Ф. Дарси, Джентльмен. Часть 3, Глава 11

Памела Эйдан. ФИЦУИЛЬЯМ ДАРСИ, ДЖЕНТЛЬМЕН

Часть 3. ВЕРА, НАДЕЖДА, ЛЮБОВЬ

Pamela Aidan. Fitzwilliam Darcy, Gentleman: These Three Remains

Перевод: Горяинова Елена



Глава 11

ПУТЬ ИСТИННОЙ ЛЮБВИ

“Midsummer Night’s Dream”, W.Shakespeare, Act 1 Scene 1.
LYSANDER
Ay me! for aught that I could ever read,
Could ever hear by tale or history,
The course of true love never did run smooth;
But, either it was different in blood,--

«Сон в летнюю ночь», У. Шекспир, Акт 1, сцена 1.
Лизандр: Увы! Я никогда ещё не слышал,
И не читал – в истории, иль в сказке ль, –
Чтоб гладким был путь истинной любви.
Но – или разница в происхожденьи…


Лондон ещё не заполнили его высокородные обитатели, предпочитая оставаться в своих охотничьих угодьях до тех пор, когда открытие Сезона, начало работы парламента и прочая имитация бурной деятельности не увлекут их в круговорот городской жизни. Да, но вот эта заварушка может здорово испортить нынешний сезон развлечений, заявил полковник Фицуильям своему кузену, когда они, встретившись в Буддле за ужином, узнали, что Москва отвергла Бонапарта, и к тому же такой ужасной ценой. Что тут скажешь, если люди в отчаянии пошли на немыслимое дело - предпочли сжечь огромный город, лишь бы он не достался этому алчному чудовищу.

– Что это тебя так огорчило, Дарси! Ну и вид у вас! Восседаете, словно два патриарха!

Дарси пружиной обернулся на этот голос, и от души огрел блудного друга по спине.

– Дай! Господи, когда же ты вернулся? И почему не писал?

Лорд Дайфед Брум протестующее поднял свои наманикюренные ручки и воскликнул, отступив на шаг в ужасе от такого чрезмерного проявления чувств.

– Писать? Но это чересчур утомительно, друг мой! А ты, Фицуильям, мог бы просто пожать мне руку. Да, вот так достаточно. – И он победительно уселся в кресло.

– Как Америка, Брум? – Фицуильям сел рядом. – Не могу сказать, что тебе она на пользу.

Дарси, присмотревшись к другу, не мог с этим не согласиться, и, чем пристальнее он всматривался в его лицо, тем более ужасающим было впечатление. Дай безукоризненно одет, как всегда, но одежда висела на нем, словно на вешалке. Его лицо, и всегда-то худощавое, теперь было словно кожа да кости, щеки глубоко ввалились. Нет сомнений, что за океаном ему пришлось несладко.

– Никогда больше не упоминай это место в моем присутствии! – Дай театрально прикрыл глаза рукой. – Как это я вообще позволил уговорить себя на такую авантюру, понятия не имею. Убийственное, Фицуильям, бесчеловечное путешествие! Аборигены сущие дикари!

Ричард присвистнул от таких душераздирающих ужасов, потом спросил:

– Что за аборигены, Брум? Алгонкианцы, ирокезы? – он обернулся вопросительно к Дарси, но тот лишь пожал плечами.

– Нет, нет, старина. – Дай посмотрел на него, словно тот сошёл с ума у него на глазах. – Аборигены Бостона и Нью-Йорка, конечно же! Это ужасно, просто ужасно!

Ричард выразительно посмотрел на Дарси, закатил глаза и поднялся.

– В таком случае, я оставляю вас. Мне пора на пост, – повернулся он к Дарси. – Не забудь, его светлость и матушка ждут нас к ужину ровно в девять. Ваш покорный слуга, Брум.

Брум и Дарси молча ждали; когда Фицуильям ушёл, Дарси озабоченно обернулся к другу.

– Боже мой, Дай, да ты ужасно выглядишь!

– Всё так плохо? Не следовало появляться в городе, пока не наберу хоть малость мяса.

– Что же произошло? – Дарси с тревогой наклонился над столом.

– Не могу сказать, друг мой, но она ускользнула-таки от меня.

