Горим, братцы!

из серии "Популярное краеведение" )


 Гореть и возрождаться, как Феникс из пепла, - это про Кострому. И в прямом, и в переносном смысле. Потому что Кострома - она вечная, чтобы не случилось. Но сегодня поговорим о первом слове этой строки – «гореть». Увы, пожары всегда были бичом нашего города - с давних времен и до наших дней.

Печальная статистика
Точное количество пожаров в Костромской губернии, конечно, не подсчитать. Краевед В. Бочков в «Справке из истории пожаров на территории Костромской области» писал: «Подавляющее большинство населения Костромской губернии жило в сельской местности, и не проходило недели, чтобы в каком-нибудь уезде не выгорела какая-нибудь деревня…» Но самые страшные, опустошительные пожары оставили след в летописях, документах, свидетельствах очевидцев.
1413 год - Кострома выгорела почти полностью, после чего кремль перенесли на новое место. 1654-й – сгорел кремль. 1679-й – огонь истребил кремль, большую часть нового города, посадов. 1773 год - Кострома сгорела почти вся. 1779-й – пожар опустошил более половины города. 1847-й – огонь бушевал целую неделю - сгорело 188 домов, Богоявленский монастырь, три фабрики, четыре общественных здания, т.е. более половины города. 1887 год – пожар уничтожил северную часть Костромы.

«Марья Ивановна» всё видит!
В 2023-м будет 200 лет со времени создания в Костроме первой профессиональной пожарной команды. Необходимость в ней была продиктована жизнью. Для этого и была возведена на Екатеринославской пл. (ныне Сусанинская) каменная пожарная каланча. Инициатор строительства - губернатор К.И. Баумгартен. В его предписании 1824 года сказано: «Не мешает здесь приличной каланче, которая бы вместе и служила городу украшением, и оградила каждого обывателя безопасности во время пожарных случаев».
Строилась каланча с 1823 по 1827 год по проекту губернского архитектора П. И. Фурцева. В архиве пожарно-технической выставки есть копия записки Фурсова в гордуму, где он ходатайствует о дополнительном украшении каланчи лепными элементами по собственным эскизам. Так благодаря таланту зодчего костромичи заимели и функциональное здание, и одну из главных достопримечательностей Костромы. Горожане в старину по-доброму звали каланчу «Марьей Ивановной», гордились и восхищались ею. Есть легенда: побывший в Костроме в 1834-м император Николай 1 якобы сказал: «Такой и у меня в Петербурге нет!».
Изначально каланча была без боковых крыльев, их пристроили в 1860-х и 1870-х годах. И разместили тут депо с конюшней, сараем для машин, инвентаря, бочек с водой и пр. На смотровой площадке дежурный зорко следил: нет ли где задымления, а если такое случалось, выставлял на специальных штангах кожаные сигнальные шары днем и горящие фонари ночью, по которым можно было понять какая часть города в опасности.

Вам бы здесь побывать!
Каланча использовалась не только по прямому назначению как дозорная вышка, здесь располагались еще и квартиры пожарных.  Костромичка Альбина Борисовна Ибрагимова, которая до войны жила на ул. Симановского, рассказывала: «Ребята из нашего двора страшно враждовали с детьми пожарных. А все из-за того, что нам очень хотелось побывать на каланче, а они не пускали. Но в конце - концов мы своего добились. До сих пор помню: на винтовой лестнице 174 крутые ступеньки. А сверху видно всю Кострому, как на ладони. Необыкновенное зрелище! Я была счастлива несколько дней». Жильцов из каланчи отселили лишь к середине ХХ в. А главное пожарное депо Костромы находилось здесь до 1981-го, затем тут разместили постоянно действующую пожарно-технической выставку, побывать на которой стоит каждому – много интересных, познавательных материалов. Жаль, нет экскурсий на саму каланчу – объект этот не для массового посещения.
 
