44. Храпуны

       Они прощались беззлобно, почти бережно. Он потряхивал его воротничек,
   будто сбивая то ли моль, то ли пыль. Другой молчал, понимая, что он виноват.
       Прощание напоминало "17 мгновений весны"
       - Может не увидимся? - спросил первый.
       - Может - повторил другой.
       = Да что же я! - воскликнул уходящий и махнул портфелем, как-то по домаш-
   нему, как будто потерял тапочку.
       = Да за что же мне! - воскликнул оставшийся, ну храплю я, храплю!

       Вы когда-нибудь были в Таганроге?
      
       От автора: В Таганроге темнело  рано, может от того, что рано светало?
   Честно сказать я был в нем 5 раз, запомнился особенно последний, когда у меня
   в рыбном магазине при покупке минтаевой икры за 3 рубля 50 копеек украли
   деньги и главное карточку из 2-го отдела. Как же меня потом таскали!

       Это - город воспоминание. Вы видели его в марте? Когда в России еще снег,
   а приезжаешь в ТАГ и там расцветают каштаны белыми насевшими усыпчатыми
   шапками. Азовское море, рыбки-бычки, памятник Чехова, нототения в магазинах.
       Нет, вы не любите Таганрог так, как любил его я! На этом можно было бы
   и закончить, но рассказ стучит ногами и просит продолжения. Ну что ж?
       Не будем с ним входить в конфликт и продолжим.
      
       Сергею Аполлинариевичу стало грустно.
       Ушел тот храпун.
   Злость проходила рядом с невидимым закатом, в котором он прощался с Лёлей.
   Айвазовское море! Печаль. Ни одной пальмы, только печаль.

       В его воспоминания ворвался стук в дверь, твердый, мужской, уверенный.
       - Кто? - спросил Аполлинариевич.
       - Свои!
   В комнату ввалился крупный мужчина с огромными усами. Сергей еще тогда поду-
   мал - как такие усы могли поместиться в этом маленьком гостиничном номере.
       - Собственно я ваш новый сосед. Не возражаете?
       - Да нет - ответил Аполлинариевич, разглядывая большой чемодан сквозь усы
   своего будущего соседа.
       - Дятел! - представился входящий - Иван Сергеевич!
       - Почти тезки, Сергей!
       - Очень рад.
       - Очень рад взаимно.
   Иван прошел по номеру гостиницы.
       - Я вас не обеспокою, всего одну ночь!
       - Да я, собственно, завтра уезжаю в 7-00.
       - Чудненько, чудненько! и я тут на денечек.

       Потом они разбежались по своим делам, а вечером встретились вновь.
      
       - А может за знакомство? - предложил Иван Сергеевич.
       - Да я а...
       - Вот и чудненько.
   Грузный Иван с легкостью руки раскупорил свой черный чемодан, хитро вглядыва-
   ясь в соседа.
       - Мне тут теща приготовила огурчики, мелочь, коньячок. Будете?
   Аполлинариевич вспомнил о своем грехе прошлой ночью, о соседе, не выдержавшего
   его храпа, вздохнул и сказал:
       - Буду! - созерцая свою очередную будущую жертву.
       - Ну что вы как неродной, свои с огорода. По маленькой?
       - Да уж - подумал Аполлинариевич.
   Выпили.
       - В каких войсках служите? - спросил Иван, закусывая.
       - Да нет, я тут по службе безопасности - заметил Сергей.
       - Тоже неплохо!
       - Техники безопасности - поправил Аполлинариевич.
       - Я так и понял. Все у нас техники!
       - Кто, извиняюсь?
       - Да все!
   У Сергея что-то заерзало под мышкой.
       - Может еще по одной? - Иван разошелся.
       - А вы собственно кто?
       - Прокурор! Что зашалили нервишки? А ты думал я выпил и всё! Попался
   на удочку!
       - Да я собственно...
       - Шалил? В детстве шалил?
       - Да я собственно...
       - Шалил. Статья 17, дробь 1.
   Аполлинариевичу на стуле места показалось меньше, чем было, но он взял себя,   
   в руки.
       - Да в детстве мало ли?
   В багровых глазах соседа появилось чувство наполовину с добротой и жесто-
   костью, но доброты было больше.
       - А вы точно прокурор?
       - Прокурор! - рубанул сосед, наливая еще одну рюмку.
       "Прокурор и на свободе" - мелькнула мысль у Сергея Аполлинариевича.

