Капитан Клещ или Золотое солнце. Глава 21

21. К ОСТРОВУ ТЕНЕРИФЕ

Пройдя при хорошем ветре Гибралтарский пролив, Мегеро взял направление зюйд-вест и проложил курс на остров Тенерифе. Он начал ощущать, что на него наваливаются всей тяжестью повседневные заботы капитана. Та цена, что он платит за власть. С главными обязанностями он справлялся: он мог вести судно в океане и мог вести команду в бой.

 Хитрый от природы, с изворотливым умом, владея жестокими методами «кнута» и лукавыми методами «пряника», он мог железной рукой удерживать свору головорезов в подчинении и в рамках того порядка, при котором их можно назвать командой.
Но одного подчинения мало. Если не организована повседневная работа экипажа, то любую дисциплину начинают подтачивать черви недовольства и раздражения. История знает немало примеров, когда корабельная команда не прощала ошибок капитану. Чтобы правильно организовать повседневную жизнь на корабле, капитану Клещу нужны были помощники.

В его экипаже не было человека, который бы выполнял обязанности интенданта, который бы пресекал мелкие склоки, следил за порядком на судне и за ежедневным пайком матросов, который бы в случае захвата чужого корабля взял временно на себя функции его капитана, который бы мог грамотно и беспристрастно оценить захваченную добычу и поделить её между членами экипажа, в соответствии с его судовой ролью. Попросту говоря – поделить справедливо, чтобы было как можно меньше недовольных. Потому что не бывает так, чтобы недовольных не было совсем. В этом Клещ убедился, когда сам разделил деньги и ценности с ограбленной «Изабеллы».

Сам Арно Мегеро умел читать карты, вычислять местонахождение судна и прокладывать курс корабля. Но на корабле три вахты, и как минимум три человека, вахтенных начальника, должны кое-что смыслить в шкиперском деле.
На корабле не было даже боцмана. Пока с его обязанностями худо-бедно справлялся Бульен, но у него была главная забота – это корабельные орудия. Такому боцману, как  Бернар Грассо, замену найти трудно. Клещ не раз вспомнил слова, которые сказал Дуболому: «Чтобы нас было большинство, вербуй всех дураков!»

Всех людей, что сохранили верность присяге, чьё призвание было море, они оставили на берегу. С ними пошли те, что были верны золотому дублону. Для кого море было ремеслом, а призванием – бунт и грабежи. Теперь всё это предстояло расхлёбывать тому, кто заварил кашу. И Клещ лихорадочно пытался всё это разрешить. Кроме всего прочего, предстояло разобраться с пленниками и с визитом на Тенерифе.
 
Даниель Рут начал лечить матросов, но деньги брать отказался.
– Я помню, что вы мне сказали, капитан. И выполняю свою работу, чтобы не есть даром хлеб.
У Бульена воспалилась культя ампутированной руки. Рут осмотрел и велел снять крюк, хотя бы на время.
– Кто же вам, Питер, так варварски закрепил эту железяку? Вы видимо так сильно поработали крюком, что повредили предплечье… Так недолго и всю руку потерять!
Он несколько раз намазал предплечье Дуболома своим бальзамом. Руке стало легче.
– Нужно время, чтобы воспаление прошло совсем. Влажный морской климат этому не способствует. Если бы мы находились в моих родных Альпах, там бы всё зажило быстрее.
Тут они выяснили, что являются почти земляками. Детство Бульена тоже прошло в Альпах.

Через несколько дней судовой врач смастерил новое крепление для его «протеза» из кожаных ремней и металлических крючков, которое позволяло распределить нагрузку равномерно на всю руку вплоть до самого плеча. Дуболом опробовал крюк и был в восторге:
– Йо-хо-хо! Теперь я могу без абордажного крюка любой борт подтянуть!
На что Рут ему посоветовал без нужды руку не напрягать, время от времени «протез» снимать и мазать руку бальзамом из баночки, которую ему подарил.