– А Беверли Тренхолм? Ты нашёл его?

– Он вообще не поднимался на тот корабль, и собственно, вряд ли даже покинул Англию. Кто-то решил, что она гораздо важнее, чем Тренхолм.

– Силвэни! И никто не видел Бева… Господи! Но ты же не хочешь сказать…

Дай лишь кивнул, и оба некоторое время сидели молча.

– Скажи, – спросил Дай, – как поживает мисс Дарси?

– Вполне благополучно, вот только ей явно не хватает твоего общества.

Блаженная, искренне счастливая улыбка осветила лицо Брума.

– Но у неё наметилась было новая дружба после твоего отъезда.

– «Новый друг», ты хочешь сказать? Можно ли узнать имя этого «нового друга»?

– Можно, и понимаю, о чём ты подумал. Нет, это не то. Этот друг - Элизабет Беннет.

– Элизабет Беннет? – изумился Дай. – Твоя Элизабет? Как такое могло случиться?

Дарси, устроившись поудобнее, рассказал об их случайной встрече в этом августе. При упоминании случайности Дай недоверчиво поднял брови.

– К несчастью, она получила письмо из дома, которое вынудило её уехать раньше, так что они с Джорджианой общались не так долго, как хотелось бы.

– Получается, что Элизабет Беннет не так уж враждебно относится к тебе, а? Как жаль, что ей пришлось уехать! И ты не встречался с ней с тех пор?

– Неделю тому назад я ездил навестить Бингли - помнишь его, на балу у Мельбурнов? – Дай кивнул. – Я ездил к нему в Незерфилд. Мы были с визитом у Беннетов на другой день после моего приезда. Она едва взглянула на меня, и мы почти не разговаривали.

– Это странно! – задумчиво отозвался Дай. – Ты хочешь сказать, что она даже на твои вопросы не желала отвечать, категорически?

– Конечно же нет! – огрызнулся Дарси, – Она… она была как бы не в себе и я… Я просто не знаю, что сказать. – Он безнадёжно смотрел на свои руки.

– А, так значит, вы просто не знали, что сказать друг другу, – заключил Дай. – Однако в Пемберли вам было намного легче. И в чем же причина, как ты полагаешь?

– Хочешь знать подробности? Да, тогда возникли кое-какие семейные проблемы, о которых мне известно намного больше, чем случайному знакомому.

– Ага, то письмо из дома! Так, теперь всё сходится. Её смущало то, что тебе стало известно о её семейных тайнах! Скажи, мисс Дарси она в самом деле очень понравилась?

– Да, очень. Джорджиана хотела бы встретиться с ней снова.

– Тогда, – осторожно сказал Дай, – мой тебе совет: вера и терпение, надежда и выдержка. У тебя всегда найдётся повод навестить друга Бингли, не так ли? Пусть пройдёт немного времени, и попытай счастья снова, когда волны неприятностей немного улягутся. Если её стоит добиваться, значит, стоит и усилий, и времени. Но мне пора! Мои искренние пожелания мисс Дарси, надеюсь, мы с вами скоро увидимся. – И он, картинно раскланявшись, через минуту оказался на другой стороне зала.

Ждать и надеяться. Да, он будет ждать.

Я никогда ещё не слышал и не читал… Вспомнил он строки Барда, …в истории, иль в сказке ли, чтоб гладким был путь истинной любви.

В холле к нему уже спешил лакей с подносом, на котором белела чья-то записка.






Дарси бросил взгляд на внушительный рыдван леди Кэтрин, всегда служивший ей для дальних разъездов. Вот так нагрянуть к нему в дом её могло вынудить только нечто чрезвычайное. Уитчер с самой серьёзной физиономией принял от него трость и шляпу.

– Где она? – Спросил Дарси, снимая перчатки уже в холле.

– В гостиной, сэр, – поклонился Уитчер, принимая перчатки.

– Принеси-ка нам чаю, Уитчер, будь добр.

Дарси быстро поднялся в гостиную. Какой бы ни была причина визита, он совсем скоро это узнает - в случае с леди Кэтрин в том не приходилось сомневаться.

– Дарси! Ну наконец-то ты здесь! Проходи!

