Ф. Дарси, Джентльмен. Часть 3, Глава 2

Глава 2

ТЫ ДЛЯ МЕНЯ БЕСЦЕННОЕ ВЛАДЕНЬЕ


Farewell: thou art too dear for my possessing,
And like enough thou know'st thy estimate.
The charter of thy worth gives thee releasing;
My bonds in thee are all determinate
For how do I hold thee but by thy granting...


Прощай! Ты для меня бесценное владенье,
Но стала для тебя ясней твоя цена –
И хартии твоей приносят письмена
От власти временной моей освобожденье,
Из милости владел лишь я тобой…

У. Шекспир, Сонет 87



Дарси зарылся лицом в подушку в безнадёжной попытке вздремнуть ещё хоть минуту, прежде чем Флетчер…

– С добрым утром, сэр! – Поздно! Дарси привычной решимостью откинул одеяло.

– Сегодня прекрасное утро, сэр. Как раз для Пасхи. – Флетчер раздвинул парчовые шторы, не впускавшие в комнату утро. – Её светлость просила напомнить, что коляска отъезжает в десять, а завтрак будет накрыт в утренней столовой к девяти часам.

– Как всегда на Пасху, и как всегда с тех пор, как мне стукнуло четыре, – проворчал Дарси.

Потягиваясь и зевая, подошёл к окну. Прищурясь, оглядел залитый солнцем парк, лёгкие облачка на небе. Он тотчас пожалел, что не привёз сюда своего Нельсона. Не получится отметить такой день привычной прогулкой.

– Уже семь часов, мистер Дарси, приготовить вам… – Показалась голова Фицуильяма.

– А! Фиц, уже встал! – он вошёл, прикрывая дверь, – Но ещё не побрит! Уже семь часов.

– Да, сэр, но я только что собирался…

– Давай скорее, приятель! Время на марше, время не ждёт, – и он улыбнулся, когда слуга поспешил за бритвенным прибором. – Боюсь, я слишком пропитался армией.

– Напрасные страхи! Ты имеешь успех, – съязвил Дарси.

– Да, надеюсь! – расплылся Фицуильям, – Именно поэтому я уже здесь. Хочу успеть до церкви повидаться с дамами из пасторского домика. Надеюсь, удовольствие лицезреть ла Беннет компенсирует убийственную тоску проповедей мистера Коллинза.

– Ага, уже сыт по горло? Ты там побывал уже дважды за эту неделю, – проворчал Дарси.

– Выше, чем по горло! Но мог бы хоть каждый день терпеть этого зануду, кабы ты послал к черту бухгалтерию, да ходил бы со мной развлекать душку Коллинза, как и положено другу! Будь я проклят, если ла Беннет надоест мне даже… А, что?

Дарси резко обернулся, и при виде его лица кузен тотчас заткнулся.

– Можешь ты говорить без того, чтобы буквально через слово упоминать мисс Беннет?

– Могу, Куз, если тебя раздражают очаровательные девушки. Но, как тебе угодно…

– Именно так мне угодно, – оборвал его Дарси, удаляясь в гардеробную.

Фицуильям разочаровано пожал плечами, и скрестив руки, заметил извиняющимся тоном:

– Что ж, отлично, но значит, у меня плохие новости.

– Что ты имеешь в виду, Ричард? – Дарси остановился в дверях

– Когда ты вчера изобразил усталость и смылся, я предложил тётушке пригласить соседей из Хансфорда на чай этим вечером, – сказал он с ехидством. – Так что придётся тебе терпеть не только то, что мисс Беннет будет постоянно фигурировать в разговоре, но и саму фигуру мисс Беннет при этом…

Под хохот кузена Дарси захлопнул за собой дверь. Прижавшись лбом к дереву, он прикрыл глаза. Эти пять дней были сущим мучением, а ночи не приносили успокоения. Ричард в последнее время избрал мстительную тактику восхваления достоинств Элизабет, чем довёл беднягу Дарси до того, что рисковал уже схлопотать по шее.

– Да, она очень мила и всё такое, – выдавил он сквозь зубы, – Но, Ричард, кроме этого, тебе рассчитывать не на что, разве что на крайне ничтожные связи вместо приданого. Ты, дорогой мой, слишком дорогой для неё тоже. И не забывайся, она дочь джентльмена!

Фицуильям в растерянности протестующее вскинул руки:

– Господи Боже, ты думаешь, я собираюсь совратить женщину под крышей священника!

Тот ответил кузену убийственным взглядом и зашагал по тропинке.

– Но ты же не против, если мы будем заглядывать к ним? В Розингсе такая тоска, одно и то же, и уже который год. А тут под боком самое очаровательное создание, согласись.

– Для этого у меня нет времени, Ричард. Впереди целая стопка отчётов, дела с управляющими, и ещё фермы надо объезжать. Я рассчитывал на твою помощь!

– Конечно, я буду помогать, Фиц, – согласился Ричард, – но не всегда же я тебе нужен. А если мне нечего делать, я с ума схожу от скуки, сам знаешь! Лучше для всех, если я буду сбегать в Хансфорд. О, ничего лишнего, я же идеал приличия и скромности!

Итак, пока он по уши залез в дела тётки на эти четыре дня, чтобы и мысли о соседке из Хансфорда не появлялась у него в голове, Ричард без помех наслаждался её обществом. Всякий раз по пути в Хансфорд Ричард честно приглашал кузена составить ему компанию, но Дарси только отмахивался от приглашения. А потом стоял у окна, ревнивым взглядом наблюдая, как счастливчик беспечно вышагивает по аллее к Хансфорду… И возвращался к столу, где считал минуты до возвращения этого паршивца, чтобы выслушивать живописный отчётом о том, как чудесно он провёл время с «ла Беннет», как он успел окрестить её. Какая наглость! Да, она уже давно «Элизабет» для него, но в мыслях, а публично только «мисс Элизабет Беннет». Но протесты лишь усилили бы подозрения Ричарда.

И без того он не раз чуть было не выдал себя. Невыносимо слушать постоянные разговоры о ней, не смея подхватить тему. Что она любит читать, вышивать, писать, гулять, он знал ещё с Хартфордшира. Теперь он хотел бы знать, что именно она читает, что об этом думает, какие нравятся вышивки, чем любуется во время прогулок, какие мысли поверяет перу и бумаге. Хотел слышать её голос, наслаждаться её улыбками, тонуть безоглядно в её глазах.

Торопливые шаги за дверью, и Флетчер уже здесь. Знакомые, привычные движения… Хоть что-то осталось незыблемым.

– Мистер Дарси! Сегодня подойдёт тот синий, от Уэстона – что скажете, сэр? Кремовые нанковые бриджи, и жилет.

А он и сам так подумал. Ведь сейчас Пасха, в конце концов! И он отодвинул мысль о том, что сегодня увидит Элизабет, куда-то на периферию сознания.

– Ведь Пасха, сэр, – уточнил слуга, не получив ответа.

– Так тому и быть. Значит, синий. – И вдруг добавил:

– Осторожнее сегодня, Флетчер!

