Безответная любовь

           Раннее летнее утро. Заря только окрасила верхушки деревьев, разливается нежным розовым цветом по крышам домов небольшого села. Петухи уже отпели, и сейчас со двора доносится гогот гусей и уток, высыпавших из своих клетей в ожидании корма. На дворе ещё прохладно, ветерок слегка холодит спину. Хорошо! Вот брякнуло ведро в сенцах.

"Должно быть, Марья подоила Звёздочку, молоко несёт. Сейчас нальёт полную кружку парного молока и скажет: «Пей, надо». Потом возьмёт корм для птицы и пойдёт кормить галдящую ораву.  Всё, как всегда", – думал Иван Васильевич, сидя у окошка, поглядывая на противоположную сторону улицы.
 
      Там среди других домов стоял ничем не примечательный домик, не хуже и не лучше, чем у него самого. Но для Ивана Васильевича этот домик был притягательным, как магнит, и именно потому, что в нём жила Она. Каждое утро занимал он свой пост у окна, ведь каждое утро Она выгоняла свою корову Ночку в стадо. И  тогда он, никого не стесняясь, мог разглядывать её, лаская взглядом и уносясь мыслями в свои фантазии или воспоминания. Она, Вера Егорова, была  и есть его единственная любовь на всю жизнь. Он никогда не называл её по фамилии мужа, которую она носила уже больше сорока лет, а только Егорова, как её звали ещё в школе. Иван Васильевич и дочь свою назвал Верой. Ему хотелось, чтоб это любимое имя носила его дочка, чтобы  как можно чаще произносить его вслух.
Часто вспоминал Иван Васильевич своё детство, школьные годы. Они с Верой Егоровой учились в одном классе. Весёлая она была, хохотушка и активистка. Он сидел позади неё, и все уроки разглядывал её затылок с мелкими завитками волос, аккуратный пробор в волосах и маленькое розовое ухо. Смотрел, как она наклоняет голову и тогда под платьем проглядывают её острые лопатки и  даже позвоночник выделяется. Сердце его сжималось от нежности и хотелось сделать что-нибудь приятное для неё. Иногда он специально приходил в школу задолго до начала урока и клал ей в парту несколько конфет или печенье, вафли, которые привозил им в гостинец из города его дядя, старший брат отца. Вера, обнаружив в парте гостинцы, сначала с любопытством оглядывалась и спрашивала «Кто это сделал?»  Но все только недоумённо пожимали плечами, и Ваня тоже пожимал плечами и сразу отворачивался.

      Он вспоминал, как окончив школу, они танцевали на школьном дворе под гармошку и магнитофон. Бабины крутились, мотая магнитную ленту с записями легендарного квартета Битлс. Очень хотел он пригласить на танец Веру, Верочку Егорову.  Но пока он переминался с ноги на ногу, не решаясь двинуться в её сторону, она подхваченная кем-то другим уже кружилась в вихре вальса или фокстрота, или плыла в медленном танце под грустную песню «О, girl!»

      А дальше армия. Зачислили Ваню в ракетные войска, и уехал он служить в далёкую часть в Переславль Залесский. Любимые его родители и младший братишка остались далеко на южном Урале. Его Верочка уехала в город учиться на ветеринара, она животных с самого детства любила и лечила, как могла, всех подряд: и утят, и гусят,  собак, и кошек.
      Два года тянулись для Вани мучительно долго. Он часто писал письма домой. Ему очень хотелось спросить про Веру, но он не знал, как объяснит свой интерес к девушке.  Лишь изредка в письмах от матери мелькало что-то о Вере. Например, он дотошно выспрашивал, не болеет ли скотина в деревне, кто  ветеринар? Мать как-то написала, что с учёбы вернулась в деревню Вера  Егорова, дипломированный ветеринар.  И теперь его мама, как колхозный животновод, и за свою скотину спокойна и за колхозную.   Иван после её письма светился улыбкой, и целый месяц был в отличном расположении духа. А как могло быть иначе? Верочка вернулась!
 Будучи в армии Иван стал смелее,  повзрослел и возмужал.

"Приеду, сразу к ней подойду и всё скажу ей, ничего не утаю. Скажу, что люблю и всегда любил. Скажу, что для неё горы сверну, луну с неба достану. Уж больше молчать не стану. Не могу больше молчать!" – думал он, считая дни, а потом и часы до дембеля.

Прибыл  Иван в родные края так же в сентябре, как и уходил. Встретили его отец с младшим братом Мишкой. Братишка вытянулся, из угловатого подростка преобразился в молодого парня и даже перерос старшего брата на полголовы. Радость встречи была неподдельной.   За час домчались  до дома на своём мотоцикле «Урал». Иван вертел головой.  Всё знакомое, родное:  холмы, поросшие лесом, и эти поляны со стожками заготовленного на зиму душистого сена, и речка, отливающая тёмным серебром у деревни, и старый мосток через неё.

"Дома, дома! – пела душа  Ивана, – Сегодня же увижу свою ненаглядную Верочку! И сразу всё скажу ей".

          – А что за гуляние у дома Егоровых? – удивился Иван, кинув взгляд на дом Веры, когда проезжали мимо.

          – Так, свадьба там. Верка за Петьку Конышева идёт, – ответил братишка.
 
          – Да. Они всю деревню на свадьбу позвали, – подтвердил отец, – и нас ждут. Сейчас с матерью обнимешься, и можем  идти на свадьбу. Ох, и хороша пара! За таких и выпить не грех, – добавил он.

Иван помертвел лицом, его моментально прошиб холодный пот.

