Гралия Часть 4 глава 8

Глава 8. Морская болезнь

Влево, вправо, пол из-под ног,
Как ни пытался стоять, я не смог.
Вот на колени упал, плохо мне,
Я вожделею о твердой земле.
Ну и зачем мне ветра и вода?
Не по душе мне морская волна!
Лучше б сто лет я сидел на земле,
Но жребий брошен, идем по воде.

– О, боги! Да пропади оно это море и корабли пропадом! – взывал к высшим силам Верлас, позеленевший лицом от мучавшей его морской болезни, стоя на четвереньках в темных глубинах трюма в своей каюте над ведром, держась ослабевшими руками за его края, пытаясь выдавить из себя остатки желчи. – Зачем я согласился на это плавание! Никаких денег не хватит, чтобы оплатить это издевательство!
Наемник понял, что явно переоценил свои силы. Качка сломила его, ничто не помогало – ни вино, ни снадобья, которыми он успешно спасался раньше, в том числе в последнем своем долгом плавании в Замнитур и обратно, что случилось около двух лет тому назад. Верлас, соглашаясь на нынешнее плавание, знал о своем морском недуге, поэтому, как ему казалось, подготовился к нему, но ошибся. То ли годы стали брать свое, то ли слишком сильно и часто штормило, в общем морская болезнь диктовала свои правила.
Жемчужное море бушевало который день подряд, у Верласа не было сил подняться на верхнюю палубу. Зимние шторма всецело овладели водной стихией. Они уже которую неделю кружили на одном месте, пытаясь совладать с восточными ветрами. Ничто не помогало продвинуться хоть сколь-нибудь существенно вперед.
Вместе с тем радовало то, что позади остались гарлионы-порты Островной Гралии и гральские гарлионы: разоренный Дебус, в котором руководил нынче какой-то большой торговец по имени Теолон Веск, мирный, скорее похожий на рыбацкий варт Фаноратон, где их корабль почти две недели не пускали в плавание местные кануты. Тут-то Верлас и узнал новость, которая немного успокоила его совесть. Теберон Керий выжил после всех покушений, совершенных на него. Люди здесь, на острове, называли его несокрушимым и покорителем. И это было неспроста. Керий одолел скаргартов и расправился с мятежниками. После чего то ли пропал, то ли погиб, то ли еще что, ясности не было. Верласу хотелось бы, чтобы парень выжил. Наемник желал бы повстречаться с ним вновь, конечно, не лицом к лицу, он же был как-никак ему врагом, а так, издали. Зачем это было ему нужно? Сложно сказать, но он хотел этого и все тут.
Проторчав на острове Фаноратон, команда «Летящего» упустила столь важное для них время, усилились северные ветра, нагрянули дожди и снега. Движение вконец застопорилось на подходе к О’Леоссу. Его миновать никак не получалось уже очень долго.
В запертую изнутри дверь настойчиво постучались.
– Пошли прочь, – устало выдавил из себя наемник, приподняв голову над злосчастным ведром. – На сегодня прием окончен!
Но не тут-то было. В дверь снова настойчиво забарабанил чей-то кулак, и донесся незнакомый голос какого-то парня:
– Капитан сказал, чтобы вы поднимались наверх. Он желает видеть вас немедленно!
– Да что же понадобилось этому Корвину? – негромко произнес страдалец, рассудительно заметив: – Можно подумать, ему неизвестно, каково мне.
Верлас не имел ни желания, ни сил подниматься наверх, но благоразумно решил не вступать в заочный спор с капитаном судна, бороздящего морские просторы, будучи его гостем. Перебарывая ломоту и рвотные позывы, наемник кое-как, по-собачьи, доковылял до двери и, из последних сил дотянувшись до запора, отпер ее, впустив юнца, сам ложась на пол.
Через полчаса мытарств Верлас, сопровождаемый посыльным, стоял перед капитаном Корвином, абсолютно лысым одноглазым жилистым мужчиной с заветренным лицом и потрескавшимися губами, который был старше его лет на десять, на палубе «Летящего», штурмовавшего волну за волной. Тут же был и Регрон, к которому ластился «предатель» Пес.
Смерив Верласа пренебрежительным взглядом, Корвин заметил:
– Ума не приложу, чем страдающий морской болезнью человек может пригодиться в морском путешествии? И о чем думал Иль Гатар, посылая тебя?