– Конечно, мистер Дарси. Только сидите спокойно!

Традиционный семейный завтрак перед Пасхой тянулся одним и тем же порядком уже более двадцати лет. С той разницей, что сегодня Дарси дождаться не мог, когда он закончится и они отправятся в церковь. Досадно, что и Ричард сгорал от нетерпения оказаться в церкви, так что даже леди Кэтрин заметила это.

– Фицуильям, разумеется, у меня лучшее пищеварение в Королевстве, но если ты не прекратишь крутиться, мне не пойдёт на пользу завтрак.

– Мои нижайшие извинения, мэм… – вспыхнул Фицуильям, умоляюще взглянув на Дарси.

– И ты сегодня подозрительно рано поднялся, – продолжала она, – это почему же, позволь полюбопытствовать? В письмах твоя мать жалуется на твоё небрежение церковью. Не может быть, чтобы ты стал «одержимым», у нас в семье такого отродясь не бывало.

– Дорогая тётя… – запротестовал было Ричард.

– Значит, для горячки нет причин. Коллинз подождёт! Что, собственно, ему ещё делать?

Взглянув на притихшего кузена, Ричард надолго замер в полной неподвижности. Дарси переваривал нотации леди Кэтрин по поводу «энтузиазма». Слава Богу, что он не взял Джорджиану с собой в Кент. Он не желал бы бесцеремонного вмешательства тётки в такое деликатное дело касательно сестры.

Чем ближе стрелки часов подбирались к назначенному часу, тем невыносимей становилось нарастающее нетерпение. Не в силах более выносить затхлые застольные беседы, он внезапно поднялся с места. Извинившись и жестом удержав Ричарда от желания следовать за ним, вышел в сад. Свежий воздух отрезвил его, и он без цели побрёл, сопровождаемый лишь шорохом гравия на дорожке, мимо расчерченных по линейке клумб и изгородей «изысканно культурного сада» леди Кэтрин. Ничего свободного, только прямоугольная математика. Вернуться бы и ему к тому правильному, размеренному состоянию, когда он понятия не имел о существовании Незерфилда.

Он изнывал от желания видеть её; невозможно отрицать правду. Но правда и в том, что встречи он боялся не меньше. Тот миг у Коллинзов, когда воображение и желания лишили его способности контролировать свой разум, был постоянной мукой и искушением. В каждом движении, каждую минуту. Сейчас, например, за пережитый тогда восторг он отдал бы всё на свете, однако в следующую минуту готов был избежать этого всеми силами. Постоянные скачки мысли и желаний стали невыносимы. Всю решительность его обращал в пепел одним лишь её взгляд. Самолечение трудом ни к чему не привело. Да существуют ли вообще на свете средства обуздания желаний?

Ответом ему был истошный крик павлина, да отдалённый призыв – «Дарси!»

– Фиц! Пора ехать! Какого чёрта ты бродишь тут?

Утро и правда было чудесным. Любоваться красотами Кента предстояло, правда, под аккомпанемент комментариев леди Кэтрин, однако ни Дарси, ни его кузен не слышал ни слова. Ведь всё, что требовалось её светлости от племянников, это иногда повернуть голову, иногда покивать ей. Чуть большее проявление чувств навлекло бы на них подозрения в «артистических» наклонностях, что столь же недопустимо в высших сферах, как любого иного рода «одержимости».

В коляске до Хансфорда ехать всего ничего, но, судя по тому, что пастор уже нервно бегал вокруг крыльца, они немного да опоздали. Но именно такова была стратегия леди Кэтрин – она планировала эдакий парадный выход к пастве. Все более менее важные персоны были выстроены по ранжиру у церковного входа, готовые первыми приветствовать её светлость и её глубокоуважаемых племянников, вот только Элизабет не было среди них.

– Слишком поздно! – проворчал Ричарда, – да ещё изволь шагать сквозь чёртов строй!

И, соскочив на землю, устремился к церкви, напрочь позабыв обо всех приличиях, пока Дарси в два прыжка не настиг его, схватив за руку.

– Ричард! – прошипел он, выразительно покрутив ему у виска.

– О, Господи! – прошептал он в ужасе, и, приклеив улыбку к лицу, подал тёте руку.

– Придётся написать твоей матери, Фицуильям, – холодно заявила леди Кэтрин, – и я тебе скажу, что мой братец не потерпит «одержимости» в своём собственном сыне!

– Миледи, – возразил тот, – поверьте, я вовсе не обратился в методизм…

– Надеюсь! – перебила она, – Ты был крещён в англиканской церкви, сэр!

Поспешив пройти, как точно подметил Ричард «сквозь строй», Дарси протянул кузине руку. Энн ступила на землю, ни разу не взглянув на него. Он думал о том, что она не произнесла ни слова ни за завтраком, ни в пути, и только смотрела куда-то вдаль, или на собственные руки, безвольно лежавшие на коленях. Сейчас она просто стояла, словно Лотова жена.

– Пойдём, Энн? – спокойно проговорил он, скрывая нарастающее нетерпение.

Её шляпка кивнула, и она молча опустила ему на рукав два своих невесомых пальчика. Покорно двинулась рядом с ним к церкви, не глядя на него, остановилась на пороге, чтобы он снял шляпу перед входом в церковь. Он кратко кивнул скоплению народа, избегая провоцировать публику на разговоры, и провёл её внутрь.

Внезапное погружение в полумрак внутри позволило Дарси перевести дух после внимания толпы, но Энн ещё сильнее ушла в себя. И впервые в жизни Дарси испытал сочувствие к кузине. Что-то было не так, как он понял, но что именно? Ему стало стыдно оттого, что не мог понять её, его никогда не интересовали её заботы. Она была просто Энн, его «не-суженая», болезненная кузина, жалкое создание, к которому здоровый молодой мужчина не мог испытывать и простого интереса, не говоря уж о серьёзных чувствах. И к своему стыду, он действительно ничего и не чувствовал.

Церковь в Хансфорде была приличным, доходным местом, и, хотя само здание не было особо большим, для Дарси путь к семейной скамье де Бург показался бесконечным. Усадив, наконец, Энн на место, он вздохнул с облегчением. Наверняка, подумал он, Ричард уже отыскал Элизабет, ему осталось проследить за направлением его взгляда. Но Ричард, зажатый между тёткой и кузиной, сидел мрачнее тучи. Дарси давно не видел его в таком состоянии. Интересно, каким образом тёте удалось вывести Ричарда из себя. Только его отец мог поставить на место эту женщину, а после его смерти уже никто и не пытался.

Послышалось пение, и все поднялись с мест. Встал и Дарси следом за всеми, в надежде, благодаря своему росту, найти в толпе Элизабет. Чистые детские голоса вдохновенно отражались от древних стен. Вот в белом крахмальном облачении появился мистер Коллинз, благоговейно возведя глаза к небу. Поравнявшись со скамьёй де Бург, преподобный отвесил почтительные поклоны каждому члену семейства глубокоуважаемой патронессы.

