Гралия Часть 4 глава 9

Глава 9. Урок второй – Пирамида

Вверх поднимается глыба,
Крепкой рукой создана.
Высится здесь пирамида,
Памятник власти она.

Мелем, по его мнению, в целом неплохо устроился в обители жрецов. Как и много, где еще в этом мире, бывший раб никогда не бывал в Храмовой долине, где находилась религиозная столица двух держав – Гралии и Островной Гралии. Гарлион жрецов располагался в сердце долины. Далеко не любой смертный мог сюда беспрепятственно попасть. Многое зависело от целей посещения Башни Драхмаала. Так, паломники могли без особых проблем попасть в гарлион жрецов, главное, чтобы намерения гостя оказались не лживыми, иначе..., ничего хорошего в общем. Храмовая долина находилась в неглубокой низменности, которую рассекали несколько мелких речушек.
Гарлион жрецов не имел стен, как обычные гарлионы. Вся территория гарлиона Драхмаал была занята множеством храмов и прилегающих к ним домов, где жили местные обитатели. Гарлионом жрецов управлял совет старейшин, но местные жители чаще называли совет просто – Башня Драхмаала или Башня. Все потому, что старейшины правили из высокой, сооруженной из угольно-черных камней, самой высокой башни Храмовой долины, возвышающейся на многие и многие десятки локтей над землей. В ясную погоду ее шпиль можно было разглядеть даже от моста через Анарикор.
Мелема поселили в небольшом домике, что прирос одной из своих каменных стен к храму бога рек и озер Дай О’За, отсюда было далековато идти до черной башни, где жил Летлиоликан. К счастью, все дни, что Никто провел в гарлионе жрецов, его никто не беспокоил. Все это время он хорошо ел, о чем заботились рабы, спал и гулял за пределами гарлиона в сопровождении пары молчаливых немиторов, которых Летлиоликан приставил к нему для охраны. Стража менялась трижды за день, и, как казалось бывшему рабу, каждый раз это были новые люди. Шлемы скрывали их лица, и поэтому однозначно что-то о них сказать было делом не из простых.
Мелему выдали новые чистые одежды, уже дважды водили в бани, подстригли его у местного мастера ножниц и бритв. Теперь он стал выглядеть совсем иначе. И если, преобразившись после знатной помывки, что несколько недель назад организовала Итель, Никто почувствовал себя человеком, то сейчас ему стало ведомо ощущение, что значит быть далеко «не последним человеком». С каждым днем он все больше и больше преображался. Богатая, расшитая серебряными нитями одежда для дома и густые меха уличных обновок, уважительное отношение со стороны рабов и его охраны меняли мироощущение Мелема. Прогуливаясь по улицам гарлиона Драхмаал в первый из дней, бывший раб боялся поднять глаза от земли. Ему казалось, что стоит посмотреть на людей, как тут же услышит упрек или оскорбление. Но этого не случилось, когда он все-таки рискнул это сделать. Сначала он украдкой поглядывал исподлобья по сторонам, на второй день осмелился смотреть на мир прямо, а к третьему, сам того не замечая, приподнял подбородок, чувствуя свое незримое превосходство над другими. Люди же, увидев Мелема и его свиту, все чаще опускали глаза, как совсем недавно делал Никто. Бывший раб теперь воспринимал отношение к себе других, как само собой разумеющееся.
«Во истину, человека встречают только по одежке, и никак больше, – в ночной тишине, нежась на мягкой пуховой перине, лежащей на его личной кровати, размышлял Мелем. – Пожалуй, не так-то и плохо быть уважаемым человеком, тем более как мало, по сути, для этого надо».
Его тяготило только одно – вопрос, ответ на который ему был неведом: чем ему придется заплатить за все это? Сомнительным было, что свалившееся на него добро дано ему за просто так. Эти мысли пугали его, превращали в маленького мышонка, который оказался на открытом пространстве, где негде скрыться от опасностей. Так, с тягостными мыслями Никто, ставший в раз важной особой, погружался в тревожный сон без сновидений.
Но ночи миновали одна за другой, и страхи с приходом света Ченезара отступали прочь. Ежедневно утром и вечером к нему заходили лекари, которые постоянно осматривали его и то поили чем-то, то заставляли есть какие-то странные горькие порошки. Первую половину второго из дней пребывания Никто в Храмовой долине ему пришлось узнать, что такое лечение зубов. После чего он лишился трех из них, а на их месте, как и там, где недоставало еще четырех их собратьев, лекарь чудесным образом вставил новые зубы. Процедуры были болезненными, но терпимыми.
