Глава 20 О друзьях и врагах

Глава 20 О друзьях и врагах

          Густав поправлялся. Раны затянулись и уже почти не беспокоили его. Ида не отходила от мужа, и своим быстрым выздоровлением он был, безусловно, обязан её заботе. Она просила Иерофанта не рассказывать Густаву о домогательствах Дьявола, полагая, что раз всё закончилось благополучно, то и незачем тревожить раненого.
          Как-то утром заглянул Шут. Разговор зашёл о Кае. Густав заметил некоторую натянутость в тоне друга и поинтересовался, чем вызвана неловкость.
          – Если честно, – ответил тот, – я пока не очень понимаю, как относиться ко всему происшедшему. Кай заходил к нам на днях, Настя ждала этой встречи, как праздника. Но когда Кай пришёл, я увидел разочарование в её глазах. Она-то подсознательно ожидала своего маленького сына, а вместо него увидела незнакомого взрослого парня. И он смотрел на меня и мать с некоторым недоумением. Наш сын вырос вдали от нас, мы совершенно не знаем друг друга. Воспитанник Дьявола, он пытался убить тебя. Кроме того, это предсказанное Зорой возвращение Рыцаря в теле моего сына… Так кто же он мне? Враг? Друг? Сын?
          – На твоём месте я бы принял Кая как своего утраченного и вновь обретённого друга, – сказал Густав. – Он никогда не сможет видеть в тебе отца. Каким бы ни был Дьявол, это он вырастил Кая, заботился о нём, оберегал и учил. Их связывают общие воспоминания, общее прошлое, и с этим ничего не поделать, так решила судьба.
          Густав помолчал, заговорил снова:
          – Когда-то меня, семилетнего мальчишку, разлучили с матерью и увезли в чужую страну. Я вырос как сирота, одинокий, никому не нужный, и долгие годы втайне мечтал о том, как увижу мать. И вот, спустя двадцать лет, моё желание исполнилось. Но эта встреча не принесла мне ничего, кроме неловкости и разочарования. Думаю, что так называемый «голос крови» существует только в воображении романтиков и поэтов. Мы с матерью встретились как совершенно чужие люди, нам даже говорить было не о чем, к тому же за эти долгие двадцать лет мытарств я почти забыл родной язык. Ты потерял сына семнадцать лет назад и успел смириться с этой утратой, а Кай, в сущности, никогда и не знал тебя. Рыцарь был твоим другом, я помню, как ты горевал, когда он погиб. Сына тебе не вернуть, но друг нуждается в твоём участии.
          – Возможно, ты прав, – сказал Шут задумчиво, – кстати, ты знаешь, он ведь спас Дьявола, а потом привёз к себе, пригласил к нему лучшего хирурга. Когда они скатились с обрыва, Кай отделался ушибами и парой царапин, а Дьявол переломал ноги. Я спрашивал Кая, как он представляет себе дальнейшее, но он только плечами пожимает.
                * * *
          Герда не задумывалась, друг или враг – для неё всё было ясно: брат! Да какой замечательный брат! Рыжий, как отец. И тоже учится в Университете на одном курсе с ней! Она подслушала разговор родителей. (Ну, разумеется, не нарочно! Разве она виновата, что уходя в свою комнату, совершенно случайно – да, случайно! – закрыла дверь неплотно?) Мама возмущалась, что Кай, догнав Дьявола, похитившего Иду, не только не убил его, но привёз раненого врага к себе домой и выхаживает, окружив всяческой заботой. «Дьявол вырастил Кая, – отвечал отец, – подумай, все эти годы Кай считал себя его сыном, не может же он вот так сразу признать его врагом и возненавидеть настолько, чтобы убить».
          Вечером Герда решила отправиться с визитом к Графине. Вот именно – с визитом, а не в гости! К Графине немыслимо заявиться запросто, тут важно соблюсти политес: правильное время, соответствующий прикид (нет, не прикид – туалет!) Морока, конечно, зато у Графини можно разузнать про этого врага, которого все зовут Дьяволом. Он представлялся Герде каким-то разбойником с большой дороги. То, что Кай жалеет поверженного врага, конечно, очень благородно с его стороны, но вряд ли разумно. Она разузнает у Графини всё про этого Дьявола, а потом предупредит Кая!

          Графиня приняла её как всегда благосклонно. Герде не терпелось поговорить с глазу на глаз о том, что её волновало, но, как назло, именно в этот вечер в гостиной у Графини собралось довольно большое общество. Промучившись с полчаса, выслушивая пустую светскую болтовню, Герда уже собиралась потихоньку уйти, «по-английски», как сказала бы Графиня, но та заметила, что её юная протеже вертится как на иголках.
          «Вот всё-таки сразу видно полукровку, – подумала Графиня, – нет в ней этой изысканной небрежности, присущей её отцу. Манеры Шута безупречны! А в характере девочки, безусловно, сказывается наследственность по материнской линии. И зачем, скажите на милость, Старшему Аркану понадобилось жениться на цыганке? Хотя, с другой стороны, цыганка – в этом есть нечто романтическое…»
          Рассудив таким образом, Графиня извинилась перед гостями, сказав, что ей необходимо уделить несколько минут «очаровательной дочери нашего любезного Шута».
          – Конечно, конечно! – закудахтали дамы. – Идите, дорогая!
          Графиня кивнула Герде и пригласила её пройти в будуар. Будуар! Герда всегда находила это слово нелепым. Спальня – она и есть спальня! Но, давно привыкнув к манере Графини выражаться вычурно, только вздохнула: будуар, так будуар, лишь бы никто не мешал нормально поговорить.
          Когда Герда стала расспрашивать о Дьяволе, Графиня сначала очень удивилась. А потом вспомнила ходившие в столице смутные слухи. Никто ничего не знал наверняка, но поговаривали, что возвратившийся – через столько лет! – сын Шута был воспитан Дьяволом. А кое-кто даже утверждал, что Кай и на самом деле сын Дьявола, соблазнившего невесту Шута, пока тот где-то странствовал. Ну это-то явная нелепость! Кай, без сомнения, сын Шута, это понятно сразу, стоит только посмотреть на них… Хотя Дьявол, конечно, большой безобразник!
          Графине Дьявол всегда импонировал: высокий черноволосый красавец, неизменно элегантный, с такими изысканными манерами! И этот романтический ореол тайны, постоянно окружавший его! Несомненно, в том, что он впал в немилость, виноват злодей Справедливость, с которым Дьявол так неосмотрительно водил дружбу. Мерзавец дурно влиял на него! Одно время поговаривали, что Дьявол даже пытался освободить Справедливость из Башни – истинный друг и не мог поступить иначе!
          Герда слушала панегирики Дьяволу, расточаемые Графиней, и мало-помалу образ разбойника с большой дороги приобретал черты благородного Робин Гуда. Конечно, тогда понятно, почему Кай так заботится о своём приёмном отце: кому как не ему знать, какой Дьявол на самом деле, ведь он же Кая вырастил! О том, что Кай сначала был украден этим самым «Робин Гудом», Герда как-то успела позабыть…

ПРОДОЛЖЕНИЕ http://proza.ru/2022/09/22/162