Ф. Дарси, Джентльмен. Часть 3, Глава 3

Памела Эйдан. ФИЦУИЛЬЯМ ДАРСИ, ДЖЕНТЛЬМЕН

Часть 3. ВЕРА, НАДЕЖДА, ЛЮБОВЬ

Pamela Aidan. Fitzwilliam Darcy, Gentleman: These Three Remains

Перевод: Горяинова Елена



Глава 3

Я ОБЛАДАЛ ТОБОЙ ЛИШЬ В СНОВИДЕНЬИ


Thus have I had thee, as a dream doth flatter,
In sleep a king, but waking no such matter.


Я обладал тобой лишь в сновиденьи,
Во сне – король, но нищий в пробужденьи.

У. Шекспир, Сонет 87



Завтра! Его будущее будет предрешено, скреплённое союзом, о котором он мечтал всю жизнь: союзом, равным тому единению, что связывало его родителей. Устроившись перед камином с рюмкой доброго портвейна, Дарси дал волю своей фантазии, рисуя в мыслях пленительные картины в Пемберли. Элизабет рядом с ним... Он представляет Элизабет персоналу Пемберли… Это будет нелегко поначалу, но она справится с домом так же легко, как легко она завоевала его сердце. Он видел её среди цветников, или за инструментом в салон, за книгой в библиотеке... Он легко мог представить её в любой из комнат Пемберли. Сладкие дни, за которыми последуют ночи…

И персонал полюбит её, Рейнолдсы в Пемберли, и Уитчеры в Лондоне. Сам Хинчклиф будет укрощён ею всего за пару недель! А Джорджиана! Он подарит Джорджиане сестру, подругу, напарницу, понимающую и любящую.

Хотя общение сестры с родными Элизабет разумнее будет ограничить. Конечно, Элизабет сможет видеться с ними время от времени. Значит, ему предстоит сопровождать её в Лонгборн. И придётся приглашать их в Пемберли, правда, когда не будет вероятности появления других гостей. Он представил себе такую дикость, как Мэтлоки в компании с миссис Беннет и её младшими дочками. Если они вообще захотят общаться с ним после такого брака! По совести говоря, смеет ли он требовать от своих родных признать женщину, настолько ниже их по положению и богатству?

Нетрудно представить ожидающие его сцены. Ярость леди Кэтрин, изумление, полное неприятие лорда и леди Мэтлок. Друзья шокированы, враги смеются за его спиной, а Бингли впору вызывать его на дуэль, если он сам сделает то, от чего отговорил своего друга.

А, пошли они все! Завтра всё будет решено. Он сделает ей предложение, и будь что будет. Надо отвлечься от этих мыслей, иначе уснуть не получится. Может, попробовать почитать? Поэзия - это в самый раз... Он взял свечу и подошёл к полке, отыскивая книжечку сонетов. Который, собственно? Казалось бы, написанный именно ней. А, вот он!

«Как передать мне прелесть твоих глаз…»[ (If I could write the beauty of your eyes...) Wm. Shakespeare, "Sonnet 17"]






Фицуильям появился в широко распахнутых дверях, слишком изысканно одетый для утренней прогулки. Дарси удивлённо осмотрел его.

– Чему обязан? – Дарси изобразил шутливый полупоклон, – Такой изысканный наряд для обычной утренней прогулки с кузеном по деревенскому парку? Бриджи и сюртук лондонского денди! И жилетик в полосочку?

– Это не просто прогулка, – сдержанно ответил тот, – Я хочу заглянуть в пасторский домик на обратном пути. Уже завтра мы будем лишены общества очаровательной ла Беннет.

– Так ты величаешь почти любую женщину, – уколол его Дарси, – Не помню случая, чтобы ты не хвалил до небес первую встречную, навсегда позабыв о ней спустя месяц.

– Тут ты промазал, старик, – огрызнулся Фицуильям.

– Нет, прямо в точку! – парировал Дарси, – Но я не оспариваю твоё последнее замечание.

– Значит, ты недоволен моим первым? Понятно. Но если столько раз мне не удавалось «очаровываться», можно сделать вывод, что в итоге я всё же чему-то да научился.

– Возможно, – Дарси наклонил голову набок.

– Тогда, исходя из моего богатого опыта, заверяю тебя, что мисс Беннет весьма незаурядная особа. И ею очень приятно любоваться. Изящество и простота её стиля только выигрывает на фоне помпезных декораций тётушки. А какое удовольствие поговорить, наконец, с женщиной с прямыми взглядами на важные темы, расставаясь с ней под впечатлением, что ты просто прекрасно провёл время.

– Но допустим, ты встретил бы её на каком-нибудь приёме в Лондоне? Ты решился бы представить её своим родителям?

– Ну, конечно, я нанёс бы ей визит. Сопроводить её на прогулку, в театр - с удовольствием! Но ввести её в великосветское общество - тут нужна более весомая персона, чем я.