У Никто сложилось странное ощущение, что для всех как-то сразу стало важно его здоровье. Именно об этом с ним всю дорогу в Храмовую долину говорил Летлиоликан, уже в пути пытаясь при помощи каких-то снадобий поправить самочувствие бывшего раба.
После того как один из лекарей облил Никто какой-то приятно пахнувшей жидкостью, все еще имевшиеся у Мелема вши да гниды разом куда-то подевались. От кремов и мазей зарубцевались порезы, гнойники и прочие раны на коже, прошел периодически докучавший его зуд, губка из пензы очистила огрубевшую кожу на ногах и руках.
Еда, лечение, отдых – все это было замечательно, но более всего бывшего раба радовало то, что Итель, как и кто-либо еще, перестали его спрашивать о каури. К слову, свою спутницу за прошедшие дни он не видел ни разу. Могло так статься, что она вовсе уехала куда-нибудь, ведь Летлиоликан обещал ей некое новое поручение.
Жители Храмовой долины были не очень-то разговорчивы с чужаками, даже такими уважаемыми, как Мелем. Жизни их не особо отличалась от жизни обычных людей в крупном гарлионе, только с оговоркой, что они жили и беспрекословно подчинялись жрецам, да детей тут было немного. Вернее, они были, но на улицу без особой надобности нос не высовывали.
Но счастье не может длиться вечно. На утро очередного дня его довольно рано разбудили немиторы и сообщили, что ему необходимо немедленно прибыть в Башню жрецов. Мелем не успел еще продрать глаза, но услышанная новость быстро пробудила его.
«Ясно, наверное, снова меня будут спрашивать о том проклятом каури, да только вряд ли я им чего нового расскажу. Ну почему ж хорошее так быстро кончается, а всякая гадость, это – милости прошу, будет тянуться до нескончаемости!»
Но причитать было бессмысленно, Мелем вновь почувствовал свою беспомощность перед роком судьбы и волей неведомых ему сил. Собравшись в путь, он задержался на пороге ставшего родным дома, окинув прощальным взглядом его просторный холл, будучи не уверенным, что точно вернется сюда, после чего резко отвернулся и вышел на улицу.
Собственно, возле Башни Драхмаала ему бывать еще не доводилось, и путь к ней был не так-то и близок. Процессия миновала ставшие знакомыми храмы: бога морей Тоанорана, стены которого вздымались к небесам, как морские валы, а крыши украшали остроконечные башенки и шпили, богини ветра Артон, чье святилище будто парило над землей, поддерживаемое на высоте десятком закрученных в спираль столпов, богини лета Велании, ее домом был лиственный сад, потерявший свой зеленый наряд, а единственной постройкой являлся приземистый, но очень широкий купол, вросший в землю.
Дальше ноги Мелема, следовавшего за немиторами по мостовой, мощеной каким-то странным черным и гладким камнем, не имевшим стыков, вынесли его на площадь. Тут было множество лавок и мастерских, снабжающих близлежащие окрестности гарлиона жрецов различным товаром. Но главное, что тут имелось – это бани. Три разных вида бань. Они располагались в центре площади и образовывали трехлучевую звезду. Здания были выложены из красного кирпича, над ними возвышались несколько рядов чернеющих труб, из которых периодически валил серый или белый дым. В одной из них был сухой пар, а все вокруг было отделано деревом, в другой – влажный пар, а стены, пол, лавки – все вокруг было из мрамора. В последней из этих двух Мелему понравилось больше, его привлекали три бассейна, два из которых были с теплой водой, в которой так приятно было понежиться, а один – с холодной, что отменно освежала. В третьей бане бывшему рабу побывать не довелось, что сейчас, когда могла наступить расплата за хорошие деньки, казалось таким несправедливым.
Пересечь площадь – дело нескорое, поэтому у Мелема было время разворошить в памяти успевшие накопиться хорошие воспоминания.
Миновав знакомые постройки, Никто оказался среди незнакомых храмов и домов. Они почему-то заставляли его волноваться, тревожиться, с опаской поглядывать за спину. Пошмыгав носом, бывший раб спешил отвернуться, чтобы смотреть на широкие спины идущих впереди стражей.
Ноги ныли от долгой ходьбы, когда цель прогулки была все же достигнута. Башня Драхмаала впечатляла своими размерами. Она стояла в сердце гарлиона жрецов – в середине колоссальной по своим размерам площади, отполированная поверхность которой, не имевшая на себе ни единой льдинки или снежинки, что частенько встречались на улицах вокруг, была окрашена в серый цвет, как и небесный свод, ведь сегодня облака плотными рядами встали стеной, преграждая путь лучам Ченезара. Полированная поверхность была совершенно не скользкой, как о ней можно было подумать.
