Ни морковки, ни Степаныча

- В деревне нашей я проездом был, - сказал бабе Маше сын. – Соседку бабу Катю встретил, кланяться тебе велела. Мобильник у неё завёлся, она номер мне дала. Позвони, пообщайся со старой подружкой.

- Ох, уважил! – возликовала бабка. – Прямо сейчас и наберу, сколь лет Катьку не видала, не слыхала! Соскучилась я по деревеньке нашей – жуть! Каждый день теперь с нею болтать будем!

Всю жизнь баба Маша прожила с Катей в деревне двор в двор и были они очень дружны. Потом дети увезли бабу Машу в город и дружеская связь прервалась. Вот уже лет десять, как не имела она вестей от бывшей соседки, кроме устных приветов.

Баба Маша позвонила Катерине в деревню. Та ответила.

- Доброго здоровья, Катенька! – закричала баба Маша. – Узнаёшь ли меня? Марийка это, соседушка твоя из города! Наконец-то ты с телефоном у нас! Рассказывай давай, что у вас там деется? Как поживаете?

- Привет, Мареюшка! – сказала баба Катя флегматично. – Хорошо, что позвонила. А чо у нас нового? Стоит себе деревня, всё по-прежнему.

- Но ты рассказывай! – торопила баба Маша. – Всё рассказывай! Я же десять лет как оттуда уехала! Во сне постоянно деревеньку нашу вижу, страсть как новостей хочется! Что там? Как там у вас?

Баба Катя немного подумала.

- Морковку вот убрали, - сказала она наконец. – Морковка нынче годная. С полено у нас морковь вымахала.

- Та-а-ак! – обрадовалась Мария. – С урожаем вас, значит! А что ещё нового, Катенька? Ты рассказывай, рассказывай!

Баба Катя снова подумала.

- А ещё старик Степаныч помер, - вспомнила она. – Знала ведь Степаныча?

- Как не знать, родимая? – завопила баба Маша. – Конечно, помню Степаныча! А с чего он помер-то?

- Бес его знает, - сказала баба Катя. – Вроде всё шевелился, бегал живой, а опосля бац – и помер. Когда же это было?... Да третьего дня, не иначе. Точно! Только мы морковку, значит, убрали – и Степаныч скукожился.

- Царствие небесное, - сказала баба Катя. – От чего помер-то? Врачи что говорят?

- Откуль у нас врачи? – резонно спросила Катерина. – От сырости, что ли, возьмутся? Врачи – это у вас в городе. Так что помер Степаныч без медицинского, так сказать, вмешательства. Ему девяносто пять, считай, уже было. Пожил, старый, пора и честь знать.

- И то верно! – согласилась баба Маша. – А ещё чего новенького? Ты рассказывай, рассказывай давай!

Баба Катя снова задумалась.

- Чего бы ещё рассказать-то? – пробормотала она про себя. – Про морковку уже рассказала. Морковка дивная вымахала, с полено. Про Степаныча тоже рассказала. Как морковку убрали – так и Степаныч преставился, будто нарочно выжидал…

- Ну? – подбодрила Маша. – А ещё чего свеженького, Кать? Говори, дорогая! Я ж десять лет в деревне не была!

Баба Катя молчала – видимо, собиралась с мыслями.

- Тут морковка… там Степаныч… - бормотала она. – Там Степаныч… тут морковка… что у нас ещё-то путного может быть? Мы люди тёмные.

Баба Маша терпеливо ждала.

- Я вот думаю, - сказала наконец Катя. – Может, зря мы морковку так рано убрали? А то Степаныч будто специально ждал, пока уберём, да тут же бац – и скукожился, старый мошенник.

- И это всё? – спросила баба Маша обиженно. – Расскажи ещё что-нить, Катерина. Я ж десять лет у вас не была! Как там остальные наши? Как Гаврилыч поживает?

- Холера твоему Гаврилычу сделается, - ответила Катя. – Он только жить, считай, начал, ему восемьдесят семь всего. Даже морковку ещё не убрал, лодырь.

В старые добрые времена, живя в деревне, соседки могли болтать часами, но теперь как ни ломала голову баба Маша, в голову ей ничего не шло.

- Да-а-а… - протянула она. – Вот оно, значит, как… И морковку-то вы убрали, и Степаныч помер. Весело там у вас! А в городе вообще тоска смертная – магазин, телевизор да балкон. Скучища! Ни морковки тебе, ни Степаныча…

- Так у нас теперь тоже ни морковки, ни Степаныча, - справедливо заметила Катя. – Глазу зацепиться не за что, хоть волком вой. Тоска зелёная, как в городе.

Тема разговора окончательно иссякла.

- Что ж, бывай здорова, коли так, - сказала баба Маша. – Мой номер у тебя теперь есть. Звони, если новости будут.

- Какие у нас новости, откель? - сказала Катя. – Капуста ещё не убрана,  Гаврилыч тоже пока живой бегает, ни шиша ему не деется. «Не дождётесь!» - говорит. Стало быть, нет у нас, Маш, информационного повода. Не взыщи уж, люди мы тёмные.

И они разъединились.


(использована иллюстрация из открытого доступа)