Ф. Дарси, Джентльмен. Часть 1, Глава 1

Памела Эйдан. ФИЦУИЛЬЯМ ДАРСИ, ДЖЕНТЛЬМЕН

Часть 1. ХАРТФОРДШИР

Pamela Aidan. Fitzwilliam Darcy, Gentleman: An Assembly Such As This

Перевод: Горяинова Елена






ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА

«Никогда такого не было, и вот опять»... сказал однажды наш гений Черномырдин. Гениально, ведь чтобы совсем ничего такого раньше не было, просто не может быть.

Это был всего лишь второй мой перевод художественного произведения. А фанфики я даже не читала, никогда не переводила, и уж точно не писала, но этот опус по «Гордости и предубеждению» Джейн Остен хоть и фанфик (посему не-фанатам ГиП и Остен вообще вряд ли стоит читать), но всё же не сиквел, не приквел, не вбоквел. Он внутри, в рамках романа Остен, и в этом его плюс. Потому что роман, как художественное произведение, обязательно однажды начинается, и так же однажды завершается.

Этот роман Эйдан - история молчаливого героя романа, Ф. Дарси, которого Остен описала слишком схематично. Едва Дарси покидает место действия, он исчезает из поля зрения читателя. И посему полная загадка, что происходило с Дарси за рамками описанного в самом первоисточнике - в романе «Гордость и предубеждение». Но очень многие хотели бы узнать, что именно, понять непонятое, или хотя бы как-то домыслить то, о чём Остен умолчала.

Интересно, что град вопросов посыпался на неё уже при её недолгой жизни, и по-видимому она иногда отвечала, возможно лишь избранным. История сохранила для нас немногие письменные её ответы. Встреч с читателями и писателями не было. Дама была крайне необщительной.

И вот, одна очень начитанная американка, обожающая Остен, особенно сам роман и лучшую по её мнению экранизацию его ВВС 1995-го года, видимо не в силах долее оставаться в неведении, решила написать историю знакомства, предубеждений и наконец любви героев романа глазами самого мистера Дарси. Почему? Да потому, как она сама пишет в дополнении в виде вопросов-ответов к первому тому своего романа, оказывается, «если я хочу знать другую половину истории, я должна написать её сама!»

Сейчас ажиотаж вокруг Джейн Остен, её романов и их экранизаций вообще, особенно «Гордости и предубеждения», ожидаемо утих. Но книги Эйдан вышли в разгар Остеномании и Дарсимании, первоначально выкладывались на сайте The Republic Of Pemberly (https://pemberley.com) - сейчас их там нет, поскольку напечатаны. Желающие - покупайте! Я сподвиглась на перевод собственно, «по многочисленным просьбам», вовсе не будучи фанаткой женской литературы. Просто не моё. Но как тренировка перед переводом более интересных мне самой произведений задача мне показалось увлекательной. Вот только невероятно многословной... сентиментальной...

Но, приступая к переводу книги Первой, я об этом ещё не знала. Это было ещё в те времена, когда люди ходили в книжные магазины - и любили ходить. Книги Эйдан мне привозили знакомые из Англии - по мере их появления в печати. Их оказалось целых три. Прямо по остроумцу ихнему Оскару Уайлду - в трёх томах, и до тошноты сентиментальные.

Всё так, и я таки оные осилила... но! По возможности многословные сентиментальности беспощадно выбрасывая, а религиозности сокращая - и тем не менее, ещё немало таковых осталось. В целом сокращение, за что прошу прощения у автора, получилось примерно в полтора раза. Оправдываюсь лишь тем, что лучше бы она это сделала сама. Таким рефлектирующим, недогадливым, бестолковым временами Дарси вряд ли мог быть... Даже может быть не многим понравится... Но с другой стороны, тогда всё, что нам стоило о нём знать, уже находится в романе Остен.

Но мне не хотелось бы отпугнуть читателей вообще. Потому что у Эйдан в самом деле немало интересных придумок, дополняющих роман. Она предлагает сценки, в которых мы видим воистину умника Дарси, а не странного невротика.