«Да тут, скорее всего, разом смогут собраться все местные жители, и еще немало места останется».
Если площадь поражала воображение и восхищала созерцающего ее зрителя, то Башня Драхмаала вселяла в сердце иррациональный ужас. Издалека она казалась вполне пропорциональной и гармоничной, выстроенной из некой редкой породы камня, но вблизи иллюзия рассеивалась. Она была, скорее, не построена, а высечена из причудливой каменной глыбы, испещренной острыми скалистыми уступами. У основания она была значительно меньше в диаметре, чем в паре десятков метров выше. Башня оканчивалась остроконечным шпилем.
– Вот это да, – машинально сорвалось с губ Мелема, который, задрав голову, пытался разглядеть вершину Башни, что, казалось, пронзала облака. – Неужели внутри этой громадины есть лестница, ведущая на небеса? Лестница к богам!
Ответа на свой вопрос Никто не получил. Он так запрокинул голову, что не удержал равновесия и упал.
«Оно теплое!» – внезапно осознал Мелем, который, пытаясь встать, уперся о поверхность площади голыми руками. Перчатки или рукавицы он не надевал, так как в них у него потели руки. Он удивлено посмотрел вниз, именно в этот момент к нему подоспел один из идущих впереди немиторов, протягивая ему руку. Мелем принял помощь и в мгновение ока снова стоял на ногах.
– Будь осторожнее, – мягким баритоном обратился к нему немитор, и это было не столько предостережение, а, скорее, звучало как просьба.
«Странно, если бы я шлепнулся, идя к Негу Леониду, то его ключник всыпал бы мне подзатыльник и до кучи приложил бы своим медальоном с гербом».
Мелем, следуя за своими провожатыми, оказался под широкой частью Башни, что грозно нависла над их головами.
«Как бы не упала на нас эта махина!»
Висящая над головой каменная плита отбрасывала густую тень, свет дня тут превращался в сумерки. Но это не помешало пройти к основанию Башни Драхмаала. Несмотря на скудное освещение, Мелем сразу же разглядел множество странных, круглой формы, немного выпуклых дверей, которые походили на щиты воинов-великанов.
«Зачем столько дверей?» – удивился бывший раб.
Они повернули направо и направились вдоль основания Башни, огибая ее. У одной из дверей их процессия остановилась и немиторы встали, чего-то ожидая. Вход был закрыт, они не пытались ни открыть его, ни постучаться, что показалось Мелему неправильным, но вновь обретенный им рабский страх не позволил что-то сказать или спросить.
Неожиданно для уставшего пялиться на дверь Мелема, решившего поглазеть на доспехи немиторов, которые, как и при первой его встрече с стражами жрецов, защищали лишь часть их тел, вход открылся. Створки двери разделились на четыре части и вползли в стены.
От неожиданности Никто отшатнулся на шаг назад, но дальше ему пути не было, так как за его спиной стоял немитор. На пороге стоял жрец Летлиоликан. За время их разлуки он не помолодел, но и не состарился, не вырос, но и не стал ниже, не поправился, но и не похудел. Его абсолютная усредненность показалась Никто какой-то неестественной. Жрец слегка сутулился, а его сверкающую лысину скрывал причудливый колпак.
Мелем хотел было поздороваться, но, вспомнив странные обычаи общения с жрецом, не желая его разгневать, промолчал, но все же машинально преклонил голову.
Казалось жреца умилило его поведение, и он, улыбнувшись, обратился к Никто с распростертыми руками:
– Мелем, забудь о своем раболепии, иди же сюда. Я тебя уже заждался.
Благодушный тон жреца, как и его располагающие к доверительному общению жесты поразили бывшего раба, который шел сюда, как на порку. Но выходило, что он зря беспокоился.
Он шагнул вперед и направился к входу в Башню Драхмаала. Сердце в груди трепетало от волнения, и Мелем никак не мог понять, почему – то ли от радости, то ли от страха. Жрец учтиво шагнул в сторону, практически скрывшись за дверным проемом, остались видны лишь его кисти рук. Он потирал пальцы, свивал их, это было похоже на жесты, что делает паук, сидя в своей паутине, ожидая нерасторопную жертву.
В чреве башни царил все тот же сумрак. Но стоило Мелему оказаться внутри, а дверям за его спиной сомкнуться, как тут же пространство, окружающее его и жреца, осветилось дневным неслепящим светом, исходившим от самих стен. Гость и хозяин, как оказалось, находились в большом проходе, круто поворачивающем в сторону и ведущем куда-то вглубь башни. Стены образовывали подобие арки, смыкаясь над головой. Они по цвету напоминали коровье молоко, как, впрочем, и пол под ногами.
