Ф. Дарси, Джентльмен. Часть 2, Глава 1

Памела Эйдан. ФИЦУИЛЬЯМ ДАРСИ, ДЖЕНТЛЬМЕН

Часть 2. ДОЛГ И ЖЕЛАНИЕ

Pamela Aidan. Fitzwilliam Darcy, Gentleman: Duty and Desire

Перевод: Горяинова Елена





Глава 1

ЧЕЛОВЕК ГРЕШЕН ОТ ПРИРОДЫ


…Во славу того, кто живёт и правит наряду с Tобой и Духом Святым, ныне и присно и во веки веков. Аминь...


Дарси, стоя в первое воскресенье Рождественского поста у семейной скамьи в Сент-*** церкви, слушал проповедь, заложив пальцем нужное место в молитвеннике. Утренний рассвет занимался неохотно из-под пелены морозного тумана у заснеженной земли. Сырость принизывала до костей, не щадя ни зверя, ни человека и казалось, пропитала даже стены храма. Дарси поёжился. Он почти было передумал идти сегодня на службу, но, поднявшись как обычно рано, оделся, разговелся и поехал.

Оглядевшись, он с недоумением заметил, что церковь почти пуста. Немногие семьи, чьи богатые дары в виде дорогих панелей, цветного стекла или сосудов украшали церковь, радовали её своим присутствием. Такое небрежение не приветствовалось кланом Дарси. Объявили тему для сегодняшнего чтения, и Дарси открыл свою книгу в нужном месте.

...Да возлюбит всякий ближнего своего: ибо возлюбивший лишь исполняет закон…

Громкий стук каблуков и позвякивание меча в ножнах позади него отвлекли Дарси от текста. Затем его бесцеремонно подвинули на скамье затянутым в алый мундир плечом.

– Ужасная погода! Лучше бы ты остался дома в такое утро. Мне надо поговорить с тобой, – громко прошептал полковник Фицуильям прямо в ухо своему кузену.

– Тише! – Прошептал Дарси, уже давно не удивляясь бесцеремонности Фицуильяма. Он ткнул угол своей книги кузену в руки.

– Здесь… читай!

…Ещё иную заповедь вам возглашаю - Да возлюби ближнего своего как самого себя…

– Упс! Фиц, что за чертовщина - «возлюби ближнего»?

– Ричард, следи за своим языком! Читай… здесь. – Он указал нужное место.

…Отриньте, говорю, деяния тьмы, да вооружитесь силами света. Честно ступайте при свете дня, да не в буйстве и пьянстве…

– Тогда армия отпадает, – проронил Фицуильям, – Ну и флот тоже.

… И не в казнокрадстве иль похоти…

– И всю великосветскую братию отправим туда же.

– Ричард! – угрожающе выдохнул Дарси.

… И не в спорах и зависти. Но предай себя в руки Господа нашего Иисуса Христа, и не печалься о хлебе насущном для пропитания бренной плоти, оттого преисполненном вожделением.

– Ну, тут уж всей знати конец. – Фицуильям оглянулся через плечо, – Никто и не подумает следовать сказанному, так что покончим с нотациями.

Дарси закатил глаза и пребольно наступил кузену на ногу, за что получил удар локтем в бок. Им предстояло внимать проповеди, посвящённой Евангелию от Матфея, Главе 21.

К тому времени, когда они добрались до описаний толпы народа Иерусалимского, устилавшего путь одеяниями своими и ветками дерев, Фицуильям откинулся на спинку скамьи в позе, подозрительно смахивающей на сладкую дрёму. Дарси внимал проповеди, которая унеслась в философские сферы, звучавшие здесь бесконечное число раз. В итоге всё сводилось к тому, что «человек греховен по природе своей».

Это вызвало малоприятные ассоциации. Мог ли он смиренно согласиться с «порочностью» как объяснением, нет - извинением для поведения Джорджа Уикэма? Жалеть Уикэма, даже помогать ему по причине его слабостей? Горькое презрение вновь вспыхнуло в его душе, и с этого момента он гораздо критичнее слушал Преподобного.

