Острова одиночества в океане цинизма

Спектакль «ЧуднАя Баба»
Режиссёр Андрей Никитинских.
Действующие лица и исполнители:
Лидия Петровна - Глафира Козулина,
Баба- Дарья Орехова,
Лида - Александра Немчинова,
Лучики – Александра Паршина, Александра Сидорова
Санкт-Петербургский Негосударственный театр Ухо Ван Гога на сцене Петрекирхе, Премьера - Сентябрь 2022
В спектакле «ЧуднАя Баба» Андрей Никитинских обращается к трагедии человеческого одиночества, теме которая была одним из главных объектов исследования драматургии Нины Садур. В своём драматургическом опыте познания человеческого общества Садур сфокусировала наше внимание на то, что окружающий нас мир - это мрачный, леденёной океан безразличия, в нём измученный одиночеством человек подаёт сигнал SOS в надежде быть услышанным и спасённым. 
Эта заглавная тема произведения Садур воплощается Никитинских в пространстве абстрагированного наблюдения, его особенностью является его особая диспозиция во времени и пространстве. В нём характеристики времени и места действия размыты и неконкретны, так как эта история могла произойти в любое время и в любом месте. Сюжетная плоскость в спектакле «ЧуднАя Баба» можно назвать пространством безвременья жизни персонажей, которое заключено в символических границах прошлого и будущего. В нём поток времени практически замер и создал некое окно возможности предоставляющее каждому, находящемуся в пределах этого пространства возможность самопознания и рефлексии. Изучения этой формы реальности и особенностей этого пространства осуществляется через максимальное абстрагирование зрителя от реальности нашего времени и сосредоточивание его внимания на главном объекте трагедии человеческого одиночества воплощённой в жизни персонажей произведения Нины Садур.
Наш путь осмысления этой формы трагедии человеческой жизни в спектакле начинается в метафоре странника в ней человек познающий глубины трагедии одиночества скитается в поисках приюта для своей измученной души. В сценическом воплощении этой метафоры объектом нашего изучения является психоэмоциональное состояние человека, в спектакле «ЧуднАя Баба» наше изучение его начинается в открывающей картине. В ней мы видим женский силуэтный образ, возникающий из глубин ночи, в этом громадном, обезличенном океане мрака она беззащитна, в нём её хрупкий одинокий силуэт может утонуть, скрыться в глубинах мрака. Пространство этого образа расширяется тонкие лучики света выделяют его контурные черты из глубин мрака, свет этих лучей подобен колеблющемуся пламени свечи, который освещает картины фрагментов её жизни. На них мы видим этюдные моменты, изображающие трагедию несчастной любви, обреченности существования отвергнутой обществом личности и невозможность быть услышанной и понятой окружающими её людьми. Эти сцены иллюстрируют нам главными слагаемые психоэмоционального состояния одиночества странника в океане человеческого безразличия, в нём героиня этой истории чувствует себя чужаком обречённого на скитания в надежде обрести убежище, некий уголок для своего одиночества, места в этом мире где её голос будет услышан.
  Картина её скитаний сценически воплощена на обезличенном пространстве, которое здесь принимает обличие некого картофельного поля, куда её занесло по воле случая. Обезличенность этого пространства здесь заключается в том, что здесь её трагедия никому не видна, в этой точке на пересечении оси времени и пространства она наедине со своими мыслями и чувствами. В этой точке изучение пространства её образа предоставляет нам возможность увидеть портрет человека в зоне полного одиночества и безразличия. Героиня этой истории испытывает сильное желание покинуть этом место как можно быстрее, эти тенденции позволяют увидеть в её психоэмоциональном состоянии реальную проявления философии эскейпизма. Одиночество, познанное ей пробуждают в ней желание бегства, при этом которое её побег это не только желание покинуть это место. С помощью этого попытка она сможет исчезнуть из пространства, в котором живут лики её трагедии, при этом она осознаёт, что этот поступок не сможет разрубить гордиев узел её проблем, но верит в то что её трагедия одиночества может быть излечена ей под сводами её внутреннего мира, место где она сможет обрести покой. Её вера в целительность этого пространства иллюзорна, так как внутренняя эмиграция и самоизоляция в этом пространстве так как в нём она обретёт столь необходимую ей эмоциональную опору и поддержку.
