Циферблат

Лениво позёвывая, бомж Аркадий сидел возле мусорного бака, и, неспешно почёсывая одной рукой между ног, второй торопливо пытался привести в порядок всклокоченную сальную бороду. Ещё помнившие кудрявость волосы на его голове почти полностью закрывали оставшуюся часть лица, но при этом можно было разглядеть и большой крючкообразный нос, и глубоко посаженные бегающие глазки. Аркадий был даже не особо вонюч, поскольку ему удалось не только помыться под вчерашним ливнем с найденным на всё той же мусорке обмылком, но и переодеться в там же найденный двубортный костюм, почти не поеденный молью. Правда, чуток мешковатый, да только кто это теперь заметит? Жизнь, между тем, налаживалась, и, отмахиваясь от мух, Аркадий размышлял о бренности бытия и месте homo sapiens в современном ему сумасшедшем мире.

В предшествовавшие нынешнему статусу времена, Аркадий Любомудрович помнил себя профессором университета, регулярно доводившим несчастных студентов до изнеможения своими придирками и каверзными вопросами на экзаменах по теории марксизма-ленинизма, одним из выдающихся основоположников которой он в глубине души мнил и себя. А потом грянули перестройка и лихие девяностые, выкинувшие на свалку, как марксизм-ленинизм, так и его самовлюблённого преподавателя, оказавшегося ненужным даже своим детям. Они давно выросли, и, позабыв старика-отца, разлетелись кто куда: одному чаду повезло неплохо устроиться в далёкой стране заходящего солнца, другому прижиться на земле обетованной...

Всё-таки жизнь непредсказуема: ещё вчера, невзирая на ливень, бомж был почти что счастлив, ибо кроме очищения от грязи, смог в очередной раз изрядно поужинать объедками из кафешки в соседнем дворе, а появившись там утром сего дня с традиционной надеждой на плотный завтрак, Аркадий увидел лишь пепелище, машины с «мигалками» и кучу людей в униформе. Пришлось, не солоно хлебавши, уносить ноги во избежание всевозможных неприятностей, а после мучительно долго искать другое место, где можно хоть чем-нибудь подкрепиться.

Размышления бомж-профессора прервало внезапно возникшее ощущение холодной стали у виска. Медленно подняв глаза, он увидел небо, закрытое плотной фигурой человека с пистолетом. Окажись Аркадий женщиной, родил бы в этот момент даже без зачатия.

        - Кирюша, немедленно отойди от дяди! Отойди, кому я сказала!!! - раздавшийся где-то вдалеке истеричный женский вопль остановил пробег всей жизни перед глазами никому не нужного старика.

        - Пиф-паф! - сказал толстый мальчик, и, убрав игрушечный пистолет, послушно зашагал прочь...

Старый бомж Аркадий Любомудрович Циферблат так и остался сидеть возле мусорного бака, нелепо на него облокотившись. Жизнь, как известно, штука полосатая и чёрная полоса её внезапно сменилась белой, но только этого уже он заметить не мог. Он вообще уже ничего не мог. Время, отведённое бомж-профессору, закончилось, стрелки часов на циферблате его жизни остановились навсегда.

Ближе к вечеру соответствующие службы увезли его остывшее тело туда, откуда уже не возвращаются. А завтра наступит новый день, и полосатая жизнь продолжится, но теперь уже для других. Для толстого мальчика Кирюши и его истеричной мамаши, для всех кто был и не был знаком с Аркадием. И стрелки часов продолжат бег уже по их циферблатам. Пока продолжат. Жизнь же, всё-таки, непредсказуема...