– Дорогая тётушка, – Вид у неё был весьма удручённый. – Что же могло случиться?

– Никогда ещё со мной не обращались с таком бесстыдством, с такой неблагодарностью! Я в ужасе думаю о том, куда катится мир! – патетически вскричала леди Кэтрин.

Дарси со смесью облегчения и досады взирал на тётку. Значит, дело не в Энн. Но в чем же?

– Я терплю эти муки ради тебя, племянничек. Да, да, и ради всей семьи, конечно! Кто-то же должен следить за всем. Необходимо пресечь эти скандальные слухи!

Лакей внёс поднос с чаем. Скандальные слухи? Норвик, леди Монмаут? Маловероятно.

– Какие слухи, мэм? Если вы потрудитесь рассказать, какие, может я смогу успокоить вас.

Леди Кэтрин недоверчиво выслушала его, но гнев её не утих, скорее наоборот.

– Эта… эта юная особа… гостившая прошлой весной… подруга супруги моего пастора…

– Мисс Элизабет Беннет? – потрясённо выговорил Дарси.

– Именно! Эта женщина болтает о том, что она скоро станет миссис Фицуильям Дарси!

И тут леди Кэтрин, громко стукнув тростью о пол, величественно замерла, откинувшись в кресле и не спуская с него грозного взгляда.

Оцепенев от неожиданности, Дарси пытался собраться с мыслями.

– Понимаю, – только и смог он выговорить, слегка отстранившись от леди Кэтрин.

– Вот как, Дарси? Эти слухи за три дня из Хартфордшира добрались до самого Кента, и я решила сделать то, что считаю нужным.

– Так, известие касательно мисс Элизабет Беннет. Откуда… Насколько надёжен источник?

– Надёжен во всех отношениях. Мой пастор, мистер Коллинз, родственник этой особы. А его жена к тому же ещё и близкая её подруга. Тут не может быть ошибки.

Коллинз, значит? Скорее его жена. Письмо Элизабет? Или из Лукас-Лодж? Это возможно.

– И каком виде, мэм, было получено это известие?

– В каком? Это сказал мне сам Коллинз, Дарси! Пришло письмо от родных его супруги о помолвке твоего друга и старшей мисс Беннет, а потом написано, что ожидается и твоё обручение со следующей их дочкой. Такие сплетни надо прекратить!

– Дорогая тётя, меня уже не раз «обручали» с многими невестами. Это слухи, не более. Выдумки. Почему же на этот раз вы так расстроены?

– Потому что ты… вернее она. – Она замолчала, с подозрением присматриваясь к нему.

– Прошу вас, я весь внимание, мэм.

– О! – вскипела она. – Если бы ты позволил огласить вашу с кузиной помолвку, такого бы вообще не случилось! Эта девчонка не посмела бы нагло отказаться обещать мне…

– Обещать вам! – Дарси вскочил. – Вы говорили об этом с мисс Элизабет Беннет? И когда? Когда вы говорили с ней? О чём именно вы говорили с ней?

– Этим самым утром, сэр, и такой наглости, такой неблагодарности я в жизни не встречала, и молю Бога, чтобы больше не увидела никогда!

Дарси помолчал, пытаясь справиться с леденящим ощущением ужаса. Но не страх, а гнев закипал у него внутри. Гнев за себя и за Элизабет, и скрывать его он уже не считал нужным.

– Насколько я понял, – начал он чётким, надменным тоном, – вы поехали в Хартфордшир с целью обвинить мисс Элизабет Беннет в распространении тех слухов, а потом потребовали от неё какого-то обещания? По какому праву вы вмешиваетесь в мои личные дела?

– По праву близкой родственницы, разумеется. Да! Я сразу заметила твою склонность к ней в Розингсе, но я и подумать не могла, что ты позволишь ей возомнить такое! Если честь, долг и благодарность ничего не значат для неё, мне пришлось показать ей, что ожидает её в таком браке! Но я не допущу, чтобы подобные особы помешали счастью моей дочери!

– Вы слишком много на себя берете, мадам. Не может быть никакого оправдания подобному беспардонному вмешательству в столь деликатные личные дела.

