Жизнь российская Книга-1, Часть-1, Гл-1

Роман "Жизнь российская"

Пролог: http://proza.ru/2022/09/02/1023


Книга первая
"БУДНИ И ПРАЗДНИКИ ВАСИЛИЯ КУЛЬКОВА"
Жизнь, как она есть на самом деле


На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн,
И вдаль глядел. Пред ним широко
Река неслася; бедный чёлн
По ней стремился одиноко.
А. С. Пушкин
«Медный всадник»


Часть первая
"Жизненные катаклизмы"

Глава 1
"Долгая дорога домой"
Эх, путь-дорожка…


Где начало того конца,
которым оканчивается начало?
(Козьма Прутков)


Зима уродилась ранней и теперь была в полном разгаре.

Студёные дни не спешили отступать, не торопились они, да и не желали этого делать. Наоборот, стужа только усиливалась и ужесточалась, набирала силы и готовила новое наступление, более жуткое, новый натиск со свежим невероятным нажимом.

Мороз как с цепи сорвался. Рычал на людей и кусался. Люто и отчаянно.
По-зверски вёл себя. Он хотел показать, кто тут главный, кто тут хозяин.
Но порой всё же успокаивался, милостив был. Чего напраслину городить.
Правда, не долго такое спокойствие продолжалось. Нет-нет... да вдарит.

В общем, по-разному происходило. День так… день эдак.

Иной раз казалось, что холода надёжно упрятались под толстый слой рыхлого снега и притаились, выжидая удобного момента, который, впрочем, не заставлял себя долго ждать. В такие времена вылезал он из своего логова и… цап-царап!

Это точно. Нет-нет, да и случится так, что удалой морозец задумает нечто худое, выползет нахально наружу из своей уютной берлоги, пытаясь цапнуть за уши, нос, щёки и другие неприкрытые одеждой места снующих туда-сюда прохожих, стараясь пролезть под их тёплый убор сквозь любую щёлочку, через всякую прореху и укусить зазевашегося бедолагу своими острыми длинными зубами.

Люди нервно ёжились, тёрли лица, смахивали снежинки с ресничек, пониже натягивали шапки, поднимали воротники, кутались в шали, укрывались капюшонами, обматывались пушистыми шарфами, надевали тёплые перчатки и варежки.

Им было холодно и неприятно от невидимых прикасаний вездесущего Деда Мороза, а уж от укусов этого властелина мира орали благим матом, некоторые бедняги плакали навзрыд, уливаясь горючими слезами.

Да, и так тоже было.

Каждый по-разному воспринимал вмешательство в его личную жизнь.

Василий Никанорович сызмальства привык к лютым холодам и свирепым морозам, к любым невзгодам и неудобствам, был закалённым, многое мог стерпеть и выдержать, а уж этими хлипкими московскими хладами, по его разумению, невозможно было пронять настоящего сибирского мужика. Тем более забайкальца! Да и какие это для него морозы?.. Так… – шелуха одна… Вот у них там… в Сибири… морозы – всем морозам морозы.

Ого-го! Стужа зверская. Стужа страшная. Стужа непредсказуемая.
Врагу не пожелаешь. На лету стынет.
Плюнул – ледком упало.

Что ни говори, а он-то знает! Пробовал! На себе все эти «прелести» испытал.
И не единожды, а многократно.

А эти европейские хилые стыни для него… – так себе… – семечки.

Вася находился в своей стихии. Шёл как лось по лесу. Быстро. Уверенно. Ходко.
И в то же время осторожно, осмотрительно и даже с некой опаской.

Неровности, ямки и бугры под ногами непременно пытались сбить темп ходоку, то и дело нагло лезли под подошвы башмаков, задирались, вставали дыбом на пути.

Но… – не на того они напали. Ой, не на того…

Русский народ победить невозможно! Историей это доказано. И не раз.

Иногда он всё же оступался, залезал в рукотворное болото, обойти которое порой было просто невозможно.

Жижа из смеси снега, льда, воды и специальных химических реагентов тянула его к себе. Влекла. Он от неё. Она к себе. Он от неё. Она к себе. Кошмар…

И так по нескольку раз подряд.
Караул…
Да… нелегка дорожка… Тернист путь… Опасен…

А бывало, что и в ямы предательские проваливался, доверху заполненные этой серой, мутной, противной, гадкой, вонючей и пенистой мыльной жижей.
Фу! Фу-фу-фу… Лучше в неё не попадать.

Лёд коварный, неуёмный и снег неукротимый, которого тоже весьма много было навалено на тротуарах в огромном-преогромном количестве, неохота было дворникам и дорожникам убирать.