– В такие моменты, – вещал священник, – нам остаётся лишь уповать на безусловное милосердие Высших Сил, кои в облике Христа воплощают так необходимое смертным умеренное и разумное средство исполнения Божественного правосудия. Если ты назначил себе искренность как твой жизненный лозунг, а исполнение должного как твой символ веры, в конце ты сможешь с умиротворённой душой взирать на знамения своего жизненного пути.

К какому умиротворению могло привести, например, появление Уикэма в моей жизни? Обида в душе Дарси бурно протестовала, глубинное беспокойство испытывало на прочность уверенность в собственной правоте. Он откинулся назад, невольно повторив ту же позу, что и его кузен в бездумной сладкой дрёме.

– И, если тяжкого греха да не сотворите вы, – продолжал доктор, – тогда сможете вы утешиться доброй славой пред очами и Создателя, и общества в целом. Но даже если это не так, если перевес добра всё же окажется не в вашу пользу, при должном снисхождении Всевышнего к природе человеческой греховности, вы можете уповать на милосердие Божье.

Неужто Уикэм избежит даже Верховного судии? «Перевес в вашу пользу…»! Сам Уикэм вряд ли когда-нибудь защищал себя более красноречиво и снисходительно.

– И в заключение, «Познай самого себя», говорят философы, посвятите себя полезным и добрым делам, и, конечно же, исполнению своего долга. Но с должной умеренностью, как приличествует разумному созданию Божию. На сём и завершаю моё наставление. Аминь.

Доктор захлопнул Библию, но прихлопнуть клокочущий внутри гнев и возмущение не так просто. Он гадал, какого рода деятельность смирила бы его возмущённое состояние. Хор, звуки органа и суета вернули Фицуильяма из небытия. Он выпрямился и захлопал глазами.

– Я что-то пропустил? – Зевнул он, поднимаясь на ноги.

– Всё как обычно, – ответил Дарси, отворачиваясь от кузена. – Если не считать того, что его светлость, герцог Камберленд, публично покаялся в умерщвлении своего слуги.

– Камберленд! – Фицуильям широко раскрыл глаза, но сразу опомнился. – Грешно, Фиц, пользоваться усталостью старого солдата, несущего верную службу нашим…

– Прекрасным дамам, спасая их от ужасающей скуки! Мои искренние сожаления, Ричард.

Фицуильям рассмеялся и вышел в проход между рядами.

– Ты не будешь возражать, если я окажусь за твоим обеденным столом сегодня, Фиц? Его светлость и остальные отбыли в Мэтлок на прошлой неделе, хотелось бы пообедать в мирной обстановке. Похоже, я старею. Тишина и покой - вот идеал счастливой жизни.

– Ты провёл в тишине и покое большую часть службы в церкви, но, – Дарси жёстко улыбнулся, – я не собираюсь распекать тебя за это.

– Как ты сказал, всё было как обычно.

– Да, но интересно, с какой притягательной леди ты жаждешь обрести тишину и покой.

– Но, Фиц, разве я упоминал какую-нибудь женщину?

– Ричард, всегда и во всём замешана женщина.

У дверей Дарси сдержаннее, чем обычно, поклонился Преподобному доктору. Они вышли наружу, Гарри, грум Дарси, махнул куда-то рукой, и экипаж тотчас подкатил к обочине.

– Надеюсь, что холода не на всю зиму. Я рад, что папенька и маменька уехали. – Кузен взобрался внутрь следом за Дарси и поспешно натянул покрывало на ноги. – Между прочим, Фиц, неужто и впрямь твой Флетчер придумал тот узел, что поверг Браммелла ниц у леди Мельбурн? Покажи бедняге кузену, как это делается, будь паинькой. Это ведь «Рокфор»?

– «Роуки», Ричард, – поправил его Дарси, – Только не надо об этом!






– Фиц, вижу, твоё внимание занято не мной сегодня. Тебе нечего рассказать мне?