– Так как насчёт твоих родителей? – не отступал Дарси.

– Даже не знаю... Такая встреча возможна лишь с определёнными намерениями, которых, – он с любопытством глянул на кузена, – признаюсь, у меня нет. Вернее, я не могу себе таковых позволить. Я понимаю своё положение, Фиц, и мне очень жаль! Уверен, будь она при деньгах, предки были бы в восторге... Но, кузен, ты готов или нет? Роса высохла.

– Прости, Ричард, надо закончить кое-какие дела.

– Опять дела! – присвистнул Фицуильям. – Ради Бога, я уже с трудом выношу тётушку. Ладно, давай за дело. Если я исчезну прямо сейчас, ты закончишь к субботе?

– Надеюсь, к вечеру закончу, уж наверняка к завтрашнему, так что проваливай!






Застегнув плотно облегающее грудь двубортное произведение портновского искусства, Флетчер, не забыв его часы да брелки, протянул напоследок пару платков.

– Зачем два, Флетчер?

– Один для вас, сэр, другой для леди, если понадобится, – уклончиво пояснил Флетчер.

Он отправил их в карман, удивляясь, как Флетчер умудряется предвидеть такие нюансы. Слуга проводил идеально упакованного хозяина к дверям.

– Мои наилучшие пожелания на этот вечер, мистер Дарси, сэр!

– Благодарю, Флетчер! – Серьёзно ответил он.

Дарси первым вошёл в гостиную. Уже пора! Леди Кэтрин уже в своём помпезном кресле, Энн на кушетке, с неизменной миссис Дженкинсон под боком.

– Дарси, – окликнула его тётя, – Должна тебе кое-что сообщить... Фицуильям, тебе тоже полезно послушать: одному из крестьян пришло в голову обратиться к приходскому суду! Это уже достоверно известно в Хансфорде!

– Бедняга, видно, просто дошёл до крайности! – Воскликнул Фицуильям.

– Этого не может быть! Он один из моих работников; поэтому у него нет причин просить освобождения от ренты. «Тебя спасёт не милостыня, а усердие в работе», сказала я ему.

– Но я не видел этого прошения, и управляющий ничего не говорил мне о таком деле. – недовольным тоном сказал Дарси. От него скрывают такие вещи?

– Конечно! Зачем мне пятно на честном имени де Бург из-за какого-то лентяя? Нет и нет!

– Однако теперь этого не избежать, ваша светлость, – отрезал Дарси, – дело уже получило огласку в приходе. Кто этот человек?

Неожиданно миссис Дженкинсон сказала, что Энн необходимо отдохнуть. Направляясь к дочери, леди Кэтрин бросила ему, проходя мимо, «Бродбент… Розингс-Хилл».

Дарси спросил Энн, не сможет ли он чем-то помочь, но вдруг Энн подмигнула ему. Дарси незаметно кивнул в ответ. Да, выходит, он узнал ещё не все секреты своей кузины.

– Твоим «делам», я боюсь, конца не видно, – заметил подошедший Фицуильям.

– Очевидно, – ответил он. – Я догадываюсь, о ком речь. У бедняги оказалась худшая земля в имении, и большая семья в придачу.

– Поговорю завтра с управляющим, – Дарси вздрогнул при звуке открывающейся двери

– Его преподобие мистер Коллинз и миссис Коллинз, мисс Лукас, ваша светлость.

Дверь за ними закрылась. Где же Элизабет? Дарси, смотрел на дверь. Она не придёт?

– Мистер Коллинз, – резко спросила леди Кэтрин, – где же мисс Беннет?

– Прошу прощения, ваша светлость, мисс Беннет просто в отчаянии от того, что не смогла прийти, несмотря на ваше милостивое приглашение. Это крайне огорчительно, что…

– У мисс Беннет сильнейшая мигрень, ваша светлость, – миссис Коллинз сделала реверанс, извиняясь за своё вмешательство. – Она приносит вам свои искренние извинения.






Она заболела! Он не ожидал такого осложнения. Но Ричард ни о чем подобном не упоминал, вернувшись сегодня днём.

– Чертовски неприятный оборот, – подошёл к нему кузен. – Днём она не выглядела больной. Задумчивой, может, и не совсем весёлой. Но мы ведь о тебе говорили, знаешь ли.

Она говорила о нем! Остался всего один день его пребывания в Кенте. Может, её смущало то, что он медлил? И это повод ему объясниться? Может быть… Он представил себе её, в одиночестве, в ожидании и неопределённости, и он решился. К ней, и немедленно! Он повернул к дверям, не обращая внимания на Фицуильяма.

– Фиц! Ты куда собрался? Подумай, что ты делаешь!