И в эту неловкую минуту из-под полей шляпки сверкнула пара бархатных шоколадных глаз над задорным носиком, и маняще насмешливые губы под затянутой в перчатку ладошкой. Он долго не мог оторвать взгляд от самого чарующего на свете видения.

Кузен Коллинз являл собой занимательное зрелище, бесспорно, однако для Элизабет лишь этого было бы недостаточно, по-видимому, так что её глаза переметнулись, к его изумлению, на самого Дарси. Интерес, ожидание чего-то в её глазах, полуулыбка на губах ударили его, словно молнией, и, казалось, он замер в ожидании на целую вечность. Но вдруг она озадаченно нахмурилась. Собственно, это давало ему время взять себя в руки, однако её реакция возбудила в нём любопытство. Что же её так заинтересовало?

По окончании чтений все уселись по своим местам, и Дарси взглянул на Элизабет. Она с нескрываемым интересом изучала узор витражей апсиды позади кафедры, подаренных ещё дедом сэра Льюиса. Он много бы дал за то, чтобы узнать, что она думает, но, так и не встретившись с ней взглядом, повернулся к нелепому пастору. Дарси впервые слушал его публичную проповедь; но решил воздержаться от предвзятых суждений на этот счёт.

Уложив, свои бумажки, мистер Коллинз обернулся к скамье де Бург и, к досаде Дарси, опять принялся отвешивать им поклоны, пока леди Кэтрин милостивым кивком не позволила ему начинать. Лектор с чрезвычайной серьёзностью повернулся к пастве.

– Моя нынешняя речь проистекает из «Послания к Колоссянам», глава третья: «О горнем помышляйте, а не о земном». Тема моей Пасхальной проповеди, мои верные прихожане, это так называемое Религиозное Помышление. Коротко говоря, я намерен предостеречь вас против низменной и чрезмерной религиозной «одержимости»!

Дарси насторожился. Это дело рук тётки; в этом нет сомнений.

– Святое писание, – вещал послушный рупор её светлости, – указует нам помышлять о неземном, не отдаваясь всецело власти эмоций. Религия есть уравновешенная структура, исполненная умеренных, практичных качеств. Она отвергает чрезмерное воображение, или, да прости меня Создатель «животные порывы». Такие настроения свойственны скорее воспалённому мозгу «одержимого», чем трезвому духом истинно верующему прихожанину.

– Нет, дорогие слушатели, истинная вера ведёт нас к обузданию страстей и воспитанию в себе добродетели. Будь верен своему долгу и свято блюди свою честь, чти Священное писание, и всё будет хорошо. В помышлении о горнем, а не суетном есть истина.

Дарси поёрзал, и скамья под ним сердито заскрипела. Чувство долга и честь – разве не был он искушаем отойти от них? А разве не воспалённый мозг леди Силвэни показал ему, насколько глубоко таилась ненависть в его душе? И где этот яд сейчас?

– А к чему ведут заклинания фанатиков Ньютона, Уайтфилда из прошлого века, Баньяна и Донна, а до них Барроуза и Оуэна, – он сделал драматическую паузу. – К цареубийству!

– Боже, она напишет папе, что я хочу укокошить старину Георга! – вздохнул Фицуильям.

Дарси нахмурился. Нельзя позволить сестре и минуты общения с тёткой!

– Доверяйте Разуму и вашим духовным отцам, которые разъяснят вам, что есть подлинное Помышление, угодное Всевышнему. На том и завершаю мою проповедь. Аминь!

Покидая скамью, Дарси оглянулся на Элизабет. Подойти, хотя бы поздороваться с ней, пока это возможно. Но долг и приличия предписывали проводить кузину к экипажу. Долг держит его на расстоянии от неё сейчас, но нынче вечером делать этого он не намерен.

– Кузина, Энн, – он повернулся к эфемерному созданию рядом с ним, предлагая ей руку.

На обратном пути вынужденная хранить молчание в церкви её светлость отвела душу, перемывая косточки соседям, их родне, слугам и друзьям. Кузены окаменели вплоть до дверей Розингса. Впрочем, Дарси иногда бросал на кузину озабоченные взгляды, но она ни разу не взглянула в его сторону. Было, ясно, что сейчас он ничего от неё не узнает.






Дарси осмотрел себя в зеркало. Он выбрал чёрные брюки с целью дать тёте повод для упрёков за ненадлежащий наряд как ему лично, так и молодёжи столетия в целом. Может это отвлечёт её от разговоров, особенно с гостьей пастора. Он не доверял своему лицу, и ещё менее – глазам. Искушение неотрывно глядеть на неё было слишком сильно.

– Мистер Дарси, что-то не в порядке? – раздался позади него голос Флетчера.

– Нет, я всем доволен, Флетчер, – пожалуй, отражение в зеркале вполне узнаваемо.

Они будут через полчаса, достаточно для нотаций леди Кэтрин и очередной стычки с Ричардом. Да ещё Энн. Может, какой-то намёк на её беды ему удастся уловить? Меньше чем через полчаса… Как это - увидеть её среди своей родни, среди помпезных интерьеров Розингса. Она уже дважды была здесь, но если не сама обстановка, то сословная спесь и титул леди Кэтрин способны подавить даже её жизнерадостность. Он представил себе, как она, опустив долу чудные глазки, внимает аксиомам тётушки, но лишь улыбнулся при этом. По части нелепостей человеческой натуры леди Кэтрин просто клад. Осмелится ли мисс Элизабет Беннет забавляться этим? Если и так, как ей удастся сохранить доброе к себе расположение тётушки? Да, уникальный его ждёт вечер под крышей тётушкиного дома.

Кто-то стукнул дверью, и возглас:

– Чёрт тебя побери, Фиц! Брюки! Будто ты не знаешь, что Её светлость думает о них?

– Вот поэтому я и решил их надеть, так что ты, Ричард, на сегодня станешь образцом надёжности и традиций.

– О, как мило с твоей стороны, – Фицуильям улыбнулся, – Может, Драконша передумает писать его светлости. Не представляю, с чего она взяла, что я заделался рьяным адептом.

– Так будь паинькой и да простится тебе. Что ж, пойдём вниз? – И Дарси ухмыльнулся.

При их появлении губы леди Кэтрин сжались в негодующую линию; но ни одного выпада, кроме недовольной мины в сторону Дарси, не последовало. Величественным жестом она повелела занять место на одной из кушеток. Энн и миссис Дженкинсон уже были тут, с привычным запасом шалей. Энн была в необычно удачном платье.

– Разве не мила сегодня твоя кузина, Дарси? – спросила леди Кэтрин.

– Кузина Энн, вы действительно хорошо выглядите сегодня.

Промелькнула благодарность, даже удовольствие от редкого непритворного комплимента. Конечно, искренность была редкостью в её мирке.

