Гралия Часть 4 глава 13

Глава 13. Первый шаг

Первый шаг – он робкий и несмелый.
Первый шаг подводит только к делу.
Первый шаг как блин, всегда горелый.
Первый шаг как плод еще неспелый.

Холодные ветра принесли из-за горных хребтов снежные свинцовые тучи. Мелем проснулся рано и, лежа в постели, смотрел в окно. В него заглянул поднимающийся над горизонтом Ченезар, разбросавший своими руками-лучами тучи, придавши им роковой насыщенный цвет. Его борьба за небосвод была недолгой. Тучи совладали с ним, и повалил снег. Сначала пришел черед неспешному танцу больших хлопьев, которые кружились и падали. Потом ветер усилился, сдув налет благородности с белых прелестниц, им на смену пришли мелкие и юрки иглы. Чем сильнее были порывы, тем мельче и злее казались стремящиеся вниз льдинки.
В голове Мелема появилось странное знание, что снежинки – это замерзшие капли дождя, а тучи есть пар, поднявшийся от земли под воздействием тепла.
«Что за глупость, – укорил себя Никто. – Снежинки – не ода, это слуги Марены, богини зимы, чье время сейчас пришло, так как она победила Веланию, богиню лета».
«Богов не существует, – всплыло в ответ утверждение в разуме бывшего раба. – Боги лишь вымысел, возникший из незнания и суеверного страха, а также преклонения перед могучими силами окружающего мира».
– Заткнись же ты наконец, – рассержено предложил себе Никто. – Как же было хорошо ничего не знать!
На его голос в комнату вошел немитор:
– Господин, вы звали?
Мелема смутило обращение к себе как господину, но уже не так, как это было в первые дни его пребывания у жрецов.
– Да какой я господин, я Никто, был и остался им.
Немитор непонимающе посмотрел на него, а потом сообщил, что Летлиоликан приказал, когда гость пробудится, сопроводить его в Башню Драхмаала.
У Мелема не осталось выбора. И, хотя он чувствовал во всем теле усталость, не заставив себя долго ждать, быстро переоделся, наспех позавтракал, выпив стакан теплого молока и проглотив пару пирогов с вишней, подготовившись к долгому пути в обитель жреца.
Уже стоя на пороге, он обернулся и тоскливо окинул взглядом комнату. Ему почему-то подумалось, что он сюда больше не вернется. Поймав свое отражение в зеркале, он не узнал себя. Из отражения на него смотрел пускть все еще очень худощавый, но уже ровно держащий спину мужчина, уверенно смотрящий перед собой печальным взглядом.
– И все равно ты Никто, – оставил за собой последнее слово Мелем, спеша поскорее отправиться в путь.
В этот раз идти пешком не пришлось, перед домом стоял раторк. Один из немиторов учтиво открыл дверь в него, предлагая бывшему рабу войти. Мелем постарался как можно скорее миновать воцарившуюся на улице пургу, оказавшись в прогретом раторке. Печка, делающая зимнюю поездку более приятной, расположилась в задней части хитрой конструкции, под сиденьем. Сбоку у раторка имелась труба, исторгавшая из себя сизый дымок. Мелем тут же уловил знакомый запах горящих березовых полений.
Раторк тронулся. И вместе с движением Никто снова увидел изнанку мира. Предметы стали светиться изнутри, а от его тела исходили ленты. Одна из них выходила из живота и тянулась вдоль земли прямиком к дому, который он только что покинул. Она была ярко-красного цвета.
«Эта лента показывает мою привязанность к чему-либо».
Присмотревшись, он подметил, что еще несколько лент исходят из его живота. Одна тянулась на северо-восток, теряясь где-то вдали. Вторая стремилась на юго-восток, туда, где над гарлионом жрецов возвышалась Башня Драхмаала.
«Это связи с Корноухом и жрецом. А что такое ленты и нити других цветов?»
Получить ответ на этот вопрос он не успел, так как услышал странный голос:
– Не спеши с вопросами, некоторые ответы могут ввести в заблуждение.
Никто вздрогнул и, плотно облокотившись спиной к спинке сиденья, принялся озираться по сторонам. Никого. Немного осмелев, он привстал и, отодвинув занавес, посмотрел в окно, думая, что это обратился к нему немитор, что ехал на коне снаружи, ну или тот, что управлял раторком. Но и тут его ждало разочарование. Всадник, наверное, или уехал вперед, или отстал сзади, а возница вряд ли мог говорить так спокойно и быть при этом услышанным, ведь на улице бушевала снежная метель.
– Просто дыши и задерживай дыхание ненадолго при вдохе и выдохе, – дал знать о себе голос.
Мелем, который в этот момент перестал видеть изнанку мира, снова вздрогнул и поспешил вернуться на свое место, негромко спросив:
– Кто ты?
Ответ не заставил себя долго ждать:
– Я Летлиоликан. Разве ты не узнал меня?
Поерзав, на месте Мелем заметил:
– Ну, если честно, то не особо. А ты где?
В голове раздался приглушенный смешок.
– Считай, что я у тебя в голове. Решил помочь тебе справиться с твоими эмоциями. Твои умения могут быстро сгубить тебя, лишив рассудка. Прежде чем пытаться осознать услышанное, научись преломлять слова, понимать скрытый их смысл. А для этого надо овладеть способностью концентрироваться на чем-то одном. Поэтому поспеши ко мне, я жду тебя, а пока дыши и думай о дыхании, как бы не сбиться. Вдох, задержка, выдох, задержка. И опять, и снова.