– Уже подумал! – он оттолкнул руку Ричарда. – Мои извинения леди Кэтрин и Коллинзам... впрочем, делай, как знаешь! Мне уже всё равно, что она подумает о моих манерах!

– Как знаешь, и Господь тебе в помощь! – кажется, он начинал понимать, что происходит.

Дарси бегом поспешил в свои комнаты. Двери распахнулась прямо перед его носом.

– Флетчер, пальто и шляпу - немедленно, парень!

Она не пришла, избавив его от необходимости объяснения в неподобающей обстановке. А он что сделал? Удалился от всех, исчез на целый день, когда, возможно, она ждала его. Это вполне в духе Элизабет. Дарси схватил шляпу, пальто из рук слуги, и вышел за дверь. Перед лестницей Дарси помедлил. Если он спустится по главной лестнице, его смогут перехватить. Он повернул к помещениям для прислуги. К счастью, в служебном холле никого не было, и он отыскал, хоть и не сразу, выход на улицу.

Ричард угадал, куда я направляюсь, и испугался. Но потом пожелал мне удачи, не так ли? Когда придёт время, он поддержит его. Но её светлость, её абсурдная уверенность в том, что он связан обетом с Энн... это надолго. Пожалуй, не стоит им видеться до того, как он сможет примирить её как со своим решением, так и со своей женой. Тогда, вперёд!

– К мисс Элизабет Беннет, – объявил он озадаченной служанке, открывшей дверь.

Тишина в доме казалась оглушительной. У дверей гостиной он помедлил, сдёрнул перчатки, собираясь переступить порог. И в тот же миг их взгляды встретились.

– Мистер Дарси! – Элизабет сделала реверанс. Он едва склонился в поклоне.

– Говорили, вы нездоровы; поэтому я пришёл… Я хотел увериться лично, что вам лучше.

– Как видите, сэр, благодарю вас, – холодно ответила она.

Она удивлённо смотрела на него. Захваченный врасплох, он тотчас отвёл взгляд. Вскочил и принялся расхаживать по комнате. Недоумение на её прелестном лице отнюдь не помогало ему справиться с волнением. С чего начать? Мисс Элизабет Беннет, не окажете ли мне честь... Честь? Общество сочтёт, что это он оказывает ей честь. Он отпрянул, почуяв на своей спине леденящие уколы взглядов своей родни, умоляющих его не делать рокового шага. Она остановила на нём вопросительный взгляд своих прекрасных глаз. У него перехватило дыхание, затем слова полились словно сами по себе свободным потоком.

– Напрасно я сопротивлялся. Это было бесполезно. Мне не удалось справиться со своими чувствами. Позвольте мне признаться, что я бесконечно восхищаюсь и отчаянно люблю вас.

Яркая краска залила её лицо. Высказанное признание наполнило его душу такой лёгкостью, словно тяжкий груз слетел с его плеч.

– Почти с первой нашей встречи я почувствовал к вам глубокое, всепоглощающее преклонение, которое сломало все преграды на пути к вам. Очень скоро я понял, что очарован и пленён вами. – Он шагнул ближе и заглянул ей в глаза. – Я вполне сознаю разницу в нашем статусе, и низкое положение вашей семьи. Препятствия эти таковы, что, как разумный человек, я не могу не понимать их серьёзность. Я не мог не противиться зарождающимся чувствам, но уступил им вопреки моим собственным убеждениям, понимая, что наш союз воспримут как несомненную деградацию. Но я бессилен подавить мою страсть. – Он на миг остановился перед решающим шагом. – Мне остаётся лишь надеяться, что вы облегчите мои страдания, согласившись стать моей женой.

Элизабет слушала, к концу его речи опустив взгляд на сцепленные на коленях руки.

– В таких обстоятельствах полагается выражать признательность за подобные чувства, даже если невозможно ответить равным образом. Я выражаю вам свою благодарность, но я никогда не стремилась завоевать ваше расположение, и ничем не заслужила такие чувства. – Элизабет обожгла его взглядом. – Сожалею, что вынуждена причинить вам боль, но я не имела такого намерения. Надеюсь, что это долго не продолжится. Те возражения, что так мешали вам сделать это признание, скоро излечат вас от страданий.

Побледнев от гнева, Дарси пытался взять себя в руки. Так легко отбросить протянутые ей целый мир и его сердце, всё, ради чего он был готов пойти на такие жертвы! Да кто она такая, в конце концов! И почему собственно?

– И это весь ваш ответ, которым вы изволите меня удостоить! – с холодным гневом проговорил он, – Могу ли я узнать, почему я отвергнут с таким нескрываемым пренебрежением? Хотя это уже ничего не изменит.

При этих словах Элизабет вскочила, теперь они стояли друг против друга.