– Ну и ну! – восхищаясь чудесным преображением, сорвалось с губ Мелема.
Жрец был явно в несвойственном для него чрезвычайно благодушном расположении. Об этом свидетельствовали морщинки у глаз и губ, привыкшие к отрицательным эмоциям, а сейчас непривычно для них пытающиеся разгладиться, сменив свое направление, устремившись вверх. Летлиоликан последовал куда-то вглубь Башни Драхмаала, увлекая Мелема призывными жестами за собой.
Не без опаски бывший раб последовал за жрецом. Они немного поплутали в лабиринте проходов, пока не оказались в довольно просторном зале, где на полу имелись широкие круги локтей в пятнадцать в диаметре, подсвеченные более ярким светом, что исходил из пола. Их было шесть. В зал вели еще несколько проходов.
Следуя за жрецом, Мелем вспоминал байки и сказки, в которых говорилось о колдовских кругах, что сдерживали, как стены, демонов из потусторонних миров. Поэтому пересекать границу света не очень-то и хотелось. Борясь со страхом, он все же вошел в один из этих них, следуя призывам хозяина.
Жрец стоял к нему лицом и изо всех сил пытался выглядеть радушным. Свет под ногами на мгновение стал очень ярким, а потом вернулся к своему начальному состоянию. Летлиоликан вышел из круга, сообщив:
– Мы почти пришли.
– Куда пришли? – удивился Мелем, и тут же для себя неожиданно поняв, что они находятся в другом зале, куда меньшем по размеру, чем тот, где они только что были. Этот имел только два колдовских круга. Случившееся удивило и напугало Никто одновременно. Хотя эти чувства, наверное, слишком уж часто посещали его в этот день, но от этого они не становились менее острыми. Они, как морские волны, накатывали на него снова и снова, не давая ему успокоиться.
Из малого зала имелись два выхода, по одному из них жрец благополучно провел Мелема в комнату с примечательными видами из окна во всю стену. Таких бывший раб никогда не видал даже в домах у самых богатых высокородных. Вначале ему показалось, что нет никакого стекла, но так как ветра он не ощущал, то более внимательно присмотрелся к полу и потолку, что в отличие от прохода не образовывал арки, заметив узкие полоски рамы, сделанные из какого-то светло-серого, скорее всего, металла. Только разглядывать необычное окно Мелем стал куда позже, вначале он просто застыл на месте, разинув рот, ведь перед ним с высоты птичьего полета открывалась панорама гарлиона жрецов со всеми его площадями, храмами и прочими постройками, что располагались западнее Башни Драхмаала. Замечательно была видна медленно поднимающаяся вверх равнина, которая вела к гарлионам Грилот и Саури, их силуэты были неплохо различимы даже в царившую ныне пасмурную погоду. Куда ближе казались и хребты Твалирона, поросшие хвойными лесами, где-то за горной грядой пряталась Западная пустыня, самое страшное место во всем мире, ведь там обитала сама смерть – скаргарты.
Жрец подошел к окну, сделанному из единого, без швов монолитного стекла, и подозвал к себе Никто.
– Не бойся, не упадешь. Пришло время привыкать и к высоте.
Без особого желания Мелем подошел к жрецу, с опаской поглядывая вниз. Оказавшись возле края, у него тут же закружилась голова, и он рухнул на колени. Сердце трепетало. Он зажмурился, а потом, робко приоткрыв глаза, взглянул за край. И поспешил перевести взгляд вдаль. Ориентация вернулась к нему. Сердце замерло, дыхание перехватило. Увиденное потрясло человека, привыкшего смотреть себе под ноги. С края бездны красоты Гралии завораживали куда сильнее, чем из глубины малого зала.
– Великолепно, – выдохнув, восхитился бывший раб.
– Да, – протянул жрец, положив свою руку на плечо Мелема, – и все это будет твое, как и много что еще, чего не видно из этого окна.
– Мое? – опешив от услышанного, спросил бывший раб.
Жрец не ответил, а по стенам малого зала прокатился холодящий душу надменный хохот, на излете обретший нотки обреченной безысходности.
Жрец оборвал смех, смолк и с легким пренебрежением взглянул на бывшего раба, после чего больно стиснул его плечо и, не прикладывая особых усилий, практически как тряпичную куклу, поднял Мелема, поставив на ноги возле себя, и отпустил свою стальную хватку. Бывший раб сразу же сделал шаг назад, чтобы оказаться подальше от края бездны, провожаемый пренебрежительной ухмылкой Летлиоликана.
«Откуда у него такая сила? – дивился Никто, потирая плечо, на котором неминуемо должен был появиться большой синяк. – Глядя на него, и не скажешь, что силач».