Дарси озабоченно посмотрел на кузена. Ему ещё никогда не удавалось достаточно долго скрывать что-нибудь от Ричарда; он слишком хорошо его знал. Может, это подходящий момент для откровенности? Дарси шагнул обратно в тёплый уют своей библиотеки.

– Я получил несколько писем от Джорджианы за последний месяц.

– Значит, пока без перемен?– Улыбка на лице Фицуильяма сменилась озабоченностью.

– Как раз наоборот! – Дарси перешёл прямо к делу. – Очень существенные перемены, но, хотя я этому несказанно рад, я пока не до конца понимаю их.

– Существенные, говоришь? В каком смысле?

– Она велела мне «больше не страдать от прошлого», потому что она не страдает, «хотя урок и не забыт». – Фицуильям только невнятно что-то пробормотал. – Она пишет, что начала навещать наших работников, как это делала мать.

– И такое возможно? – Фицуильям покачал головой. – В последнюю нашу встречу, она едва решалась посмотреть на меня.

– И это ещё не всё! Во втором письме она давала мне совет по некоему предмету, о котором я ей писал. – Дарси достал из стола листок и подал его кузену. – А позже, когда я вернулся в Лондон, Хинчклиф показал мне вот это.

– «Общество возвращённых на истинный путь девиц… сто фунтов в год», – читал Фицуильям, – Фиц, если ты подшутил надо мной, то это чертовски плохая шутка.

– Я не шучу, уж поверь мне. Что ты думаешь об этом, Ричард?

Фицуильям залпом допил свой портвейн.

– Даже не знаю. Это кажется невероятным! То есть, похоже, что она счастлива?

– Счастлива? – Дарси отрицательно покачал головой. – Я бы так не сказал. Довольна? Повзрослела? В любом случае, я увижу её в Пемберли, а в январе привезу её в Лондон.

– Если она настолько пришла в себя, как ты говоришь… – Он нахмурил брови.

– Ты уедешь в Мэтлок на Рождество, или останешься в городе? Если второе, сможешь убедиться сам, и помочь мне советом. Я был бы очень благодарен тебе за это, Ричард.

Фицуильям кивнул, сознавая и важность, и необычность просьбы.

– Мне обещана неделя отпуска, и я ещё не решил, где её проведу. А ты не думаешь снова, как в том году, собрать всех дома на недельку?

Дарси подтвердил, потом налил себе и кузену ещё портвейна. Он собирался ещё кое-что рассказать Ричарду, но с чего начать?

– Я видел Уикэма. – Эти слова прозвучали ружейным выстрелом. – Мы встретились случайно, в Хартфордшире. Он вступил в полк ополчения, расквартированный в Меритоне.

– В ополчении! Уикэм? Значит, он дошёл до крайности, или скрывается от серьёзных проблем, если пошёл на это. Хотел бы я заполучить его под моё начало! – Фицуильям стал расхаживать по комнате. – Ты говорил с его командиром? Он знает, каков этот негодяй?

– Как же я мог? – Возразил Дарси. – Доказательства ни я, ни ты не можем обнародовать.

Оба тяжело опустились в кресла у камина, погрузившись в собственные мысли. Какое-то время в комнате был слышен только шум ветра за окном.

– Ричард, что ты думаешь о Уикэме?

– Что думаю о нём?

– Как ты объясняешь себе его поведение. – Дарси изложил суть проблемы, терзавшего его уже почти неделю. – Он получил больше, чем мог даже надеяться вытянуть из моего отца, был возвышен далеко за пределы его круга и происхождения. Тем не менее он промотал всё с той же лёгкостью, как и получил, а напоследок отплатил моему отцу тем, что пытался соблазнить его дочь. Ты можешь назвать это «природной греховностью»?

– Какая такая... Он просто мерзавец, и этим всё сказано! И был им всегда, сам прекрасно знаешь. Я всего на год старше, но я знал, он с детства строил козни против тебя.

– Мой отец никогда не замечал этого. – Дарси поболтал вино в бокале.

