Рыцарь 21 столетия Глава 31

Глава тридцать первая

Макс всё-таки устроился в RT через месяц после приезда из России. Без всяких протекций, просто принёс пару текстов на злободневные темы, которые были у всех на устах.
 Мир лихорадили экологи, которые требовали отказаться не только от атомных станций, нефти и газа, но ещё и от "золотого" модифицированного риса, обогащённым витамином А, который мог спасти от голода миллионы людей, но стал невыгодным для спекулянтов, держащих цены. Опасения Макса, что его заставят быть рупором российской пропаганды не подтвердились.
RT писала обо всём и обо всех, выявляла ложь и двойные стандарты. Максу дали задание разобраться в американской инициативе по развитию автомобильного биотоплива. Прекрасное начинание, затеянное Джорджем Бушем-младшим, по сокращению потреблению нефти вылилось в вырубку лесов в третьих странах, где люди были не того сорта, что в Америке, а значит, об экологии их страны можно было не беспокоиться.
Разоблачать оказалось интересно и познавательно. Максу стало казаться, что он работает в детективном агентстве и распутывает сложнейшие дела умных преступников.
Вечерами он выбрасывал из головы дневные проблемы и репортажи, ложился и вспоминал поездку в Россию. Её суровый климат, ёлки и сосны вдоль дорог, деревянные избы, Северную Двину со старым пароходом, стальную Неву в гранитном одеянии, дворец последнего императора... Но больше всего вспоминался последний вечер работы до изнеможения над крышей деревянной церкви, кряжистые сильные мужики с обязательными крестами на груди — у кого-то на цепочке, а у кого-то на простых верёвочках. И чудо появления подмоги, а потом молитва под проливным дождём... Когда он так выкладывался в своей жизни? Пожалуй, это было в первый раз... А потом звонил по скайпу Саше. Он скучал, очень скучал и не скрывал этого, ожидая, что она ответит тем же. Но с болью замечал её сдержанность. Он понимал, что это искусственная сдержанность, но ничего не мог поделать. Единственно, на что он надеялся, что она приедет к нему. Макс не сомневался — когда она увидит, как прекрасна Франция по сравнению с её медвежьей Россией, какой здесь мягкий климат, вкусная еда — она не устоит. И детей можно сюда перевезти. У него будут деньги по завещанию, и этих денег хватит на всех. Ей нужно просто приехать, а дальше дело за ним...
 Отец выспросил всё до мельчайших подробностей и о людях, и о том, как они живут, и что едят. Макс рассказывал и понимал, что его воспоминания звучат фантастически — столько было контрастного в описании жизни в России: где-то деревянные дома со спутниковыми тарелками, на фоне которых взмывают ракеты, а где-то тридцатиэтажные высотные дома с электронными ключами. Мама скептически поджала губы, когда он описывал красоту Петербурга, но отец поверил. Его глаза радостно заблестели, когда Макс сказал, что город выглядит лучше, чем он видел на картинках дореволюционных изданий. Зато мама услышала в его словах главное.
— Макс, ты влюбился? — вдруг спросила она посередине рассказа.
Он осёкся от неожиданности и почувствовал, что покраснел, как мальчишка.
— А что, заметно?
Отец перевёл удивлённый взгляд с него на Алис и обратно.
— Ты влюбился в русскую девушку?
— А вы против?
— Да нет, — замялся отец, — просто неожиданно. А она тебя любит?
— Да, но... мы пока не представляем, как нам соединиться. Она не хочет жить здесь, а я не хочу уезжать туда.
— Пригласи её к нам, может, ей понравится и она останется, — предложил отец.
— Я уже пригласил. Всё не так просто — у неё дети, бывший муж...
— Эх ты, глупый мальчик, — ласково потрепала его по голове мама, — если женщина любит, она приедет во что бы то ни стало.
Её слова были как бальзам на душу. В душе словно зажгли огонёк, который тихо горел, напоминая, что счастье возможно. Просто нужно немного подождать. И теперь он ждал...
Через некоторое время ему дали первую зарплату, и не маленькую. Можно было расплатиться с Жераром, у которого он занял денег сразу по приезде.
— Где мы с тобой встретимся? Я хочу отдать долг, — позвонил он брату.
— Ты не хочешь зайти ко мне?
Макс замялся.
— Давай где-нибудь в другом месте.
— Если ты боишься встретиться с Валери, то не волнуйся, мы живём не вместе.
— Пока не вместе или уже не вместе? — язвительно поинтересовался Макс.
— Будешь насмехаться — побью тебя на дуэли, — притворно рассердился Жерар.
— Получишь сдачи. Так где мы пересечёмся?
— Давай в ресторане, где встречались в прошлый раз. Я буду там завтра обедать.
