Рыцарь 21 столетия Глава 30

Глава тридцатая

Бернард ехал по утреннему Парижу и думал о своей жизни. Всё вокруг было на первый взгляд надёжным и красивым, а копнёшь поглубже — сплошные проблемы. Иногда ему казалось, что увлёкшись яркими цветами, он зашёл в болото, а теперь не знал, как выбраться — идти дальше или повернуть назад — одинаково зыбко и страшно. Именно страшно. Ещё несколько лет назад ему бы не пришло в голову, что он когда-нибудь снова будет бояться бедности. А теперь этот страх его не отпускал. Он боялся остаться без собственного дела, если журнал его разорится к чертям собачьим, и боялся остаться без наследства, если Катрин вдруг вздумает взбрыкнуть.
Да, он сам виноват. Вдруг взыграла старая любовь к Алис. Она была младше его на пятнадцать лет. Макса родила совсем молоденькой и теперь цвела как сорокалетняя женщина, хотя ей уже было пятьдесят три. Его Катрин уже стукнуло  шестьдесят! Да и худоба, на которой помешаны француженки, превратила её в сушёную рыбу. Никакого чувства к ней он уже не испытывал. Алис была совсем другой... Он чуть не застонал, вспоминая её слегка округлые формы, её нежный голос, а как она ласково всегда смотрела на Николя... Ну почему, почему у него не может быть такой женщины?
В натуре Бернарда проснулся отец-француз. Благодаря немецкой крови матери он стал хорошим дельцом, а французский гедонизм проявился в желании, чтобы всё было идеально: и бизнес, и жена, и он сам. Бизнес шёл ни шатко ни валко, жена — старуха, а он сам — жирный боров. Тяжело вздыхая от жестокой критики самого себя, он чуть не опустил руки с руля. Что делать? Как поменять эту ситуацию? Алис стала чаще приходить к ним, всё больше завлекая его. Может, развестись с Катрин и сделать ей предложение?
Катрин, как ведьма, уже почувствовала, что он увлёкся другой, и внезапно заговорила о завещании, намекая, что при плохом раскладе в их отношениях, он денег не увидит. Ещё одна...
Однако не эти страхи мучали больше всего. Больше всех пугал Дюран. Своими намёками и загадочным видом он сводил его с ума. Бернарда беспокоил лондонский филиал своего журнала, а Дюран обещал, что его могущественные друзья позаботятся о нём, только Бернард не должен их разочаровывать. Да он и рад бы не разочаровывать, да вернувшийся из России Макс добавил головной боли.
Горе-племянник устроился работать в RT, и теперь в интернете пестрят его статьи на разные темы под фамилией де Бошан. Бернард отслеживал их, и пока их интересы не сталкивались, как это было с атомными станциями, но это до поры до времени.
— Месье де Бошан, вас ожидает ваш сын, — проворковала рыжая Марлен. Секретарша продолжала каждое утро хрустеть аппетитными круассанами и при этом умудрялась нисколько не потолстеть.
Бернард тяжело вздохнул и вытер пот, выступивший то ли от сентябрьской духоты, то ли от тяжёлых мыслей.
— Хорошо, спасибо, — буркнул он, закрывая за собой дверь в кабинет.
Жерар сидел у большого окна и что-то писал в телефоне. Увидев отца, он приветственно махнул рукой.
— Привет, отец, ты сегодня чего-то плохо выглядешь, — он внимательней посмотрел на него. — Плохо спал? Что-то случилось?
— Да, плохо, — проворчал Бернард, усаживаясь в своё большое кресло, — у меня голова лопается от проблем. Ты принёс макет будущего номера?
— Да, вот посмотри, — Жерар встал и протянул скреплённые листы, — мне кажется, всё отлично.
— Отлично, отлично... — продолжал бурчать Бернард, — а почему продажи падают? Нужна сенсация. Кстати, как там Сноуден поживает? Россия ещё его не выдворила?