Зачем трудиться понапрасну, когда можно иным путём, гораздо лёгким, избавиться от этих природных «подарков».

Вот и растапливали они это всё на месте. И снег, и лёд. И наледь, и торосы. Разжижали до необходимой консистенции. В текучее состояние приводили. Чтобы это всё само исчезло с подведомственной им территории, разлилось бы по ближайшей округе.
С глаз долой. Из сердца вон. Начальство так велело. Приказало.

А слово начальника – это закон. Против начальника не попрёшь… А то вмиг выпрут с работы! Палкой. Под зад! Иди, мол, друг ситный, куды хошь… куды глаза глядят… шуруй, дескать, лодырь и лоботряс на улицу. Поезжай, мол, балбес, лентяй, бездельник и шаромыжник, в свой южный задрипаный Узбекистан, Кыргызстан или Таджикистан. Или ещё куда…

А если простят, то без зарплаты вмиг останешься.
Ещё и штраф преподнесут немалый.

Да-с! Штрафы сегодня в моде. Чуть что – штраф.

Раньше, до революции, в морду били. Кулаками. Прикладами. В болоте топили. В яму кидали. Расстреливали даже иногда. Когда словами сломить народ не могли. 9-е января вспомним… Попа Гапона… Ленский расстрел… Там. На Лене. На реке северной и далёкой. На каторгу отправляли. В Туруханск. В Шушенское. В Бурятию. В Селенгинск. В Кяхту. В Читу тоже увозили. В Нерчинск. На Колыму. Ещё куда-то… Россия большая. Огромная она. Места много. Всем хватит.

А теперь штраф!
Цивилизация в общество пришла. Демократия. Слава тебе, господи.
Штрафы теперь в ходу. Денежные. За всё!
Плохо сработал – штраф.
Хорошо сработал – тоже штраф.

Почему? Да потому что этот «чурак» косо на начальника посмотрел. И никто разбираться не станет, что смотрел-то он, чурак этот, на него косыми от рождения глазами, а не от злости и неприязни… не от антипатии и ненависти.

Недаром их всех косоглазыми чураками и чурками зовут.
И за глаза! И в глаза!

Что, мол, чурка ты косоглазая, смотришь… на меня так… чего, дескать, уставился, чего зенки свои выпучил… Мало денюжек тебе дали? Ничё! И этого хватит!

Пшёл вон, дескать, иуда!
Могу, мол, ещё штрафануть!

Вот и весь разговор, вот и весь сказ.
Да-с. Так-с. Такой короткий сказ у теперешнего крутого начальника.

А чего делать бедному крестьянину? Не крестьянину, а дехканину?
Куда ему деваться? Куда соваться?

Дома семья ждёт: бабушка и дедушка со своими престарелыми и дряхлыми родителями, папа, мама, жена, детки… мал, мала, меньше… Голодные они там, раздетые… необутые и неумытые… некормленые да неухоженные. Любая копейка им, бедолагам и бедолажкам, спасенье от смерти неминуемой, от гибели, от кончины, от жизни такой пропащей.
Хорошо им в СССР жилось. И сытно, и кров над головой. Школа рядом. Ясли. Садик детский. Дом пионеров. Станция юных техников. Станция юных юнатов. Клуб мичуринцев. Просто клуб. Дворец культуры. Кино. Театр. Больница под боком. Хошь болей, хошь не болей… Как хошь! Вылечат! А пока на больничном побудьте. Потом на работу извольте. Затем отпуск оплачиваемый полагается. Всё, что хошь. Живи и радуйся.

Люди и жили… и не тужили… горюшка не знали…
Так нет… свободы захотелось…
Настоящей! Европейской! Мериканской!
Вот и получили…

Гастарбайтеры теперь они. Работники. Рабы!

В букваре было написано: мы не рабы! рабы не мы! Ох… когда это было…

Советского Союза нет! Букваря тоже нет! Теперь на дядю пахать приходится за копейки, да штрафы платить.

А что делать? Охота пуще неволи!
Да и жрать хочется. Есть! Кушать! Питаться… Кормиться…
Хоть хлеба кусок, хоть риса горстку, хоть воды плошку.
Так что… смириться надо. Пахать! Пахать! И снова пахать!
И штрафы платить…

А не то… выгонят, выпрут, пинком под зад. Да ещё грубо и с матом.
И суд не поможет. Канитель одна. Да и затратно.

Поэтому… что начальство скажет, то и делать надо.
Как прикажет, так и исполнять.
Хоть с крыши прыгать.
Хоть в омут бросаться.
Хоть под поезд кидаться… хоть на рельсы ложиться.
Хоть куда. Беспрекословно. Как в армии. Без обсуждения.