К обеду Макс немного опоздал. Он поискал глазами Жерара и чуть не споткнулся об официанта, заметив, что рядом с братом сидит Бернард. Это был более неприятный сюрприз, чем если бы рядом сидела Валери. Но менять свои планы из-за дяди он не собирался, а потому решительно подошёл и сел за стол. Бернард вместо приветствия поперхнулся вином и долго кашлял. А Макс спокойно отдал деньги брату и раздумывал, стоит ли задерживаться на обед. Но неслышно появившийся официант уже стоял рядом с вопросительным видом, и Макс решил, что можно и пообедать.
Наконец Бернард откашлялся и неприязненно спросил:
— Ты пришёл испортить мне аппетит?
— Дядя, разве мы с тобой враги? — невозмутимо спросил Макс, — ну не совпадают у нас с тобой мнения на политические вопросы, так это же не повод для вражды. За часы, вроде, я с тобой рассчитался. Какие у тебя ко мне претензии?
Бернард бросил салфетку на стол и сверлил его взглядом, но Макс решил делать вид, что ничего не замечает.
— Ваше здоровье, — поднял он бокал, слегка улыбнувшись Жерару. Тот улыбнулся в ответ и тоже выпил.
— Макс, я, кстати, как раз хотел с тобой поговорить, — явно сдерживая раздражение, начал Бернард, — у нас с тобой не просто не совпадают взгляды. Так как ты сейчас работаешь журналистом в другом издании, то наша фамилия порой оказывается под репортажами с разной точкой зрения. Ты порочишь нашу фамилию.
— Ну и что? Имена-то разные.
— Ты считаешь, кто-то будет запоминать твоё имя? Не слишком ли ты о себе возомнил?
— Если не важно моё имя, то кто будет читать мою статью? А если меня читают, то и имя запомнят, тебе не кажется? Кстати, если ты так волнуешься, что тебя перепутают со мной, я могу приписывать к каждому репортажу, что к тому, что пишут в журнале моего дяди, не имею никакого отношения. Пусть выбирают, что читать — мои исследования, либо вашу стряпню.
Нахмурившись, Жерар поставил бокал и неприязненно посмотрел на Макса.
— Ты хочешь и меня оскорбить заодно?
— Жерар, а разве я не прав? Что это за идиотская статья про Сноудена и его сотрудничество с российскими спецслужбами? Тебе не стыдно за неё?
— А тебя не завербовали в этой поездке по России? Где ты был? Алис рассказывала, что на севере? Может, тебя в Сибирь возили, запугивали? Вам, русским, не привыкать работать на КГБ...
— Хочешь вывести меня из себя, братец? Напрасно стараешься. Расслабься, Жерар, я не поддамся. Если кому и будет стыдно за себя, так это тебе, а не мне. Почему ты выполняешь нечестные заказы своего отца? Неужели ты не понимаешь, что враньё не делает тебе чести? Ваш дешёвый журнал даже для домохозяек не годится — протухшие сплетни и ноль полезной информации.
Жерар вспыхнул и хотел ответить, но дядя его перебил, хватая за руку Макса.
— Ты пожалеешь, щенок, что поссорился со мной, — с угрозой заметил Бернард, — последний раз предупреждаю — не становись у меня на пути.
— Что же будет? Убьёшь меня, дядя? Как первую жену? — вырвал руку Макс.
— Что-о-о? — взревел Бернард, вставая с места, — а ну вон отсюда! Первая статья, которая мне не понравится, будет последней для тебя!
 Жерар выглядел потрясённым. Он смотрел на отца, как на привидение.
— Посмотрим, — еле сдерживаясь, произнёс Макс, вставая из-за стола. — Братец, а ты, оказывается, многого не знал про своего отца. Так поинтересуйся, отчего умерла... Жанет, кажется. Потом расскажешь на досуге.
Он бросил деньги гарсону и ушёл, внешне спокойный, но внутренне кипя от злости. Ему надоело терпеть унижения от этого жирного борова. Он решил отомстить.
Когда-то давно Жерар рассказал ему об эффективном репортаже под названием "Развитие доказательства". Нужно взять картинку, которой читатель верит, как единственно правильной, и с помощью фактов, одного за другим, незаметно подвести к другому мнению. Что ж, так мы и поступим.
Несколько дней Макс просматривал журнал Бернарда, и, наконец, в последнем номере нашёл, что искал. Жерар писал об экологической катастрофе, которая угрожает планете из-за парниковых эффектов. Посмотрим, братец, ничего ли ты не упустил?
Макс перечитал множество мнений разных учёных и написал пространную статью с совершенно другим выводом, процитировав Жерара и разбивая его в пух и прах противоположными аргументами, словно на дуэли.
"Вы пишете, что температура повышается из-за роста парниковых газов? Но антропогенные выбросы, например, аэрозолей, приводят не к потеплению, а к похолоданию.
Вы пишете, что из-за человека вымирают некоторые виды животных? Но динозавры и трилобиты вымерли точно не из-за человека, а из-за каких-то других факторов, которые наверняка существуют и до сих пор.