– Позволите сперва мне узнать, почему, вопреки благоразумию, вашему собственному желанию и даже характеру, вы решили в самых оскорбительных выражениях признаться, что я оказалась вашей избранницей? Не послужит ли это веским извинением моей грубости, если мой ответ был настолько беспардонным? Но это ещё не всё. Если бы даже я не была настроена враждебно, неужели же вы считали, что я смогу принять предложение человека, разрушившего надежды на счастье моей самой любимой сестры?

Кровь бросилась в лицо Дарси при последнем её обвинении. Она узнала! Но как? Это Ричард, черт бы его побрал!

– Вы осмелитесь отрицать свою роль в этом деле? – требовательно спросила она.

– Не стану отрицать, я действительно сделал все, что в моих силах, чтобы разлучить своего друга и вашу сестру, – отвечал он тоном уверенного превосходства, – и я не скрываю, что рад своему успеху. По отношению к нему, я был предупредительнее, чем к себе.

– Однако, моя неприязнь к вам основана не только на этом. Моё мнение о вас сложилось задолго до этого случая. Ваш характер стал ясен мне уже много месяцев назад, когда я услышала рассказ мистера Уикэма…

– Вы проявляете живой интерес к делам этого джентльмена!

– Как можно, узнав о постигших его несчастьях, остаться равнодушным к ним?

– Его несчастья? – Презрительно проронил Дарси. – Да, его несчастья воистину велики.

– И это благодаря вам, – воскликнула Элизабет, – именно вы были причиной его бедности. Это вы лишили его тех перспектив на будущее, что были назначены ему…

Что за бредни этот дьявол напел ей? Какой грязью замарал его до такой степени, что любимая женщина категорически против него? Что же, если этот мерзавец мечтал о мести, ему удалось это в полной мере.

– И вы ещё смеете отзываться о его невзгодах с насмешкой и презрением!

Довольно! Оттолкнувшись от камина, Дарси пересёк комнату.

– Так вот каково ваше мнение обо мне! – взорвался он. – Именно этого я и заслуживаю? Благодарю за откровенность. Мои пороки, согласно вашему перечню, действительно непростительны. Но не исключаю, я был бы избавлен от этих оскорблений, не будь ваша гордость задета моим признанием тех препятствий, что удерживали меня от серьёзных намерений, – продолжал он язвительно, – если бы я предпочёл утаить мои сомнения. Но притворство любого рода для меня отвратительно. И я не стыжусь высказанных мною чувств. Они естественны и искренни. Неужели вы ожидали, что я буду рад незавидной вашей ситуации? Смогу поздравить себя с роднёй, чьё общественное положение настолько ниже моего собственного?

– Вы ошибаетесь, мистер Дарси, – ледяной тон Элизабет не предвещал ничего хорошего, – если считаете, что стиль вашего предложения мог бы оказать на моё решение какое-либо влияние. Он лишь избавил меня от угрызений совести, которые неизбежно появились бы, если бы вы вели себя так, как подобает джентльмену. – Дарси содрогнулся. Уж лучше бы она дала ему пощёчину. – Как бы вы не приукрасили своё предложение, я всё равно не смогла бы его принять. Почти с первого момента нашей встречи ваше высокомерие, тщеславие и презрение к чувствам других произвели на меня самое отрицательное впечатление; не прошло и месяца, как я поняла, что вы - последний мужчина на этом свете, за которого я согласилась бы выйти замуж.

Он смотрел на неё в молчаливом изумлении, но невероятность услышанного уже медленно размывала его убеждение в собственной непогрешимости. Это конец. Голова его шла кругом. Надо уходить, и немедленно. Это уже слишком!

– Вы сказали более, чем достаточно, мадам. Я прекрасно понял, каковы ваши чувства, и мне остаётся лишь стыдиться моих собственных. – Он поклонился, отступив к выходу. Сжав ручку двери, в последний раз заглянул в её глаза. – Простите, что отнял у вас столько времени, и примите мои искренние пожелания доброго здоровья и благополучия.

Он открыл дверь и вышел вон. Сбежал вниз по ступенькам, и спустя несколько мгновений, словно поставив последнюю точку, захлопнул за собой дверь.






Ноги несли его к дому без малейшего участия с его стороны. Он шёл вперёд, ничего не видя перед собой из-за безостановочного кружения мыслей вокруг безжалостной истины - он потерял её. Нет, она никогда и не принадлежала ему. С самого начала… она испытывала неприязнь к нему, даже до того, как Уикэм сделал своё чёрное дело, и до того, как он увёз Бингли прочь от её сестры. Последний мужчина на этом свете, за которого я согласилась бы выйти замуж. Эти слова бесконечным эхом метались у него в голове. Сможет ли он когда-нибудь вычеркнуть из памяти тот последний взгляд очаровательной Элизабет?

