкорде. Через своих шпионов американцы знали об этой операции и, когда британцы вошли в   Лексингтон, их встретила группа вооруженных добровольцев.



Американских повстанцев было в десять раз меньше, чем королевских  пехотинцев, и   после переговоров они согласились разойтись по домам. Однако  в это время кто – то выстрелил и ранил солдата. Англичане сразу дали залп из мушкетов. Почти два  десятка повстанцев было убито и ранено.



Королевские войска вошли в Конкорд и захватили тайник с оружием, приготовленным для комплектования групп сопротивления.  Однако  арестовать руководителей  движения им не удалось. Отряд отправился в обратный путь к Бостону, но по дороге на него было совершено нападение.



Известие о событиях в Лексингтоне разнеслось по всей округе, в короткие сроки повстанцам удалось собрать значительные силы. Прячась за кустами, домами, заборами, американцы обстреливали англичан из засад, нанося королевской армии огромные потери. Из каждого десятка солдат до Бостона не добрались четверо!
 

 
Красные мундиры британцев являлись отличной мишенью, а тактику рассыпного строя американцы переняли у аборигенов в многочисленных стычках  среди безбрежных лесов.



Генерал Венс, возможно, был единственным человеком, который знал, как затушить огонь американского мятежа, но к апрелю семьдесят  пятого  в списках живых он уже не числился.   
И страницы истории англо – американского противостояния писались   без его участия.
      ***


Англоязычные жители  Нового Орлеана, как и колонисты в Канаде,  не поддержали бунтовщиков  на Восточном Побережье.    Они,  в основном, были далеки от тех идей, которые объединяли восставших колонистов. И вовсе не собирались проливать ни свою, ни чужую кровь.   
    


Противоречивость обстановки, прежде всего связанная с полным уничтожением   экспедиции Венса, вынудила французские власти отозвать всех подданных короля, проживающих на землях  алгонкинов. Франция не спешила определить политический курс, не желая  вновь наделать ошибок. Предполагалось, что американские повстанцы могут стать реальной  силой для ослабления извечного противника Англии.


В любом случае приобретать врагов ни в лице  Британии, ни среди поселенцев  французы не торопились. Как всегда, по старому шаблону, проблему решили за счёт краснокожих.



Но это обстоятельство загоняло   алгонкинов в тупик.  Без участия  французских специалистов работа на  военных  заводах   могла быть надолго парализована.   Однако подавляющее большинство лидеров Объединенного Народа выступали не только против аннексии Нового Орлеана, но даже   соглашались предоставить французам право на выезд. По настоянию Текумсе   было решено созвать  Круг Большого Костра. Готовясь к горячему спору, он  срочно вызвал Громова  из Нового Орлеана в Штаб Армии.   



На совете вождей собрались победители: гордые, самоуверенные, опьянённые огромным успехом. Торжественные церемонии, связанные с курением Священной Трубки Мира, вознесением даров духам предков и всеобщей молитвой Гичи – Маниту, уже как новый стандарт,  отличались колоссальным эмоциональным накалом и невиданной помпезностью.



На равных с   алгонкинами  присутствовали вожди других племён, среди которых особенно выделялись неукротимые насельники  прерий воины народа сиу.



Собрались все лидеры, начиная от сотника и выше, большинство жрецов. Так же пригласили руководителей производственных  подразделений и даже особо значимых рабочих: кузнецов, токарей, жестянщиков, слесарей. Почти сплошь это были европейцы.



Чтобы придать началу съезда вождей ещё большее величие, Текумсе предложил  провести через площадь селения всех военнопленных из армии Венса. Пленников выстроили шеренгами по двадцать человек и, вооружённые до зубов, всадники прогнали их сквозь громадную толпу ликующих алгонкинов



Эта акция, без сомнения, не могла не оказать соответствующего влияния на дела и мысли людей. Партия сторонников войны, несмотря на свою малочисленность, была более сплочена и тщательно подготовлена к спору.       



 - Братья! Если мы захватим город и оставим французов в наших селениях, - с тревогой начал своё выступление Верховный Вождь  Объединённого  Народа, Расщепленный Дуб, -  то всех этих людей придётся включить в число  – алгонкинов.  Как раз  это и пугает меня!    
 


Мы просто растворимся среди них, ведь нас так мало. Они поглотят нас, как водоворот щепку.  Многие сойдут с тропы истины, не устояв перед соблазнами белых людей. Огненная вода, как колдовская сила, войдёт в кровь воинов, и наш народ станет слабым и безвольным!



«О, чёрт, сплошной шаблон, - недоумевал Громов, - старик не может понять главного. Европейцы и краснокожие мыслят совершенно по – разному».
 Не давая  сторонникам  Расщепленного Дуба перехватить инициативу, Платон потребовал слова.         



- Нашим людям для жизни нужны   высокие идеалы, - Громов начал издалека, не торопясь приблизиться к  главному, -   служение родному племени, борьба с врагами, доблесть, слава.  Достаточно лишить  народ  этих целей, как тут же на  смену им приходит огненная вода, азартные игры   и праздная леность.