Пора бы занять место, но он не сводил глаз с дверей. Уже шесть, ещё пара мгновений, и пастор с супругой первыми вошли в дверь. Преподобный весь внимание и подобострастие, миссис Коллинз поздоровалась просто и естественно. Мисс Лукас рядом с ней обмирала от робости пред взором её светлости, и наконец появилась Элизабет. То же платье, что утром, кремовый муслин, затканный синими цветочками, и кружевная кайма по краю. Глаза изучают комнату в ожидании церемониала приветствий. Посмотрела на леди Кэтрин, мельком глянула на Энн и её компаньонку, оживилась при виде Фицуильяма. И наконец в нереально зависший в небытие миг их глаза встретились. Пересеклись с таким неожиданно синхронным порывом, что душа Дарси рванулось навстречу её душе в отчаянной попытке единения. Он поспешно отвёл взгляд, опережая её реверанс своим скомканным поклоном.

– Мистер Коллинз, прошу садиться, – бесцветным голосом велела леди Кэтрин.

– Премного благодарен, ваша светлость, – опять согнулся пополам мистер Коллинз. – Вы сама снисходительность, мэм, это факт, разумеется, общеизвестный…

– Миссис Коллинз, мисс Лукас, – прервала она его излияния, указав на кушетку.

Миссис Коллинз села рядом с супругом, её сестра поспешно нырнула за неё, подальше от глаз леди Кэтрин. Дарси не отрывал глаз от той, по которой они так тосковали; а она стояла совершенно спокойно, пока рассаживались её унизительно хлопотливые родственники, только чуть дрогнули её губы. Итак, вот и ответ на один их его вопросов. Все могут обмирать и трепетать от страха в присутствии её светлости, но только не она.

– Мисс Элизабет Беннет, – произнесла леди Кэтрин, и гостья прошла к своему месту.

Любопытно, как скоро раскусила она его тётушку. И что, интересно, будет дальше?

Обошедший кругом всю компанию Фицуильям присел на кушетку рядом с ней. Лицемер проклятый! Дарси осталось единственное свободное место рядом с тёткой, впрочем, как раз напротив Элизабет и кузена. Что-то можно извлечь и из такого положения. Но леди Кэтрин уболтала его лишь ей одной интересными глупостями до такой степени, что он мигом достиг точки кипения. Ему не удалось ничего уловить из их беседы, кроме обрывков слов и взрывов смеха. Кузен очарован ею, это было очевидно. Сначала был заурядный флирт, теперь он не только пленён внешностью и манерами новой знакомой, но оценил и незаурядность её ума. Но это было неизбежно. Она не жеманничает, и не ломается в модной томной скуке. Её очарование настолько естественно и искренне, что трудно не поддаться ему. И Ричард, чёрт его побери, уже покорен ею.

– Что ты сказал, Фицуильям? О чём вы говорите? – Дарси обнаружил, что уже несколько минут он вовсе не слушал тётку. – Что именно ты сказал мисс Беннет? Я должна знать.

Да, давай, выкладывай, Ричард, безжалостно подумал Дарси.

– Мы говорили о музыке, мадам, – даже отвечая, он лишь на миг оторвал от соседки взор.

– О музыке! Тогда говорите громче. Если речь идёт о музыке, я желаю участвовать в разговоре. Немногие в Англии способны так глубоко, как я, наслаждаться музыкой, и имеют такой прирождённый вкус. – Дарси ушам своим не верил. Это тест для гостей на наивность?

– Если бы я всерьёз училась музыке, я стала бы настоящим профессионалом, и Энн тоже, если бы ей здоровье позволяло. – Не дождавшись поддержки со стороны своих слушателей, она вспомнила о племяннице, – Как идут дела у Джорджианы, Дарси?

– Очень хорошо, мэм, – охотно ответил он, – Она усердно занимается музыкой, и слушать её игру одно удовольствие, хотя аудитория её невелика.

При упоминании его сестры Элизабет переключила внимание с кузена на него самого.

– Она играет только для членов семьи, – объяснял он в сущности для Элизабет, глядя в другую сторону, – но за последние месяцы она сделала существенные успехи.

– Рада слышать такое мнение, – перехватила инициативу леди Кэтрин, – но передай ей непременно, что нельзя достичь вершины мастерства без постоянной практики.

Дарси вежливо ответил, что его сестру нет нужды заставлять, она занимается постоянно.

– Это хорошо. И чем больше, тем лучше, – продолжала Её светлость. – Когда я буду писать ей в следующий раз, я накажу ей не пренебрегать занятиями ни в коем случае.

А я позабочусь не допустить подобных поучений, решил Дарси. Бесконечные советы леди Кэтрин, кроме разве что вопросов касательно правил этикета, не заслуживали и малейшего внимания. Её идеи, озвученные карманным её пастором, ясно дали ему понять, что тётка видит себя членом его семьи в буквальном смысле. Такого несчастья он не допустит.

– Да, без постоянной практики совершенства в исполнении не достичь, – леди Кэтрин повернулась к Элизабет. – Я не раз указывала мисс Беннет, что она не улучшит своё исполнение, если не станет постоянно упражняться. А так как у миссис Коллинз нет инструмента, она может приходить в Розингс и играть на фортепиано в комнате миссис Дженкинсон. Там она никому не помешает.

Это непереносимо! Непозволительное отношение к гостям, пусть и не столь знатным! Но не похоже, что леди Кэтрин удалось обескуражить её надменным критиканством, поскольку они с Ричардом уже стояли рядом инструментом в углу гостиной. Она будет играть! Дарси замер в предвкушении удовольствия. Но Элизабет не спела и половины песни, как леди Кэтрин вернулась разговорам о делах и Пемберли. Он кратко отвечал что-то, потом встал.

– Извините меня, мэм.

Он подошёл к оживлённой парочке у фортепиано и встал прямо перед своей прекрасной мучительницей.

– Вы полагаете, мистер Дарси, ваш внушительный рост поможет вам смутить меня? – спросила она, лукаво изогнув брови. – Вам это не удастся, несмотря на то, что ваша сестра такая замечательная пианистка. Чем сильнее меня запугивают, тем храбрее я становлюсь.

– Не стану отрицать, поскольку вы так не думаете, – улыбнулся он. – Уже в начале нашего знакомства я понял, что вам нравится выражать мысли, в которые сами вы не верите.

Весёлый смех Элизабет был более чем щедрым ему вознаграждением.

– Какое же мнение обо мне сложится у вас, – сказала Элизабет Фицуильяму, – если ваш кузен учит не верить ни одному моему слову. Какое невезенье встретиться с единственным на свете человеком, способным вывести меня на чистую воду, причём в той части света, где я надеялась представить себя в выигрышном свете. Согласитесь, мистер Дарси, крайне невежливо с вашей стороны выкладывать на всеобщее обозрения те мои недостатки, что вы случайно узнали в Хартфордшире. К тому же это очень неблагоразумно, ведь я могу отомстить, рассказав о вас такое, что вызовет настоящий шок у ваших родственников.

– Этим вы меня не испугали. – сказал он с улыбкой.

– Умоляю, в чём вы его обвиняете? Я хочу знать, каков он среди незнакомцев.