– Но если бы ты не признался? Что тогда? Она, по крайней мере, не посмела отрицать…

– Отрицать – что? Чем всё закончилось?

– Ничем. Она не дала обещания отвергнуть подобное предложение. Упрямое, своевольное создание! Именно так я и сказала. Она погубит тебя! А ты станешь посмешищем!

Лучик надежды пробился сквозь его гнев. Она не отказалась от него, и не подчинилась! Она… неужели это возможность счастья? Если так, он не даст этому ростку погибнуть.

– Ваша светлость. – Дарси поклонился. – Признаю, в этом есть доля и моей вины. Дело том, что никогда ни я, ни Энн не желали брака между нами. Мне следовало бы покончить с этим двуличием уже давно, но я надеялся, что вы сами поймёте, что это невозможно. И в этой трусости, даже жестокости я должен извиниться перед вами.

– Дарси, это невозможно! Энн ожидает…

– Нет. Энн не хочет этого брака. Мы говорили с ней, и оба полностью согласны в этом.

Леди Кэтрин на время потеряла дар речи. Наконец, она сделала последнюю попытку.

– Поступай как знаешь, только не смей навязывать эту женщину нашей семье! И не строй иллюзий, что она будет нами принята! Кто её родители? Их младшая дочь жила в Лондоне с офицером! Это несмываемое пятно на репутации!

– Мадам, прошу вас, ни слова больше! – рявкнул Дарси, и она даже на минуту опешила.

Леди Кэтрин огляделась в поисках шалей и шляпы, схватила их в охапку и тут вдруг обернулась к нему с такой нескрываемой злобой, какой он даже не ожидал от неё.

– Я не стану молчать! Такой брак опозорит тебя навеки! Я отрекаюсь от родства с тобой!

– Что ж, мадам, как вам будет угодно. – Он поклонился и распахнул двери в холл. – Экипаж леди Кэтрин. Ваша светлость, – отступил он в сторону, освобождая ей проход.

– И не надейся, что одна лишь я буду противником вашего мезальянса! – Загромыхала она вниз по лестнице. – Я буду писать лорду Мэтлоку, немедленно! Ты ещё поймёшь, что…

Дарси смотрел, как она неслась на всех парах к своему экипажу, а затем карета с разъярённой фурией внутри поспешно отчалила от его дома. И слава Богу! Ну и женщина! Он стоял посреди большой комнаты, а дышать было нечем. Что это было? Просто сплетни? И каков именно результат её вмешательства? Элизабет не обещала, что не примет его предложение. Но смеет ли он надеяться на обратное? Что она примет его предложение?

– Уитчер! – прокричал он вниз, выйдя на лестницу. – Уитчер!

– Сэр? – отозвался старый дворецкий, явно обеспокоенный суматохой.

– Подготовь мою дорожную карету. Я уезжаю завтра утром!

– Да, сэр! – Старик поспешил вниз с очередным сенсационным распоряжением.






Дарси не предупредил Бингли о своём приезде, более того, уезжая, даже не обещал другу, что вернётся. Так что, возможно, в Незерфилде его даже не ждали. Но не успела карета остановиться, как в дверях показался сам Бингли с радостной улыбкой на лице.

– Дарси! Это просто невероятно! Я так рад, мне надо столько всего рассказать тебе!

– Однако, Чарльз, я же весь в пыли! – Дарси выразительно развёл руками.

– С твоей пылью ничего не случится, Дарси! – засмеялся Бингли.

Вошёл лакей с подносом, и, едва за ним закрылась дверь, Бингли выпалил:

– Я обручён! Моя богиня сказала да, и её отец тоже. Мы поженимся, Дарси! Удивительно!

– Нисколько, Чарльз! – Он крепко сжал его руку. – Я не знаю, кто больше тебя заслуживал бы счастья. Я желаю тебе огромного блаженства, Чарльз, тебе и твоей будущей жене.

– Спасибо, Дарси, спасибо. Что я могу сделать для тебя?

– Я не знаю. Просто позволь остаться, может на день, или больше. Пока не могу сказать.

– Мой дом всегда в твоём распоряжении, ты же знаешь. – Чарльз с любопытством посмотрел на него. – Ты мне больше ничего не скажешь?