Как тушили пожары
То, как раньше боролись с огнем, замечательно описал костромич Л.А. Колгушкин: «В начале века [ХХ в.] в Костроме были три пожарных команды, не считая фабричной и маленькой заволжской. Пожар в городе считался большим происшествием. Звонкий пожарный колокол своими частыми ударами извещал о пожаре. Звуки колокола были далеко слышны в городе.  Тотчас же поднималась тревога. Дежурный расчет пожарных мгновенно надевал бушлаты, медные каски и специальные пояса. По этому сигналу лошади сами рвались из своих станков.
С первым ударом колокола верховой-вестовой уже скакал к месту предполагаемого пожара и, обследовав, полным галопом возвращался, чтобы вести за собой весь пожарный обоз. Для выезда всего обоза требовалось не более 2-3 минут. Вернувшийся с разведки вестовой лихо скакал впереди обоза, за ним на полном скаку мчалась четверка лошадей с брандмейстером в никелированной каске, трубачом, непрерывно подающим сигналы, топорниками, ствольщиками и пожарными других специальностей. На этих огромных красных дрогах находились багры, раздвижная лестница, ломы, топоры, кирки и другой пожарный инвентарь, а также одна ручная пожарная машина с рукавами. Факелы с медными рукоятками и такими же держателями, медные каски, брандспойты и большой колокол – все блестело на солнце или ночью от зажженных факелов и создавало какую-то торжественность момента. За первой упряжкой мчалась тройка с пожарными машинами и дополнительным инвентарем, а за ней одна за другой несколько парных упряжек… Пожарный обоз замыкала упряжка с большой раздвижной лестницей и несколькими рулонами пожарных рукавов. При том состоянии техники пожарные команды прибывали к месту пожара относительно быстро и отличались четкостью работы, большой сноровкой и отменной выручкой».

Вот мчится Бобка удалая
«Большое внимание уделялось подбору лошадей по мастям, - вспоминал Л.А. Колгушкин, - так, на главной пожарной части вначале лошади были светло-серой масти (белой), а потом их заменили чисто вороными, на вспомогательной были гнедые, а на добровольной – рыжие. По масти лошадей было видно, какая пожарная команда прибывает на пожар. Каждый выезд главной пожарной команды всегда сопровождала большая рыжая мохнатая собака по кличке Бобка. Она была общей любимицей всех пожарных работников. Говорили, что на пожарах Бобка не раз выносила из горящих помещений детей и вещи. При звуке пожарного колокола эта бессменная дежурная первой выскакивала в открытые ворота и всегда бежала сбоку головной упряжки. Будучи уже старой, Бобка как-то в момент выезда команды по тревоге подвернулась по пожарные дроги и была задавлена насмерть. Все очень жалели эту умную собаку».

Кстати
Федот, да не тот
Сегодня в центре Костромы стоит скульптура бассет-хаунда, которого некоторые именуют Бобкой. Но это не Бобка явно. «Мальчик» бассет-хаунд с его экстремально низкой «посадкой» вряд ли был бы полезен на пожаре. Бобка была крупной рыжей собакой, сильной, мощной. После гибели пса таксидермисты сделали чучело, оно долго, пока не обветшало, хранилось в пожарной каланче.

Храните воду в бочках, чанах
Для того, чтобы обезопасить город от пожаров, власти предпринимали меры. Правда, не всегда эффективные и продуманные. Поскольку частая причина пожаров – человеческий фактор, большая часть требований касалась граждан. Вот какие предосторожности от огня были установлены думой Костромы в «Обязательных постановления…» 1892 года. С 1 апреля по 1 октября каждый домовладелец должен иметь на дворе воду в чанах, бочках или кадках с ведрами при них, приставные или переносные лестницы в полной исправности. Воспрещалось разводить самовары: на дворах, во всех нежилых помещениях, на чердаках, под деревянными лестницами и в не отштукатуренных сенях. Запрещалось ходить с зажженную лучиною, лампою или свечей без фонаря на чердак, в конюшни, сараи, сенники, кладовые, погреба и другие домашние строения.
В 1897-м в «Обязательные постановления…» было добавлено: дрова не разрешается складывать рядом с жильем, должен быть промежуток. Вообще «не допускаются дрова в большом количестве при тесноте дворов и множестве деревянного строения». Также не разрешалось сено и солому складывать на открытых местах и в торговых лавках.

Обязаны «делать тревогу»
«Лица, имеющие лошадей, приглашаются в летнее время постоянно иметь бочку с водою, не имеющие лошадей во время лета должны иметь на дворе кадку или чан с водою на случай пожара, при появлении которого и малая часть воды может оказать большую пользу, особенно внутри здания. Жители обязаны извещать пожарную команду [о пожаре] и даже делать тревогу, бить в набат», - говорится в этом документе.