   В номере было тихо, где-то вдалеке по радио пел Магомаев, шваркнула уборщица
   своей метлой, как будто утром ей времени нет.
       - А я вас сразу узнал - сказал Иван - Вы шпион! Американский или немецкий?
   Признавайтесь сразу!
       - Больной что ли? - подумал Сергей - Станишный я!
       - Вот и раскололся! Привет, дружище! Ты подумал, что я там где-то.
   Да не прокурор я! Люблю разыгрывать. Шахтер я! С Коммунарска. Город есть такой
   под Луганском. Знаешь? Эх, темнота! Выпьем!

       Аполлинариевич  сидел как будто обухом обутый. Вроде вот она свобода здесь
   между пальцами, а память-то все держит, прокурор, вот с кем связался. И мысль
   у него, как переключатель подумала: а ну-ка и я над ним поиздеваюсь.
       Стыдно, но хочется.

       - Так ты же мой земляк! - преобразился Сергей - Я же тоже из Ворошилов-
   града, тьфу, из Луганска. Да мы ж с тобой земляки, хохлячи!
       - Хохлячи, хохлячи, может еще по одной?
       - Ну ты меня напугал, прокурор, прокурор! Ну какой ты, хрен, прокурор?
   Шапка набекрень. Дятел! Ты и есть дятел!
       Рассмеялись, быстро сбегали, выпили.
       - А ты-то кто? - развеселился Иван.
       - А я-то? - Аполлинариевич многозначительно поднял брови. А я-то и есть
   прокурор! Которым ты притворялся.
       Иван почувтвовал себя на том же месте, где полчаса назад сидел его сосед
   по камере, то есть по номеру. Усы уже не топорщились по воздуху, а лежали
   молча между ноздрей и думали, чтобы лучше бы их совсем не было.
       - Рыбу воровал?
       - Да я...
       - Молчи, сучья душа, вам бы волю! Да всю Россию разворовать! Признайся
   честно, воровал?
       - Да я так, в камышах, в детстве...
       - А сетями?
       - Да, невод был...
       - Кайся!
       - Каюсь.

       - Ну вот, наливай еще, не прокурор я, разыграл.
   А было в чем покаяться?
       - Да, есть. Храплю я... по ночам.
       - Ну, это святое. Я сам в этом грешен.

       Близилась ночь. Казалось ночи нечем было примирить этих двух бедолаг.
   Может быть потому, что все мы грешны и у каждого есть свой изъян, а может быть
   потому, что жизнь хороша уже своим своеобразием, что, может быть, надо улыб-
   нуться этой жизни, отойти в сторону и посмотреть, как это со стороны выглядит:
   просто, народно, весело, как петухи поют по утрам.

       - Иван, может поспите? - перешел на вы Сергей.
       - Да мне и так неможе - чего ответил, сам не понял.
       - Да спите, я вам песню спою, нашу, хохлятскую, Луганскую.
                Да ж вы степи, степи
                Да у речки знайте...
   Иван продолжил:
                - Да с Украй-ны ветер,
                Ночи передайте...

       Его медленный напев постепенно переходил в храп и Сергей понял, что сосед
   его, как в зеркале попался, как он сам. И такие же они оба художники души.
       Где-то к четырем утра он не выдержал, написал записку, взял подушку и не
   дожидаясь рассвета уехал на железнодорожный вокзал досматривать сны храпунов.

       А в записке было:
                "Привет! Живите долго. Ваш Сергей Аполлинариевич."

                2011 г.