— Нет, — удивился Жерар, — почему русские должны его выдворить, если они только что дали ему убежище?
— Ну-у, например, потому, что он не хочет с ними сотрудничать. А если не выгнала, может, наоборот написать, что он им выдал все секреты, которые знал про работу американских спецслужб.
— Это мысль, — задумался сын, вставая, — только у нас нет ни единого доказательства этой теории.
— Кому нужны доказательства? Кто их будет проверять? Народу главное горячую сенсацию подать про русских, а Россия потом пусть опровергает... её никто и слушать не будет.
— Ну хорошо, я могу написать подобную статью. И тогда на обложку можно опять фото Сноудена поместить. Это привлечёт покупателей.
Бернард повеселел — умный у него всё-таки сын, весь в него.
— Скажи мне, как у вас с Валери? Дело движется к свадьбе?
Жерар чуть сник и отвёл взгляд. Он снова сел и сложил руки в замок перед собой.
— Нет, пока всё неясно.
— Что неясно? Она не хочет или ты?
Пальцы Жерара нервно застучали по столу.
— Всё сложно, отец. Я уже начинаю задумываться над словами Макса, который считает, что в любви главным является верность.
— Она тебе изменила? — выпучил глаза Бернард.
— Нет, физически нет. Но меня всё время не оставляет ощущение, что она постоянно находится в поиске.
— В поиске другого мужчины?
— Нет, в поиске нового чувства. Она всё время жаждет новых впечатлений. Ей вдруг становится скучно со мной. Наверное, так же было и с Максом. Чувствую, мы с ней не успеем пожениться, как я ей тоже надоем.
— Жерар, ты меня расстроил, — Бернард снова почувствовал выступившую испарину и полез за платком, — я так рассчитывал на родство с Дюраном. Он мне иногда в открытую угрожает...
— Угрожает? Чем?
— Разорить меня, если стану ему ненужным или неугодным. И твоя мать тут намекнула, что может со мной развестись.
— Мама? Развестись? — вытаращил глаза Жерар.
— Представь себе, — поделился Бернард, — приревновала меня к Алис. В общем, со всех сторон неудачи.
— Отец, не тушуйся, — немного помолчав, бодро произнёс Жерар, — я не брошу тебя. Вместе мы прорвёмся.
Бернард почувствовал тепло в груди, словно всё уже наладилось — и дома, и в бизнесе. Одна только мысль свербила и не давала ему окончательно успокоиться.
— Да ещё братец твой выкинул фортель, знаешь?
— Ты имеешь в виду, что он устроился работать к русским?
— Да. Я говорил, что на него надежды никакой.
— Ну и пусть работает, где хочет, — лениво заметил Жерар, опять ныряя в телефон, — нам-то что.
— А то, что у него наша фамилия. Ну ладно, с этим типом мы будем разбираться по мере поступления проблем.
— Интересно, и как же ты будешь с ним разбираться? — Жерар поднял голову.
— Разные способы есть, — ровным тоном сказал Бернард, — в нашем мире деловые люди ничем не гнушаются.
Жерар посерьёзнел.
— Надеюсь, ты не собираешься причинять ему вред?
— А он мне?
— Я не понимаю... ты готов его убить? — тихо спросил Жерар.
Опуская глаза к компьютеру, Бернард сделал вид, что не расслышал. Через некоторое время он поднял голову и с озабоченным видом бросил сыну:
— Всё, Жерар, иди работай, я занят.
Когда за сыном закрылась дверь, Бернард потёр виски. А и правда, решится он убить Макса или нет? Однажды ему сошло с рук убийство жены, и даже совесть почти не мучала. Второй раз будет легче или тяжелее? Словно змея зашевелилась в груди... нет, он пока не будет принимать никакого решения. Сегодня вечером к нему опять придёт Дюран. Наверное, ему понравится идея со Сноуденом. А там, глядишь, он и денег подкинет. Про завещание пока можно не думать, тем более, что Франсуаза оказалась крепкой старухой и может протянуть ещё несколько лет. Будем делать ставку на бизнес.

