Ф. Дарси, Джентльмен. Часть 2, Глава 4

Памела Эйдан. ФИЦУИЛЬЯМ ДАРСИ, ДЖЕНТЛЬМЕН

Часть 2. ДОЛГ И ЖЕЛАНИЕ

Pamela Aidan. Fitzwilliam Darcy, Gentleman: Duty and Desire

Перевод: Горяинова Елена




Глава 4

ЦЕННОСТЬ МИЛОСЕРДИЯ


Дарси щёлкнул поводьями, посылая вперёд пару, впряжённую в сани. Покосился на сестру, её точёный профиль был по прежнему непреклонен, словно у античной статуи. Они поссорились! Он не мог припомнить, когда такое случилось в последний раз. Его желания – всегда закон для неё, но сегодня… Дарси опять взглянул на неё. Совсем не похоже, что она торжествовала свою победу. Скорее, она разочарована им.

Во всём виновата эта женщина, миссис Эннсли! А кто ещё мог подтолкнуть Джорджиану к такой экстравагантности? Мчаться по морозу «послами милосердия» в то время, когда дома в камине весело трещал огонь – такая глупость не приходила ему в голову, когда он предложил ей загладить вину небрежения. Всё началось с утра, с неприятностей Флетчера. Джорджиана разделила с ним завтрак, устроившись не в кресле на другом конце стола, а справа от него со своим шоколадом и тостами. Спросила, хорошо ли он спал.

– Вполне хорошо, спасибо, – уверил он, и она улыбнулась в ответ.

Момент был самый подходящий, и он отставил свою чашку.

– Джорджиана, я мало занимался тобой, – сказал он за завтраком. – Но я не был здесь во время жатвы, так что пришлось навёрстывать. Хочу загладить свою вину, поэтому теперь я в твоём распоряжении. Чем ты хочешь заняться? Приказывай.

Он откинулся в кресле, улыбаясь в ожидании ответа.

– Я понимаю, брат, – поспешно сказала Джорджиана, – Видишь ли… сегодня воскресенье.

– Да, – ответил он, опять поднимая чашку, – но из-за снега до Лонгборна не добраться. Думаю, лучше пропустить сегодня службу.

– Я бы хотела… сейчас много снега, а ты ведь можешь править санками.

– Ты хочешь покататься по снегу?

– Помнишь, я писала, что стала навещать семьи работников, как это делала наша мама?

– Да, она посещала раз в квартал хозяйства крупных арендаторов. Ты же не хочешь сказать, что в прямом смысле ходишь по домам?

– Каждое воскресенье в полдень, по очереди. Не ко всем, но самым бедным, с детьми…

– Джорджиана! – Дарси в ужасе отпрянул. – Эти визиты надо прекратить! А как же болезни? Инфекции в низших слоях обычное дело... даже здесь. И потом, ты же не можешь ездить одна. С кем ты занимаешься этим безумием? Я хочу…

– Фицуильям, я не могу жить в тупой бездеятельности, – мягко начала она. – Музыка, книги, и всё прочее, на что я убиваю время – это не то, ради чего стоит жить.

Дарси возмущённо дёрнулся в кресле.

– У тебя лучшее образование, и это чепуха? Что ты понимаешь, в твоём-то возрасте, чтобы судить об этом? – Он был возмущён.

– Я знаю, кто я такая, брат. После Рамсгейта все мои иллюзии как на ладони. Моя жизнь - это бессмыслица и побрякушки, бесполезные в противостоянии коварству подобным Уикэму. Я сама дописывала слова любви к его высокопарным фразам. Нужно было осознать всё зло моего положения, чтобы волей Провидения это послужило мне во благо.

– Если бы я не был так беспечен…

– Дорогой брат, под надзором или нет, был бы это Уикэм - или кто иной, мой враг был не снаружи, он был внутри. Уже лишь за одно это открытие я благодарна Господу. – Она вгляделась в его лицо, но не нашла понимания.

– Значит, это повод для этих «визитов» и того нелепого письма Хинчклифу? Ты мечтаешь искупить свои грехи некими излишками благотворительности?