Верлас, смотря исподлобья, согласился со словами капитана:
– Вот и я недоумеваю, что тут делаю.
В этот момент трехмачтовый корабль, закончив подъем на крутую волну, нырнул резко вниз, породив у наемника приступ рвоты, который, к слову, был тщетным. Зимнее море не на шутку взволновалось. Темно-синие волны наперебой соревновались друг с другом, пытаясь перевернуть «Летящего» и увлечь в морскую бездну. Соленые холодные брызги быстро сделали сухую одежду наемника влажной. В помощь им был дождь, изрыгаемый из небесных недр, окрашенных в серый цвет. Над всем этим властвовал ветер. Верласа колотило от холода и недуга, буйство стихии доконало наемника, в отличие от капитана, который был абсолютно спокоен и здоров.
– Если так пойдет и дальше, – заложив руки за спину, широко расставив ноги, балансируя на шаткой палубе, неутешительно прорычал капитан, перекрикивая рев штормовых волн, – это станет твоим последним плаванием. Если вместо воды из твоего рта польется черная жижа, дай мне знать, я спишу тебя на берег, иначе не пройдет и пары дней, пойдешь на корм рыбам.
– Умеешь обнадежить, – недовольно пробурчал себе под нос наемник, но смысл сказанного от Корвина не утаил.
Капитан снял с пояса подзорную трубу и, немного помешкав, выбирая между наемником и его компаньоном, протянул ее Регрону, указав направление, в котором следовало смотреть. Бывший страж без проблем переносил качку и, ловко подхватив трубу, навел ее на цель по левому борту. Увиденное явно удивило его:
– Это гордары?
– Нет, – сухо ответил капитан, потирая руки. – Это флот Замнитура.
Пес, крутившийся под ногами наемника, словно понимая речь людей, вдруг перестал ластиться и стал внимательно всматриваться вдаль, туда, где за пеленой дождя виднелись смутные силуэты кораблей королевского флота. Верласа повеселило поведение собаки, и он даже улыбнулся, что, учитывая его состояние, было сродни чуду.
Регрон снова припал к подзорной трубе и, оторвавшись от созерцания, раздосадованно произнес:
– Конечно же, как я мог этого не приметить: королевский стяг – стоящий на задних лапах бурый медведь с золотой короной из семи зубцов над его головой на изумрудном фоне, – перекрикивая рев бури произнес бывший страж. – Всему виной фон, он показался мне черным, а Велтора я принял за Тоанорана, корону – за трезубец повелителя морей. Да, сдаю понемногу.
Уголки губ капитана дернулись вверх, создавая подобие улыбки на привыкшем к строгому выражению лице Корвина. Верласу хотя и было самому до себя, но услышанное тоже заинтересовало его. Он взял трубу и припал к ней, разглядывая королевские корабли. По примерным прикидкам наемника на воде собралось около двух десятков больших трехпалубных трехмачтовых с многоэтажным парусным вооружением коронных судов, куча среднеразмерных кораблей типа торговых – сплавов, галер, тягачей, а также множество мелких посудин из обслуги.
– И чего они тут сбились в кучу? – спросил и тут же ответил на свой вопрос наемник. – Значит, началось вторжение по суше. Война.
Верлас тут же оживился. Ему стало нестерпимо тесно на этом куске дерева, болтающемся по волнам, захотелось выпрыгнуть за борт и по морю, как по суше, помчаться назад на запад. Он явственно осознал перспективы, что сулили военные действия: «Сейчас они у границ Гралии. Если возьмут О’Леосс быстро, то через пару недель высадятся у порта Клиол и на «спящем» Фаноратоне. К середине зимы могут осадить Т’Бол, а там мои девочки. А я тут, плыву в противоположном направлении, кнезово счастье! Так не пойдет. Надо что-то придумать. Интересно, сколько выстоит О’Леосс?»
Волна холодного пота заструилась по спине наемника. Во рту стало горько так, что захотелось сплюнуть, только нечем было.
– Да, ты прав, наемник. Они осадили или вот-вот осадят О’Леосс. Я думаю, эти корабли пришли по душу самого восточного гарлиона Гралии. Если это не так, да не устоять мне на палубе! Война.