Например, как именно Дарси не просто заставил Уикэма жениться на дурёхе Лидии, это есть и у Остен, но гарантировал его впредь пристойное поведение. Более того, сжигаемый ненавистью к этому человеку в начале романа, в конце он по сути примирился с ним - как ни дико это звучит.

Но! Как сказал один умник - «Если вы ненавидите, значит вас победили».

Другое достоинство романа я вижу в богатых событиями исторических декорациях, в то время как герои Остен действуют на стерильном фактически фоне. Однако так и есть, Остен  наполеоновские войны и прочие проблемы оставила полностью за скобками. Как нечто и без неё всем понятное, лучше, чем ей понятное? Эйдан даёт нам пусть весьма краткие, но интересные - уместные - упоминания таких сенсационных событиях того времени, как первое исполнение на публике вальса, или сумасбродства Регента, Браммелла, Байрона и леди Каролины Лэм...

Третий интересный пласт романа - более развёрнутое представление о второстепенных героях романа Остен, плюс - добавленные ею интересные персонажи.
Например лорд Дайфед, близкий лондонский друг Дарси, прототипом которому послужил, если можно так сказать, герой романов баронессы Орци Перси Блэкни, Алый Первоцвет.
Или слуга Дарси - Флетчер, знаток Шекспира - его прототипом можно назвать слугу лорда Байрона.

В своих «Дополнениях» Эйдан анонсировала романы о некоторых её собственного изобретения героях, истории которых обещают продолжение - но увы. До сего дня они не написаны, и вряд ли будут - спустя более пятнадцати лет.

Тем не менее, при всём критическом моём настрое, переводить было интересно.

***




Глава 1

В ПОДОБНОЙ АССАМБЛЕЕ!



Фицуильям Джордж Александр Дарси поднялся со своего места в экипаже Бингли и неохотно спустился на землю перед залой Ассамблеи, которая расположилась над единственной гостиничкой Меритона, небольшого торгового городка. Окно залы было открыто, позволяя живой, но весьма небрежно и примитивно исполняемой музыке заполнять вечерний воздух. С недовольством на лице он переместил шляпу из рук на голову, разместив её там под единственно верным углом. И как ты позволил Бингли втянуть тебя в крайне опрометчивое знакомство с сельским обществом? - корил он себя. Но, едва он задал себе этот вопрос, как чей-то пёс у колёс экипажа выразил своё отношение происходящему в зале наверху выразительным воем.

– Вот именно, – вслух посочувствовал ему Дарси, поворачиваясь к остальным.

Как он понял, сёстры его друга разделяли его ожидания. Они отряхнули юбки и обменялись одинаково презрительно-недовольными взглядами. Дарси перевёл взгляд на своего приятеля, который, напротив, был весьма оживлён, явно предвкушая удовольствие. Удивительно, как судьба умудрилась наградить Чарльза Бингли такими несходными с ним самим по характеру сёстрами. В них была должная сдержанность, в то время как Чарльз отличался крайней неразборчивостью в общении. Манеры и наряды миссис Хёрст и мисс Бингли служили образцом элегантности. Чарльз же был… впрочем, теперь он одевался вполне модно - по крайней мере, в этом влияние Дарси было несомненным - но его склонность мигом записывать любого знакомца в закадычные друзья осталась неизменной. Сестёр Бингли выводило из состояния привычной скуки и равнодушия разве что нечто экстраординарное, в то время как Чарльз всегда был в ожидании радостей жизни.

Именно эта экспансивность, делавшая Чарльза объектом злых шуток утончённых юнцов столичной молодёжи, и стала причиной того, что Дарси сблизился с ним. Однажды он невольно узнал о приготовлениях к одной унизительной шутке за карточным столом в клубе. Считая подобные козни просто возмутительными, он решил разыскать беднягу и открыть ему глаза на происки тех, кого он считал своими друзьями. Конечно, Чарльз заметно изменился с момента своего первого появления в столице, но временами Дарси отчаивался в своём успехе воспитать в нём надлежащую джентльмену сдержанность.
 
– Что же, не пора ли нам войти? – спросил Чарльз, – Музыка просто восхитительна, и надеюсь, леди наверху тоже. – Он повернулся к своей незамужней сестре и предложил ей руку, – Пойдём, Кэролайн, пора знакомиться с новыми соседями.