– Все будет твое, только внимательно слушай меня и запоминай.
– Да, я слушаю, слушаю, – поспешил уверить в своем усердии жреца Мелем, хотя по большому счету чего-то особенно важного ему услышать пока не пришлось. – И все запоминаю.
Летлиоликан ухмыльнулся:
– Посмотрим, посмотрим.
Жрец задумчиво посмотрел вдаль. На западе, у самых хребтов Твалирона, тучи, застилавшие с утра все небо, прорвали лучи Ченезара, открывая колодца, наполненные небесной синевой. Хозяин и гость стояли какое-то время, устремив взгляды к горизонту. О чем думал жрец, Мелем не имел никакого представления, этот человек был для него закрытой книгой. Сам же Никто просто любовался грандиозным действом, открывшемся его взору с высоты птичьего полета. Разве мог маленький человечек, привыкший все больше пялиться себе под ноги, хотя бы помыслить, что ему доведется побывать в Башне Драхмаала и видеть такое.
Летлиоликан, не глядя на собеседника, начал говорить, и хотя Никто понимал значение далеко не всех слов, но изо всех сил старался вникнуть в смысл услышанного:
– Человек – парадоксальное, удивительное существо. С одной стороны, он венец творения – с другой, обычное животное, движимое инстинктами. Жизнь большинства людей – это бесконечная суета, увлеченное следование стереотипам поведения, правилам, которые созданы обществом, его воспитавшим. Почти всем им и невдомек, на что они способны, что кроется внутри них, скованное путами бренного тела. Есть маленькая толика среди людей, которые лишь догадываются или хоть что-то знают о скрытом в человеке. У этих сведущих есть ключ в руках, которым можно открыть двери познания. Но и они ограничены в своих возможностях, близоруки в устремлениях, что движут ими. Среди сведущих имеется мизерная группа знающих-ищущих, которые действительно стремятся к стоящим целям. И среди этих последних иногда появляются избранные, которые получают один-единственный шанс на то, чтобы попытаться оседлать вечность, стать божеством во плоти или пасть в смертельной схватке с тем, кто назывался божеством в прошлом и вызывается из забвения. В итоге поединка явится новый властелин или переродится старый. Он получит силы управлять определенной стихией, страстью, право соперничать с другими божествами за абсолютную власть, чтобы вознестись и стать первым среди великих мира сего.
Жрец оторвал взгляд от гор и с обидой поглядел на гостя.
– Башня Драхмаала подготовила избранного, но судьба распорядилась так, что его тело погибло, но он успел передать тебе свою силу, но, видно, не смог перейти в твое тело. Какая злая шутка. Теперь тебе, маленькому ничтожному человечку, предстоит идти по его пути.
Слова жреца пугали Мелема.
– Вот, что ждет тебя, слава или забвение. Но в любом случае, – Летлиоликан внезапно склонился на колени перед Никто и припал губами к его обуви, а потом приподнял голову, и заискивающе глядя, добавил: – Твое тело станет новым вместилищем божества.
Поведение служителя культа еще больше добавило сил страху, который охватил Никто. Он трясся мелкой дрожью и не мог сдвинуться с места.
Жрец встал. Его лицо опять приобрело спокойный вид. Он положил руку на плечо гостя и успокаивающе сказал:
– Успокойся, Мелем, не страшись грядущего, когда ты все осознаешь и поймешь, то будешь счастлив выпавшей тебе чести. Пойми, боги оставили этот мир, они сгинули в пламени великой войны, которая превратила плодородные земли в Западную пустыню, те же единицы из них, что выжили, поглотило время. Знай, как немыслимо оставаться человеком в волчьей стае, так и невозможно быть великим, если нет равных, над которыми ты мог бы возвыситься. Ныне мир наполнен знающими-ищущими и редкими избранными. Избранный Башни Драхмаала теперь ты. И мы, как никакая из других групп знающих-ищущих, что имеют своих кумиров, близки, чтобы помочь восхождению нашего человека. У тебя появилась возможность стать первым среди рядов грядущих повелителей. Это преимущество много стоит. Первый имеет больше шансов возвыситься над остальными. Тем более твой поединок будет с последним из богов, который ходил по этой земле в бренном теле, его имя Дай О’За, он повелевал над реками и озерами, дух лукавства, хитрости был в услужении ему.
Далеко не все из сказанного Летлиоликаном осознал Никто, но уяснил, с кем ему предстоит состязаться. От этого Мелема охватил ужас, мелкая дрожь, что сотрясала его тело, переросла в трепет, который заставил его содрогаться, как если ему пришлось оказаться нагишом на улице в сильный мороз. Да и к тому же маленькому человеку действительно стало очень холодно в этом теплом и с виду вполне уютном зале Башни Драхмаала.