Иногда и травку-муравку приходится красить засохшую. Летом в зелёный цвет, зимой в белый. Чтоб вид был! Чтоб начальство радовалось. Чтоб глазу приятно было.

А то и мусор неубранный песочком закидывать. Хлоркой вонючие места засыпать и заливать. Хлорки нет, дихлофос пойдёт. Тараканов заодно меньше станет. Да и другой химии теперь полно. Крысиный яд тоже в ходу. Крысы плодятся и расползаются… плодятся и расползаются… живут повсеместно, черти хвостатые… Так что в последнее время весьма востребованы химпрепараты разного, так сказать, назначения и применения. Наука придумывает и изобретает, производство штампует. Плати деньги и бери сколь хочешь... Пользуйся и радуйся. Живи в своё удовольствие! Как тебе хочется, как тебе желается. По-европейски! По-мерикански!

В стужу разлитые помои снегом надо припорашивать. Чтоб не стыдно мимо ходить. Да и чтоб не воняло… Вонь совершенно ни к чему. Тем более… в современном демократическом обществе.

Верной дорогой идёте, товарищи! Сказал бы умный человек.

Но… не судьба… Перевелись нынче умные… Но жить-то надо как-то… в цивилизованном обществе. К этому и шли… стремились… бегом бежали… Для этого даже по парламенту из танков стреляли. Так бабахали, что во всём мире слышно было.
И вот… живём… хлеб жуём… Важно. С чувством. С толком. С расстановкой.

А для пущей важности… разлитые помои снегом надо в обязательном порядке припорашивать. Вот и хорошо! Вот и чудесно!
Это если вдруг другое начальство с проверкой едет: более высокое, более значимое и более достойное. Начальство уважать надо. Иначе это и не начальство… а так… филькина грамота… а то ещё хуже… фитюлька, например.

А зимой ещё и со снегом, неожиданно выпавшим, борьба сумасшедшая… да и со льдом проклятущим такая же нервная и сумбурная. Это в обязательном порядке.

Постоянно. Каждодневно. А то и по нескольку раз за день: утром, в обед и вечером. Это уж как положено. Это уж как пить дать. Чтобы порядок был. Чтобы люди, чтобы человеки, чтобы пешеходы, чтобы гуляющие, чтобы спешащие не подскальзывались, не падали на земь да не ломали себе головы, рёбра, руки и ноги.

Химические реагенты – это чудная зимняя забава, это спасение от долбёжки и уборки льда и снега. Чтоб шибко не потеть… не трудиться понапрасну себе в убыток… мозоли чтоб не натирать… чтоб быстрей это всё происходило: таяние и расползание…

Да и само оно потом всё делается. Само! Без усилий человека. В силу химической реакции. Наука такой способ нашла. Слава науке! Слава! И ещё раз слава!

Вот и сыпали их, химикаты эти, сколь ни жалко.

Едкая каша расползалась по свободным местам, заполняя буквально всё это незанятое обширное пространство. От сих пор и до сих. И вглубь, и вдаль, и вширь. Вплоть до самых верхушек бетонных бордюров.

Это в Москве так: до верхушек бордюров. Ну и в других городах нашей страны необъятной тоже.

А в Ленинграде (пардон, в Петрограде, Петербурге, Питере, Санкт-Петербурге) до верхушек поребриков.
В колыбели революции так принято бордюр именовать.
Да! Так! И только так! И никак иначе.

Так им, горожанам, хочется бетонный (или гранитный) боковой вертикальный дорожный элемент называть, который обычное асфальтобетонное или старинное булыжное дорожное или тротуарное полотно ограничивает с обеих сторон.

Что ж… пусть называют, если им хочется.
На то их особая стать, интеллектуальная особенность и… волеизъявление.
Да! Стать у них особенная. Индивидуальная. Культурная. Не будем вмешиваться во внутренние дела отдельно стоящей северной культурной столицы нашего прекрасного во всех смыслах демократического государства.

Так вот… господа и товарищи свободной республики… процесс пошёл: сухая химия после реакции со снегом и льдом постепенно… постепенно… постепенно… превращается… превращается… превращается… в жидкость обычную, в смесь разных химических элементов и обычной воды… но уже, пардон, не чистой…

И она расползается… расползается… и снова расползается…

Особенно в низких местах этой мерзости и пакости скапливается полно; а также на пешеходных переходах и на обочинах, скрывая люки, колодцы, каналы, лотки, ямы, рытвины, ухабы и выбоины, в которые можно угодить, попасть, провалиться, грохнуться, шмякнуться, ну и так далее… со специфическими последствиями… – как то переломы, гематомы, раны, порезы, ушибы и ссадины… Ну и неприличные слова… соответственно, в воздухе витали и летали.