– Не ко времени это.
Капитан сделал шаг навстречу Верласу и, пронзив его взглядом, спросил:
– А разве бывают войны ко времени?
Наемник пожал плечами:
– Я к тому, что у нас могут быть проблемы с проходом мимо них, думаю, стоит вернуться в Клиол, пока нас не заметили и не забрали твой корабль как военный приз. Уверен, они не обратят внимания на то, что он идет под флагом другой Гралии. На войне иные правила – попался под горячую руку, получи.
Лицо Корвина покрылось багровыми пятнами:
– Наемник, пока ты на моем корабле, я буду решать, что мне делать. Советовать будешь своей заднице. Гатар приказал плыть за хитрым беглецом, спешащим на восток. За ним мы и последуем. Никто нам в этом не помешает. «Летящий» не за красивые глазки так назван. Он летит над волнами. Поэтому, поверь мне, ни одно известное мне судно не настигнет нас. А вот мы догоним хоть самого Тоанорана!
Вески наемника пульсировали, сейчас ему очень хотелось с размаху влепить в самоуверенную властную рожу капитана, но это было не самое правильное решение. Верлас сдержался, выкрикнув в ответ:
– Как знаешь. Ты капитан, тебе и решать. Я не особо разбираюсь в судах, поэтому мне сложно судить, на что способна твоя пташка.
В этот момент корабль снова понесся вниз после крутого подъема, и наемник волей-неволей сдался своей слабости, перевесившись через борт, изрыгая желчь в темные морские воды. Пес, словно испугавшись, что Верлас нырнет в рокочущую бездну, подпрыгнул к нему и, ухватившись за штанину, потащил его от края бездны. Капитан тем временем подошел к нему и, похлопывая по плечу, с издевкой негромко произнес:
– Хорошие у тебя друзья, наемник! Если бы не настоятельное требование Иль Гатара, которого я очень уважаю, сейчас бы с удовольствием пустил тебя на корм квертам. Они зимой голодают и сожрут даже такое дерьмо, как ты. Когда есть нечего, эти рыбки следуют за кораблями в надежде на то, что что-то перепадет на обед. Поэтому не испытывай мое терпение, наемник, ой, не испытывай.
Наемник выпрямился. Пес, по-видимому приписывая спасение человека исключительно себе, радостно тявкнул. Верлас стоял нос к носу с капитаном, глядя на его серое в предательском свете дождливого дня лицо.
– Хорошо, Корвин. Я тебя понял. Тогда ответь мне на один вопрос. Раз ты не нуждаешься в советах, то какого кнеза ты позвал меня на палубу? Или тебе просто потрепаться было не с кем?
Капитан выдержал напор наемника. Ответил не сразу. По его лицу читалось, что он не был уверен в чем-то и потому теперь не спешил говорить. «Летящий» успел оседлать очередную крутую волну, прежде чем Корвин выдавил из себя:
– У меня возникли проблемы, не могу связаться с Гатаром.
Верлас удивленно посмотрел на капитана, съязвив:
– Что, голубки и феллершильды в бурю не летают?
Дождь неожиданно на краткий миг резко усилился. Порыв ветра опустил на людей столб ледяной небесной воды. И тут же дождь опять ослабил хватку. Капитан, стряхивая с одежды воду, пропустил колкости мимо ушей, выкрикнув:
– Я не об этой связи говорю!
Корвин испытующе смотрел на наемника. Тот развел руки, давая понять, что ничего не понимает.
– Я знаю, что у вас есть зеркало Леокаллы, – наконец напрямик заявил капитан. – Мне нужно связаться с Гатаром. И как можно скорее.
Верлас удивленно уставился на собеседника, а потом, переведя укоризненный взгляд на Регрона уточнил:
– И откуда же такие познания?
Бывший страж, все больше молчавший, поняв невысказанные обвинения в свой адрес, поднял руки вверх, недвусмысленно намекая на то, что это не его вина.
– Нечего подозревать своего друга, – посоветовал капитан. – Это мой корабль, вот тебе и объяснение моей осведомленности.
– Ну так возьми наше зеркало и поговори с Иль Гатаром.
– Не могу. Нужна ваша помощь. Я не знаю символов, которые позволяют вам оживить его.
– Так ты наугад попробуй! – издевательски предложил наемник.