Ноги сами несли его к въездным воротам Розингса. Он замер, в смятении от того, что вернулся так скоро. Пора собраться в кулак, если он желает незаметно добраться до своих комнат. Однако на первой же лестничной площадке его остановил возглас Ричарда:

– Дарси! – Судя по всему, он дожидался где-то в засаде его возвращения. – Всё хорошо?

– Хорошо? – Повторил тот, и едва не рассмеялся нервическим смехом. Господи помилуй, да будет ли когда-нибудь снова ему хорошо? – Вполне, но ты должен извинить меня

Унижение от соболезнований только добавило бы поленьев в костёр под его ногами. Да он предпочёл бы честно приставленное дуло пистолета к своему виску!

Коридор, ведущий к его комнатам, был пуст, в пару шагов он скрылся за спасительной дверью. Никто не должен видеть его в таком состоянии! Не веря своим глазам, он смотрел на циферблат хронометра. Может ли быть, что всего час назад он летел отсюда на крыльях надежды? Всего час! Совершенно достаточно, чтобы похоронить мечту.

Что же делать? Хотелось бы знать. Он обвёл взглядом бесстрастную упорядоченность своей комнаты. Какая изысканная никчёмность! Хватит с него этой пошлой роскоши! Он потянулся к звонку, но вдруг опомнился. Уже сумерки, солнце село. Такая демонстративная выходка не поможет ему сохранить лицо перед светом.

Так что же делать? Какая жизнь его ожидает теперь?

Его высокомерие! Его тщеславие!? Тем не менее, таково её мнение о нём. Она отрицала любые его достоинства самого начала! ...Человека, разрушившего надежды на счастье моей самой любимой сестры…

Нет! Он должен был защищаться, детально изложить ей все обстоятельства дела. У него были серьёзные причины отговорить Бингли, и это вовсе не причуды или собственные интересы. Почему же он смог лишь промямлить несколько безжизненных фраз, порождение оскорблённой, бессильной гордости?

Почему? Да потому, что от шока и гнева он потерял дар речи. Гнев и сейчас с душит его за горло. Неблагородно! Что же тогда говорить о ней? Всё, что он делал, расценивалось либо как злой умысел, либо как каприз! Он высокомерен и тщеславен? Что знает она о высшем свете? Почти ничего! Её деревенская жизнь не идёт ни в какое сравнение с той, которую знает он! А её отношение к нему? Она заигрывала и пререкалась с ним, подогревая его уверенность в том, что она лишь ждёт его объяснения.

Дарси, владелец Пемберли, был отвергнут, словно какой-нибудь чёртов лудильщик, у которого ничего нет за душой. А он был готов разделить с ней всё... Кто она такая, чтобы обращаться с ним, как с последним ничтожеством? По какому праву обвиняет его во всех постыдных грехах? Ответ, впрочем, на поверхности. ...Ваш характер стал ясен мне ещё много месяцев назад, когда я услышала рассказ мистера Уикэма…

Уикэм! ...Как можно, узнав о постигших его несчастьях… Узнав - от него! Каковы бы ни были пресловутые его «несчастья», это вранье сделало своё чёрное дело. Чего, собственно, ради? Потешить байками деревенских простаков и заработать пару кружек дармового пива? Какого чёрта было выкладывать это всё Элизабет?

– Мистер Дарси?

– Флетчер! Ты почему здесь? – грубо накинулся он на слугу, – Я не звал тебя.

Флетчер, взглянув ему в лицо, тотчас побледнел.

– Простите, сэр. Я только узнал о вашем возвращении и…

– Избавь меня от твоих мыслей! – Дарси зло чеканил каждое слово. – На сегодня всё. Оставь меня!

– Д-да, сэр, – Флетчер, поспешно откланявшись, исчез в гардеробной.

Это так оставлять нельзя! Если он и мог в чём-то быть уверенным, так это в том, что лживость Джорджа Уикэма необходимо изобличить, реабилитировав своё честное имя. Он имеет полное право не оправдываться во всём остальном, но измышления Уикэма должны быть опровергнуты ради уважения к себе и своей семье.

Да, но как? Личная встреча немыслима, да не имеет он такого желания. Его взгляд остановился на секретере. Письмо! Которое следует передать лично ей в руки?

Он подошёл к секретеру, выхватил из пачки лист бумаги. Щёлкнув крышкой чернильницы, выбрал подходящее в пучке перьев и окунул кончик в чернила. Вывел её имя наверху страницы и задумался, откинувшись в кресле. То, что он собирался сделать, ещё час назад показалось бы ему невероятным. Он собирался доверить бумаге свои дела с Уикэмом, и эти строчки увидит посторонняя женщина, которой нет дела до его семьи.