– Что же, – продолжила она, – приготовьтесь услышать поистине ужасные вещи. Впервые мы встретились в Хартфордшире на балу, где он танцевал лишь четыре танца, хотя многим леди пришлось пропускать танцы из-за нехватки партнёров. Простите, что я причиняю вам боль, но это чистая правда. Мистеру Дарси не удастся опровергнуть этот факт.

Что же, совершенно справедливое обвинение с её стороны. Но как мог он предположить, что глупые деревенские танцы сыграют такую важную роль в его жизни?

– В тот день я не был представлен ни одной леди за исключением тех, с кем прибыл.

– Возможно; и разумеется, на балу совершенно не с кем познакомиться, – отмела она его аргументы. – Полковник Фицуильям, что мне сыграть? Мои пальцы ждут ваших повелений.

Задетый за живое, он не смог примириться с таким завершением спора.

– Видимо, мне стоило попросить представить меня, но мне нелегко решаться на знакомство в совершенно новом окружении.

– Стоит ли выяснять причину этому у вашего кузена? – лукаво обратилась она к Фицуильяму, – Почему разумный, образованный человек, знакомый с великосветским обществом, затрудняется заводить новые знакомства?

– О, ответить нетрудно, – заверил её Фицуильям. – Он просто не желает утруждать себя.

Посмотрим, как ты запоёшь у меня, когда денежки кончатся к концу квартала, приятель, злорадно пригрозил Дарси ему про себя. Чем же ей ответить? Может, пора узнать, способна ли она на простую искренность. Он пристально посмотрел ей с глаза.

– Поверьте, природой я не наделён талантом легко заводить разговор с незнакомцами. Мне не просто настроиться на тон разговора, или изобразить интерес к чужим проблемам.

– Мои пальцы не с той же лёгкостью, как у других пианисток, порхают по этим клавишам. Им не хватает мастерства и выразительности. Однако я всегда полагала, что причина этого в нехватке практики. А вовсе не в неспособности моих пальцев к обучению.

Дарси в изумлении выслушал её ответ. Она была абсолютно права. Невероятная женщина! Она не только легко показала его заблуждения, но и сделала это крайне тактично и изящно. Он был бессилен перед этими дивными, внимательными глазами.

– Вы были совершенно правы, – признал он, – гораздо лучше распорядившись своим свободным временем. Никто из тех, кто может слышать ваше исполнение, не старается отыскать в нём изъяны. А от посторонних мы оба не ждём признания и одобрения.






Лёжа ночью без сна в неудобной кровати, Дарси вытянулся в полный рост. Ничто не отвлекало его от мыслей о ней. Элизабет Беннет. Почти ни словом не обменялись они после разговора у фортепиано, лишь пара вежливых банальностей, но он помнил каждый её взгляд и улыбку, каждый реверанс и движение. Её поза перед инструментом, отблески свечей в её глазах. Он ничуть не преувеличивал те её достоинства, что он расхваливал Джорджиане. Она отзывчива и сострадательна к тем, кто в этом нуждается. Оставалось только понять себя. И свои чувства.

Первой задала вопрос вся непосредственность Джорджианы: он её… любит? «Я не знаю», ответил он тогда. Он всеми способами уклонялся от простой правды. Он очарован ею, его неотвратимо тянет к ней. Да, всеми фибрами его души. А чего ещё? Может пора уже признать правду? Он внятно сказал себе вслух - «Ты любишь её».

Он переступил черту, обратного пути нет. Однажды он нашёл силы отпустить лёгкий шёлк на волю ветра, но что он получил в итоге? Реальность, которая не выпустит его из рук. Он любит и её, страстно жаждет её, от этой мучительной остроты желания её нежности, близости её тепла перехватывает дыхание. Теперь даже мысль вернуться к борьбе со своими чувствами ему невыносима. Простейшее решение проблемы, это жениться на ней!

То, что раньше казалось немыслимым, стало истиной. Почему нет! Ведь так естественно чувствовать её рядом, рука об руку. «Его хозяйка Пемберли, старшая сестра его сестры, мать его детей». Возможно ли доверить ей всё самое дорогое ему на свете?

Мешать соединенью двух сердец я не намерен… [Примечания: «Сонет 116», У. Шекспир.], вспомнил он начальные строки сонета. Но серьёзные препоны никуда не исчезли. Это сердце истекало желанием, но разум не забыл о пропасти между ними. Он вспомнил о Бингли. Как рьяно он убеждал его отказаться от союза с той семьёй, с которой теперь собирался породниться сам! Какое унижение для его имени и семьи! Его осудят все родные, и особенно леди Кэтрин. Примут ли они Элизабет, или они станут изгоями, вот вопрос. А отношение к нему со стороны её семьи, поведение которых так унизительно выставило их напоказ на балу в Незерфилде? Он вспомнил вспыхнувшее от стыда лицо Элизабет, её несчастные глаза. Господи, ведь он любил её уже тогда! Мешать я не намерен… Он хочет, чтобы желание Джорджианы сродниться с ней стало явью. Он любит её, но достаточно ли этого? Долг и желание…

Уже третий час, не время для подобный решений. Даже завтра ещё не время. Он постарался укротить бесформенный матрас. Ещё есть время - он может продлить свой визит. Проверить прочность чувств при близком общении. Ещё есть время. Но решение будет принято до отъезда из Розингса.

Едва двери Розингса закрылись за ним, Дарси сжал золотую голову грифона, рукоятку любимой трости, и быстро спустился к парку по дорожке к Хансфорду. Несмотря на беспокойную ночь, он проснулся в необычайно приподнятом настроении. Вчерашние откровения, словно глоток с крепкого вина, возбуждали и мозг, и тело. Насколько… иначе он ощущал мир сегодня. Ну а как, собственно? Он ощущал себя таким… живым! Дарси взглянул на пустую подушку рядом. Придётся менять рутинный ход вещей, когда… Нет, сейчас не время, с таким трудом принятое решение ещё предстоит воплотить в жизнь. Он должен увидеть Элизабет! Этим утром, причём без Ричарда. Он выскочил за дверь, напугав Флетчера требованием одеваться немедленно. И вперёд, прямо к цели.

Он сообщил Флетчеру, что ушёл на прогулку; но не сказал, куда именно. Из этой рощи волшебная тропа манила его навстречу счастью. Если не считать того мучительного часа в библиотеке Незерфилда, он никогда не был с нею наедине. Пожалуй, разумнее было бы пойти с Ричардом. Но она советовала ему почаще практиковаться, разве нет? И вообще-то в доме она вряд ли будет одна. «Значит, вперёд!»

Свернув на узкую дорожку и почти задевая клумбы в своей размашистой походке, через минуту он уже звонил в дверной звонок. Дверь открыла служанка.

– Мистер Дарси с визитом к дамам, – сказал он присевшей в реверансе девушке.

– Прошу сюда, сэр, если вам угодно, – выпалила она, направляясь к лестнице. Проведя его в холл, служанка отворила дверь, и, присев в реверансе, объявила:

– Мистер Дарси, мэм.

– Благодарю, – послышался ответ, и Дарси, шагнув в комнату, похолодел. Его дама сердца стояла посреди комнаты совершенно одна! Глаза Элизабет в точности отражали его собственное чувство неловкости.