В этом сценическом опыте познания темы трагедии человеческого одиночества обезличенное пространство - это плоскость, в которой нашего изучение психоэмоционального состояния одиночества получает расширение. В нём происходит событие, которое создаёт эффект многомерности нашего познания трагедии одиночества, в этой истории - это момент, когда героиня в своём стремлении совершить побег, неожиданно для себя, встречает на своём пути женщину. Её возникновение в этом пространстве открывает нам возможность для анализа эмоционального состояния и внутреннего мира двух диаметрально-противоположных личностей, объединенных одной трагедией. В этой точке наше наблюдение этих персонажей, их взаимоотношений представляет нам прекрасную возможность для сопоставления двух проявлений одной трагедии. Женщина, встреченная героиней в этом обезличенном пространстве - это личность, открывающая новую главу нашего познания, в которой изучения проекции трагедии человеческого одиночества это существованием в замкнутом кругу обречённости. Особенностью этой существования заключается, что жизненное пространство здесь напоминает виртуальную тюрьму, в ней героиня закована в кандалы собственной трагедии. В её психоэмоциональном состоянии, парадигме мысли и поступках можно отчётливо прочесть опорные точки экзистенциального существования человека замкнутого пространства, некой зоне общественного отчуждения.
Сюжетная ситуация встречи двух героинь представляет нам возможность критического анализа двух концепции человеческого одиночества, выявления точек из совпадения и различий, которые мы выявляем в процессе их взаимодействий. В начальной точке события встреча двух индивидуальностей – оно выглядит как некий момент, в котором жизненные пути-дороги диаметрально-противоположных людей пересеклись и вошли во взаимодействие. В точке сюжетного пространства происходит соприкосновение двух миров, это фрагментарное, случайное явление, в его финале мы можем, что их жизненные пути могут разойтись и каждый из них пойдёт своим путём, так как между ними нет никаких точек совпадения.
В момент встречи Лиды с этой женщиной, этот опыт познания философии экзистенциального существования в замкнутом пространстве, её внутренний мир и понимание окружающего её пространства скрыты за сюрреалистической с элементами абсурда внешней оболочкой. В этой истории она человек замкнутого пространства, скованная в нём особыми психоэмоциональными узами, которые удерживают её внутри него. Эта особая диспозиция в пространстве сформировала в ней особое видение окружающего мира, парадигму взаимоотношения её с окружающими миром и паутину причинно-следственных связей, ограничивающих её жизненное пространство и характер взаимоотношений с людьми окружающего её мира.
Наше изучение её парадигмы существования начинается в момент, когда происходит встреча персонажей, в процессе расширения пространства диалога сторон мы видим, что сюрреалистично-абсурдная оболочка её образа форма восприятия окружающего мира выстроена ей в следствии собственного видения её трагедии одиночества. В начальной точке их взаимоотношений, мы наблюдаем возникновение конфликта непониманий, при котором его стороны делают выводы на основании их первых впечатлений, несоответствии ожидании, когда каждая сторона не понимает сказанного.
 Изучение внешней оболочки этой женщины позволяет увидеть, что её абсурдными чертами, скрывается личность, чья индивидуальность не вписывается в общепринятые поведенческие шаблоны. Характер этого несоответствия или его лаконичное определение вынесен в заглавие сценического проекта познания трагедии человеческого одиночества. В нём эта формулировка является сложной метафорой- синонимом иной концепции человеческого существования, в ней чудная – это определение, сохраняющий его первоначальное значение, этимологически исходящее славянского языкового пространства, в котором это просторечие – чудна баба. В современном понимании это определение можно трактовать как удивительная, причудливо-непонятная женщина. В этом понимании это определение сохраняется его исконный позитивный оттенок и подтверждение этого присутствует в восприятии Лидии в её первом контакте с этим персонажем. Она видит в ней чудаковатую женщину, которая малопонятна ей эти качества не вызывают в ней негативных эмоций, так как она чудаковата, но не враждебна к ней.
В спектакле этот диалог – это разговор двух личностей, говорящих на одну и туже тему на разных языках, в их контакте эмоционально-чувствительная компонента является определяющая и он посыл позволяет им преодолеть когнитивный диссонанс, возникший в результате непонимания. В этих взаимоотношениях эмоционально-чувствительный посыл задаёт импульс, потенциал которого позволяет разрушить стену непонимания между героинями. Они в своих попытках найти взаимопонимания постепенно расширяют пространства их диалога и таким образом инициируют процесс взаимопроникновения, при котором внешние оболочки становятся транспарентны, оковы, удерживающие их в рамках, установленными ими парадигм ослабевают. В процессе взаимопроникновения они начинают открывать точки совпадения их индивидуальных проекций драмы одиночества и это приводит их к особой форме взаимной поддержки, которая позволяет им преодолеть кризис одиночества, покинуть круг обречённости и общественного отчуждения.
В спектакле «ЧуднАя Баба» Андрей Никитинский предоставляет нам возможность увидеть в этой истории особое зеркало, в котором каждый из нас познаёт свою индивидуальное проекцию драмы одиночества. В окружающем нас океане цинизма и безразличия каждому из нас в наших скитаниях нужно встретить человека, который также нуждается в твоей помощи и поддержке.
авторском канале «Мой Не_Критический Взгляд»: https://youtu.be/MV4-6L3e8-g