– Ты велел ему не трогать фонд? – Спросила она, отнимая руки.

– «Общество возвращённых на истинный путь девиц Графства»? Девушке твоего возраста неприлично даже знать о них! И двадцати фунтов достаточно, причём однократно.

Он оглянулся на неё. На её лице опять было именно то потерянное выражение.

– Девушке моего возраста? Общество спасает даже тех, кто моложе меня, Фицуильям.

– Да, это правда, но это не должно тебя беспокоить. Полно более важных случаев…

– Я хочу пожертвовать именно этому фонду. Потому что я могла бы стать одной из них.

– Никогда! – Дарси охватила слепая ярость. – Как ты только могла подумать об этом!

– Я верила Уикэму, а эти бедняжки верили тем, кто завлёк их в свои сети. Несмотря на честь принадлежать к роду Дарси, я бы уехала с ним. Настолько я обманывалась.

– Я бы искал тебя, Джорджиана, пока не нашёл бы. Уикэм этого и хотел, так что…

– Да, чтобы он мог потребовать выкуп. «Священник», который должен был нас обвенчать, был актёром труппы. Тебе пришлось бы хорошо заплатить, чтобы он женился на мне.

Слепая ярость пронзила Дарси до глубины души. Отвернувшись, он бросился к окну, но от прелестного пейзажа не было утешения.

– Видишь, у меня хотя бы есть ты, а у них - никого! Я рада, что могу сделать хотя бы это, и тем самым задобрить, может быть, Провидение.

– Когда ты желаешь отправиться с этими «визитами»? – Он не мог признать её правоту.

– В полдень, если тебе будет угодно, Фицуильям.

– Это мне ничуть не угодно, – сказал он без тени любезности, – однако я, и только я буду сопровождать тебя во всех подобных вылазках, и в будущем тоже. Согласна ли ты подчиняться моим требованиям, касающимся твоей безопасности?

– Да, брат, – ответила она тихо.

– Тогда, что же, очень хорошо. В час пополудни.

Он поклонился и вышел, грозным звуком шагов распугав всех, кроме одного существа. Стук лап скоро подключился к его шагам, и Трафальгар затрусил рядом с хозяином.

В кабинете Дарси рухнул на диван, Трафальгар улёгся рядом. Дарси невидяще смотрел вдаль. Что же с этим делать? С чем? Которую из проблем ты имеешь в виду?

– О, Боже, полный бардак! Я не забыл о тебе, скотина ты эдакая! – Он стал гладить пса по голове. – Представь, что мы с тобой едем в санях с визитами к местным дворняжкам!






Если бы он был способен забыть о «Воскресной благотворительности», Дарси был бы вполне доволен подготовкой к Рождеству. Весь персонал огромного имения радостно трудился, приближая Великий День. Весть о возвращении прежних обычаев после пяти лет траура по старому хозяину разнеслась по всей округе. И потому не было конца визитам соседей и любопытных, желавших осмотреть праздничное убранство Пемберли.

Они с сестрой так и не примирились, хотя и не спорили больше, но оба с энтузиазмом готовились к праздникам. Приближался приезд родственников. Вечерами сливающиеся в дуэте голоса брата и сестры, звуки скрипки и фортепиано грели души обитателей дома. Но Дарси трудно было ходить по благоухающему Рождественской хвоей дому, и не вспоминать прошлое. Рождество с родителями. Джорджиану, с её детской памятью, вряд ли мучили призраки. Но не в том была причина его беспокойства и чувства неполноценности.

Но всё шло своим чередом, и к приезду дяди и тёти всё было готово. Джорджиана репетировала свою часть дуэта, Дарси слонялся по салону, потом взял свою скрипку.

– Ты готова к моему вступлению? Начнём сначала?

– В самом деле, вернись к самому началу. Что же так беспокоит тебя, Фицуильям?

– Представь, что ты ошибаешься, Джорджиана. – Он смотрел на нотный лист перед ними.

– Я думаю, что ты одинок и тоскуешь по кому-то, – мягко настаивала Джорджиана. – И этот «кто-то» – мисс Элизабет Беннет.

