Литературное слово и Книга Жизни меж добром и злом

Литературный проект «1000 и один день с Поэзией и Прозой»

О литературном слове и нашей Книге Жизни

«Цитата из сна» - так я назвала стихотворение, написанное после пробуждения и размышлений до этого о писателях - настоящих мастерах слова, писателях-идеологах и просто людях, пишущих свою Книгу Жизни, которая всех нас объединяет, а сама Жизнь постоянно находится меж утёсов Добра и Зла.

В истории - всего лишь два романа:
Один читал, другой - который должен быть.
Вы знаете: в них нет обмана,
Их роли - действовать и правду длить.
Я бы прочёл их оба... Всё же -
Увы - их можно только написать,
И первый - жизнь, второй - всё то же,
Что можно вынести и словом передать.
Кто ты, что как и все, родился:
Ты - автор действий, мыслей, но пленён
Самою жизнью - тем романом,
из-за которого другой рождён.
Рождён - живи - иной глагол не дали,
Чтоб выразить всю суть, он к делу гож.
«Ikiru», «leave» и «жить» - слова звучали (1),
А свой роман, прожив, поймёшь.
2022 Ксения Мира

(1) глаголы «жить» на японском и английском языках (подразумевается, что на разных языках одно определение жизни)

Я проснулась наутро с первой строкой стихотворения - она меня потрясла в хорошем смысле. Стала разбираться, как эта мысль сформировалась: последнее время мысли были о романе «Мастер и Маргарита» и «Театральном романе» Михаила Булгакова, о силе литературного слова и мастерстве владения им. Повлияло, конечно, и прочтение в свете подготовки к просмотру спектакля произведение Довлатова. Эта тема - искусства владения словом - всегда сопутствует чтению произведений в связи с рождаемыми словом восхищением и вдохновением. Но что же тогда с написанием «Книги Жизни»: литературным ли языком она должна быть написана, или мы остаёмся ее живыми читателями и авторами одновременно.

Что ж, я продолжила свои прежние размышления и стала анализировать, кто из авторов и их произведений мне люб, и поняла, что здесь у меня подход двоякий. Как человек, владеющий более научным языком, в котором свои требования к этому сердцу информации - к форме и содержанию, чувствую это влияние и на изложении собственных мыслей в словах. Существует несколько типов писателей. Это писатели-литераторы, мастерски владеющие литературным словом, и писатели-идеологи, которым важно донести именно саму идею или мысль. А есть соединившие в себе эти два свойства писатели - и это совершенство. Несмотря на то, что я изучала теорию информации с юношества, а теорию литературы - с детства, я не владею изящной словесностью, но для меня важно выразить идею или мысль, и поэтому я просто делюсь ими.

Вот, например, красота и четкость стиля сэра Артура Конан Дойля. Для меня он более писатель-идеолог: ему важно донести самую идею. Михаил Афанасьевич всегда радует именно словом - такова мощь выражения, что когда читаешь, то и смеёшься, и улыбаешься, и сопереживаешь, и переживаешь его страдания. Вот и ответ на вопрос литературной критики - в центре ее внимания и искусство владения словом, а иногда мишенью становится и идея, что наверное, авторам больнее - «когда идеи дух страдал». И здесь обратимся к читателю. Вы ищете свою Книгу, родное слово. Я вообще как взрослый ребенок, но со шрамированным сердцем - в связи со знанием и пониманием всех бед и болей в мире - душой стремлюсь к диккенсовским историям - и, читая их, только и прибавляешь мысленно, как Эркюль Пуаро, «о, мистер Диккенс!» - сохранившаяся детская душа льётся через слова и оберегает и самого читателя.

И снова я возвращаюсь к поиску Книги жизни. Каким языком она должна быть написана? Поможет ли литературное слово, или Книгу Жизни мы может написать, лишь прожив? Попыток создать некое общее описание именно человеческой жизни (особо отмечу - только человеческой, а не жизни в целом), своеобразного кодекса высокоморального человека, было множество. Я с надеждой ждала этого, например, от «Аристономии», но в ней в конце все устремления одного человека разбиваются о темноту неуправляемого общечеловеческого, об ужасы войны и поступки тех самых людей, и таким образом разбивается и сам кодекс. А любимая «Волшебная гора» Томаса Манна - та же участь, к сожалению, постигает и затерявшегося в дебрях человеческой жизни Ганса Касторпа. И вот все становится на круги своя, повторяется противостояние порядка и хаоса, продолжается борьба добра и зла. Снова в мире настали такие времена, к сожалению, в которые и своя собственная Книга Жизни может также быть изорвана о заточенные копья странной и никому не нужной войны. Человек всегда ставится перед выбором без его собственного на то желания. Все это та же проблема нахождения человеческой души в Долине Жизни между добром и злом... «В долине Жизни вечны горы – Как свет и тень – добро и зло» (из цикла стихотворений Долина жизни меж утёсов добра и зла»).
Но кто же служит всему началом, человек или все люди, само общество?

Сейчас, когда утихли споры,
Вновь повернулось колесо:
Мы обращаем наши взоры
На то, что правдой быть должно.
Кто превращает жизнь во страхи?
Кто мог бы всё остановить?
Кто взмоет вверх, а кто – на плахе,
Кто видит смерть, а хочет жить?
Какое странное создание,
Оторван от земли пупка,
Ему быть вкладом в мироздание,
Но то поймет ли он когда.
Он – человек, точнее – люди,
Все мы – творцы добра и зла,
Кто длань протянет, кто осудит –
Разнятся все, а жизнь одна...
(отрывок из цикла стихотворений «Долина Жизни меж утёсов Добра и Зла»)

Коснулось это время всех, и я тоже не вижу особых отличий в своём сегодняшнем положении от Ганса Касторпа или главного героя «Аристономии». Добро и зло наиболее полно воплощены в мире и войне, созвучными с жизнью и смертью. Мир - это всё мироздание, и его счастливая гармония духовного и интеллектуального. А что есть война, самое страшное проявление бездушия людей, насилие над другими людьми, то явление, о которое разбиваются высокоморальные учения и лучшие устремления - точно воплощённым в произведении примером этому в художественной литературе является «Аристономия», в которой воспитание человеком себя и его моральный кодекс разбивается о ведомую людьми, самими людьми войну. Ещё более открыто об ужасах действий людей в отношении других людей воплощено в кинокартине «Цветы войны», которую без содрогания невозможно смотреть: у каждого есть мать, а есть сёстры, дочери. Война не безликое явление, а творимый людьми ужас, и ответственность человека, людей, человечества за неё. В войне - смерть. А в мире - жизнь и душа. В каждом человеке душа и духовность, только людям нужно помнить об этом, что эта душа в каждом, как и жизнь.

И я продолжу искать, попытаюсь, по крайней мере, увидеть Книгу Жизни такой, какой она должна быть, и как в любимом стихотворении Бориса Пастернака «Гефсиманский сад», ставшем целью анализа в моей школьной выпускной работе, остаётся только процитировать, что «...книга жизни подошла к странице, которая дороже всех святынь»...
...продолжу от себя:
Книга Жизни подошла к странице,
Которая дороже всех времён -
Должно ж написанное сбыться,
А словом навсегда останусь я пленён.

P.S. Плененный словом и оставшийся вдохновленным им читатель.

(Полный текст четверостишия Б. Пастернака из «Гефсиманского сада»:
«Но книга жизни подошла к странице,
Которая дороже всех святынь.
Сейчас должно написанное сбыться,
Пускай же сбудется оно. Аминь»)