– Мисс Беннет, прошу прощения за вторжение. Я полагал, все леди должны быть в доме.






Когда двери Хансфорда закрылись за ним, он наконец-то смог обдумать происшедшее. Итак, состоялся их первый разговор наедине! Он вёл себя, как неловкий школяр в буре чувств первой любви. Куда подевался великосветский человек, и откуда взялся этот нелепый балбес, у которого все эмоции были написаны на лице?

Интересно, что он ей наговорил? Что сталось с его разумом, ведь в ответ на её вопросы он бормотал лишь банальности. Зато он прекрасно запомнил, какое это наслаждение, чувствовать её так близко, её одну, и её взгляд на нем, на нём одном. Если забыть, что было потом. Но этого не следует забывать

Дарси замедлил шаг. За рощей его смогут увидеть, а он пока не имеет ни малейшего желания встречаться с кем-либо. Да, что бы там не наплёл Уикэм, но ей было приятно его внимание. Её отзывчивость в беседе и благожелательность лишила его разума и привычной, как вторая шкура, осторожности, всегда позволявшей ему держать язык за зубами. Рассуждая о близости - или напротив, отдалённости родных её подруги от Кента, она заметила, что женщине не стоит рассчитывать на постоянное близкое соседство с её семьёй. И он сказал ей, придвинув кресло поближе, «Вам не следует так привязываться к родным местам. Не всегда же вы будете жить в Лонгборне».

Изумлённый её взгляд ясно показал, что намёк понят - вмиг отрезвев, он пошёл на попятный. Слишком поспешно; ещё далеко не всё обдумано! Подхватив газету, словно прикрывая ею своё смущение, он спросил её, как ей понравился Кент?

Если бы вскоре не вернулись хозяйка дома с сестрой, понятно, чем бы для него дело кончилось. А чем, собственно, оно закончилось? Тем, что она уже готова ждать предложения руки. Ему осталось прийти к такому решению. Но он не может! Две противоположности борются внутри него, и он не в силах примирить их; остаётся отдаться на волю судьбы. «будь что будет угодно Богу, надеюсь, что он смилуется и разрешит эту дилемму тем или иным образом!».

– Фиц! Фиц, что-то случилось? – послышался голос Ричарда со стороны Розингса.

– Ричард! Нет, ничего особенного!

– Так почему ты кричал? – взглянул на него кузен с осуждением. – Думал, что на тебя напали, или упал, может быть! – Он одёрнул сбившиеся от бега сюртук и жилет.

– Ничего подобного, – ответил Дарси, – думал вслух, наверное.

– Ты вопил во весь голос! Ты это называешь думать?

– Ну да, вслух думал.

– Ты идёшь из Хансфорда? Надеюсь, все леди в добром здравии, мой Куз?

– Да, все благополучны, не волнуйся, – постарался улыбнуться Дарси.

– И именно это заставило тебя… так громко думать вслух?

Дарси ответил самым что ни на есть удивлённым взглядом, что, как он прекрасно понимал, выведет из себя его кузена с полу-оборота.

– Мой драгоценный Куз, у меня там, – начал Фицуильям, выразительно похлопав по карману, – одно письмецо, прибывшее экспрессом после твоего ухода. Из Лондона.

– Джорджиана! – Дарси сразу пожалел о своих уловках. – Ты должен отдать его мне.

– Ого! Должен? – Засмеялся Фицуильям, защищая рукой содержимое кармана.

– Ричард! – Вдруг Дарси, отбросив трость, шляпу, стал проворно расстёгивать сюртук, охваченный желанием как следует накостылять этому нахалу. Вот оно, то, что ему нужно.

– Фиц, что ты делаешь? – попятился Фицуильям.

– Хочу доставить тебе небольшое удовольствие, если тебе удастся справиться со мной. Но советую последовать моему примеру, если тебя и правда так пугает кровопролитие!






Дарси аккуратно сложил письма, но вдруг застонал от боли, протянув руку к настольному ящичку. Изрядный кровоподтёк, и за неделю не пройдёт. Но дело того стоило, он получил желанную разрядку. Даже принудил Ричард сдаться, получив свои письма. Ах, как обиделся бедняга Ричард!

Однако, письма. Одно из них, и впрямь от Джорджианы, вновь было вложено в письмо Дая Брума, экспрессом от его светлости. Всё же сперва письмо сестры... Оно начиналось обычными наилучшими пожеланиями здоровья ему, кузенам, тёте, потом речь пошла о её занятиях, помимо музыкальных.

«…Милорд Брум предлагает мне достойные моего внимания книги, а также считает нужным серьёзнее изучать искусство. Теперь мы часто вместе читаем книги, посещаем лекции и выставки, исторические и художественные. Думаю, ты рад услышать, дорогой брат, что милорд намерен совершенствовать изучение мною искусства до тех пор, пока я не смогу спрашивать умные вещи, или отвечать на его вопросы».

Чёртов хитрец! Что у него на уме? Явно что-то задумал. Я просил не более, как присмотреть за ней, но не следовать же за ней повсюду! Тут его взгляд упал на то имя в письме, от которого у него мороз пробежал по спине.

«… Кузен Д'Арси представил её мне как супругу твоего старого приятеля по Кембриджу, виконта Монмаута. Леди Силвэни Монмаут была очень мила, расспрашивая о моих музыкальных и других занятиях. Она особо хотела знать, когда ты возвращаешься в Лондон. Я уже хотела ответить, но тут лорд Брум случайно пролил бокал пунша на платье её светлости, боюсь, испортив его безвозвратно. Понятно, что леди Монмаут пришлось тут же уехать, однако она обещала вскоре нанести мне визит.»

Силвэни! Дарси прикрыл глаза. Он надеялся, что Трис продержит её подальше от Лондона хотя бы с полгода, пока не улягутся сплетни. Слухи о событиях в Норвик-Кастле пока не дошли до любопытных ушей, но поспешный брак виконта не мог не насторожить падких на жареное. Но главное, что нужно Силвэни от Джорджианы? Зачем ей девочка, которая ещё не выходит в свет? Понятно, что за этим что-то кроется. Неужели она затевает месть за смерть матери, собираясь использовать для этого Джорджиану? «Слава Богу, там Дай начеку!» Пунш нечаянно не проливается. Он развернул его письмо.

«Дарси,
Посылаю письмо Джорджианы экспрессом, ибо тут затевается нечто, что мне совсем не нравится. Лучше бы ты сам рассказал о том, что случилось в Норвике, но делать нечего, хотя трудновато будет теперь раскусить, что там задумала новоиспечённая леди Монмаут, которая так жаждет знакомства с Джорджианой. Можешь сказать спасибо этому идиоту, твоему кузену, который поспешил представить её. Но чего ещё ожидать от тупицы, который додумался сделать предложение леди Фелиции? Надеюсь, я избавился от неё прежде, чем она разнюхала что-нибудь. К несчастью, она уже уведомила о своём визите. Но я скажу дворецкому и Хинчклифу, что для неё мисс Дарси нет дома. В том, что касается твоей сестры, он молодец! Конечно, ещё бесценная миссис Эннсли. И я настороже. Так что нет смысла спешить в город. Всё под контролем.
Дай.»