Дарси предпочёл замыкать шествие семейства Бингли к бальной зале Ассамблеи. Бингли, муж его сестры мистер Хёрст и Дарси, освободив женщин от шляпок и пелерин, проводили их ко входу, где дамы замерли на минуту, оценивая помещение и компанию здешних обитателей. Весьма некстати в этот момент музыка смолкла, и танцоры повернулись лицом к входной двери. Несколько мгновений Город и Провинция молча изучали друг друга, чтобы затем выставить бескомпромиссную друг другу оценку.

Дарси подтолкнул Бингли к свободной части залы, откуда танцоры удалились освежиться и посплетничать. Под взглядами провинциалов он не спешил менять первоначальное мнение об их невежливости. Всё так, как он и ожидал. Зал занялся неизбежным подсчётом состояния каждого из их компании. При желании можно услышать звон извлекаемых из его кармана монет. Спустя несколько мучительных минут человек, который собственно и был ответе за то, что им предстояло так нелепо провести вечер, поспешил к ним навстречу. Слишком низко поклонившись, он истово тряс Бингли руку.

– Рад приветствовать вас, мистер Бингли, и ваших друзей, конечно, несомненно, – восклицал сэр Уильям Лукас, одарив их широчайшей улыбкой, – Высокая честь для нас, видеть вас на нашем скромном празднике. Конечно, мы примем за честь быть представленными вашим уважаемым спутникам…

Бингли провёл церемонию знакомства с большим энтузиазмом. Подобострастному коротышке, хозяину собрания, Дарси ответил лишь сдержанно-учтивым кивком. К досаде Дарси, это не удержало человечка от дальнейших попыток завладеть его вниманием. После того, как гости были ему представлены, сэр Уильям сопроводил их к столу, где их ждали его дочь мисс Лукас, её мать и прочие члены семейства. Семья Бингли была представлена этим прочим, и Бингли, как должно в таких случаях, предложил мисс Лукас свою руку в следующем танце. Сэр Уильям оказал эту честь мисс Бингли, а чета Хёрстов встала третьей парой на освобождённое для танцев пространство паркета.

Когда заиграла музыка, и пары встали в ряд, Дарси перешёл к стене, подальше от столиков и сбившихся в кучки по периметру залы провинциалов. Куда бы он ни повернул голову, он встречал их либо откровенно оценивающие, либо преувеличенно безразличные взгляды. Черты его лица окаменели, и он застыл в давно заученной позе полного безразличия, скрывавшей холодное презрение вкупе с досадой, лишь усиливавшейся по мере наблюдения за хороводом провинциалов перед его глазами.

И как его втянули в эту бесполезную трату времени? Ни красоты, ни беседы, ни манер не обещало здешнее общество, за исключением тех, с кем он прибыл. Лишь заурядность, скука, банальность окружали его, для общества такого сорта Беседой служили пошлые Сплетни - а он был в сей момент их объектом. Особенно если сравнить этот вечер с визитом в Таттерсолл, куда он ездил подбирать чистокровных жеребцов для своих кобыл. Впрочем, ничего соответствующего его положению здесь ждать и не стоило.

Надеясь прервать тягостное одиночество, он поискал глазами Бингли, и по окончании танца обнаружил, что на другом конце комнаты его в тот момент представляли солидной матроне в окружении юных дам. С неудовольствием он наблюдал, как Бингли охотно кивает каждой из представленных, а потом предлагает руку для следующего танца прелестнейшей из них. Поразительно, насколько легко Бингли адаптировался к любому обществу, где бы он не оказался. Для него не было препонов класса и положения, даже в общении с незнакомцами. В голове Дарси их имелось масса, что лишь укрепило его в нынешней отстранённой позиции. Он следил за Бингли и его партнёршей на протяжении нескольких тактов, пока не вспомнил об упомянутой матроне и её окружении. Впечатляющее зрелище заставило его что-то проворчать, отчего мимо проходящий замер от неожиданности; впрочем, наткнувшись на ледяной взгляд Дарси, поспешил прочь.