Жрец хотя на словах и пытался успокоить Никто, но от того, что страх овладел его собеседником, служитель культа получал нескрываемое удовольствие, явственно читаемое по лицу.
– Ты зря боишься, Мелем. Если будешь меня слушаться и стараться, то я помогу тебе обрести спрятанные в тебе силы. Человек – ненасытное создание, то, что его увлекает, становится бездонной чашей для него. Пусть желание всепознанья овладеет тобой и тогда ты победишь.
Хозяин отступил от своего гостя, который, страшась открытого ему знания да и опасаясь близости пропасти, отшатнулся вглубь зала, прислонившись к одной из стен.
Летлиоликан взял со стола кувшин и кубок, наполнив последний до краев и преподнеся своему напуганному собеседнику со словами:
– Выпей теплого крепленого красного замнитурского вина, оно в разумных количествах согревает тело и успокаивает смятение духа. Пей же!
Мелем хотел принять кубок с вином, но руки не слушались его. Тогда жрец сам, держа чашу, помог теплой, сладкой, пьянящей жидкости оказаться внутри тела бывшего раба, не позволив ей расплескаться. Животный страх с каждым глотком слабел, уступая страстному желанию насытить жажду и согреться.
Кубок опустел. Жрец крепко сжал правой рукой плечо страдающего и пристально глядел ему в глаза, начал, покачивая головой, приговаривать:
– Ты спокоен и уверен в себе. Спокоен и уверен. Ты ничего не боишься, тут рады тебе, вокруг только твои друзья. Повторяй за мной, ты обещал слушать, говори, что я велю тебе, открой мне дорогу в сознанье, если хочешь овладеть силой, что скрыта внутри. Слушай и выполняй, слушай и выполняй.
Мелем стал повторять слова о покое и уверенности и через некоторое время и вправду ощутил некий прилив сил. Ему неожиданно захотелось верить словам жреца.
Когда страх был забыт, Летлиоликан отпустил гостя и, отступив от него на несколько шагов, окинув результат своих усилий, удовлетворившись увиденным, обратился к нему и предложил:
– Видишь, я не лгал тебе. А сейчас пришло время показать тебе очень занимательную игру, в которую играют все люди, но только избранные и боги делают это осознанно.
Жрец направился к центру зала, увлекая за собой Никто. Они подошли к столу, его столешница была сделана из вишневого дерева, она источала приятный аромат, который нельзя было с чем-либо перепутать. Мелему с детства был знаком этот душистый пьянящий древесный дух, ведь дом Нега Леонида, его бывшего хозяина, окружал старый вишневый сад. Никто так любил гулять по нему, особенно весной, когда вместе с соком на толстых стволах деревьев выступала липкая смола. Он поддевал ее палочкой и совал себе в рот, долго жуя. Хотя могло статься, что причиной обострения нюха у Мелема нынче послужило красное замнитурское вино, в котором, следует сказать, читались вишневые нотки.
На столе возвышалась пирамида, расчерченная черными и белыми квадратами, на которых стояли какие-то фигурки.
– Ты слышал об игре, что называется «Пирамида»? – поинтересовался жрец и тут же за него ответил: – Конечно же, нет. Наверняка, ты мастак играть в кости, немного знаком с картами эхарот и еще с парой бессмысленных праздных развлечений.
Мелему нечего было добавить к словам жреца, и он просто молча слушал. Летлиоликан, немного склонившись над пирамидой, уперев руки в стол, смотря на бывшего раба, сообщил:
– Это не простая игра, это игра для знающих-ищущих, избранных и богов, игра во власть. Вот, взгляни – у пирамиды четыре стороны и соответственно четыре игрока – белые, красные, черные и синие или голубые. Каждая из сторон символизирует четыре стихии – огонь, воду, воздух и землю. Ты понимаешь то, о чем я тебя сейчас говорю?
– Да, понимаю, это же просто, – стараясь выглядеть убедительным, ответил Мелем. – Стихии и цвета сочетаются.
– Хорошо, – выпрямившись, потирая руки отметил Летлиоликан. – Каждая сторона имеет три вида фигур, которые стоят на разных уровнях пирамиды. Первый ряд – народ, второй ряд – высокородные, третий ряд – правители. Ясно?
– Нет, – сначала не подумав, сорвалось с губ Мелема, но он тут же поправился: – То есть я все понял.
Жрец скривился:
– Ладно, говори, что тебе не ясно. Вижу же, что ты что-то хочешь спросить.