Джорджиана взяла со столика книгу с разноцветной шёлковой закладкой. Переложила цветную гирлянду на свою ладошку и вернулась к нему.

– Не совсем обычная закладка для джентльмена, не так ли? Если только это не сувенир от определённой леди. Твой взгляд витает по заснеженному саду, в пустоте, словно тут есть кто-то другой. Тогда у тебя такая потерянность в лице, что сил нет смотреть.

Он полюбовался яркими кольцами, но потом зажал их в кулаке.

– Может, ты и права, Джорджиана, но лучше нам обоим не мечтать о ней. Её семья настолько ниже нашей, что союз с ней немыслим. Это оскорбление нашей семейной чести, а я поклялся беречь её во всех отношениях.

– Ой, Фицуильям, не настолько же низкого происхождения мисс Беннет, что вы с ней не можете быть счастливы.

– Никак не мы-с-ней, – невесело рассмеялся Дарси, – леди столь низкого мнения обо мне, что, если она узнает… У неё нет причины менять своё мнение.

– Но этот дар, разве он ничего не значит? – воскликнула она.

– Просто украден, дорогая! Она забыла его в Незерфилде, а я стащил. Всё это более фарс, чем трагедия. Или комедия... Пожалуй, надо спросить у Флетчера. Он должен знать.

– Но ты любишь её? – Джорджиана тревожно вгляделась в его лицо.

– Я не знаю, – спокойно сказал он после паузы, – в этом у меня нет опыта. Я знаю, что такое любовь к семье, к дому. Но вот эти узы между мужчиной и женщиной… На редкость возвышенные отношения между нашими родителями скорее исключение. Безумно влюблённые через несколько месяцев уже отрицают это. Это и есть любовь? Не думаю. Скорее это страсть, подогретая красивым личиком или эффектными манерами.

– Значит, для тебя мисс Элизабет не более чем красотка, которая завлекает…

– Не надо, моя девочка. Она для меня «более чем», как ты выразилась. Я восхищаюсь её остроумием, живостью, и её добротой. Мне нравится встречать отвагу и вызов в её глазах, когда она говорит то, что думает. Эти две ипостаси чувств трудно разделить.

– И ты скучаешь по ней, я знаю это. Но ты не готов признать, что это любовь?

– Не смею, и не стану. И для чего собственно? Для обоих это лишено смысла.

– Но что, если только с ней ты мог бы стать счастливым?

Поразительная прямота вопроса. Мог бы? В кармане его жилета искусно сплетённые шёлковые прядки: зелёные, жёлтые, синяя, розовая и лиловая. Если бы те прекрасные глаза смотрели на него иначе… Но её взгляд наяву ему забыть не удавалось.

– Словом, мы живём не в век чудес. Придётся искать успокоения в другом месте, несмотря на мои желания. Смертные мужского полу крайне плохо справляются с сердечными проблемами. – Он взял свою скрипку. – Что же, приступим к репетиции?






– Ричард, рад видеть тебя! Как поездка – ужасно? Как тётушка?

– Нормально, а сын сам за себя ответит, – сказала леди Мэтлок из-за плеча сына.

– Но мы не жалеем, что приехали. Рождество в Пемберли того стоит.

Дарси глубоко поклонился, затем приложился к её подставленной щеке.

– Что же, мой дорогой, рада снова увидеться с вами. Мы не виделись целую вечность.

– Я был в провинции, мэм, – отвечал Дарси, – мой друг снял там имение.

– И охота была прекрасной, – добавила тётка, – да, я сто раз слышала такие истории.

– Именно так, – улыбнулся Дарси, и обернулся к своему дяде. – Моё почтение, милорд.

– Дарси! – Главы двух кланов поклонились и крепко пожали друг другу руки. Его светлость лукаво поглядел на сына своей сестры. – Мы почти не видели тебя осенью. И если действительно добрая охота удерживала тебя там, то я желаю знать всё об этом рае.

– Всему своё время, Отче, – прервал его младший сын, – Б-р-р, холодина, как у ведьмы в… э, носу. Фиц! Чем-нибудь разогнать кровь? И брату подкрепиться, да, Алекс?