Он слышал, как Катрин открыла дверь и приветливо залопотала. Бернард заставил себя встать и пойти встречать Дюрана. Натянув улыбку, он пожал руку гостю и широким жестом пригласил в гостиную, показав глазами Катрин, что она там не нужна.
— Бернард, у меня есть знакомый в английском парламенте. Я с ним поговорил. Он за небольшую плату будет поставлять интересные сведения для твоего лондонского журнала. Может, и интервью будешь брать у высокопоставленных чиновников. Такой помощи тебе хватит на первое время? — спросил Дюран, уверенно, как у себя дома, располагаясь в кресле и вытягивая свои длинные ноги.
— Более чем. Спасибо, — задумчиво протянул Бернард, — меня только интересует цена твоей услуги, Карл.
Худощавый Дюран молча смотрел на него и потягивал виски. Его лицо было невозмутимо, но в глазах плескалась надменная насмешка, которая бесила Бернарда. Он отвернулся, чтобы закурить сигару и не показать виду, что он одновременно и злится, и... боится.
— Да ничего нового, приятель. Нужна твоя помощь в освещении нужных некоторым кругам вопросах.
— Что стоит на повестке? Может, про Сноудена? Так мы с Жераром придумали...
Дюран поморщился и посмотрел в бокал, словно виски оказался не такого качества, как он ожидал.
— Сноуден — это лишь досадный эпизод, — прервал он его. — Начинается длинная кампания по "зелёной" повестке. Нужно вывести на сцену одну маленькую пешечку, которая будет ставить мат всем неугодным фигурам на нашей доске. Ведь мы играем по правилам. — Дюран снова ухмыльнулся. — Эти правила известны не всем, но они есть... Понимаешь?
Бернард кивнул.
— Карл, я знаю, ты не хочешь распространяться, кто эти люди, которые затеяли новую игру. Но... разве не выгодно извлекать нефть, продавать газ? Зачем нужна эта "зелёная" кампания? Кто эти финансовые группы, которые вкладывают в неё деньги?  Это не промышленники?
— Нет, конечно, Бернард. Это люди, которые подчинили себе промышленников.
— И кто же это?
— В двадцатом веке считались самыми успешными те, кто что-то производил. Так? А теперь сам посуди — что выгоднее: производить машины или их продавать? Правильно — продавать. Ещё выгоднее давать и тем, и другим кредиты. Следующими по выгоде и отсутствию рисков идут спекулянты ценными бумагами автозаводов, а за ними — спекулянты продавцов и кредиторов. Много денег и никаких рисков. Ну и, конечно, страховые компании. Эти кого хочешь разорят. И наши экологи у них как охотничьи собаки — так и ищут добычу. Им безразлично, как будут чувствовать себя жители той или иной страны. Финансисты живут вне государства. Поэтому их и называют транснациональными компаниями. Но отчасти контроль за счетами находится в руках старых аристократических семей.
Бернард переваривал услышанное.
— А что за статья требуется от меня?
— Да, вернёмся от теории к практике, — продолжил гость, —запоминай. В начале двадцатого века был такой шведский химик Сванте Аррениус. Он одним из первых связал повышение температуры на земле с парниковым эффектом, то есть с выбросом CO2. Правда, он считал влияние этого газа благотворным, полагая, что со временем его эффект улучшит климат в Швеции. Но это лирика. Нам нужна его праправнучка. Пятнадцатилетняя Грета Тунберг. Она, конечно, девочка передовая — прапрадедушку считает расистом, потому что он, видите ли, в 1909 году вошёл в совет шведского Общества расовой гигиены. Но из таких... — Дюран поискал слово, — нигилистов, проклинающих предков, всегда получаются отличные революционеры.
— Так я не понял, зачем она вам? Она же школьница.
