Писатель

 
 

   —  Зачем я пишу..? Для себя..? —  неожиданно вопрос трансформировался: —  Или ради себя..? — выйдя из подъезда, он огляделся: —  Для них..? —  вокруг сновали тушки людей.
   —  Зачем я пишу..? —  опять повторил он и двинулся вперёд. Ноги, без согласования с высшими инстанциями, обслуживающими его тело, замерли около прилавка с газетами. Толпа плавно облизала его, и не задержавшись ни на минуту, проскользнула дальше. Он вяло посмотрел вслед девушке, грубо толкнувшей его рукой с мобилой —  он не существовал для неё,  пустое место…  А существует ли он  для себя..? —  слепо смотря на прилавок с газетами, он задумался. Ещё совсем недавно он жил в своих произведениях, —  он спал, ел, решал проблемы героев, как свои (правда тогда для него они и казались своими). Частичка его души жила в каждом из его персонажей. Это грело, заставляло воображение двигаться дальше. Каждый раз, закончив произведение, он тяжело расставался со своим вторым миром.

    Писатель вздохнул, внутри что-то шевельнулось, мерзкое, гадкое… И очень тихо кто-то сказал: —  А деньги..?
Он сфокусировался на прилавке —  прямо на него из общей кучи типографского хлама смотрела молодая парочка, видимо, они что-то рекламировали, обложка журнала была яркой, красочной. Рука сама потянулась за ней: —  Сколько? —   Продавец назвал цену, мужчина достал мелочь, положил на прилавок, нетяжёлая ноша заняла место под мышкой.
Зачем он купил это? Что заставило сделать это? Красивая обложка, позитивные лица и улыбки моделей?
Книги стали читать намного меньше, их фейс не так привлекателен, а авторы часто неизвестны. Приобретая книгу, многие берут «кота в мешке», —  развлечься, почитать в метро, электричке, самолёте. Не устроил сюжет? Да и ладно, книги оставляют лежать забытыми на подоконниках, лавочках, ещё хуже —  выбрасывают в урны или засовывают в контейнеры для туалетной бумаги в отхожих местах. Он скривил губы: —  Неприятно… —   и отошёл от прилавка. Может, пойти торговать газетами, или в официанты? —  недалеко от него светилась огромная вывеска: «Сосисочная», туда то и дело входили люди.
   —  Нет! Они не будут читать,  — мелькнула мысль, но вместо того чтобы пройти мимо, он зашёл внутрь.

   В кафе кипела жизнь, это напомнило ему сюжеты первых его книг: изначально в них тоже всё двигалось и звучало. Никакой тишины, никакого словоблудия, энергия, везде чувствовалась она. Как ему этого не хватало последнее время. Он сел за ближайший столик и по давней привычке стал наблюдать. В зале сидело много молодёжи и семей с детьми.
   —  Может, я пишу для подрастающего поколения? А мои книги оценят тогда, когда придёт время? Возможно тогда они увидят в них то, что перестал видеть я. Писатель задумался. Несколько ближайших столиков были заняты подростками. Ребята сидели, потягивая колу, лишь изредка они отрывали взгляд от мобильников и перебрасывались парой фраз.
   —  Нет! Им вряд ли нужны книги. У них есть всемирная паутина, она им заменит всё. Если они не общаются между собой, то зачем им серая бумага с чёрными буквами и мыслями неизвестно кого?