– Хм, – фыркнул Фицуильям, – в этом я не совсем уверен. Твой отец был проницательным человеком. Мне казалось, он прекрасно знал ему цену, но почему бездействовал, я не понимаю. Он никак не мог предвидеть, что Уикэм способен обидеть Джорджиану. Да и никто из нас! Знали, что он подлый вор, врун, развратник, но что он способен на такую подлость!

– Может, это всё же случайность. Давление долгов… и время уходит…

– Случайность! Фиц, это хорошо спланированный замысел! Он готовился несколько месяцев! Если ты думаешь, что можно простить подлости Уикэма против Джорджианы, потому что ему пришлось это сделать, то позволь сказать тебе, кузен - да пошёл ты к чёрту! Ибо этот тип подлец, и таковым и останется. И даже армия тут ничего поделать не сможет!

Вошёл Уитчер с запиской на серебряном подносе.

– Сэр, только что доставлено, и посыльный ожидает ответа.

– Спасибо, Уитчер, – ответил Дарси, забирая записку. – Будь так добр обождать немного.

Сломав печать, он развернул листок и тотчас узнал корявый почерк Чарльза Бингли.

«Дарси,
Это очень странно, но Кэролайн переехала в город и закрыла Незерфилд. Собирается остаться в Лондоне на Рождество – Луиза и Хёрст тоже. Я перебрался из Гренье и уже уютно обосновался дома (насколько это возможно в данном случае). Соответственно, ждём тебя на Олдфорд-Стрит в понедельник на ужин. Жду твоего совета!
Твой покорный слуга,
Чарльз Бингли»

– Это от Бингли. Ждёт совета, где ему лучше поужинать – дома, или же где-нибудь ещё.

– Гром и молния, малыш не способен решить, где ему поесть, без твоей помощи?

– Получается, что нет. – Дарси усмехнулся. – Но в данном случае это именно из-за меня.

Дарси написал в ответе, что ничуть не возражает против Олдфорд-Стрит. Кэролайн была бы крайне недовольна, если бы он уклонился от встречи с ней, при этих обстоятельствах.

– Несколько недель назад в Хартфордшире я дал ему некоторую свободу. В результате мне пришлось опять стать заботливой наседкой. Но на этом давай оставим эту тему.

– Как тебе будет угодно, грозный кузен! – И Фицуильям изобразил поклон. – Но как насчёт нескольких партий в бильярд перед тем, как я вернусь в казармы? Поставим по-маленькой?

– Что, уже поистратился за этот месяц, кузен?

– Всё женщины виноваты, Фиц. Что тут поделаешь, человек по своей натуре грешен!

После «нескольких партий» кошелёк Дарси малость полегчал, зато улыбка его кузена стала значительно шире. Он изобразил для приличия некоторое огорчение, на самом деле радуясь тому, что несколько гиней позволят Фицуильяму свести концы с концами. Дарси прекрасно знал, насколько тот был добр к своим подопечным - мальчишкам ещё, в сущности, - и особо к тем, кто, как и он сам, уродились младшими сыновьями. Полковник приглядывал за ними не хуже, чем та заботливая наседка, следил, чтобы вовремя писали письма домой, выручал из разных передряг, а потом ловко пристраивал их в Гвардию Её Величества. Но всё это требовало затрат, а часто просить денег у его светлости он не хотел. И Дарси охотно помогал ему и когда их интересы совпадали, посещая театр или оперу, и когда они были противоположны, как, например, траектория шара, или же выпавшая карта. Эта негласная договорённость никогда не признавалась ими явно, но подразумевалась, и некая сумма всегда любезно проигрывалась одним, и благодарно принималась другим.

– Ну, старина, пора сжалиться и отчалить в казармы, не то я выиграю у тебя Пемберли.

Отправив выигрыш во внутренний карман, полковник облачился в свою красную форму.

– Сколько ни мечтай, этот день не настал, и никогда не наступит, кузен. – Дарси пошёл к лестнице, Фицуильям следом. – Так ты приедешь на рождественскую неделю?