Капитан, скрежетнув зубами, заметил:
– С зеркалом такие шутки не пройдут. Леокалла умеет жестоко наказывать любопытных и непосвященных.
«А это интересно, – решил наемник. – Корвин знает о зеркале и его секретах куда больше, чем я. Но сейчас капитан нуждается во мне. Надо максимально выгодно воспользоваться этой возможностью, чтобы узнать побольше о зеркале, а если выйдет, то и склонить его к тому, чтобы развернуться в обратный путь, быстро окажемся дома. Это хорошо, а вот плохо то, что Гатар не знает о моем зеркале, и лучше пусть так остается и дальше. Иначе возникнут ненужные вопросы и подозрения, придется придумывать историю, откуда оно взялось, правдоподобную историю, что очень и очень сложно состряпать на скорую руку».
– Хорошо. Так бы и сказал сразу. Спустимся вниз и поговорим спокойно. А то я промок до нитки от твоей затеи в дождичек прогуляться!
Регрон, капитан и наемник быстро покинули палубу, за ними по пятам следовал Пес. Вместе они расположились для разговора в каюте Корвина. Тут было уютно, сухо и тепло. Даже морская болезнь Верласа ослабила свою хватку. Гости и хозяин уселись за широким столом, на котором лежала пригвожденная развернутая карта морских путей.
Капитан сразу приступил к делу:
– Мое зеркало повредилось за час до того, как я послал за вами. Проклятый шторм! В общем оно разбилось. А через него я не только держал связь с Гатаром, но и видел, куда нам нужно плыть...
«Вот как, все куда проще, чем я предполагал».
– …последний раз, когда я воспользовался зеркалом, то увидел, что судно, которое мы преследуем, зашло прямо в рой замнитурских кораблей. К сожалению, мне до сих пор не известно, как называется корабль, который мы разыскиваем, и под каким флагом он идет.
– Постой, Корвин. Не с того ты начал. Лучше скажи, что тебе известно о жене Ахиила Кира, той женщине, которую мы ищем, да и про врагов наших лучше бы узнать поподробнее.
Капитан с подозрением окинул взглядом своих пассажиров, помял свою лысину и без особой радости стал объяснять:
– Да, мы ищем жену Ахиила Кира, вроде как покойного гарла гарлиона Дебус, но мне было сказано, что вы не будете знать об этом и я не должен говорить о ней, только по мере крайней необходимости. Однако раз ее личность для вас не секрет…, скажу, что знаю. Женщина нужна Гатару, и он готов хорошо заплатить за ее доставку, вот что мне ясно и важно, остальное несущественно. Ее пленили гордары. Вот за их посудиной мы и гонимся. Но что это за корабль, под каким флагом он идет, я не знаю. Про зеркало говорить Гатар тоже запретил, но судьба решила иначе. Я не могу воспользоваться своим путеводителем, поэтому выбор у меня не велик. Теперь или нарушать запреты, или забыть о хорошем заработке.
Наемник и Регрон переглянулись, услышав подтверждение слов Итель. А еще у обоих в глазах застыл немой вопрос: «И как же мы ему поможем, ведь таинственная посланница Башни Драхмаала показала только то, как с ней связаться?»
– Ясно, – потягивая слова произнес наемник. – Нам тоже приказано не говорить тебе о зеркале ни при каких обстоятельствах. Иль Гатар дал понять, что не заплатит нам, если мы раскроем кому-то тайну дара Леокаллы. Поэтому, сам понимаешь, связываться при тебе с ним нам не с руки. Мы постараемся помочь, ведь одно же дело делаем, но… Нам нужно немного времени. Надо, надо…
Верлас не знал, что бы такое сказать Корвину, чтобы потянуть время и связаться с Итель для разговора, ведь это должно было выглядеть правдоподобным и не вызвать лишних подозрений у капитана. И тут заговорил Регрон:
– …надо перенастроить зеркало Леокаллы, и это требует особой обстановки и отсутствия лишних глаз. Знаете эти строгости в ритуалах. Отступишь на шаг, и ничего не получится.
Бывший страж недвусмысленно поглядел на капитана. Тот закатил единственный свой глаз к потолку и встал, собираясь, как видно, покинуть свою каюту. Но Регрон тоже встал и сказал:
– Мы вас не затрудним, сделаем все у себя. Там, к слову, и есть все необходимое для этого. Только вот еще что… Нужно ваше зеркало, чтобы наше заработало так, как нам всем требуется.