Персона, вызвавшая в нём такие чувства, была пышнотелой старой наседкой, уплетавшей в данный момент жирный десерт со взбитыми сливками. Столь же алчно она пожирала глазами Бингли и его партнёршу. Это её дочь? Возможно, решил он, хотя маловато сходства. Не было сомнений, о чём именно она думает. Следует предостеречь Бингли об опасности излишнего внимания к этому семейству. Малейший намёк на чувства - и эту особу уже не выставишь из Незерфилда, то есть нынешнего дома Бингли.

Дарси направился к столу, со стоической невозмутимостью приняв бокал пунша из рук хихикающей юной особы. А как далёк он от такого спокойствия, знал только он сам.

Тотчас из рук той же девицы взял бокал и Бингли, одарив её при этом лукавой улыбкой, и обратился к другу со словами:

– Признайся, Дарси, ты никогда не встречал стольких прелестных дам в одном месте! И что ты теперь думаешь о провинциальных манерах?

– Я думаю о них ровно то же, что и раньше, и не вижу причин менять своё мнение.

– Ну, Дарси, неужели тебя оскорбило внимание сэра Уильяма, – огорчился Бингли, – Он хороший человек, немного назойливый, но…

– Назойливость сэра Уильяма тут не при чём. Ты не видишь, что мы стали объектом вульгарных сплетен? Нас обсуждают и в эту самую минуту. – Дарси окаменел от негодования, при беглом взгляде на публику в зале убедившись, что всё так и есть.

– Полагаю, они в недоумении, по какой причине ты ни разу не танцевал сегодня? Ну же, Дарси, ты тоже должен танцевать. Невыносимо видеть, что ты глупо так стоишь в одиночестве. Смотри, сколько здесь прелестных девушек, которые, несомненно…

– Не имею такого намерения. Сам знаешь, я не любитель танцевать с незнакомыми партнёршами. Да ещё в такой Ассамблее, – глаза Дарси презрительно обежали залу, – это просто невыносимо. Твои сестры приглашены, а танцевать с любой из этих женщин для меня истинное мучение.

– Не стоит так привередничать! – воскликнул Бингли. – Это ты невыносим! Клянусь, я впервые вижу столько прелестных девушек в один вечер; а некоторые так очень красивы.

– Ты танцевал с единственной красавицей в этой зале, – ответил Дарси, взглянув на последнюю партнёршу Бингли.

– Я не встречал создания красивее! Но её сестра тоже очень мила, уверен, она хороша даже на твой вкус. Позволь мне представить вас. Она сидит вон там, и пока не танцует.

– Кого ты имеешь в виду? – отозвался Дарси, повернувшись в ту сторону, где сидела молодая женщина лет двадцати, явно получавшая удовольствие от этого вечера. Хотя недостаток партнёров порой многих вынуждал сидеть во время танца, её ножки, скрытые платьем, не оставались безучастными к музыке, а глаза живо отвечали приветствующим её танцующих - похоже, она была весьма популярна у здешней публики. И ему показалось, что она могла слышать их разговор, если судить по изменению направления её взгляда. Загадочная улыбка на её губах, увы, подтвердила это предположение.

И что она об этом думает? Он решил присмотреться к ней. И тут она обернулась к нему, в изумлении от его откровенного интереса приподняв одну бровь. Он поспешно отвернулся, маскируя неловкость сцены. Если Бингли считает, что он удовлетворит друга той, которую игнорировали другие мужчины, то он глубоко ошибается!

– Она недурна, верно, но настолько, чтобы увлечь меня. Бингли, я не гожусь утешать юных леди, которыми пренебрегают другие, – резко возразил он. – Возвращайся к своей партнёрше и её прелестным улыбкам, не стоит тратить на меня время.

Следовать ли его совету, Бингли надлежало решить самому, так как Дарси предпочёл удалиться от смущавшей его душу особы. И до окончания вечера танцевал лишь с обеими сёстрами друга, если же нет, то даже в разговоры ни с кем не вступал. Его недовольство вечером было со всей очевидностью написано на его лице, так что вскоре все оставили его в покое. И лишь в экипаже Бингли он наконец смог вздохнуть с облегчением.