   —  Что закажете? —  как из-под земли перед столиком вырос совсем юный официант в униформе. Писатель удивлённо посмотрел на него. Он был так увлечён своими мыслями, что просто забыл, где он.
   —  Пожалуйста, кофе и… Что у вас там ещё?
   —  Сосиски, у нас же всё-таки сосисочная! —  паренёк весело засмеялся, —  Попробуйте, не пожалеете!
Настроение писателя явно улучшилось. Та энергия, что присутствовала в этом дешёвом фастфудном месте, проникала в него волшебным живительным нектаром. Молодость и задор официанта раззадорили его любопытство. Что-то неосязаемое, давно забытое, из его прошедшей юности, витало в воздухе.
   —  Какие?
   —  Что какие?
   —  Какие сосиски будете?
 Писатель удивился: —  А что, они бывают разные?
   —  Конечно! —  парень задорно, со знанием дела, стал перечислять всё меню.  А писатель опять задумался, слова пролетали мимо, они видимо где-то оседали, но для него их не существовало.
Книги, как сосиски… —  размышлял он, —  есть на любой вкус. Они могут быть с перчиком, с шоколадом, пустые внутри или с пикантным соусом, это кто как хочет… —  Сравнение было ужасным, и оно обжигало мозг, но, к сожалению, в нем что-то было. Книжное меню огромно, пишут все и про всё, потому писателей стало больше, чем читателей! Что происходит? Может, писать стали хуже? Читать не интересно, скучно. Основная масса, считающая себя писателями, жаждет денег и славы. Им всё равно, о чём писать, лишь бы платили. Писатель опять посмотрел по сторонам в надежде найти оправдание своим мыслям.

   А может, это потому что говорить друг с другом стали меньше? Страх быть непонятым останавливает. Или то, что люди вообще разучились слушать и слышать друг друга? Не поэтому ли стали больше писать? Может, теперь для того чтобы что-то сказать, человек вынужден обращаться к бумаге? Это волшебное полотно, на котором оживает всё! Всё то, о чём ты думаешь и мечтаешь. Ты можешь ей поведать свои проблемы и сомнения. Ты можешь ей доверить то, что не решаешься рассказать близким, опасаясь, что тебя не поймут. Когда пишешь, твои мысли обретают плоть. Плоть в виде букв, слов, предложений, сливаясь воедино, они оживают. Они обретают свой голос и начинают говорить с тобой. А уж если с тобой заговорили, ты уже не можешь остановиться, всё, ты подсел! Ты будешь хватать ручку вновь и вновь, один сюжет будет сменять другой, и больше ты никогда не будешь одинок. Рядом с тобой появится друг и собеседник - это ты сам!!!
Молчаливый, терпеливый собеседник, умеющий слушать и не спорить. Умеющий показать со стороны - тебя. Выразить свои мысли на бумаге, это всё равно что открыть лампу с джином.
Незаметно для себя он что-то заказал парнишке, который исчез так же внезапно, как появился.

   За окном светило яркое летнее солнышко, с глянцевой обложки лежащего на столе журнала всё так же улыбалась молодая пара. Он смотрел в огромное витринное окно на толпу, собравшуюся около светофора. Люди столпились на тротуаре, плотно прижавшись друг к другу, они были похожи на стаю гусей. Воображение писателя моментально проснулось. Он оживился. Перед глазами опять встали первые написанные им книги. Это было время, когда читатели собирались около магазина, желая получить его автограф. Тогда он был горд. Сколько прошло? Он машинально посчитал года —  лет десять? Десять долбанных лет в погоне за славой и успехом, в погоне за деньгами. Десять лет он хотел быть лучше всех, лучше лучших. Первый успех вскружил ему голову: надо же, такой молодой, а уже первый в топах! Агенты бились за право работать с ним и первыми получать в руки его писанину. Чем же тогда он лучше всех остальных? Он тоже хотел славы и денег, зачем искать себе оправдание? Творчество давно ушло, осталась только работа.