"Как же это? Моя Верочка выходит замуж?! Как же он уговорил её, чем взял? Да я ему всю морду разобью! Эх, Вера, что же ты наделала! А может, она увидит меня и за защитой ко мне кинется? Уж я ему наваляю тогда…"– бились в голове Ивана шальные мысли.

Подъехали к дому. На крыльце встретила Ваню мама, раскинув руки для объятий. Иван долго обнимал маму, потом умылся с дороги и присел к столу.

          – Зачем Вы, мама наготовили столько? У вас же сегодня свадьба в деревне, в гости, наверное, пойдём?

          – Конечно, пойдём сынок. Но пустым столом не могла я тебя встретить. Садись выпей рюмочку, закуси, – подвигала она к нему блюда с закусками, – совсем взрослый стал и красивый. Весь в отца! – погладила она его по голове, – Ты в форме пойдёшь или переоденешься? – взглядом она указала на стул, на котором висела новая рубаха светло-сиреневого цвета и мужской костюм в тёмно синих тонах.

          – Пусть в форме идёт, – предложил отец, – пусть все видят, какие парни на защите рубежей нашей Родины стоят.

Ивану было всё равно,  в чём идти, лишь бы скорее Верочку увидеть.

"Может ещё не всё потеряно? Эх, дурак я, почему ни одного письма ей за два года не отправил, ни одной открыточки с праздником или с днём рождения. Чего тянул, дурак. Теперь хлебай слёзы пополам с соплями. А может ещё не всё…?"

Ноги у Ивана стали тяжёлыми, словно гири чугунные на них. Идёт Иван совсем не весел, взгляд от матери прячет. Она одна примечает, что сын закручинился. Вошли во двор, где идёт весёлое гуляние, песни да пляски. Ребята к солдату кинулись, обнимают, тормошат. Иван отвечает, а сам на крыльцо и в дом, молодых спешит поздравить. Глянул за стол, а там царевна- лебедь белая, мечта его - Верочка. Ещё пуще красота её расцвела, сидит, глазами радостно сияет, на Петьку Конышева, как на икону глядит, никого вокруг не видит. Понял Ваня, что опоздал он, по всем статьям опоздал. Ничего уже он не изменит ни в своей судьбе, ни в судьбе Верочки. Поднял он рюмку полную за молодых, пожелал им жизни счастливой. А потом повернулся и ушёл со свадьбы весёлой – нечего ему тут праздновать.

Пошёл на берег реки, сел на кривое дерево, долго думал, а что тут придумаешь? Хотел уехать из деревни, и так прикидывал и этак, а всё выходит не сможет он жить вдали от Верочки. Понятно, что чужая она теперь жена, а всё же хоть изредка увидит её и на сердце сладость и умиротворение. Устроился он тогда трактористом в колхоз, в механизмах понимал. Прилепилась к нему Мария.

          – Люблю, – говорит, – ещё со школы, жизни без тебя нет.

А Иван, что такое безответная любовь уже очень хорошо понимал, пожалел девушку, так и сошлись. Сыграли свадьбу. На той своей свадьбе Вера Ивана, как и Марию, в щёку поцеловала, когда поздравляла молодожёнов. Единственный поцелуй за всю его жизнь, но Иван помнит его. И нежные губы любимой помнит.

      Поставили  Конышевы новый дом,  и Иван не растерялся, построил дом на другой стороне улицы. У Конышевых два мальчугана и у Ивана в семье прибавление – дочка родилась.  С Марьей жил Иван дружно, не обижал её, жалел. Вот так и прошли годы, дети выросли, сами постарели. А в прошлом году погиб Пётр на лесозаготовках, деревом его придавило. Поболел чуток и помер. Осталась Вера одна, дети своими семьями обзавелись, в городе живут.  Такая вот она, жизнь.

...Гремя вёдрами, вошла в избу Марья. Налила в кружку парного молока.  Сказала:

          – Пей, надо, – повозилась у печки, спросила, – слыхал, Верку сыновья в город увозят. Велели собираться. Нечего, говорят, тут  тебе одной зиму коротать. Дом, наверное, продавать будут.

"Как же так, забирают? – захолонуло сердце у Ивана, – Как же я без неё жить буду? Как же без неё?" – упали безвольно руки на колени, защемило от боли сердце.

Марья вышла, сказала, в магазин пошла, а Иван метался по комнате, кидая взгляд в окно: не едет ли машина за Верой. Не удержался, отправился до Веры. Лично услышать хотел, что скоро простится с Верочкой. Зачем ему тогда жить на свете?

          – Здравствуй, соседка.

          – А, Иван! – весело откликнулась она, – Здравствуй!

          – Слыхал,  уезжаешь ты.

          – Уезжаю, Ваня. Дети в город зовут. Да и то, что мне тут одной делать зимой? А там всё ж таки внуки, и самой веселее будет и подмогну немного.
 
Опять непонятная боль сдавила Ивану грудь, огнём внутри вспыхнула.

"Как же так? Как жить, как дышать без неё?" – подумал он, а вслух сказал:

          – Ну, да. Ну, да. А дом что же, продашь? – спросил обречённо.

          – Зачем же мне продавать его? Я весной назад ворочусь. Огород всё ж таки у меня. Курочек опять заведу. Вот только Ночку продать придётся, куда ж её? В городе и пасти её негде и держать, не на балконе же! –  засмеялась она.

          – Вернёшься, стало быть? – воздуха как будто стало больше.

          – Конечно. Соскучиться не успеете, – опять засмеялась Вера.

"Вернётся, – думал радостно Иван Васильевич, – приедет. Зима, она конечно длинная, но и она свой конец имеет. Дождусь. Обязательно дождусь", –  шаркал он по земле больными ногами, шествуя по тропинке к своему дому.