Но честь требует, чтобы он от доказал свою невиновность, и для этого ему придётся вручить Элизабет ключ к доброму имени самого дорого существа на белом свете - Джорджианы! Перечисление пороков Уикэма, или рассказ о его попытке соблазнить анонимную девушку не дадут требуемого результата. Это всё не более, чем слухи. Нет, остаётся лишь голая правда - и содействие кузена, буде она сочтёт необходимым подтверждение третьим лицом. Таким образом, в собственные руки той, что так безжалостно осудила его, он передаст тщательно скрываемую от всего света тайну.






Дарси достал личную печать из дорожного письменного прибора и поставил оттиск герба Дарси на мягком алом воске. Письмо, стоившее ему мучительной ночи, завтра утром он намерен вложить в руку безжалостно отвергнувшей его женщины.

Он смотрел на предрассветный пейзаж за окном, потирая покрасневшие, сухие глаза. На чётко выведенное на листе имя - Мисс Элизабет Беннет. Он не смог держать себя в руках даже во время объяснения с любимой женщиной. И что, разложив по полочкам эти свои оправдания, он обретёт контроль над ситуацией? Ещё один самообман.

Он быстро загасил свечу пальцами, укус огонька как наказание за наивность. Что ж, дело сделано; осталось доставить это вот по назначению; а потом предстоит как-то жить, постепенно удаляясь от вчерашней боли и унижения.

Его уверенность в себе Элизабет сочла высокомерием. Обвинения уже не разили наповал, но раздражали тем не менее. Высокомерие и тщеславие! Обычные, даже необходимые качества для принятых в обществе. С презрением взирая на любителей скандалов и интриг, роящихся вокруг персон высшего света, он культивировал в себе взгляд свысока на великосветскую суету, и это обеспечивало ему респектабельное положение в обществе. И каков итог. Его записали в гонители последнего мерзавца из его знакомых!

Уже рассвело. Может Элизабет тоже бодрствует в эти рассветные часы? Наверняка рано выйдет на прогулку - своей особенной вольной, не городской походкой. Дарси вспомнил, как впервые увидел её после трёх миль пешком, с сияющими глазами без тени усталости. Он сперва вообразил, что болезнь сестры была лишь предлогом, чтобы поселиться в доме Бингли. Даже тешил себя мыслью, что именно ради него она была здесь. Это был далеко не первый случай, когда женщины старалась с известной целью обратить на себя его внимание. И вот он у ног женщины, которую при первой встрече счёл недостаточно красивой, чтобы привлечь его. А далее каждая встреча оборачивалась схваткой, в которой он мог усомниться в её намерениях, но никогда в уме и проницательности. Что угодно, но не робость перед ним и его положением выражала её отважная фигурка. Да, это правда, она не добивалась его расположения. И это настолько отличало её от иных женщин его окружения, что он не устоял перед её обаянием.

Рассвет уже становился утром, и он не должен упустить её! Надо отдать письмо лично ей в руки. Как именно, надо бы продумать заранее, чтобы не получилось то же, что вчера. Лучше подойти к ней уже с письмом в руке, а потом… он просто исчезнет из её жизни, и тоска одиночества, привычная рутина поглотит его дни без остатка.

Джорджиана, у неё всё ещё впереди, скоро ей выходить в свет. Ему предстоит заняться этим вместе с тётей Энн Мэтлок, следить за роем поклонников, от вполне респектабельных женихов до авантюристов, которые слетятся к богатой наследнице. А ведь он надеялся, что они вместе с Элизабет… но хватит о надеждах… на Элизабет.

Дарси накинул пальто, вернулся к столу и забрал письмо.

«Мисс Элизабет Беннет».






Проскользнув наружу через чёрный вход, Дарси пошёл прочь, стараясь никому не попадаться на глаза. Скоро он оказался на аллее в роще; вот здесь они проходили; а здесь разговаривали… Интересно, возможна ли невероятнее по самообману сцена ухаживания, чем та, которая разыгралась между ними? Она ли так искусно притворялась, или он настолько был слеп? Его, кого не удалось заманить в ловушку признанным бриллиантам высшего света, сельской прелестнице без роду и племени в два счета удалось не только поставить на колени, но высмеять все его достоинства, швырнув лицо его хвалёную щепетильность. Господи, что же это за наваждение такое? Огонь желания, затмевающий разум мужчины и усталость одиночества? Да просто желание женской близости, раздувшие огонёк во всепожирающее пламя, превратившее в пепел его гордость. А захочет ли она вообще видеть его - может просто уйдёт прочь? Если не уйдёт, то возьмёт ли письмо, а если и возьмёт, прочтёт ли его потом? Ещё вчера эти оправдания казались такими необходимыми. Теперь почти никчёмными. Но пусть, надо довести начатое до конца и уповать на то, что письмо она всё же прочтёт. Протянуть письмо, вежливо поздороваться, потом с достоинством откланяться. Была надежда, что на такой пустяк он ещё способен.