– Нет, к сожалению, – ответил Дарси. – Но это никак не испортит твоего счастья, если ничего не выйдет. Просто возьми меня с собой, когда будешь с визитом к своей невесте.

– Конечно, я завтра же еду к ним. Можем поехать туда рано ли, поздно ли, как тебе угодно, – с задумчивым любопытством продолжая наблюдать за другом, отвечал Бингли.

– Что скажешь насчёт партии в бильярд перед ужином? – предложил Дарси почти безотказное средство для рассеяния. И шанс отвлечь внимание от себя, впрочем, тоже.

– Конечно! – Бингли ехидно подмигнул. – А может, и ставочку на успех сделаем?







Следующим утром Дарси и Бингли ехали в Лонгборн, осенняя листва осыпалась с деревьев под копыта коней. Вся поездка прошла под аккомпанемент переполнявших Бингли восторгов в ожидании супружества. Дарси внимательно слушал, пытаясь понять ситуацию в семье. Очевидно, что все с радостью ожидают скорого их бракосочетания. Что же касается Элизабет, Бингли не уставал хвалить её за доброту и любовь к сестре, за её щедрость на уловки, то и дело дарующие влюблённым бесценные минуты наедине.

То, как их приняли в Лонгборне, полностью подтверждало описания Бингли своего счастья, хотя Дарси наградили лишь недоуменными взглядами. Раскланявшись с хозяевами, Бингли тотчас предложил дамам прогулку по окрестностям. Джейн, Элизабет и Китти охотно согласились, а миссис Беннет, как оказалось, не любитель пеших прогулок вообще.

Таким образом, Дарси остался в стороне от суматохи, стоя посреди последних цветов осеннего сада, одновременно ожидая и страшась появления Элизабет. И вот на пороге Джейн, а следом в зелёном платье и простом спенсере Элизабет.

Бингли и Джейн под руку прошли вперёд, Элизабет следом, и почему-то он оказался рядом с ней, а где там позади младшая, никому и дела не было. Оставалось лишь отстать на допустимую дистанцию от помолвленной пары; и тогда единственным оправданием для него, коли он не решится определить свою судьбу, будет его собственная трусость.

Как-то незаметно Джейн и Бингли стали всё больше и больше удаляться от них, едва компания оказалась в окружении более уединённого пейзажа.

– Мистер Бингли выбрал очень удачный день для прогулки, – заговорила Элизабет, – хотя вряд ли он сейчас замечает что-либо вокруг.

– День и впрямь чудесный, – отозвался Дарси, – и вы правы касательно Бингли.

Они шли молча под шорох опавших листьев, но у поворота на Лукас-Лодж Китти спросила:

– Можно мне навестить подругу Марию, Элизабет? – спросила она, радуясь случаю избавиться от таких скучных попутчиков.

– Конечно, можешь идти, но до сумерек ты должна быть дома, – напомнила она сестре.

Китти, состроив ей гримаску, поспешила исчезнуть. Дарси заметил, что Джейн и Бингли и вовсе пропали из виду. И они остались наедине. Дарси выжидал, Элизабет продолжила путь в том же направлении. Он поспешил следом. Вот теперь пора, сказал он себе.

Он догнал её, решив было остановить её… но тут она взглянула на него обеспокоено.

– Мистер Дарси, простите но я не могу не поблагодарить вас за доброту к моей бедной сестре. – Она говорила, почти не поднимая на него глаз. – С той минуты, как я узнала об этом, я мечтала о случае высказать вам мою признательность за такую заботу. Моя семья по-прежнему в неведении, иначе это была бы благодарность от имени их всех.

Так она знает! Тогда её отношение к нему в прошлый приезд более, чем понятно.

– Я сожалею, – ответил он сдержанно, – что вам вообще стало известно о моём вмешательстве. Я не ожидал, что миссис Гардинер нарушит своё обещание.

– Не вините в этом тётушку, Лидия первой проговорилась о вашем участии в этом деле, и конечно, – призналась она, – я не успокоилась, пока не узнала все подробности. Позвольте мне всё же и от всей семьи поблагодарить вас за все усилия в этом деле.