Белому человеку, прежде всего, важны достаток,  благополучие семьи, чувство защищённости. Дай ему  это,  и   он вряд ли поспешит  задуматься о большем.
Нет никакой необходимости менять что - либо в аннексированном городе. И это главное, чего не может понять  Расщепленный Дуб и его сторонники.



После слов Громова сторонники мира уже не были столь уверенны в неопровержимости своих доводов. Выждав время, Текумсе предложил послушать   Палёного  Тростника.  Этот бывший английский священник   был духом   алгонкином даже больше,  чем многие,   являющиеся  таковыми  по крови. Он заговорил, как всегда, страстно и решительно. Умело, используя первобытную поэтику туземной речи, оратор обращался не к разуму, а к сердцам людей.




-  Братья! В ближайшие дни  французские поселенцы должны покинуть нашу землю.  Но тогда все заводы надолго встанут. Сколько сил и времени уйдёт, пока мы запустим их вновь?!   



Рано или поздно война на Восточном Побережье закончится. Неважно, кто  победит.  В любом случае терпеть наше превосходство   не станут  ни британцы, ни американцы.
Соберут армию не в десять, а  в сто тысяч человек. Учтут ошибки Венса. И всё будет кончено.  Вы этого хотите?
 


Братья! Многие вожди считают, что мы должны отпустить французских поселенцев. Они не военнопленные и ничего плохого нам не сделали. Мы не имеем права ограничить их свободу. Иначе получается, что мы их предаём.



А не предают ли   власти Луизианы весь   алгонкинский народ, обрекая нас на поражение в будущих схватках с теми, кто придёт за генералом Венсом? Ведь сегодня уже каждый понимает, что стрелами и копьями эту войну не выиграть, как бы отчаянно смелы ни  были   воины.
Мы не хотим насилия. Мы говорим  французам: «поймите нас, сейчас обстоятельства выше интересов отдельных людей».



За эти годы разве мы обидели хотя бы одного из них? Они не слышали даже резкого слова. Мы уважаем  их. Ведь они  знают то, чему мы ещё должны учиться.
Пройдёт всего лишь несколько лет, и они смогут вернуться домой. Каждый увезёт с собой много золота. А разве не за этим они приехали?!



 Кого – то страшит, что   Франция объявит нам войну. Но это может сделать и Испания, и Голландия, и кто  угодно!  Чем больше будет у нас пушек, тем меньше станет желающих усомниться в их силе.



- Братья! - продолжил Палёный Тростник, - ни один из французов не должен покинуть эту землю. Сегодня ещё есть время лить пушки и изготавливать порох, завтра его уже может не быть. Мы должны копить силы, пока наши враги теряют их.



Никто  из сторонников партии мира не смог выдвинуть против ничего веского. Для того  чтобы произвести ещё больший эффект, Текумсе предложил выслушать инженера Шобиньи. 




За шесть лет, сбежавший от долгов из родного Лангедока,   француз успел окончательно  свыкнуться с новым образом жизни. Кроме того, он сошёлся с вдовой героически погибшего при взятии форта Майттон сотника.
 
В общем, Шобиньи относился к той довольно - таки  многочисленной прослойке среди поселенцев, которым уезжать  или не хотелось, или было некуда. С утра он, как положено, опохмелился и пребывал в прекраснейшем расположении духа.



- Я так полагаю, господа, - начал инженер весьма высокопарно, - я  считаю никоим образом делать этого нельзя. Ведь мы же ещё и колесо не поставили. А кто   будет запускать  новый горн для переплавки чугуна?



Шобиньи не только бегло, без малейшего акцента, говорил на алгонкинском языке, но так  же вполне сносно писал на нём. Под его руководством  один из притоков Мутной реки   перекрыли  плотиной, выше   по течению  был вырыт отводной канал, на котором стояли деревянные колёса.



Вращаемые энергией падающей воды, эти колёса приводили в движение  водяные молоты, меха на домнах, водооткачивающие насосы на руднике.



Но их диаметр  пока был не более   семи метров. Инженер же  замахнулся на пятнадцать. Нигде в Старом Свете таких колёс не делали. Но там были традиции, оппоненты, здравый смысл. А здесь он, за неимением бургундского, никогда не расставаясь с бутылочкой рома, беззаветно  предавался творчеству.


 Кроме внушительного жалования, в своём распоряжении он имел неограниченное количество преданной делу, настроенной на конечный результат     рабочей силы. Неиссякаемые  материальные ресурсы, необходимые для реализации его самых дерзновенных проектов.  И, что самое главное, абсолютное доверие власть имущих.


Образно говоря, в одних руках сосредотачивались  полномочия сталинского наркома и президента Академии Наук. В двадцатом веке это позволило в разрушенной  ужасной войной стране,  где ещё немало пашни обрабатывалось быками, строить атомные электростанции и запускать в космос ракеты.


Алгонкины, не сомневался Громов, просто обязаны совершить подобное. И зубами вырвать у Европы,  в первую очередь Англии, эстафетную палочку смены технологического уклада!



Шобиньи стал последним и самым мощным козырем Текумсе.  Сторонникам мира  грозило прослыть слабаками и людьми далёкими от истинных целей народа. 
  Французам запретили выезд. Судьба Нового Орлеана была окончательно решена.