Отношения их стали ближе, и Бульен в благодарность обучил лекаря профессии рулевого. Рут часто приходил на мостик во время вахты Дуболома, и они вели долгие разговоры, вспоминая свои Альпы, либо Рут расспрашивал Дуболома о жизни в Вест-Индии. Он всё ещё сомневался, что «Эсперанса» собирается в такую даль. Когда судьба человека круто меняется, и он оставляет привычную дорогу, независимо от того, сам ли он сделал этот выбор, или его к тому принудили обстоятельства, он всё равно ещё долго и с сожалением оглядывается назад. Даниель Рут исключением не был.

– Скажи мне, Пьер, – спрашивал судовой врач, – если мы не пополним запасы продовольствия, как же отправляться в дальний путь через океан?
– Прах меня побери, доктор! – отвечал Бульен, стоя за штурвалом. – Великое ли дело – нехватка продуктов? Выбирались из передряг похуже! Такая пустяковина нашего капитана не остановит.
– Ну, ладно, допускаю, что без пищи можно неделю протянуть. Хотя, как работать голодным матросам? А без воды? При такой жаре человек через два дня умрёт!
– Воду можно собрать дождевую. А пища, она и в океане есть. Вдруг да попадётся какой-нибудь кораблик. Рыба опять же. Но лучше всего морские черепахи!
– Их что, тоже употребляют в пищу?

– Ого, ещё как! Чтоб мне всю жизнь пить козье молоко вместо рома, если я вру! Я не ел никогда более нежного мяса, чем черепашье. Особенно на спине, ближе к панцирю. Живучие, они, эти каракатицы! Мы переворачивали их на спину и укладывали их прямо на палубе. Натянем парусину над ними, чтобы солнце их не убило раньше времени, и ничего им не сделается. Ведь им не нужно ни пищи, ни воды!
– И что ж они, долго так живут?
– Да сколько хочешь! Их можно даже по частям есть. Если ей голову не отрезать, то она не умрёт. Вот как я, – Пит Буль поднял свой железный крюк, – мою левую клешню скормили акулам, а мне хоть бы что! – Он захохотал, правой рукой поправляя штурвал.

– Самое вкусное у морской черепахи – это печень, – продолжал Дуболом, – и панцирь тоже идёт в дело. Если его выскоблить, он и котелком может служить, и сковородой. Ну, а в порту за него можно не один десяток золотых получить. Черепаховые гребни из них делают…
В подобных беседах они проводили долгие часы, иногда Бульен доверял судовому врачу штурвал.

– Вас интересует профессия моряка, Рут? – спросил Мегеро, встретив лекаря на мостике.
– Меня интересует всё новое. Тем более, что больных на судне, благодарение Богу, пока нет, а времени у меня много. Кто-то тратит его, чтобы приобрести лишние деньги, я же хочу приобрести лишние знания. Тем более, что знания иногда тоже что-то стоят…
– Хм… В этом трудно с вами не согласиться, доктор. Знакомы ли вы с астролябией?
– В университете я видел этот прибор. Но обращаться с ним не умею.

Мегеро решил врача научить определять местонахождение судна по высоте Солнца и Полярной звезды. К его удивлению, Рут быстро освоил эту науку. Когда-то Клещ пытался научить этому Бульена, но вскоре убедился, что это бесполезно. Мозг Дуболома отказывался понимать, как угол на какой-то тарелке может указать, где находится корабль и каким образом связаны звезда, солнце и море. Лекарь же через несколько дней уже мог свободно обращаться с этим навигационным прибором. Такое умение высоко ценилось не только среди моряков.

Обязанности боцмана Мегеро возложил на матроса Хуана Мартинеса, который был наиболее сообразителен, по мнению Клеща. Мартинес был низкорослый крепыш. Оттого он казался квадратным. Когда он стоял рядом с Бульеном, они смотрелись весьма забавно. Хуан в плечах был также широк, как Дуболом, а ростом был чуть более четырёх футов, и голова его была чуть выше пояса Бульена, рост которого был около шести с половиной футов.