Лорд Александр Фицуильям, виконт Д’Арси, гневно глянул на брата, поклонившись кузену.

– Не обращай внимания, Дарси. Малыша послали изучать манёвры, не научив манерам.

– Как видишь, Фицуильям, твои кузены до сих пор не способны выдержать и получаса в одной карете, не поругавшись, словно дети. Но где же Джорджиана?

Дарси предложил руку своей тётке.

– Она ждёт нас в Жёлтом салоне, мэм, как и целая гора закусок... Включая чаи и кофе, а если желаете, дополним чем-нибудь покрепче. – Дарси повёл родственников наверх.

Задуманный ещё леди Энн салон в бледно-лимонных тонах был любимым местом собраний в доме.

– Моя дорогая деточка! – Воскликнула леди Мэтлок. – Это просто чудо! Ты превратилась в молодую женщину! Фицуильям, почему твоя сестра до сих пор не в Лондоне?

– Мэм, – запротестовал Дарси, – ей всего шестнадцать лет.

– Шестнадцать! Только шестнадцать! Да, конечно; но не годится юной леди ничего не знать о столице и обществе перед её первым сезоном.

– Тётушка, не сердитесь на брата, – вмешалась Джорджиана, – я оставалась в Пемберли лишь по собственному желанию. Но мы вместе едем в Лондон после Рождества.

– Привози её к нам, когда мы с их светлостью вернёмся в столицу. Мы представим её невесте Д’Арси при первой же возможности.

– Невесте? – Воскликнули Дарси и Джорджиана, окружив кузена с поздравлениями.

– Да, э-э… конечно, именно о такой виконтессе, как Леди Фелиция, я мечтал всю жизнь.

– Дочь его светлости, маркиза Челмсфорда, – не удержался лорд Мэтлок, – гордость их семьи, а скоро и нашей. Это прекрасный брак.

В прошлом сезоне леди Фелиция Лауден сразила Лондон происхождением, красотой, манерами и богатством. Дарси был удостоен чести сопровождать её несколько раз в оперу и на балы, но скоро уяснил, что юной леди одного обожателя явно недостаточно. Он не желал быть статистом в хоре, и уступил своё место другим. Всё же явное недовольство Ричарда триумфом брата не могло не удивлять. Ладно, спрошу попозже, сказал он себе.

Джорджиана прекрасно справлялась с ролью хозяйки, хотя смущённо улыбаясь. Ему оставили почётную роль хозяина графина с бренди и собеседника родичей мужского полу. Иногда всё же приходящего ей на выручку. Но чаще ей хватало и улыбки. Фицуильям не сводил с неё поражённого взгляда, и, наконец, переместился на кресло рядом с диваном, на котором она беседовала с его матерью. Вернулся он с видом человека, озадаченного неразрешимой загадкой до конца своих дней.

На следующее утро за завтраком и газетой, перед Дарси появилась физиономия кузена.

– Ричард! Рановато для тебя. Прошу, угощайся, – он вернулся к своей газете.

Ричард налил себе чашку крепкого кофе из особой приготовленной для Дарси смеси.

– Расскажи-ка мне о Джорджиане, – потребовал он командирским голосом.

– Даже не представляю, с чего начинать, сам до сих пор теряюсь в догадках.

– Она ведёт себя совершенно естественно. Не могу поверить, что это та самая девочка, которая несколько месяцев назад не смела поднять головы и взглянуть мне в глаза.

– Она совсем другая, Ричард! Не та, что была после Рамсгейта, даже не та, что была до.

– Ты говорил с ней о той её благотворительной идее?

– Разумеется. Но она не сдаётся! Более того, ездит с воскресными визитами к беднякам.

– Господи Иисусе! Фиц, ты же знаешь, что Джорджиана дорога мне, как важно для меня её счастье. Не скажу, как и почему, но я знаю точно, что она сейчас счастлива, и тень Уикэма уже в прошлом. И мой совет, старина, не приставай ты к ней с расспросами!