— Тем интереснее, — щёлкнул длинными пальцами Дюран, — она привлечёт внимание своим юным возрастом. Она будет знаменем или символом, как угодно.
— А что требуется от меня?
— Ты напишешь о её прапрадеде, но не указывай, что он считал парниковый эффект благотворным. Наоборот, придумай душещипательную историю, что праправнучка великого учёного ознакомилась с трудами своего предка и забила тревогу. Мир движется к экологической катастрофе из-за бесконтрольной деятельности человека... Ну, в общем, сам знаешь. Включи в статью побольше цифр.
— Получится научный доклад. А это скучно, — возразил Бернард, радуясь, что хоть может вставить слово.
— Бернард, не будь идиотом. Всё должно выглядеть солидно. Число обладает такой силой внушения, что если человек запомнит его (а ты уж постарайся), то его уже невозможно будет вытеснить из сознания никакой логикой и никакими другими цифрами.
Зашла Катрин и предложила выпить чаю. Дюран скупо улыбнулся и отрицательно покачал головой.
— Извините меня, Катрин, я скоро уйду. Нам осталось с вашим мужем только последний пункт обговорить.
У Бернарда почему-то тревожно забилось сердце. Катрин поняла, что её ненавязчиво попросили уйти и молча удалилась, по пути только включив большое напольное бра. Свет из круглого плафона упал на голову Дюрана, и Бернарду опять показалось, что лицо гостя приобрело какой-то зловещий оттенок.
— Что ты ещё хотел, Карл? — внезапно севшим голосом спросил он.
Тот неприятно усмехнулся.
— Пора нам уже закрепить наши отношения, Бернард, тебе не кажется? Может, подпишем брачный контракт?
Он вытащил из кармана кредитку.
— Смотри, здесь деньги. Много денег. Ты не сможешь оттуда их снять, но пользоваться на нужды журналы сможешь по мере выполнения наших заданий.
— А что я должен подписать?
— Я же говорю — брачный контракт. Шучу, конечно... Просто деловое соглашение о сотрудничестве.
— Кровью? — хрипло спросил Бернард, пытаясь перевести в шутку почему-то пугавший его разговор.
— Нет, что ты, — даже не удивился приятель, — кровью не подписывают, кровь проливают, если не выполняют соглашение или хотят забрать все деньги, например. Правильно? — он вдруг подмигнул.
"На что он намекает? — забилась в голове Бернарда мысль о первой жене, — нет, не может он знать..."
— И что же там будут за условия?
— Коммерческие, — пожал плечами Дюран, — ты выполняешь задания, мы платим. Однако... ты должен понимать, что в случае... неповиновения поплатишься не только деньгами и бизнесом, — он вдруг наклонился своим крупным телом прямо к носу Бернарда, — а и жизнью.
Бернард отшатнулся, расширив глаза от удивления.
— Ну до этого, я думаю, дело не дойдёт, правда? — снова откинулся на спинку кресла Дюран, — однако помни, что на кону большие деньги, очень большие... И не просто деньги, а власть. А ты знаешь, что за обладание властью люди готовы убить даже собственного отца. Поэтому не советую доводить до такой черты.
— Я и не собирался, — выдавил Бернард.
— Вот и отлично, — снова по-приятельски улыбнулся гость, — тогда подпиши, и мы забудем этот разговор.
С этими словами у него в руках, как у фокусника, будто из воздуха, появились ручка и бумага. Бернард постарался, чтобы рука его не дрожала, и подписал два экземпляра. Но Дюран гадко улыбался, прекрасно понимая, какого эффекта он добился в запугивании приятеля.
— Отлично, мой друг. Один экземпляр тебе, — вставая, произнёс он. — Теперь наши отношения выйдут на новый уровень. И поверь, ты не пожалеешь. Сиди... не провожай меня. Передай поклон супруге.
Дюран вышел. А Бернард так и остался сидеть с бумагами в руках. Он боялся их перечитать, словно там было написано, что он продал дьяволу свою бессмертную душу.