Пока Бингли изливал свои восторги по поводу этого вечера, Дарси наблюдал за другими спутниками. Мисс Бингли и миссис Хёрст не скрывали своего недовольства. Пока члены семейства Бингли выясняли их несогласия, Дарси обернулся к открытому в ночь окну экипажа. Некоторое движение у входа в гостиницу привлекло его внимание; он увидел группу местных офицеров ополчения, флиртующих со своими юными спутницами. С преувеличенно-галантными поклонами они проводили их к экипажу. Волнующий смех одной из дам привлёк его внимание. Там он и увидел её в свете фонаря - это была она, с загадочной улыбкой, на минуту лишившей его душевного спокойствия. Он заметил, что она отвергла руку помощи одного из офицеров в пользу своей сестры. Потом со вздохом удовольствия, грациозно поправив накидку, подняла глаза к величественному ночному небу. Естественность её радости захватила его, и даже когда экипаж тронулся, он не мог оторвать от неё глаз. Как зачарованный, он смотрел на неё, пока экипаж не вошёл в поворот дороги.

– Э-э-хм.

Дарси уселся на своё место, не имея желания отвечать на безмолвный вопрос Бингли. Пожав плечами, он вновь повернулся к ночной темноте за окном, запретив себе думать обо всех провинциалочках, а особенно о тех, чьи глаза так красил лукавый тайный свет.






Следующее утро в Незерфилде застало Дарси одного за столиком в комнате для завтрака, с чашкой кофе и письмом своей сестры. Остальные обитатели дома ещё не спустились вниз, отдыхая от треволнений предыдущего вечера. Не изменяя привычке вставать рано, он был рад без помех прочесть письмо сестры Джорджианы, ожидавшее его на серванте. Он осмотрелся в поисках удобного уголка. Если бы он был в своём доме в Лондоне, или в семейном поместье Пемберли, он бы выбрал библиотеку. Но этот дом был лишь недавно арендован его другом, и библиотека была в самом неуютном помещении. Пришлось остаться здесь и надеяться, что сон хозяев продлится достаточно долго.

Дарси разломил печать на более объёмном, чем обычно, письме сестры. В последнее время, а именно с момента событий в связи с Джорджем Уикэмом, её письма содержали лишь несколько строк: рассказы об уроках, успехах в игре на фортепиано, перечисление посетителей и тому подобное. Прежнее мягкое сияние, исходящее от Джорджианы, казалось погребённым под слоем пепла на её сердце. Дарси мог только молиться, что этот свет не погас навеки, что сестра преодолеет пережитое потрясение, и со временем займёт надлежащее ей место в обществе. Он расправил спрессованные листки и стал читать:


«18 октября
Дорогой брат,
Надеюсь, что это письмо застанет тебя в добром здравии и удовольствиях от общения с мистером Бингли и его родными. Как ты находишь Незерфилд? Так ли он хорош, как это обещал мистер Бингли?»

Как он находит Незерфилд? Довольно приятное имение, если не считать библиотеки. Во всяком случае, удовлетворительное для Бингли на данном момент. Да, вполне… вот только местное общество… Он вернулся к письму.

«Я получила твоё письмо в минувшую среду и собиралась сразу же написать ответ, но решила, что ничего не напишу такого, что заслуживало бы отправки в Хартфордшир. Но теперь обстоятельства изменились настолько, что не уверена, смогу ли я выразить мои чувства на бумаге равными тем, что я чувствую в реальности.»

Дарси выпрямился, почувствовав на спине холодок. Он сделал большой глоток кофе.

«Я знаю, сколько ты пережил из-за меня с прошедшего лета, и право, дорогой брат, я не была ни спокойна, ни счастлива. Я не могла никому доверять, кроме тебя, и не хотелось ни общения, ни развлечений, кроме музыки, которая тоже приняла меланхолическую окраску. Моя новая наставница не могла не заметить этого. Миссис Эннсли, будучи мудрой женщиной, избегала намёков, тем более упрёков на этот счёт. Она больше развлекала меня длительными прогулками по Пемберли, считая, что только я могу показать его подлинную красоту и мои излюбленные места. Кроме того, она поощряла меня продолжать дело нашей матери: посещение семей наших работников. И я поняла, что хочу этого, жаль только, что я не возобновила эти визиты много раньше.
Не знаю, брат, как это связано, но прошлое отступило и более не мучает меня. Нельзя забывать, но и нельзя быть во власти происшедшего. Забота и самообладание миссис Эннсли воистину стали примером и лечебным бальзамом для меня. Благодаря тебе и её заботе, я уверена, окрепнет и мой дух, и мой характер.»