   Паренёк принёс кофе. Как ни странно, но для такого фастфудного места запах был неплох. Он подвинул чашку поближе и вдохнул аромат горячего напитка. Кофе на минуту успокоил его мысли. Что произошло?  Почему он стал задаваться таким ненужным для писателя вопросом? Его книги печатают, его узнают читатели, он востребован, а ему скучно и тоскливо.
То, что он пишет, перестало волновать. Ему казалось, будто он создавал пустоту. Были строчки, был какой-то смысл в написанном, но не было основного —  того, без чего выдуманный мир не оживает. Не было его самого! И это не депрессия. Когда-то он жутко боялся её, её холодных алчных рук, желающих поработить душу. Но страх ушёл. Он давно смирился с реалиями мира и стал делать то, чего от него ждали, писать то, что от него хотели, и придумывать героев —  тех, что ему
заказывали. Он жил по правилам. Он понял: так проще. Как компьютер, написал по запросу, получил гонорар. Ни вопросов, ни проблем, ни мук творчества. Кайф, а не жизнь. Всего одна хорошая книга, и тебя приметили. Поняли, что на тебе можно заработать, и всё.  А дальше дело техники, жернова коммерции безжалостно перемалывают твою сущность. Поэтому, какая-такая депрессия..? Просто обыкновенная работа, и ничего больше.

     Писатель вздохнул: —  Мир меняется так быстро… Он ещё молод, но ощущение того, что он не успевает за прогрессом, обезоруживает. Хочется выразить свой внутренний мир, высказаться, дать героям свой голос. У него было понимание того, что время уходит, а он в погоне за мифическими благами потерял себя. Обидно.
   —  Ваш заказ! —  как раскат грома прозвенело над ухом. С огромной тарелкой над ним навис официант. Писатель потеснился, на стол были поставлены принесённые блюда. На какое-то мгновение он растерялся: —  из довольно объёмной тарелки на него смотрели два горчичных глаза, оживляющие огромную сосиску, а рот из ярко-красного кетчупа улыбался на все 33 зуба (конечно, если бы они у неё присутствовали), а вместо носа красовалась зубочистка. Всё это творение завершали волосы, торчащие в разные стороны и сооружённые из аппетитно поджаренной картошки фри. Слюни моментально наполнили рот, не спрашивая разрешения хозяина. Запах был непередаваем.
   —  Ух ты! —  непроизвольно вырвалось у него, —  Да ваш повар просто художник!
Парнишка улыбнулся: —  Все так говорят! Он не только супер-повар, он еще стихи пишет и на гитаре классно играет. У нас его все знают, у них клуб.
   —  У кого это у них? —  поинтересовался писатель.
   —  У местных… Вон, бар на той стороне, видите? Я тоже один раз там был, — официант гордо поднял голову, —  Там клёво! Сходите, не пожалеете. — Писатель не любил самодеятельность, но что-то в парнишке его задело, он привстал со своего стула и посмотрел в проём между залом и кухней. В тесном помещении легко передвигался достаточно тучный, розовощёкий мужчина. Он что-то бубнил себе под нос, хватал бутылки с различными соусами и улыбаясь, ставил готовый заказ на раздачу. Видимо он был счастлив. По его блюдам было заметно, что он любил своё дело.

   Писатель прикрыл глаза рукой: —  Повар пишет стихи, официант поёт, посудомойщик играет в театре —  все они делают это не для кого-то. Они живут, создавая прекрасный мир вокруг себя, делятся им с другими и делают многих людей счастливее. А где заблудился он? Куда же пропало его счастье? Где его голос?  Может, писать по заказу — это не творчество. Это насилие над собой, и пора с этим заканчивать. Он позавидовал простому повару, у которого нет большого дома, крутой машины и счёта в банке.
   —  Брошу всё к черту!  —  сказал он вслух, встал из-за стола, положил большие чаевые и уже собирался уходить.  В голове прозвучало: — Ну, наконец я решился! Всё...
Зазвонил мобильник. Посмотрев на него, он секунды две поколебался:  —  Возьму, и прямо сейчас всё скажу.  Рука дрогнула.
  —  Да…! —  нетвёрдым голосом сказал он. Губы шевелились в такт словам, он опять повторил часто воспроизводимую им фразу: —  Да, следующая глава готова…  Нет, всё хорошо… Да... всё исправлено, как и просили… они будут вместе.

   Из тарелки продолжала улыбаться огромная сосиска.  Горчичные глаза смотрели на мир с весёлым прищуром, а щедрые чаевые, лежащие на столе, притягивали взгляд сидящих за соседними столиками посетителей.