Ну, это любому и каждому известно. Все попадали в такие скверные истории. Многие побывали в таких дрянных ситуациях. Знают всё из своих собственных уст.

Не обошло это и уважаемого Василия Никаноровича.
Ну, а как же… Никто от этого не застрахован. Ни бог, ни царь и ни герой.
Правда, они-то… – царь и герой… – пешком-то мало ходят. На авто зачастую.
Бог вообще не ходит, чего ему тут расхаживать… но зато присутствует он везде, в любом месте, ежечасно, ежеминутно и ежесекундно. А как же… он же всевышний… по рангу ему положено.

Но разговор сейчас не о том и не об этом.
Разговор сейчас о другом, о настоящем: о лужах и кашах на земле… о рукотворных болотах… которые осуществляли свою предательскую деятельность. Так им было самой судьбой предписано и предначертано. Да, судьбинушкой горькой предназначено…
И с этим не поспоришь. Какой уж тут спор…
Так и тут… Так и здесь… Так и в этот вечер.

Время от времени всё же случалось непредвиденное, но предсказуемое, и Кульков, с озорными возгласами, восклицаниями и выкрикиваниями проваливался в ту лужу, в ту жуткую кашу по щиколотки и даже глубже.

Ах, какой пассаж… Ох, как неловко… Ой, как стыдно…
Вот кулёма… вот балбесик… Не повезло ему, окаянному…

Но тут же он находил в себе силы, выбирался из той грязной вонючей лужи, становился на ноги. Но не сразу. Сразу не получалось. Сразу, вообще-то, ни у кого не получится. Ни у кого на всём белом свете. Будь ты хоть семи пядей во лбу. Будь ты хоть рекордсменом в спорте силовом. Хоть самым первым на мировом первенстве. Хоть чемпионом олимпийским.

Сперва лёжа, цепляясь за всё, за что можно, хватался он пальцами. Держался. Вдох делал всей грудью, чтоб силёнок прибавилось.

Со спины на живот тихонечко перекатывался. Занимал нужную позицию.

Потом на на четвереньки поднимался. Как собачонка. Охая и ахая. Скуля и хвост поджимая.

Затем выпрямлялся. Уже как человек.

Отряхивался. Одёжу поправлял. Шарфик выпрямлял. Шапку скособоченную глубже натягивал.

Далее продолжал путь, стараясь найти проходы в местах повыше, где оставались нетронутыми «материковые» лёд и снег и по которым было гораздо легче идти и более привычно. И без опаски снова грохнуться… опять в болото угодить…

Скользко, конечно, там было и даже боязно, но всё же не по рассолу этому скверному шагать, не по солевому ужасному сумбуру шлёпать, не по морю разливанному брести… едва топоча… нервно шаркая ногами и шепча разные непристойности…

Василий Никанорович торопился. Сам себя подстёгивал и подхлёстывал.
Он возвращался с работы, со службы, со смены, с суток. Он спешил. Он бежал.
Кроме своего законного дежурства, кроме своих очередных суток, ему пришлось сегодня денёк целый ещё прихватить.
За коллегу поработать.
Попросили его. Припахали.
А отказать не мог. Совесть не позволила.

Вот и результат – сверх своей «родной» смены суточной отмутузил ещё целых десять часов вдобавок.
Да, пришлось оттрубить.

Поэтому сейчас он бежал вприпрыжку.
Мчался. Скакал, перепрыгивая через препятствия.

Домой! К себе! К семейному очагу. К уюту.

Спешил к жене любимой. К супруге. К своей дорогой Антонине. К Тоне. К Тонечке. К Тонюльке.

И не думал, даже не предполагал, что в этот вечер предстоит остаться одному, без милой своей. В мыслях даже такое не привиделось.


Продолжение: http://proza.ru/2022/09/28/295

Предыдущее: http://proza.ru/2022/09/02/1023

Начало романа: http://proza.ru/2022/09/02/1023





Книги «Жизнь российская» (автор Анатолий Цыганок) можно приобрести в электронном и бумажном виде на ЛитРес: https://www.litres.ru/search/?q=+
Том 1 = Том 2 = Том 3 =

На Ридеро: https://ridero.ru/books/catalog/?q=&offset=0
Том 1 = https://ridero.ru/books/zhizn_rossiiskaya/
Том 2 = https://ridero.ru/books/zhizn_rossiiskaya_1/
Том 3 = https://ridero.ru/books/zhizn_rossiiskaya_2/