– Пожалуй, обратный тому, что дала мне её компаньонка миссис Эннсли, вдова священника, особа с безукоризненными рекомендациями. Она советовала мне расспросить Джорджиану, но сделать это в открытую я так и не осмелился. Мы так и топчемся на месте.

– И не надо, Фиц, – Ричард хлопнул его по плечу. – Мать просто в восторге от неё, отец сказал, что словно его сестра к ним вернулась. Сейчас ведь Рождество, пусть отдохнёт!

– Ты понаблюдаешь… проследишь за ней? – Дарси не отступал.

– По рукам, кузен. – Они пожали руки. – Ну, а вот тебе моя загадка. Закрытая мной на ночь дверь утром оказалась открытой, а один из моих башмаков - исчез!






Украшенная в часть праздника остролистом древняя церковь Св. Лоренса сияла в свете канделябров, украшавших бликами на серебре и золоте утвари деревянные панели. Но сегодня взоры прихожан притягивала скамья семьи Дарси, её многочисленные нынче обитатели в лице семьи его светлости графа Мэтлока, хозяина Пемберли и его сестры. Значит, в Пемберли снова будут знаменитые празднования Рождества. И конечно, сытный стол и изрядная доля веселья в канун Великого дня всем и каждому гарантированы.

Серьёзный владелец Пемберли и его сестра стоя читали строчки Писания. Сколько раз сидел он здесь рядом с отцом, стараясь по-мужски не болтать ножками, а вести себя «как настоящий Дарси». Рядом звучал чистый голос Джорджианы. Дарси понял, что ему дарован совершенно реальный повод для радости. Она стояла рядом, чистая и невинная, и это вовсе чудо по мановению его руки. Рядом с ним загадка, незнакомка.

– Э-х-м... Я думаю, её зовут Джорджиана Дарси. Могу я представить вас?

– Что? – Джорджиана со смехом взглянула на брата, потом на кузена.

– Твой брат, похоже, чем-то очень поражён. Я уверен, он обдумывал какую-то великую проблему, ну а ты просто оказалась препятствием на пути его взора.

– Ричард! Исчезни! – прошипел ему Дарси.

– Нет, думаю, не вопрос. Нет. Эта гроза скрывает философию.

– Философию! – Воскликнул Д’Арси, подходя к ним. – Что я слышал, Ричард произнёс подряд слова «думаю» и «философия»? Хвала небесам, мой брат обрёл Мысль!

– Я на редкость одарён, Алекс, – рявкнул Фицуильям, – странно, что ты этого не знаешь, но ничего, леди Фелиция просветит тебя. – Д’Арси просто оцепенел, лицо его перекосилось.

– Пошёл ты к чёрту! – Прошипел ему Д’Арси, и пошёл прочь из церкви.

– Я буду благодарен, если вы не будете препираться публично, тем более, если вас может слышать моя сестра, – потребовал Дарси тоном, не допускающим возражений.

Фицуильям осёкся от нежданной атаки силами до сих пор дружескими, и уже собрался отразить её, как вдруг встретился с глазами огорчённой Джорджианы.

– Прости, Джорджиана, я забылся. – он даже вспыхнул от стыда. – И я не должен был поддаваться уколам Алекса. Прошу простить меня, кузен.

– Охотно прощаю, кузен, – откликнулась Джорджиана, – Но я боюсь, кузен Алекс очень расстроен, так что скорее это его прощения ты должен желать.

– Ты совершенно права, дорогая девочка, я подчиняюсь. Дарси, теперь извини меня.

– Не понимаю, как они могли так забыться в твоём присутствии. Но ты мастерски уладила это дело! Не помню, чтобы Ричард когда-либо так скоро раскаялся. Это же чудо!

Они вышли из церкви и подошли к экипажу. Дарси подсадил Джорджиану и поднялся сам. И они покатили по дороге к Пемберли.






Хотя лицо сестры было обращено к окну, Дарси видел, что её мысли заняты чем-то тревожным. Он слышал сдерживаемые вздохи, но решил дождаться, пока она не соберётся с мыслями. Наконец, она неуверенно обернулась к нему.