Верлас был удивлен, он не понимал, зачем Регрону зеркало капитана. Спорить наемник не стал, и они, заполучив желаемое, под сетования Корвина о бестолковых сложностях и условностях, которые, кнез его побери, этого Гатара, только все усложняют, удалились к себе в каюту. Как только гости оказались у себя и дверь закрылась, Верлас тут же подошел к Регрону и шепотом спросил:
– Какого кнеза ты удумал, а ну выкладывай?!
Бывший страж примирительно поднял руку, давая понять, что сейчас все объяснит:
– Успокойся, дружище. Моя интуиция меня никогда не подводила. Думаю, стоит показать Итель зеркало капитана, может статься, что оно пригодится. Да и потом странно это, что такая штука разбилась. Мне показалось, когда мы говорили с посланницей Башни, что оно прочнее обычных зеркал.
– Ага, самое важное в твоих словах то, что тебе показалось!.. Ладно, давай свяжемся с Итель и попробуем как-нибудь выпутаться из этой ситуации.
Регрон достал их зеркало и протянул было Верласу, но тот, поняв, что немного подзабыл, что и как надо нажать, уступил почетную работу своему товарищу, устроившись рядом с ним на гамаке.
Бывший страж ловкими движениями безошибочно повторил все необходимые манипуляции, и зеркало, помутнев, уже скоро отражало лицо посланницы. За ее спиной виднелись какие-то темные своды, понять, где она сейчас, было проблемой. Девушка как всегда была неотразима, холодна и высокомерна.
– Что там у вас стряслось? Неужели не можете справиться с последствиями качки?
Верлас тут же парировал:
– А что, есть средство от этого проклятия? Подскажи, если нетрудно.
Итель пренебрежительно скривилась, не удосужив наемника каким бы то ни было пояснением, видно ожидая ответов на свои вопросы.
Регрон изложил ей суть их проблемы с зеркалом капитана и невозможностью продолжать преследование.
– Да уж, – выслушав рассказ, заметила собеседница, – ну и угораздило же вас. Но не пугайтесь, ваше море мне по колено, решу я эту проблему. Но вот вопрос, вы все рассказали или же есть что-то еще, что мне следовало знать?
– Да, – не совсем уверенно сказал Регрон, а потом добавил: – Про зеркало все, а так, у нас тут штормит да на горизонте виден королевский флот. Капитан утверждает, что этот флот пришел воевать.
Лицо Итель стало на миг задумчивым. Потом она как-то странно посмотрела на Регрона и Верласа, словно пытаясь что-то разглядеть в их лицах, чего раньше не видела. Этот взгляд заставил почувствовать себя неуютно наемника и его товарища.
– Хорошо, – перестав высверливать в собеседниках дыру, подытожила девушка. – А теперь займемся даром Леокаллы.
Посланница Башни осмотрела повреждения и, придя к решению что они критичны, рассказала, как им следует поступить, чтобы посредством нехитростных манипуляций со знаками на их целом зеркале получить возможность видеть цель преследования. Поломанное следовало вернуть хозяину.
В завершение разговора Итель, обворожительно улыбнувшись, обратилась к наемнику:
– Больше ты не страдаешь морской болезнью.
Зеркало померкло, и товарищи снова оказались в полумраке. Верлас присел на бочонок, прикрученный накрепко к полу, вертя в руках взятую у товарища диковинку от Леокаллы, озадаченно разглядывал свое отражение в зеркальной глади. Его совсем не тошнило.
– Вот ведьма, – с искренним изумлением произнес наемник. – Регрон, у нее опять получилось. Твою ж душу, кнезова плутовка!
– Что получилось-то?
– Я действительно больше не нуждаюсь в треклятом ведре, морская болезнь и впрямь сгинула. Правда, тело болит, как если бы меня только что отпинали в уличной драке, да в висках стучат молоты по наковальне.
Регрон снял с потолка лампу, излучающую предательский тусклый свет, поднес ее к лицу товарища и принялся пристально его разглядывать. Не увидев чего-то, что хотел, он плюхнулся на бочку напротив, с сожалением покачав головой. Пес, что во время переговоров с Итель прятался где-то в тени, соизволил выйти в круг тусклого света и, зевнув, гордо задрав морду, прошествовал под стол, свернувшись на полу калачиком.
