Малшык

Есть в верхнем Манхатане тихая, зелёная улочка Беннет авеню.
С одной стороны вдоль Беннет авеню тянется скала на верху которой расположен парк. С другой стороны протекает шумный Бродвей. Вдоль улицы стоят коричневатые кирпичные пяти-шести этажные дома построенные где-то в двадцатых-тридцатых годах двадцатого столетия. Население улицы: ортодоксальные евреи, бежавшие из фашисткой Германии, ирландцы, русские евреи - эмигранты.
В одном из таких домов в середине семидесятых проживал на пятом этаже в небольшой, скромно обставленной квартире одинокий старик, русский еврей, эмигрант Макс - невысокий, коренастый, лысоватый человек. Два года прошло как жена Макса Соня умерла. Три года жена мучилась - рак. И остался Макс совершенно один. Был у него где-то там и сын. Но женатый сын его, начальник в какой-то крупной корпорации, жил в другом городе, далеко, редко звонил.
Не задолго до своей смерти жена подарила Максу щенка породы шитцу, маленькую такую, лохматую собачонку, чтобы не было ему так скучно. Назвала она собачку Максик. Макс и Максик стали не разлучны. А вот жена вскоре заболела и умерла. Одиночество мучало Макса… С собачкой разве поговоришь о прожитых годах, о жизни?
На лестничной площадке напротив квартиры Макса живет мать одиночка, цветная женщина с ребёнком, пятилетним  мальчиком. Возвращается как-то Макс с прогулки со своим Максиком, а на лестничной площадке стоит цветной, кучерявый мальчик и жмётся к маме. Макс, как и все русские эмигранты был пассивным расистом, но ,однако, увидев чёрного мальчика что-то нежное шевельнулось в его черствой душе.
- Да, не бойся ты, малыш, - сказал Макс на корявом английском - Максик не кусается. Do not byte.
- А я и не боюсь, - отвечает мальчик, четко так по-русски.
- Да ты хорошо говоришь по-русски
- Конечно, мой папа русский
Мать мальчика, цветная, симпатичная женщина, высокая с узкой талией, стояла рядом и улыбалась.
- He speaks Russian pretty good, - сказала женщина
   -   Can I play with this dog, mama?
- Ask gentleman
- Могу я поиграть с пёсиком? Как звать собачку?
- Максик зовут. Валяй, играй, если мать не против. Идём ко мне. Ему можно? - обратился Макс к матери мальчика на каком-то русско-английском языке. Женщина поняла.
- Sure, - разрешила она.
- Захады, МалшЫк. Другом будэшь, - заговорил Макс шутливо с каким-то, как бы, кавказским акцентом - А как тебя звать Малшык?
- Меня зовут Николас
- Ок Малшык
С тех пор Николас стал Малшыком.  Николасу было около пяти лет. Для своего возраста это был высокий, длинноногий шоколадный мальчик с вьющимися курчавыми волосами.
Николас после школы прибегал домой, где ждала его бабушка, жившая неподалёку, старая, чёрная, очень толстая женщина, говорившая с тяжелым чёрным акцентом.
Накормив внука чем-то весьма аппетитным: запах приготовленной пищи разносился по всей лестнице, она уходила дождавшись мать мальчика.
- Уроки сделал? - спрашивала уставшая мать - Она работала секретарем в большом банке на Волстрите. Усталая она забиралась с ногами на диван и смотрела телевизор.
- Мама, можно я пойду поиграть с собачкой?
- Ты, наверно, уже надоел нашему соседу?
- Нет. Мы друзья.
- Ну если так иди, - улыбаясь она отмахнулась от мальчика. Ее голова уже была полностью в коробке тв.
На Беннет авеню Макс, Малшык и собачка Максик вошли в длинный тунель. Стены туреля были выкрашены голубой краской и разрисованы граффити. Местами краска туннеля облупилась. Тунель вёл к станции Сабвея 181 улицы. Недалеко от платформы станции находился лифт. В лифте на высоком табурете сидел по зимнему одетый в июле месяце чёрный человек. Когда кабина лифта наполнилась людьми, выбежавшими из подошедшей электрички, лифтёр нажал на кнопку и кабина лифта начала медленно подниматься вверх.