– Будь уверен, – ответил тот, спускаясь вниз, – ты оглоушил меня новостями. Не будь я тоже опекуном Джорджианы, всё равно, я не мог бы остаться равнодушным. Кроме того, мы так давно не проводили вместе Рождество! Её светлость очень волнуется за тебя, Фиц – за вас обоих, если честно. Это приглашение успокоит её душу.

– Признаюсь, я не был прилежен в переписке с тётушкой в последнее время. Я исправлюсь. Напишу ей сегодня же вечером!

– Тогда удаляюсь, чтобы не мешать. И не забудь упомянуть, что я был в церкви, будь другом! Она, конечно, рада получить весточку от тебя, но будет дважды рада узнать, что её блудный сын так благостно провёл воскресенье. А тебе она поверит скорее.

Дарси кивнул, и кузены по-дружески крепко пожали друг другу руки.

– Я напишу об этом, Ричард, – серьёзно обещал Дарси, но потом рассмеялся, – Правда, изменить о тебе мнение моей тёти, пожалуй, уже поздновато будет... разве что посещение церкви войдёт у тебя в привычку…

– Ха, ну нет! Вот уж спасибо, кузен. Просто напиши, и порядок. До Рождества! Уитчер!

Фицуильям кивнул старому дворецкому, сбежав с крыльца к наёмному экипажу. Дарси пошёл исполнять обещанное, хотя письмо к тётушке Фицуильям – занятие скорее приятное.

К тому времени, когда он написал последнее слово на листке бумаги, Дарси с сожалением обнаружил, что уже стемнело. Так что прогуляться по скверу, размять мышцы и проветрить голову перед сном уже поздно. Он оставил письмо на подносе для Хинчклифа.

Уикэм! Близкое знакомство Элизабет с Уикэмом стало причиной враждебности её к нему, а это реанимировало жгучее презрение Дарси к этому человеку. Однако, утром все дела должны быть завершены, бумаги в папках расставлены по местам. А затем на Кавендиш-Сквер: убедить Томаса Лоренса написать портрет Джорджианы по их возвращении в Лондон. И напоследок, ужин на Олдфорд-Стрит с Бингли и его сёстрами.

Бингли! Он молил, чтобы Кэролайн Бингли просто исполнила его наставления. Если же она вздумает заставить его отказался от мисс Джейн Беннет, то они получат упрямца, вросшего в землю четырьмя копытами и опустившего к земле свою баранью башку.

Однако... Он ещё не рассматривал возможности поражения. Что, если Бингли не откажется от мисс Беннет - останутся они в прежних отношениях, или же нет? Конечно да, но какой ценой? Может, как и многие женатые, он потеряет интерес к городской суете, ведь часто отношения женатого с холостыми друзьями постепенно сходят на нет… Нет, Бингли всё равно останется Бингли. Что-то изменится, но дружба останется. А это означает, что…

Элизабет! Он ведёт себя, как последний дурак, ведь она его просто не выносит. Уже этого вполне достаточно против общения с ней. Внезапно дверь распахнулась, и он прикрыл глаза от света высоко поднятой лампы.

– Мистер Дарси! – Лампу опустили. – Простите, сэр. Я услышал шум, а так как в библиотеке было темно, мы не могли решить, что это может быть.

В дверях библиотеки стоял дворецкий, а за ним могучий лакей с дубинкой.

– Эти жуткие истории в Уоппинге, сэр. Несчастные, убитые прямо в своих постелях.

– Вы правы, Уитчер, это можно понять, но мы очень далеко от Уоппинга!

– Да, сэр. – Уитчер опустил голову. – Думаю, это всё туман, сэр. Как раз погода для злодейства. – Он поклонился Дарси. – Мои извинения ещё раз, сэр. Оставить лампу?

– Нет, заберите с собой. Спокойной ночи, Уитчер.

– И вам тоже, мистер Дарси.

Дарси выждал, пока слуга спустился на этаж для прислуги и пошёл в свою спальню. Только сон теперь мог успокоить его взбудораженную душу и мысли.