– Что не так? – поинтересовался наемник у Регрона. – Чего ты пялился на меня, как будто прыщ искал, чтобы выдавить?
Бывший страж отмахнулся, меж тем ответив:
– Не верю, чтобы способности Итель были сверхъестественным даром от богов. Не может этого быть, вот нутром чую это. Тут должно быть какое-то разумное объяснение, его только необходимо разглядеть.
– Друг мой, – наклоняясь над столом, удовлетворенно произнес Верлас. – Я с тобой полностью согласен. За свою жизнь я повидал много странного и необъяснимого, но в конечном счете почти все, что казалось чудом, имело вполне себе обычное объяснение. Если же что-то до сих пор кажется невероятным, то это исключительно потому, что не каждый трюк удается разгадать сразу. Боги, возможно, существуют, но им, как пить дать, нет дела до нас – мелких людишек! Я точно знаю, если люди делают что-то необычное, это просто фокус, ловкость и хитрость, и не более того. Да и потом, неужели боги не нашли нормального мужика, чтобы даровать ему силы повелевать людьми, как куклами, а выбрали какую-то бабу?!
Верлас стукнул по столу кулаком. От удара масло выплеснулось из лампы, запачкав стол и все, что на нем лежало.
– Аккуратнее, – немного испуганным голосом произнес Регрон. – Так и до пожара недалеко. Это надо же было умудриться так стукнуть, чтобы из такого узкого горлышка выплеснулось масло?! Тут волны корабль бросают из стороны в сторону и ничего, а ты…
Наемник выругался, заметив, что капли забрызгали и зеркало. Он поднял его и принялся вытирать масло рукавом. После чего поднес к лампе, чтобы разглядеть, как справился с делом. Капли оставили борозды разводов, окрашенные почему-то в зеленоватый цвет, некрасиво размазанные по поверхности.
– Странное какое-то масло, – заметил наемник. – Разве оно должно быть такого цвета?
Регрон оживился. Ничего не говоря, он выхватил из рук Верласа зеркало и, обмакнув палец в масло лампы, провел по стеклянной глади.
– Что ты делаешь?
Бывший страж предостерегающе вытянул руку, указав на зеркало, предлагая посмотреть, а не упрекать. В месте, где его испачканный маслом палец коснулся стекла, возникла зеленая бороздка. Регрон, поковырявшись в кармане своей куртки, извлек из него старое, покрытое паутинкой трещин зеркальце, а потом, обмакнув пальцы еще чистой руки в масло, провел по нему, тут же показав результат сделанного наемнику. На стекле остались только жирные прозрачные масляные разводы.
– На зеркало Леокаллы что-то нанесено, – подытожил бывший страж. – Возможно, это как-то связано с даром Итель. Я, изучая языки народов востока, вычитал в одной книге о том, как жрецы княжеств востока, которых в тех местах называют ведунами, готовят какую-то мазь, что способна лишать человека воли, если ее нанести на кожу.
В каюте на некоторое время повисла тишина, только вой ветра да хлесткие удары волн и жалобный скрежет досок на палубе нарушали спокойствие.
– Но как? Она же тоже брала в руки зеркало, а воли лишились мы!
– Верно, но у ведунов есть и другое средство – противоядие, которое защищает их от собственного детища.
Верлас поднялся из-за стола и принялся наворачивать круги по каюте, пытаясь осознать услышанное и соотнести с тем, что делала посланница Башни. Потом резко остановился и, ткнув пальцем в сторону товарища, разразился:
– Постой! Но она же управляла нами и до того, как мы коснулись зеркала.
Регрон улыбнулся, казалось, сказанное нисколько не смутило его:
– Я не говорю, что Итель пользуется только мазью. Мало ли какие чудесные, но вполне реальные порошки, отвары и прочую гадость можно изготовить. Просто трюк с мазью делает вполне понятным то, как посланница Башни излечила тебя от морской болезни.
Верлас еще какое-то время смотрел на товарища, а потом вернулся и, сев напротив него, заметил:
– А все-таки не зря я тебя взял с собой в это путешествие.