Затуши свой горн, кузнец
Устанавливались также требования к содержанию производственных помещений. При кузнецах, заводах, столярных, складах винных, лесных, дровяных необходимо было иметь запас воды не менее 100 ведер, а также лестницу и по одной пожарной ручной трубе. Кроме того, «в кузнецах, слесарных и т.п. мастерских по выходе из них рабочих на ночь огонь в горнах и печах должен быть заливаем». «Масло в значительном количестве должно храниться в безопасных кладовых, но в торговых лавках в большом количестве воспрещается, - говорится в «Обязательных постановлениях…» 1897 года, - осветительные минеральные масла, шандорин [бензин], керосин для оптовой продажи должны храниться в нарочно установленных для того складах. Курению табаку запрещается в конюшнях, чердаках, сеновалах, лавках, амбарах, кладовых, где хранятся легко воспламеняющиеся товары, и в Мучном и Гостином дворе».

Брандмауэры-защитники
Если кто-то думает, что «брандмауэр» – слово современное, связанное с компьютерными технологиями, то он ошибается. Слово пришло из прошлых веков. Но суть его та же – технологический барьер. Только в старину оно означало (и означает до сих пор, т.к. предмет, им названный, сохранился) глухую противопожарную стену здания, сделанную из негорючих материалов, чтобы огонь не перекинулся на другие строения. 
В 19 в. власти требовали, чтобы брандмауэры возводились в обязательном порядке, если соседние дома стоят близко друг к другу. Но делать каменную стену было накладно, да и часть дома оставалась без окон, что не радовало хозяев. Потому частенько возникали скандалы из-за нежелания строить брандмауэр. Так, одна из разборок соседей дошла до гордумы. В 1876-м гласные обязали г. Свиньину по жалобе ее соседки г. Кордобовской поставить брандмауэр на возводимом флигеле. В 1881-м отставной капитан П.П. Петров просил освободить его от установки каменного брандмауэра в Космодемьянском переулке, т.к. это нарушит освещение в доме. Дума ему отказала. Так же участь ждала в 1882-м и прошение коллежского регистратора П.П. Соколова, он хотел построить деревянный флигель на Лазаревской ул. без брандмауэра. С огнем не шутят, потому пренебрегать средствами защиты нельзя – посчитали гласные. Кстати, на старых улицах Костромы – Пятницкой, Советской, Долматова и других - брандмауэры встречаются сплошь и рядом, хотя кое-где в этих стенах позднее пробили окна. Приглядитесь, живая история рядом…

2 часть
Пожары  издавна были бичом нашего города – и местные власти в меру сил и возможностей пытались им противостоять, взяв за основу принцип: беду лучше предупредить, чем с ней бороться. Особенно такую стихию, как огонь. Нельзя сказать, что это всегда получалось, но и негативный опыт тоже имеет положительный момент: он учит. И помогает выработать наиболее эффективные правила противопожарной безопасности, которые, как и правила дорожного движения, писаны кровью…

Труба - дело
Не будет откровением, если скажем: виновник большинства пожаров – человек. Его беспечность, невнимательность, халатность, пренебрежение правилами. Так, страшный пожар Костромы в 1773 году начался от топящейся бани и перекинулся на другие строения, в короткий срок буквально поглотив значительную часть города...
Поскольку все здания раньше отапливались печами, дума Костромы в «Обязательных постановлениях…» 1871 года особо обговорила правила чистки дымовых труб: «Дымовые трубы сколь можно чаще чистить, борова [дымовые каналы] и печи осматривать во время топки и замеченные ветхости немедленно исправлять». Но «сколь можно чаще» - это благое пожелание, а не закон, пользы от того мало. Кострома продолжала гореть от летящего из печных труб пламени.
Позднее появилось уточнение. В булочных, гостиницах, банях, прачечных, колбасных трубы требовалось чистить еженедельно, во всех остальных домах – ежемесячно. Гласные прописали и саму процедуру: «Очистка труб производится посредством метлы (голика), прикрепленной к веревке с привешенным к ней чугунным ядром. При образовании плотного смолистого слоя в трубе, который не сможет очистить голик, трубу следует выжигать».