– Фицуильям, ты помнишь слова сегодняшней проповеди? В раскаянии Ричарда не моя заслуга, но Милосердия всепрощения.

– Но, Джорджиана, милосердие следует своим путём. Не по «мановению скипетра», если верить барду, и оно могущественнее, чем «коронованный монарх», оно…

– «Дважды благословенны», – ответила она цитатой, «дающие и берущие». Фицуильям, я дала Ричарду то, что он был готов принять, оба благословенны в равной степени.

– Тогда, у меня есть вопрос к тебе. Эта фраза «И ход вещей Господень превыше всякого понимания». Ты это хотела мне сказать? Что твоё исцеление… всё это…

– От милосердия Господня? Да, мой дорогой брат, именно так.

Экипаж замедлил ход перед воротами, и они погрузились в молчание.






К обеду, приготовленному гордым своими талантами поваром, стало очевидно, что раскол между отпрысками мужского пола графа преодолён. Их терпимость и внимание друг к другу произвели большое впечатление, особенно на их ироничного отца.

– Дарси, вели принести мне стакан содовой, иначе пресыщение вежливостью испортит мне пищеварение, – заявил его светлость уже спустя несколько минут.

– Отче! – воскликнул Фицуильям, – зачем же тогда мы с Алексом заключили мир?

– Так это мир? – Его светлость обвёл взглядом стол, – Д’Арси, а ты что скажешь?

– Именно так, ваша светлость, – подтвердил Д’Арси, – по крайней мере в данный момент.

– Значит, есть шанс данный момент растянуть до бесконечности, – вздохнула леди Мэтлок, – Считайте, что я подписалась как свидетель под вашим пактом, Алекс.

– Да будет так, маменька. Да будет мир ради весёлого Рождества, и ради тебя лично.

Дарси проследил за реакцией сестры на небывалую сцену перед их очами. У неё выступили слезы на глазах, когда Ричард почтительно поцеловал матери руку. А когда Алекс поцеловал мать в щеку, она что-то тихо прошептала, и слезинка скатилась по её щеке.

Дамы и Д’Арси двинулись в музыкальный салон, граф с полковником удалились о чём-то переговорить, а Дарси остро захотелось нескольких минут одиночества. Возвращение Рождественских традиций было и бальзамом, и мукой для его души. Лишь в редкие минуты он забывал о давних утратах и насущных обязанностях, лишь изредка позволяя себе вспоминать недавние встречи с Элизабет Беннет. Это правда, как угадала сестра, он не раз представлял себе Элизабет рядом с собой. Понравились бы ей дядя и тётя? Сады и парки Пемберли прекрасны, но не слишком ли помпезным сочла бы она Пемберли? Ему остро не хватает близости родственной души; где ещё он найдёт ту, что сможет сравниться с ней?

Смех и голоса доносились из-за двери, и Дарси вошёл в салон. Д’Арси что-то шептал Джорджиане на ушко, она заливалась смехом, а леди Мэтлок любовалась этой сценкой.

– Нет! Этого не может быть, Алекс!

– Спроси у матери, кузина, – ответил Д’Арси, – ведь твой брат ни за что не признается.

– Не признаюсь в чём, Алекс? – Дарси наполнил свой бокал.

– В том, что однажды в канун Рождества ты сбежал выступать в балагане, они как раз были в Лэмтоне. Тебе было десять, мы были в церкви Св.Лоренса, когда тебя хватились.

– Брат, этого не может быть! – Потрясённая Джорджиана смотрела на него.

– Это правда, но мне было всего десять; и конечно, потом отец вправил мне мозги.

– На задней части тела, – уточнил Фицуильям, – хорошо помню, что тебе пришлось стоять весь Рождественский обед.

– Послушаем, наконец, музыку? – вмешался Дарси когда мужчины принялись вспоминать сходные «выяснения отношений» со своими родителями. И потом в течение получаса Дарси с сестрой развлекали своих родственников дуэтами, а леди Мэтлок игрой на арфе.

А потом мужчины удивили дам импровизированным квартетом:

Обиды забыты, в котле крышкой накрыты,
Печали же просто зарыты...