Дарси аккуратно сложил письма в ящичек и запер его. «Всё под контролем». Каким бы легковесным не представлялся Дай, Дарси знал, что если тот обещал что-то, значит, так и будет. Он не рад тому, что леди Силвэни познакомилась с его сестрой, но его поспешное возвращение в город может оказаться как раз тем, чего она добивается. Нет, он пока останется в Кенте, потому что это именно то место, где должно решиться его будущее.

– Дарси? Ты слышишь меня, Дарси? Клянусь, мадам, – извинился за кузена полковник, обратившись к миссис Коллинз, – обычно он не настолько невежлив, чтобы игнорировать вопросы хозяйки. Бывал, что выдавал на гора полудюжину слов за раз.

– Это потому, кузен, что голова военного не годится для того, чтобы удерживать в мозгу более длинные сообщения, – огрызнулся Дарси.

Его паршивец кузен притворно упал в обморок под общий хохот. А Дарси, к своему ужасу, только теперь понял, что несколько минут не воспринимал ничего, кроме Элизабет.

– Но, простите меня, мэм, вы что-то хотели спросить?

– Это совершенно неважно, мистер Дарси, – с искренней улыбкой ответила та.

Нет, это не рассеянность, напротив, чрезмерная сосредоточенность, причём исключительно на Элизабет. Проклятье! Дарси отвернулся к окну. Третий раз на неделе он приходит в Хансфорд, во второй раз с Ричардом, но решения как не было в воскресенье, так нет и сейчас. Слишком много вокруг посторонних! Хотя встречи без свидетелей таят в себе иные опасности, но как ещё получить желанный ответ? Трудно рассчитывать на случай, но и прятаться за изгородью, чтобы застать её врасплох, он не станет.

Прогулки! Конечно, как он мог позабыть? Она подолгу в одиночестве гуляет в Хартфордшире. А в Розингсе – тоже одна?

– Это правда, Дарси? – Обернулся к нему Фицуильям. – Миссис Коллинз уверяет, что мисс Элизабет неутомимый любитель прогулок.

– Несомненно, – подтвердил Дарси. Тут его осенило, – Могу поручиться за Хартфордшир, но любит ли мисс Беннет пешком исследовать Кент, вам может ответить она сама..

– Ага, так что скажете, мисс Беннет? – улыбнулся ей Фицуильям. – Как вам для прогулок Розингс-Парк? Забудьте, что мы родственники леди Кэтрин, скажите чистую правду.

Да, она с большим удовольствием гуляет по полям и рощам Розингс-Парка. Она отвечала совершенно искренне, и стало тепло на душе от того, что он вполне угадывает её мысли. И вот сейчас он шагал в предвкушением встречи с ней… наедине. Утром Флетчер проворно привёл его в порядок, проводив к дверям со словами «Желаю удачи, мистер Дарси». Странное пожелание со стороны слуги; но тут ему показалось, будто жёлтое платье мелькнуло за деревьями рощи, и он ускорил шаг. За поворотом сквозь кружевной узор листьев он увидел её, неспешно идущую по дорожке. Дарси замедлил шаг. Элизабет подняла голову, и в следующий миг их взгляды встретились. Он запнулся, словно от встречного удара клинка.

– Мистер Дарси! – тон её голоса смутил его уверенность в себе.

– Мисс Беннет, – услышал он словно со стороны свой голос. Он поклонился, сняв шляпу. – Вы намерены пройти ещё дальше, или же вы уже у цели?

– Я собиралась повернуть назад, сэр. Полковник Фицуильям не сопровождает вас сегодня?

– Нет, кузен не любитель ранних прогулок, – ответил он, желая позабыть о Ричарде. – Вы позволите мне сопровождать вас? Этим вы доставите мне большое удовольствие.

Она медленно кивнула и оперлась на его руку. Дарси с трудом сдержал желание накрыть её руку своей ладонью. И отвёл эту ладонь подальше, указывая ей направление прогулки.

– Не возражаете?

– Благодарю, вы очень любезны, – проговорила она, – но мистер Дарси, мне кажется, в Розингсе достаточно тропинок, не так ли?

– Да, это так.

– Я так и думала... Хотя я обошла ещё не все тропинки Розингса, но вот эту я нахожу наиболее подходящей для одиноких размышлений.

– Безусловно!

Он отвернулся, пытаясь скрыть выражение щенячьего счастья при её откровенном признании. Значит, он всегда сможет встретить её здесь, где никто не помешает их уединённым беседам. Отлично!

– Вы предпочитаете уединённые прогулки, мисс Беннет? Вы не нуждаетесь в попутчике?

– Отчего же, подходящий попутчик может сделать прогулку приятнее. Но если такового нет, я предпочту обойтись собственной компанией.

– Значит, в этом отношении наши мнения полностью совпадают. – согласно кивнул он.

– Боюсь, я не совсем поняла вас, мистер Дарси.

– Так ведь вы первая обратили внимание на то, что у нас сходный склад ума. И в целом, я уверен, ваше утверждение абсолютно верно.

– Конечно! – Откликнулась она, в свою очередь отводя взгляд.

Остаток пути прошёл в молчании, которое Дарси казалось вполне дружеским, хотя и слишком продолжительным. Он открыл калитку, не устояв перед искушением взять её за руку, и отпустил её лишь выпрямившись после поклона, сделав шаг назад.

– До свидания, мисс Беннет, – мягко произнёс он.

– Всего хорошего, мистер Дарси, – ответила она.

Он улыбнулся её несколько озадаченному выражению лица, отсалютовал ей шляпой и повернулся к Розингсу. О, это было чудесно! Большой шаг вперёд!

Но на следующее утро шёл дождь, и он маялся целый день, слоняясь по залам Розингса, пока не укрылся за книгой в углу отличной, никому не нужной здесь библиотеки. Что с ним творится? Понятно, что. Он хочет оказаться на аллее рощи рядом с Элизабет, ощущать её руку близ своего локтя и купаться в волнующем ощущении её близости.

Едва опустив взгляд на страницу, он вздрогнул, заслышав скрип открываемой двери. Вглядевшись в полумрак, он не смог сдержать удивления. Это Энн. Хрупкая фигурка кузины проскользнула в библиотеку, и дверь за ней сразу же закрылась. Она даже без миссис Дженкинсон! Пожалуй, впервые он видел Энн без суетящейся вокруг неё компаньонки. Даже не оглядевшись, Энн прошла к полкам у северных окон и стала одну за другой просматривать книги. На нижних полках искомое не находилось, значит, скоро ей понадобится лестница. Он поднялся и отправился на помощь, подгоняемый любопытством.

– Могу ли я… – и остановился, когда Энн вскрикнула от испуга, побледнев так, что он всерьёз испугался. Наконец Энн немного пришла в себя.

– Кузина,если вы скажете, что именно ищете, может, я смогу найти.