Все отчистит трубочист
Несмотря на то, что процедура кажется предельно простой, очистку местные власти рекомендовали хозяевам проводить не своими силами, а нанимать специальных людей – печных и трубочистных мастеров, «получивших это звание». Последние должны были заключить договор на производство работ с домовладельцами или их управляющими. Трубочисты первым делом проводили осмотр печи и если где-то выявляли изъяны, замазывали трещины глиной. Глину приносили с собой, причем у каждого мастера в фаворитах был «свой» сорт глины, благо в окрестностях города этого добра хватало. Хотя некоторые трубочисты пользовались и привозной глиной.
«Каждый трубочист, - рассказал краевед Андрей Анохин в книге «Кострома в будни и праздники», - носил с собой жестянку с керосином – он употреблялся для выжигания смолистого слоя, который образовывался на внутренних стенках дымовых каналов и в трубах. Толща смолистых образований очень часто была причиной возникновения пожаров. Особенно часто это явление наблюдалось после холодных зим, когда сезон усиленной топки доводил толщину стоя до такого состояния, что она под действием высоких температур загоралась, и дымный столб выбрасывал наружу огненные липкие куски. Обычной, механической, чистке с помощью специальной метелки – голика, к которому привязывалась гиря, смолистый слой не поддавался».
Трубочисты – они же зачастую и печники – были уважаемыми людьми, труд их был востребован и ценим. «При расчете – так было заведено, - пишет А. Анохин, - очистителю обязательно подносили чарку водки в знак удовольствия и благодарности за его труд. А после контрольной топки, видя, как правильно и чисто работает печь, за изящную работу подносили еще».

Дом горит, горит, горит, а народ-то всё стоит
Возгорания наносили огромный урон городу, потому местные власти пытались усилить пожарную службу, время от времени проводили ревизию ее работы и часто находили недостатки. В 1872 году гласные заслушали доклад городской управы об улучшении в Костроме пожарной части и принятии мер к увеличению пожарного обоза. А ранее было распоряжение об увеличении числа поливных пожарных рукавов. Городской голова Г.Г. Набатов сообщил, что поливных рукавов куплено два и наборных два, а третий выписывается из-за границы и «имеет быть в скором времени доставлен».
Но думцы были настроены критически. Потому как у них на памяти был недавний городской пожар, который выявил плохую техническую оснащенность и несогласованность действий служб. Так, гласный К. В. Логинов сообщил, что у заливной пожарной трубы действовал лишь один клапан, «брандмейстер же не удовлетворят своему назначению». Его коллега по думе М.С. Сыромятников заявил, что на пожаре находилось очень много начальства, но качать воду из бочек в трубы было некому. Гласный Н.Н. Прохоров высказал мнение, что при таком порядке, какой был на прошедшем пожаре, когда один тащил трубу к себе, другой - к себе, неудивительно, что то клапан ломается, то водокачка. Он ратовал за то, чтоб на пожаре распоряжалась полиция, т.к. это общественное бедствие и только «полиция может заставить работать людей способных к тому, тогда как брандмейстера могут не послушать». Прозвучало предложение составить проект устава тушения пожара (как бы сейчас сказали – дорожную карту). Но другие думцы возразили: проект людей не дает. Потому как нужда, в первую очередь, в тех, кто будет тушить пожар. Потому было принято решение для качки воды из бочек в заливные пожарные трубы назначать не менее восьми человек с платой в год по 96 рублей каждому. Но проект устава тушения пожара все же решили разработать – для четкости действий. А еще предложили торговцам договориться между собой «о не курении табаку в лавках», что происходит сплошь и рядом. Кроме того, дума обязала водопроводчиков и содержателей постоялых дворов высылать по распоряжению управы бочки с водой.

И за Волгой  – тоже люди!
Тогда же был поднят вопрос о пожарной безопасности костромичей, проживающих за Волгой. Как прозвучало на думе: там имеется только одна пожарная труба (да и та весьма плоха), а лошадей и вовсе негде взять. «Между тем жители наравне с прочими гражданами несут все городские повинности и должны быть ограждены от пожара». Но в ответ прозвучала столь знакомая и нам сегодня ссылка на нехватку денег:  «Держать там лошадей дорого для города, у города нет средств». Но к этому вопросу все равно властям придется вернуться – опять же по нашей традиции - после очередной беды. Не зря ведь говорят: пока гром не грянет – мужик не перекрестится.