Он уже приблизился к Хансфорду, когда одна разумная мысль остановила его. Незачем заходить в дом. Ещё рано; он не мог разминуться с ней! Вряд ли она уже отправилась на утреннюю прогулку, так что нужно просто подождать, когда она выйдет. Прохаживаясь неподалёку от дома, он уже почти отчаялся, когда во дворе показалась женщина. Элизабет? Кровь бросилась ему в лицо, он отступил под деревья. Нет, нельзя показывать, что он всё утро проторчал здесь в ожидании, как последний влюблённый дурак.

Он отступал всё дальше, пока не потерял её из виду. В досаде на своё упущение, Дарси прошёлся по всем из отходящим от дома тропинкам. Никого! И растерянно остановился. Куда же она пошла? Он чуть было не повернул обратно к Розингсу, когда вдруг увидел её. Очевидно, она вовсе не входила в парк, обойдя его по крайней аллее. Скоро она исчезнет за воротами! Он поспешил наискосок, чтобы не разминуться.

– Мисс Беннет!

Она остановилась и, поколебавшись слегка, повернулась к нему лицом. Он вздохнул с облегчением, и через минуту оказался рядом с ней. Она была бледна, глаза лишены привычной им живости. Эта маска вернула его к реальности. Он протянул ей письмо.

– Я прогуливался нынче в роще в надежде встретить вас. – Бесстрастно произнёс он. – Не окажете ли вы мне честь прочесть это письмо?

Элизабет механически протянула руку, её пальцы сжали конверт. Всё… Он больше никогда её не увидит. Беспощадность истины глубоко потрясла его. Молча поклонившись, он повернулся и пошёл к парку. Ускоряя шаг, он шёл поперёк парка. Просто дожить до конца этого проклятого дня, а потом уехать. Слава тебе, Господи, он может уехать!






– Ну, наконец-то!

– Ричард! – Долговязая фигура кузена выбралась из кресла. – Что ты тут делаешь?

– Залёг в засаде! – С сарказмом ответил ему Фицуильям. – Ты чертовски неуловим, Фиц. Совсем не похоже на тебя. Даже Флетчер в тревоге. Так в чем дело?

– Это тебя не касается. Карета будет завтра к девяти утра. Ты будешь готов?

– Так мы уезжаем? Ты уже разок менял свои планы, даже не поговорив со мной.

– Завтра в девять, изменений не будет, – отрезал он. – Я должен вернуться в Лондон. Уже слишком долго Джорджиана под опекой лорда Брума.

– Согласен, – кузен остановив Дарси взмахом руки. – Но ничего не выйдет, знаешь ли. Ты не заткнёшь мне глотку. Так что выкладывай всё начистоту. Что случилось, кузен?

– Уверяю, что ни малейшего…

– Чёрт бы тебя побрал, Фиц, – оборвал его Фицуильям, – я тебе не тупая старая дева. Слушай, это связано с мисс Беннет, я прав?

Неприятное подозрение холодком пробежало у Дарси по спине.

– Мисс Беннет?

Зная упорство кузена, Дарси лихорадочно искал, чем сбить его со следа. Он не мог знать, насколько тот увлечён Элиза… мисс Беннет и, не желает знать, но ведь ему необходимо содействие Ричарда. Если она действительно обратится к нему за подтверждением тех фактов из письма, Ричард не скажет ей ни слова. Дарси ухватился за эту мысль.

– Да, мисс Беннет, – медленно произнёс он и помолчал. – И мне нужна твоя помощь.

– Так, – подтолкнул его Ричард, – продолжай.

– Ты мог заметить, что мы с мисс Беннет склонны ссориться, – не спеша начал он.

– Ха! – Дарси одёрнул его ледяным взглядом. – Прости, продолжай, Фиц.

– Между нами возникло тяжёлое недоразумение, которое можно разрешить, только рассказав правду о наших прошлых неприятностях с Джорджем Уикэмом.

– Уикэм! Господи, ты же не хочешь сказать… – Фицуильям изумлённо смотрел на него.
 
– Да, о Джорджиане.

– Я знаю, что она рассержена на тебя, – Ричард покачал головой, – но… Джорджиана?

– Что? – теперь изумился Дарси, – она говорила, что рассержена на меня?

– Да… вполне недвусмысленно. Вчера в парке я случайно встретил её; и во время беседы стало понятно, что она недовольна тобой. Я ведь пытался предупредить тебя.

Итак, подумал Дарси, она была настроена против меня ещё до того, как я вышел за ворота Розингса, и этим он обязан Ричарду, рассказавшему ей об его участии в деле Бингли.

– Но какое отношение это имеет к Джорджиане?

– Непосредственно - никакого! Ричард, это воистину Гордиев узел, и поверь мне, что только дело, затрагивающее мою честь, вынудило меня заговорить о Джорджиане.

– Знаю, Фиц, – тихо успокоил он кузена. – И в чём моя задача?