Энн взглянула на него, пытаясь оценить глубину его искренности.

– Водсворт, – прошептала она. – Первый том его поэм. Миссис Дженкинсон убрала его… Мама не одобряет… Пожалуйста, мне очень нужно.

– Конечно, – заверил её Дарси. – Вы полагаете, книга должна быть здесь?

– Миссис Дженкинсон всегда сюда ставит книги, которые я прочитала. Так мама может узнать, что именно я читаю.

– Теперь понятно! – Улыбнулся Дарси, принимаясь за поиски.

– Мне очень нужно найти её, кузен.

То, с какой благодарностью и облегчением Энн восприняла его заботу, больно укололо его совесть. Самое меньшее, что он может сделать для неё, это найти нужную книгу.

– А-га! Нашёл! – Но вдруг книга соскользнула вниз, и какие-то листки разлетелись по полу.

– Энн! Прости меня! – Дарси бросился собирать их.

– Нет! Не беспокойся – Энн наклонилась за книгой, но Дарси опередил её. Оглядев том, он понял, что книга цела. Озадаченный, он поднял с пола один из листочков.

– Нет, прошу, отдай это мне, – взмолилась Энн, – Дарси!

Он отступил в сторону, переводя взгляд с кузины на листок в руке. Хотя он лишь мельком глянул на строчки, он прекрасно понял, что у него в руке.

– Энн, позволь мне взглянуть.

– Ты будешь смеяться, – проговорила она.

– Обещаю, что не буду, – заверил он. Не встречая теперь возражения, он отошёл с листками к окну и принялся за чтение. Он чувствовал, что она не сводит с него тревожных глаз, но продолжал читать. Дочитав последние строчки, он взглянул на кузину.

– Знаешь, очень хорошо. Мне особенно вот это понравилось. – Он вернул ей первый лист.

– Тебе… правда понравилось? – Энн недоверчиво глядела на него.

– Да, правда. И как давно ты пишешь стихи, кузина?

Слабая краска удовольствия выступила на щеках Энн.

– Уже почти год.

– И ты это никому не показывала?

Энн отрицательно покачала головой.

– Никому. Мама не одобряет поэзию, а миссис Дженкинсон выкладывает ей все. Так что лучше ей не знать. Я как раз писала вот это, когда она вошла, так что мне пришлось спрятать листки в Водсворте, с которым я сверялась.

– Энн, невозможно вечно писать лишь для себя! Пусть по крайней мере семья прочтёт их!

Дарси сел рядом с ней, взяв её за руки. И впервые в жизни она не попыталась уклониться.

– Ты не должен опасаться, что тебе навяжут меня в жены, кузен. Я знаю, мама пытается убедить тебя, что я поправляюсь, только боюсь, она обманывает себя. Мне не становится лучше, и я решила, что мне не стоит выходить замуж.

– Энн! Моя дорогая девочка! – Дарси непроизвольно сжал её руки.

– Именно тогда я и начала писать, – прошептала она. – Из желания высказаться, сделать хоть что-то… прекрасное, и без маменькиного участия. – Она перевела дыхание. – Я знаю, меня никто не замечает, и я никого не виню, ведь ничего интересного во мне нет. Но всё, что всё-таки есть, я должна излить на бумаге. Это и есть моё наследство, пусть и убогое. Я ещё не всё выразила, что у меня на душе, и я не перенесу ни пренебрежения, ни похвал её светлости. Ты понимаешь, кузен? Ты не выдашь меня?

– Господи Боже, Энн, конечно нет! – Дарси беспомощно глядел на кузину. Он никому не расскажет, но какое это имеет значение по сравнению со сказанным ей?

– Разве в этом не может быть ошибки? – наконец проговорил он.

– Нет никакой ошибки, кузен, – Энн посмотрела на него с тем состраданием, которое он должен был бы выразить ей.

– Даю слово, не беспокойся, Энн. Молчание, это такая безделица. Мне стыдно за то, что я избегал тебя всё это время.

– Не стоит корить себя, кузен. Причины в игре, которую её светлость навязала нам. У меня нет сил противиться ей, но ты молодец. Я очень благодарна тебе за это. – Она вздохнула, и Дарси тотчас озабоченно поднялся. – Нет, я просто устала. Пожалуй, я вернусь в комнату, ведь считается, что я отдыхаю. Как же хорошо, если можешь открыться кому-то, Дарси. Но как странно, что это оказался именно ты, – добавила она с невесёлой улыбкой.

Она присела в реверансе, и вышла из библиотеки, прикрыв дверь и оставив его в одиночестве слушать равнодушный шум дождя за окнами библиотеки.

В тот день Энн не спустилась вниз к ужину. Но появилась миссис Дженкинсон с извинениями от Энн за сильные головные боли и усталость. Так что ужин прошёл в совершенно унылой атмосфере. Ну а после него ничего более подходящего, чем бильярд, он не мог предложить одуревшему от безделья Ричарду. Однако и с этим не вышло, поскольку тётка пожелала развеять свою скуку партией в карты с племянниками.

– Ты не против сыграть партию, когда её светлость удалится? – Спросил Фицуильям, допивая первую порцию бренди, и протянув руку за второй. – Боюсь, партия в карты с Драконшей под конец дня сведёт меня в могилу. Эх, как жаль, что наши соседи не смогли прийти! Это было бы просто спасением!

– Очаровывать тебя я не могу, но развлечь немного постараюсь, – сухо ответил Дарси, недовольный намёком Ричарда на Элизабет. Трудно смириться с той лёгкостью, с которой родственник говорил о ней.

– Твоя стрела мимо цели, Дарси. Это именно ты, я вижу, попал в плен очарования в Кенте.

Дарси поболтал свой бренди в бокале.

– Значит, жизнь военного не так скучна, как считается, – огрызнулся он, но тотчас пожалел об этом. – Извини, Ричард, это ни к селу, ни к городу.

– Взаимно, Фиц. Это всё чёртов дождь. Достал обоих. Мир, старина? – он поднял бокал.

– Мир, – кивнул Дарси, салютуя своим в ответ. – Думаешь, попозже будем в состоянии укрепить наш пакт несколькими партиями?

– Может, и сразимся, после карт с тёткой. Если созреем к этому времени для драчки.

Но скука карточных партий в компании Её светлости, под нескончаемые её монологи, довела обоих к концу дня до того, что они были рады разбежаться по своим комнатам, потеряв всякое желание гонять шары на зелёном сукне.

Пожалуй, это было самым мудрым решением, принятых им и Ричардом за последнее время, признал Дарси. События и разочарования дня утомили его настолько, что ничего, кроме тёплой ванны и бокала настойки по рецепту отца в уютном халате перед камином, он уже не желал. Он ещё пытался собраться с мыслями, но… ночь... усталость... тепло...

«Частичка души моей, где же ты, я ищу тебя». От этих строчек Милтона, от их страстности и правдивости у него опять сжалось сердце, «ты так нужна мне, моя вторая половинка».[ Джон Милтон, «Потерянный рай», книга 4, стихи 487-488.]