Такие лестные выражения благодарности убедили Дарси, что его опасения были напрасны. Она вовсе не сердилась на него за непрошенное вмешательство, она была признательна ему. И всё же... он хотел союза по любви, а не по признательности.

– Прошу, благодарите меня лишь от своего имени, – твёрдо отвечал он. – Не стану отрицать, что желание видеть вас счастливой было главным стимулом моих действий. Но ваша семья мне ничем не обязана. При всём к ним уважении, думал я только о вас.

Элизабет молчала. Нет, он должен узнать всё… здесь и сейчас.

– Вы слишком великодушны, чтобы играть мною, – заговорил он опять, – и если ваши чувства ко мне те же, что и в апреле, скажите сразу. Мои желания и чувства неизменны. Но одного вашего слова довольно, чтобы впредь я никогда не беспокоил вас на эту тему.

– Мистер Дарси, – едва выговорила она его имя, – Позвольте сказать… Мои чувства так изменились с апреля, что поверьте, я очень рада тому, что ваши не столь переменчивы.

– Элизабет, – тихо сказал он, опасаясь, что чудо вдруг исчезнет, словно сон. – Элизабет… – повторил он громче, целуя её руки. И да, ещё много слов любви и надежд на будущее, на полное взаимное счастье было сказано между ними.

Они не знали, как и куда шли, настолько полны счастьем были их сердца. Дарси рассказал ей об их ссоре с тёткой, которая, тем не менее дала ему первый лучик надежды. Рассказал, как старался измениться к лучшему, как надеялся в Пемберли убедить её в том, что её уроки не прошли даром. Элизабет ужаснулась, узнав, как поразили его те слова, которые нынче она постыдилась бы повторить. А он предпочёл бы вычеркнуть половину строк из своего письма, которым она, напротив, очень дорожила. Но оба согласились с тем, что воспоминания, если они не приносят счастья, не стоит хранить слишком близко к сердцу.

– Хотя… – Дарси оставался Дарси. – Ваши воспоминания основаны на неведении, мои заслуженно мучительны и болезненны. Я был эгоистом всю свою жизнь, пусть и не умышленно. В меня были заложены понятия справедливости, но я не считал нужным подчинять им свою натуру. Верные принципы не помешали себялюбию и властности характера. Меня не интересовал мир за пределами семейного круга, я рос в уверенности, что все прочие ничто по сравнению со мной. – Он остановился перед ней. – Так я и дожил до двадцати восьми лет, таким мог и остаться навсегда, если бы не вы, моя дорогая Элизабет! Я получил жестокий и необходимый урок, ведь я был абсолютно уверен в успехе. Вы легко показали мне, насколько недостоин я руки самой достойной из женщин.

Сколь многое можно обсудить за не слишком долгую прогулку. Элизабет особенно были дороги воспоминания о первой встрече в Пемберли. Дарси заверил её, что единственной его мыслью было заслужить её прощение. Рассказал, как же рада была Джорджиана их знакомству и как огорчена их внезапным отъездом. Признался, что его поспешный уход в гостинице объясняется лишь тем, что он спешил обдумать план по спасению её сестры.

– Однако где же Бингли и Джейн! Пора возвращаться домой, а их не видать. Позвольте спросить, вы очень удивились, узнав об их помолвке?

– Нисколько. Я был уверен, что это вскоре должно случится.

– Иными словами, вы дали ему своё благословение. Я так и предполагала.

– Моё благословение! – Воскликнул Дарси. – Нет, это слишком уж самонадеянно с моей стороны, моя дорогая! Надеюсь, я всё же чему-то научился!

Она лишь улыбнулась. Он пояснил, что перед отъездом в Лондон он убедился в ответных чувствах Джейн к нему. И он признался Бингли в своих ошибках прошлой осенью, как и в том, что утаил от друга пребывание её сестры в Лондоне. Конечно, тот был в гневе, но лишь до тех пор, пока Дарси не убедил Бингли в том, что он любим взаимно. В ту же минуту он был безоговорочно прощён самым великодушным из друзей.

Они шли и не могли наговориться. В таком счастливом состоянии они и не заметили, как оказались в Лонгборне, так что изображать расставание им пришлось прямо перед дверью.