Ни крова, ни хлеба
18 мая 1887 года Кострому опять постигло несчастье – «ужасный пожар, подобного которому не бывало от 1847 года».  На следующий день дума собралась на внеочередное заседание. Было принято постановление: в виду того, что многие бедные погорельцы не имеют ни крова, ни хлеба, просить командира 140-го пехотного Зарайского полка освободить верхний этаж главного дома и один из корпусов казарм, а также дом на ул. Московской от квартирующих в них войск для размещения погорельцев;  запастись черным и белым хлебом и раздавать обратившимся в управу бедным погорельцам в течение недели; ввиду того, что от сильного и продолжительного пожара в разных местах города пожарный расчет сильно пострадал, пожарные и лошади измучены и, как сказано в протоколе, едва ходят, поручить управе немедленно исправить и привести в надлежащий вид инструменты и конный обоз; а поскольку пожар еще продолжается, то нанять несколько частных лиц с лошадями и бочками воды для заливки догорающих зданий; на все это ассигновать до 5 тысяч рублей; образовать особую комиссию из гласных и приглашенных лиц для пересмотра всех обязательных постановлений думы, изданных в разное время, чтобы внести необходимые поправки по противопожарной безопасности.
По заявлению Общества взаимного страхования имущества от огня  убытки от пожара составили 67112 рублей. Общество просило кредитовать до 50000 рублей из городского общественного банка на возмещение убытков страхователей. Дума кредит разрешила.

С царского плеча
Сильные мира сего оказались не безучастны к народной беде. 5 июня опять прошло внеочередное заседание думы, на котором городской голова и губернатор объявили, что император прислал Костроме 25000 рублей для погорельцев.  20 июня на думе губернатор сообщил, что и государыня императрица пожертвовала нашим погорельцам 2000 рублей и еще 3000 рублей на восстановление сгоревших зданий Костромского женского монастыря. Также губернатор сообщил, что Главное управление Российского общества Красного Креста открыло сбор в пользу костромских погорельцев, а в качестве аванса прислало 1500 рублей нуждающимся. Дума постановила: просить губернатора выразить от имени костромичей горячую любовь императрице и отслужить молебен на Сусанинской пл. о здравии и благоденствии императора,  императрицы и всего Дома Романовых. 2 июля на думе губернатор сообщил о новом проявлении высочайшей милости Костроме: наследник-цесаревич (будущий Николай П) прислал 3000 рублей погорельцам, а великий князь Георгий  - 1000.

В помощь погорельцам
В тот же день на заседании рассматривался доклад управы о сложении сборов с погорельцев. В докладе описывается пожар: «Пожаром, бывшим в г. Костроме 18 мая, истреблена лучшая часть города. Пожар при сильном ветре был столь стремителен, что жители, лишась своего крова, не успели спасти даже и меньшей части из своей недвижимости. Городская Управа, движимая состраданием к погорельцам и предполагая по возможности облегчить тягостное их положение, постановлением своим от 19 мая поручила г. Колодкину произвести подробное дознание об истребленных пожаром имуществах. Дознанием этим выяснилось: всех владельцев недвижимых имуществ, пострадавших от пожара 18 мая, было 82. Кроме имущества, принадлежащего частным владельцам, пожаром уничтожены: дома духовной консистории и городское здание 2-й полицейской части и бывшее Колодкина. За исключением служб сгорело 37 каменных зданий, 61 деревянных… А всего истребленных пожаром были застрахованы 20. Все истребленные пожаром недвижимые имущества оценены в 142221 рублей… Согласно правил о налогах и счетного устава казенные палаты могут слагать недоимки и сборы с истребленных пожаром имуществ собственною властью до суммы 50 рублей. Городская Управа ходатайствует о разрешении сложить с ее счетов показанную за этими имениями недоимку городского сбора 26 рублей 27 копеек и сбор текущего года 735 рублей 9 копеек. И уполномочит Управу просить где следует о сложении государственного налога и земского сбора, числящихся за истребленными пожаром имуществами».
Гласные доклад управы утвердили. А городу пришлось – в очередной раз! – отстраиваться и возвращаться к нормальной жизни…

Зинаида НИКОЛАЕВА.