– Если мисс Беннет обратится к тебе за подтверждением правдивости случившегося прошлым летом, ты должен рассказать ей. Просто расскажи ей все.

Фицуильям смотрел на него, не отрывая взгляда.

– Ты настолько доверяешь ей?

– Настолько, – ответил он, отводя глаза.

Фицуильям отвернулся и заходил по комнате, потом обернулся.

– И это способно восстановить твою честь в глазах мисс Беннет?

– Возможно, – тихо ответил Дарси, – твоё слово, время и её чувство справедливости.

– В таком случае, я согласен, кузен. – Он протянул ему руку. – Слово за мной, и сегодня.

Твёрдое рукопожатие Ричарда стало бальзамом на истерзанную душу Дарси, первым знаком того, что исцеление больной души - это не химера.

Дарси снова надел пальто и перчатки, оба отправились в Хансфорд. И уже скоро они поднимались по ступенькам Хансфорда. Фицуильям дёрнул звонок.

– Всё будет в порядке, Фиц, я тебе обещаю! – заверил он его.

– Добрый день! – Приветствовал он служанку. – Полковник Фицуильям и мистер Дарси к дамам и мистеру Коллинзу.






– Будет исполнено, мэм, – Дарси склонился к руке тётки.

Последовали пространные напоминания и поручения другим членам их семейства, конечно же, самые уместные в последний момент. Пришлось уверить леди Кэтрин, что все её указания будут исполнены в точности. Он отошёл, наступила очередь Фицуильяма.

Время тащилось с черепашьей скоростью. Его терпение приблизилось к опасной черте. Нервно пережидая у окна тёткины дорожные напутствия Фицуильяму, Дарси следил, как подали их экипаж и слуги, Флетчер и денщик Ричарда, сержант Кэндл, занялись увязкой чемоданов. Флетчер двигался со странной медлительностью и с постным лицом, используя точное определение Ричарда. Но, вздохнул Дарси, он-то знает, в чём причина его печали. Неудачное сватовство хозяина откладывало в долгий ящик надежды на супружество его слуги тоже. Пока мисс Беннет не выйдет замуж, её служанка останется с ней.

Конечно, они не обмолвились ни словом о необычных событиях последних дней. В том не было необходимости. Он всё понял с первого взгляда, и последние тридцать шесть часов были самыми молчаливыми за время их отношений со времён кончины отца Дарси.

– Благодарю, мэм, его светлость будет невероятно счастлив услышать это!

Дарси наблюдал обмен любезностями между леди Кэтрин и племянником. Как и всегда, после бесконечных попрёков и укоров, напоследок исполнялся ритуал неизбежного примирения. Дарси всегда подозревал, что целью такового был следующий весенний визит племянников, хоть как-то скрашивающий тоску и одиночество обитателей Розингса.

– Что же, прощайте, – закончила церемонию леди Кэтрин. – Надеюсь увидеться с вами этой осенью. Здоровье Энн настолько улучшилось, что мы рискнём приехать к вам в Пемберли! – И она многозначительно посмотрела на дочь, потом опять на Дарси.

Тот быстро взглянул на кузину. Теперь он знал, что её холодность лишь маскировка. Он заходил к ней попрощаться накануне, прекрасно понимая, что на людях никакая искренность между ними невозможна. За безликой оболочкой билось сердце, способное поразить такими дивными и страстными словами, которых никто от неё не мог ожидать. Если что-то доброе и случилось за время этого визита, так это его нежданное открытие.

– Вам всегда рады в Пемберли, мэм, – отозвался Дарси. – Готов?

– Мэм, Энн, – и джентльмены наконец откланялись.

– Хей-ап! – крикнул возничий Джеймс, карета дёрнулась, качнулась раз, и другой, затем ровно покатила под слаженный перестук копыт. Он уезжает наконец… прочь от этого места, от тяжелейшего унижения в его жизни. Он не мог себе и представить, что такое может выпасть на его долю. Спустя минуту они сворачивали на дорогу, ведущую мимо Хансфорда. Сердце его мучительно забилось, но нет, он не станет смотреть.

– Взгляни, Фиц, как начался наш визит, так и заканчивается! – хохотнул Ричард.

– Что такое? Что ты имеешь в виду? – неохотно повернулся он в указанном направлении.

– Это старина Коллинз, эк он размахивает руками, там, у ворот. Ну, теперь нас проводили по первому ранжиру! Только лучше бы… – и он замолчал,

– Лучше бы - что? – Дарси откинулся на подушки.

– Всё-таки лучше бы я поговорил вчера с мисс Беннет, и хоть этим оказал тебе услугу.

– Не расстраивайся. Это вряд ли имеет какое-то значение. – Он отвернулся к пейзажу, исчезающему вдали за окном. – Сомневаюсь, что мы когда-либо с ней встретимся.