Последний эшелон

     Чёрт! Я никак не мог отделаться от чувства нереальности происходящего. Мы, оставшиеся в живых бойцы разных родов войск, собранные вместе, ожидали построения недалеко от железнодорожного вокзала. Разномастные, грязные мы больше походили на ополчение, чем на действующую армию. Это всё, что осталось от нашей дивизии после последнего боя несколько дней назад. И что могли сделать эти бойцы там, где потерпели поражение регулярные войска?
     Разминая ноги, я прогуливался вдоль стены вокзала, не заходя внутрь. Вокзал был до отказа забит женщинами с детьми, стариками, которые уже были не в состоянии воевать. Множество людей толпилось и на перроне, ожидая последний эшелон, который увезёт их в безопасное место. И тут я заметил куда-то идущего сержанта из моей роты. Он сильно осунулся, зарос и даже как-то постарел, стал каким-то суетливым, но это был он. Я пошёл к нему навстречу, но сержант сделал вид, что не узнал меня, задёргался и прошёл мимо. Как же выгляжу я, если он меня не узнал? Целых зеркал на вокзале не было….
     На край небольшой площадки вышел совсем молодой генерал и скомандовал построение. Где, интересно, таких готовят? Но он не выглядел сопливым юнцом, и пороху, видать уже успел понюхать, о чём говорили шрамы на лице, застиранная и местами шитая форма. Явно не в штабе отсиживался. Держался он очень уверенно.
     Некоторые бойцы были здесь уже несколько дней, но я прибыл только этим ранним утром, и у меня не было возможности доложить кому-либо о прибытии, не было никого из высших чинов, я подошёл к генералу.
     - Разрешите обратиться? – немного сбиваясь, начал я. – Для прохождения….
     - Отставить. Докладывать, лейтенант, теперь будете в отделе кадров, - как-то по-простому, с улыбкой ответил генерал, вроде как пошутил. – Становитесь в строй.
     Я поискал глазами знакомого сержанта, но не увидел. Бойцы, нехотя, становились в две шеренги, совершенно произвольно, независимо от званий и родов войск. Да и особой команды не было, просто «построиться в две шеренги». Те, кто находился тут уже не первый день, успели перезнакомиться друг с другом и вставали рядом. Я же ещё не успел ни с кем познакомиться, поглощённый своими думами, никого из знакомых, кроме сержанта не видел, да и тот куда-то пропал. Поэтому встал, не выбирая, где было свободное место. Подбежал, несильно врезавшись в меня десантник, извинился и встал рядом со мной.
     Ну что, генерал, будешь говорить о том, что мы должны выполнить свой долг? Что мы обязаны сражаться до последнего вздоха, давали присягу и это честь, служить Родине? Как же вы любите эти напыщенные речи! Вас этому с первого курса, что ли готовят?
     Но ни о чём таком генерал не упомянул. Вместо этого он сказал:
     - Враг на подходе, враг, многократно превосходящий нас по численности и вооружению. Бой по защите этой станции, скорее всего, станет последним для многих из нас. Командование отвернулось от остатков нашей дивизии, считают нас погибшими и уже списали, так что помощи ждать не откуда. Поэтому я пойму, если кто-то покинет строй, уйдёт, и не буду считать дезертиром. Но там, - он махнул рукой по направлению вокзала, - старики, женщины, дети. Наше прошлое и наше будущее, их жизнь зависит от нас. Я только что говорил с машинистом эшелона, они уже недалеко, наша задача продержаться до тех пор, пока он не заберёт всех пассажиров и не покинет вокзал.
     И это всё, вот так просто?
     Я проверил, сколько у меня осталось зарядов к бластеру, на последний бой должно хватить….