Лифт поднял людей в парк расположенный на дивных зелёных  холмах. С высоты виднелись скалистые берега Гудзона, высотные дома на другом берегу реки, на лево огромный мост, соединяющий два берега, направо река заворачивала и пропадала из вида.
   - Малшык, никогда не женись, - вдруг с того ни с сего сказал Яша.
  -  Конечно, зачем мне жениться? - сказал Малшык так как-будто он понимал что такое «жениться».
  - Правильно говоришь. Вот послушай. Где справедливость спрашивается? Женился я совсем молодым. Прожил с женой 50 лет. А она возьми да умри. Понял?
- Конечно, понял
- Вот так-то, Малшык
- Давай-ка присядем под этим прекрасным деревом.
Друзья подошли ближе к дереву и уселись на зелёную травку под деревом.
- Нас с тобой и в помине не было, когда это деревце было маленьким- маленьким. Вот таким как ты, Ник.
- Я не маленький. Я очень большой.
   -   Да, конечно!
Квартира, которую рентовал Макс - две небольших, соединяющихся между собой комнаты. Из спальни окна выходили на Беннет авеню. Внизу на лавочках сидели старики и старушки. Большинство из них были русские эмигранты. На первом этаже жил сапожник Зус.
Это был маленький, худенький, лысоватый человек. На щеках его были красные пятна.
Зус получал маленькое государственное пособие и немного подрабатывал починкой обуви для эмигрантов. В сорок первом его призвали в советскую армию. Он прикинулся ненормальным и его освободили от воинской повинности. Из блокадного Ленинграда он эвакуировался с родственниками в Сибирь. После войны выучился на сапожника у отца. Отец был сапожником и Зус стал сапожником.
Макс заходил к сапожнику Зусу, так скуки ради поболтать, а иногда требовалось что-нибудь и починить. Зус лежал на диване - плохо себя чувствовал. На столике около него стояла начатая бутылка водки.
- Выпить хочешь?
- Нет, спасибо
  -    Вот принёс тебе. Набойку требуется поставить.
- Хорошо. Брось вот туда, - он движением руки указал куда - Плохо себя что-то сегодня чувствую
- Конечно, пьёшь каждый день
- Лечусь я, а не пью
   -   Ладно, выпью, пожалуй, рюмочку
Зус разлил водку, чокнулись.
- Хорошо пошло, - крякнул Макс  -  Ладно, наливай ещё
Макс вернулся домой поздно, пьяный.
Не раздеваясь рухнул на кровать и заснул мертвецким сном. Ночью кто-то невидимый, тяжелый прыгнул ему на грудь и начал довить, довить. Макс пытался проснуться и не мог. Сколько это продолжалось? Наконец Макс сбросил с себя это что-то и открыл глаза. Все было тихо. Что же это было? Макс зажег свет. Никого. Буду спать со светом. Макс начал дремать. И вдруг услышал как кто-то ходит в тяжелых сапогах. Шаги раздавались из кладовой. Мурашки побежали по телу. А кто-то ходил и ходил в тяжелых, рабочих сапогах.. А потом все стихло.
На следующий день Малшык пришёл к Максу и  сказал:
- Пойдём погуляем в парк
- Ок. Пошли. А маме сказал?
- Мама на работе. Пойду бабушке скажу.
- Они шли по аллеям парка и Макс увидел себя молодым идущим  по Даланси стрит в нижнем Манхаттане. Получил работу зазывалы в магазине тёплой одежды. «check it out”. Он раздает листовки прохожим - рекламирует шубы, дубленки…Как же давно это было. А было ли это? «Был ли мальчик? А может быть мальчика-то и не было…»
- Что? Что ты говоришь? - спросил мальчик.
- Да так ничего. Вспоминается…
- А мы скоро уезжаем. Поедешь с нами?
- О чем это ты? Куда? Что ты мелешь! - и что-то тоскливое проникло в одинокое сердце Макса
- Как это? Забыл название… кажется… нет забыл. Папа получил новую работу. Я буду по тебе скучать.
- Я тоже. Привык я к тебе. Почему так? Все что я люблю уходит от меня? Какое-то проклятие… возможно когда-нибудь увидимся опять.
- Я никуда не поеду. Я тебя люблю.
- И я тебя люблю Малшык.