 
Письмо опустилось на стол, и Дарси, выдохнул с нескрываемым облегчением. Далее шёл обычный отчёт о её успехах, тоже более оживленный, чем обычно он получал от неё в эти месяцы. У неё всё будет хорошо, беззвучно заверил он себя.

Заслышав шаги, Дарси сложил письмо и вставая с кресла, опустил его в карман. Мисс Бингли ворвалась в комнату и замерла на мгновение убедиться, что он здесь один.
 
– Как всегда, мистер Дарси образец для подражания нам всем, – мисс Бингли одарила его одобрительным взглядом, заняв место за столом. – Вставать до рассвета после утомительного вечера в скучнейшей компании! Не устаю удивляться силе вашего духа, сэр.
 
– Я не заслуживаю таких похвал, мисс Бингли. Просто привычка, уверяю вас.

– Хорошо обдуманная привычка, мистер Дарси, не сомневаюсь. Но ваш кофе остыл. Велите Стивенсону налить свежего. Какой ужас, холодный кофе! Это никуда не годится!

Мисс Бингли передёрнула плечами. Дарси сделал глоток. Кофе остыл, верно, но он не даст Кэролайн Бингли разыгрывать сентиментальную семейную сценку, позволив ей решать его проблемы. Поставив чашку на блюдце, он хотел уйти, когда она спросила его о письме.

– Поделитесь со мной, о чём пишет ваша дорогая сестра. Спешу узнать, как она поладила с новой компаньонкой. Жалуется на неё, или пока ещё рановато? Я так хотела, чтобы она была с нами в Незерфилде, – она манерно вздохнула, – Куда лучше её общество, в сравнении с местными помещиками и их «достопочтенными» матронами.

Мысли о новых соседях не мешали мисс Бингли с аппетитом завтракать.

– Чарльз настаивает на том, чтобы мы наносили визиты. Согласитесь, мистер Дарси, это не может доставить удовольствия. К примеру, вчерашняя Ассамблея. Представляю, сэр, каким тяжким испытанием для ваших чувств стал вчерашний вечер.

Эти картины были живы перед его мысленным взором. Да, в целом всё верно. Назойливые зануды, хихикающие девицы, навязчивые матроны. И все прицениваются, присматриваются, следят за каждым движением… Но ещё выразительный взгляд, изгиб изумлённых бровей, интригующие и загадочные глаза. Должно быть, он слишком задержался в воспоминаниях, потому что лишь раздражённое позвякивание ложечки вернуло его в реальность. Улыбочка мисс Бингли не могла скрыть некоторую досаду, её глаза сузились в ожидании ответа.

– Пожалуй, это испытание для тех, кто не получает удовольствия от танцев, мисс Бингли. Но вы безусловно получили немалую долю внимания и восхищения?

Дарси самодовольно улыбался. Она не смела отрицать этого. Презирать подобное внимание неприлично, а гордиться успехом в столь примитивном обществе унизительно, особенно в его, Дарси, присутствии.

– Прошу прощения, мисс Бингли, – извинился он, покидая её. Ей оставалось лишь кивнуть с неопределённой улыбкой.

И, шагая к конюшням, он видел перед собой лицо совсем иной женщины, с поднятыми к звёздам глазами. Он замер на миг, но встряхнув головой, продолжил свой путь к стойлам. В седло, сэр! К полям и перелескам ты стремился, а не к местным выводкам юных кокеток!

На конюшне он с удовольствием обнаружил Нельсона в полной готовности у коновязи. Им предстоит единение в славной скачке. Взлетев в седло, он направил жеребца к манящим горизонтам холмов, озарённых лучами осеннего солнца.