Вы пишете, что из-за технического прогресса в атмосферу попадает тридцать пять миллиардов тонн углекислого газа в год? Ай-ай-ай, а вот из-за деятельности вулканов, океана и всего животного мира в атмосферу попадает семьсот семьдесят миллиардов тонн.
Тогда для сохранения жизни на земле человечеству стоит подумать, как потушить исландский вулкан с труднопроизносимым названием Эйяфьядлайёкюдль. Или другой, подобный ему.
Наши оппоненты ссылаются на одиннадцать тысяч климатологов, которые якобы бьют в набат из-за деятельности человека. Но учёных-климатологов на планете всего лишь десятки, может, сотни, но никак не тысячи и не десятки тысяч. И, по крайней мере, половина из них считает подобные взгляды полной чепухой. Студенты-прогульщики, протестующие против всего на свете, с удовольствием возьмут в предводители Грету Тунберг, которая, несмотря на то, что её предок был учёным, не гнушается лженаучным утверждением.
 А ведь её великий прапрадедушка, шведский химик, Август Аррениус, не видел ничего плохого в парниковых эффектах. Более того, он утверждал, что без них не могла бы существовать жизнь на Земле — они удерживают тепло в атмосфере. И вряд ли человек может сравниться с Создателем, который отвёл мировому океану главную роль.
Может, нам просто перестать бросать в океан сигаретные окурки? Поверьте, это будет одним из самых существенных вкладов в сохранении жизни на нашей Земле. С уважением к читателям, искренне ваш Макс де Бошан."

В RT  охотно поместили его статью на сайте и попросили писать ещё. А для Макса это было удовольствием. Он воспринимал пикирование с Жераром, как игру, как фехтование. И теперь внимательно отслеживал журнал Бернарда "l'Express fran;ais", сразу выхватывая статьи на тему экологии.
Жерар писал о стремлении Германии построить экономику на возобновляемых источниках энергии, а Макс утверждал, что это утопия. И для превращения постоянного тока, вырабатываемого солнечными батареями, в переменный необходимы трансформаторы. Не говоря уже о той затрате энергии, которой требуется для производства и утилизации самих солнечных батарей. В результате экспертная комиссия при бундестаге рекомендовала повременить с внедрением подобной программы. Экологи рвали и метали, но против сухих цифр и фактов трудно возражать, только если вы не выполняете чужой заказ по развалу собственной промышленности.
В журнале Бернарда прославляли двух почётных членов "Всемирного фонда дикой природы" — WWF — принца Филиппа из Великобритании и почётного президента фонда короля Испании Хуана Карлоса. Но Макс нашёл фотографию короля-эколога на фоне убитого слона. И другие СМИ с рвением охотничьих собак раскопали, что король на протяжении многих лет тайно выезжал на африканские сафари...
В конце каждой статьи Макс ставил свою фирменную подпись: "С уважением к читателям, Макс де Бошан".
Он представлял, как бесится Бернард, как досадует Жерар, и веселился от души. Он не верил в угрозы дяди, пока однажды, через месяц затеянной им опасной игры, ни позвонила мать, встревоженно спрашивая, чем он так разозлил Бернарда, что тот даже не пустил её на порог дома?
— Мама, не волнуйся, это профессиональная конкуренция, — постарался говорить убедительно Макс, — не убьёт же он меня из-за этого?
— Макс, — чуть не со стоном проговорила Алис, — я же просила тебя не ссориться с ним. Ты ведь помнишь, что мы нашли в папке у бабушки?
— Да помню, — с досадой ответил он, чувствуя, что тревога матери невольно передаётся и ему, — я, кстати, намекнул ему при Жераре, что всё знаю про Жанет.
— Ты что сделал?.. Бросил ему в лицо обвинение? — пауза на другом конце затянулась. Макс подумал, что их разъединили, но потом услышал тихие всхлипывания. — Макс, почему ты меня не слушаешь? Почему ты никого не слушаешь? Жизнь не игра... Особенно для таких людей, как Бернард. Если с тобой что-нибудь случится, я не переживу.
— Со мной всё будет в порядке, успокойся, —  Макс попрощался и повесил трубку, досадуя больше на себя, что разболтал матери ненужную информацию.
Он всё равно не верил, что дядя решится причинить ему вред.
В Париж вернулись студенты, отпускники и безработные, которые с новой силой в новом сезоне начали протестовать, напяливая жёлтые жилеты для распознавания своих. Они ходили по центральным улицам и иногда громили кафе и магазины, когда полиция их не пускала дальше. Иногда по ночам горели машины, и их зарево было таким сильным, что освещало самые тёмные улицы.
Макс не замечал в своём районе никаких беспорядков, но однажды утром, выйдя на улицу, он увидел, что от его машины остался только обгоревший скелет.