– В общем да, – немного нерешительно начал Никто. – Народ – это одинаковые маленькие фигурки людей с косами, лопатами, молотами и другими орудиями труда, тут вопросов нет. Высокородные – это статуэтки, изображающие торговцев, воинов, землевладельцев, как мой бывший хозяин Нег Леонид. Первых и вторых много, они заполняют целиком свои ряды. А вот на третьем ряду стоят правители, и их трое на весь ряд. Я не понимаю, почему тут три фигуры, а не одна, ведь правитель только один?
Жреца не рассердил вопрос Никто. Мелему показалось, что, более того, любознательность бывшего раба вызвала у Летлиоликана одобрение.
– Правильный вопрос, – нравоучительным тоном заметил жрец. – Запомни, Мелем, есть люди, которые занимают трон, а есть те, что разделяют с великим гарлом власть. По-другому не бывает. Нельзя властвовать, не деля свою власть с кем-то из равных себе. И все потому, что любой правитель должен опираться на кого-то, кто будет поддерживать его, разделяя с ним бремя власти.
Бывший раб не совсем понял, как такое возможно, но больше вопросов задавать не стал, не желая ненароком разозлить жреца, приняв его слова за данность.
– Цель игры – достигнуть вершины пирамиды и стать абсолютным властелином, после чего все фигуры становятся подчиненными победителя. При этом неважно, какая из фигур противостоящих сторон достигнет вершины, имеет смысл только само достижение, и именно эта фигура подчиняет себе всех других.
Жрец взял человечка красного цвета, чьи руки сковывали кандалы, и поставил на вершину пирамиды:
– Теперь ты понимаешь, что значит станет выше, когда я это предрекал тебе?
Мелем вздрогнул. Его охватил безумный восторг, захотелось закричать, запрыгать на месте от безграничного счастья, разом нахлынувшего на него. Красное замнитурское творило чудеса. Но он сдержался, насколько смог. Правда, улыбка от уха до уха, распахнутые, как у ребенка, глаза, грудь колесом все же выдавали восторг Мелема.
«Неужели и вправду все станет моим?! Да быть такого не может! Но ведь жрец – не простой человек, он стоит уж точно не ниже третьей ступени этой самой пирамиды, такие люди просто так слов на ветер не бросают!»
Удовлетворенный увиденным жрец сделал предложение Никто, убирая с пирамиды черные и голубые фигуры, оставляя красные и белые, лукаво улыбаясь при этом:
– Давай попробуем сыграть вдвоем в «Пирамиду», сыграть во власть. Как тебе такое мое предложение, по душе?
Особо не раздумывая, все еще пребывая в приподнятом расположении духа, Мелем тут же согласился сыграть.
– Знай, любая игра, известная тебе, – это лишь часть пирамиды власти. Вот, к примеру, кости, берешь два или три кубика, кладешь в стакан и встряхиваешь его, после чего бросаешь содержимое на стол, смотря, что тебе пошлет судьба. То же и в «Пирамиде», первый ходит тот, кто наберет большее количество очков, кинув два кубика, то есть кости. Тому и ходить первому.
У жреца выпала пятерка и двойка, а у Мелема две тройки, потому право первого хода досталось Летлиоликану. Слуга культа снял с вершины красную фигурку раба и поставил на ее место на первую ступень. Лицезреть это Никто было почему-то неприятно.
– Итак, готов ли ты играть? – почему-то снова поинтересовался жрец.
– Готов! – решительно ответил его собеседник.
– И как же ты будешь делать это, не зная правил?
Мелем сконфуженно скривился и протянул:
– А-а-а, ну да.
Снисходительно поглядывая на своего гостя, жрец стал объяснять правила игры:
– Как я тебе уже говорил, цель игры – достичь вершины пирамиды, при этом стать властелином способна любая фигура. Каждая из них способна за ход подняться на одну ступень вверх или спуститься при необходимости вниз, двигаясь вправо и влево, в том числе шагая через свои фигуры и на места-клетки, где находятся чужие фишки, на то количество клеток, какое выпадет на костях. Вот смотри.
Летлиоликан положил кости в стакан, встряхнул его и выбросил шесть и три, после чего сделал ход фигуркой крестьянина, зайдя на сторону пирамиды, где раньше стояли силы голубых, а потом пошел на то же поле фигурой со второго ряда, держащей какой-то свиток.
– Истина в стакане, теперь тебе известен скрытый смысл этих слов, который не связан с хмелем. То есть твои возможности даются тебе волей судьбы. Можно ходить разными фигурами, но ты вправе суммировать числа, выпавшие на костях, и пойти одной. Теперь твой черед.
Мелем неловко положил кости в стакан и, потрясся им, выкинул два и один. Недолго думая, он взял одного из правителей, того, что стоял посредине, и пошел им на три хода вверх, оказавшись на предпоследней ступени пирамиды, в одном ходе от вершины. Жрец засмеялся.
– Так делать нельзя, я же тебе говорил. Вверх можно ходить только на одну ступень. При этом есть условия для движения фигур. Первое – если ты поднимаешься любой фигурой выше третей ступени, то за это следует заплатить любой своей фигурой, убрав ее с поля, или съев чужую, не бывает восхождения по лестнице власти без жертв. Трон любого правителя стоит на костях. Второе – какое бы число не выпало у тебя на игровых костях, вверх можно подниматься только на одну ступень и лишь одной своей единицей, в том числе с первой на вторую и со второй на третью ступень. Исключением является первый ход, во время него можно перейти на две ступени вверх. Третье – ходить можно по вертикали или наискось, главное, чтобы последняя клетка, где завершается ход, была бы свободной от других твоих фигур, а если там окажутся фигуры противника, то они считаются съеденными тобой. Теперь верни свою фигуру и пойди ей или какой-то другой фишкой, но по правилам.
Никто последовал данному ему совету и пошел вверх, передвинув высокородного воина на третью ступень.
– Пусть будет так, – подытожил Летлиоликан и, бросив кости, сделал ход еще двумя высокородными, но теперь зайдя на поле, где раньше стояли черные.
Игра пошла своим чередом. После череды двоек, троек и четверок жрецу выпало пять и шесть. Он пошел пять торговцем со второй ступени и съел воина Мелема, после чего шагнул им же на шесть, тем самым вернувшись ближе к своим позициям.
– Истреблять противника лучше с отскоком. Иначе велика вероятность, что будет выведена из игры фигура, которой ты только что ел.
Прошло еще несколько кругов-ходов. Никто потихоньку втянулся в игру, ему даже удалось уничтожить гончара своего противника с первой ступени. Но вот Летлиоликан первым ходом съел великого гарла Мелема, чем поставил неопытного игрока в тупик. После этого вторым ходом жрец шагнул одним из своих правителей на четвертую ступень, пожертвовав за это крестьянином, довольно потер руки и сказал:
– Я вывел из игры твоего вождя. Твой следующий ход будет потерян для движения, он посвящен выбору нового лидера. Это делается так – выбираешь любую свою фигуру, стоящую на любой ступени, и убираешь ее с поля, а на ее место ставишь своего свергнутого великого гарла. Все просто. Правитель пал, но пока жив его народ, всегда найдется новый лидер, незаменимых не бывает, пирамида власти нерушима. Но правителя лучше беречь. Вот Башня Драхмаала не уберегла своего избранного, выдвинула его на передовую, вместо того чтобы окружить защитниками, укрыв его за их спинами, и, как видишь, теперь приходится не делать ход вперед, а топтаться на месте, пытаясь понять, как далеко нас откинуло назад, и надеяться на волю случая. Но ты наш будущий лидер, судьба рассудила тебе вручить скрижали власти. Так не тяни, почувствуй силу, что дана, научись ею пользоваться.
Игра закипела с новой силой. Летлиоликан время от времени останавливался и делал пояснения по ходу из противостояния, уточняя то или иное правило игры. И вот пришла развязка. Силы Мелема почти полностью иссякли, но все же еще оставались: великий гарл и пара тройка из народа. Однако последние его ходы были на редкость результативны и не получали должного ответа, жрец не пытался добивать ослабшего врага, а лишь точечно атаковал правителя Никто, при этом продвигая одного из своих высокородных на вершину. Вот и последний удар. Властелином пирамиды стал то ли жрец, то ли архитектор. Мелем не смог разобраться, кем был высокородный из белых, достигший пика власти. Бывший раб разочарованно вздохнул.
– Не печалься, – утешил его жрец. – Это же только игра.
– Понимаю. Но все же жалко.
– Ты знаешь, почему у тебя не было ни одного шанса выиграть у меня? – задал вопрос служитель культа, обходя стол, на котором стояла пирамида, подходя к своему гостю.
– Первый раз играл, вот и не вышло, – неуверенным тоном предположил Мелем.
– Нет, ты проиграл, потому что не знал всех правил. Никогда не начинай борьбу, не зная законов, по которым она ведется. Запомнил?
– Услышал и запомнил, – скороговоркой ответил бывший раб, стараясь угодить своему благодетелю.
За окном, сквозь облака прорвался луч Ченезара. Теперь это случилось совсем рядом. Теплым желтым светом залило окраины гарлиона жрецов. У гор облака заметно поредели, они стали кучевыми и плыли по небу, походя на стадо небесных овец, поросших густой белой шерстью.