Мелем постарался следовать совету жреца, но дыхание сбивалось, и мысли вновь и вновь обуревали его, увлекая в бездны пугающих истин.
К счастью, для начинающего паниковать Мелема ход коней ускорился и довольно скоро Никто оказался снова на зеркальной поверхности площади, в середине которой стояла Башня Драхмаала. Снег не успевал таять. Он успел навалить по щиколотку. Но это было для Мелема нестрашно. На его ногах красовались отличные отделанные мехом кожаные сапоги.
Укрываясь высоким воротом шубы от свирепствовавшего на открытой местности ветра и игл льдинок-снежинок, которые так и метили попасть в лицо бывшего раба, Никто прошел небольшой остаток пути в тени нависшей над ним махины Башни Драхмаала. Как всегда, на пороге его встретил приветливый жрец. Он услужливо помог снять Мелему верхнюю одежду, после чего они проследовали в зал, где находились волшебные круги.
«Это не волшебство, – тут же оспорил его разум. – Это устройства, созданные для переноса в пространстве…»
Мелем принялся дышать, как его учил жрец, но это не очень помогало. Разум продолжал лить на накалившуюся сковороду его сознания ледяную воду, порождая пар-непонимание и шипение-отрицание познанного.
«Умолкни, умолкни, оставь меня», – требовал, просил, молил Никто.
Но знания наваливались на него, как камнепад в горах. То речь шла о каких-то волнах, то о переходе из одного стабильного состояния в другое, с сохранением каких-то свойств. Ужас, да и только!
– Мелем, смотри на меня! Смотри и слушай мой голос!
Внезапно Никто понял, что лежит на полу, а над ним склонился жрец, поднеся к его носу какую-то дурно пахнущую склянку.
Мелем часто заморгал и, приподнявшись на локте, осмотрелся. По всему выходило, что он сам не заметил, как упал. Они находились в какой-то комнате не очень высоко от земли, что можно было понять по виду из окна. В ней имелось много мебели, и это были все больше шкафы с полками, заставленными книгами, несколько столов и стульев, пара-тройка удобных кресел. Одна из стен представляла собой сплошное окно из толстого стекла, такое решение часто встречалось тут. И, к слову, если смотреть на Башню снаружи, то ни одного окна не было видно, ни большого, ни тем более такого вот громадного.
Летлиоликан помог встать Никто и усадил в одно из кресел, предложив дымящийся стакан с каким-то отваром.
– Это тебя немного успокоит, – заметил он, а потом, озабоченно посмотрев на бывшего раба, добавил: – Теперь видишь, как тяжело бремя знаний. Порой, умножая познания о сути вещей и жизни людей, делаешь свое существование невыносимым. Именно поэтому такие знания хранят именно жрецы, ведь мы только для неосведомленного – служители культа, на самом же деле мы хранители тайн этого мира.
– Как вы не выжили из ума, слыша голоса в голове?
Жрец посмотрел вдаль, не спеша с ответом. Наверное, к счастью, в голове у Мелема ответа тоже не возникло.
Потирая правой рукой свой подбородок, нахмурив брови он заметил:
– Не все долго могут жить с этим. Многие не выдерживают. Спасаемся тем, что передаем это бремя другим, иногда на время, а иногда навсегда.
– Так заберите у меня эти ваши знания! – потребовал потерявший страх бывший раб, страшившийся больше безумия, чем чьей-либо власти. – Я готов все отдать, что получил при каури, только заберите это.
Жрец усмехнулся:
– Как же необычно пытаться на равных говорить с ребенком.
Мелем непонимающе уставился на Летлиоликана.
«О чем это он? Обо мне?»
– Все не так-то и просто. Мысли, что одолевают тебя, лишь вершина горы, тело ее скрыто за облаками и туманами. Неужели ты думаешь, если бы у меня была возможность забрать у тебя твое приобретенное бремя, я бы это не сделал? – в голосе служителя богов зазвучали стальные нотки, в его словах улавливалась скрытая угроза. – Все куда сложнее.
Буря за окном стала еще злее. Ветер с остервенением бился о стекло, пуская вперед свое снежное оружие, но хрупкая поверхность, отделяющая внешний хаос от внутреннего порядка, была непоколебима.
Из слов жреца Никто понял только одно – по-легкому избавиться от его беды не получится, что очень печалило бывшего раба. Летлиоликан не пытался обнадеживать Мелема.
– Того жреца, что передал тебе умения, звали О’Неч, – то ли с сожалением, то ли с обидой сообщил жрец. – От самого своего рождения он готовился к тому, чтобы совершить каури.
– В смысле? – удивился Мелем. – Так он должен был передать эту пакость мне?
– Конечно нет. Каури – это чудо, в широком значении этого слова, но, вместе с тем, каури – это особый ритуал перехода сознания человека, его умений из тела в тело или из окружающего нас мира в тело. О’Неч, спасаясь от роковой случайности, попытался перейти из своего тела в твое. Но… у него это не вышло.
«Хорошая новость! – подумалось Мелему. – А то бы сейчас не только со знаниями мучился, так еще и с соседом в одном теле жил».
– Как это в одном теле? – испугавшись своих мыслей, вслух произнес Никто.
Жрец опытным глазом быстро разгадал ход мыслей Мелема и неожиданно заговорил совсем о другом:
– Думаю, пришло время разобраться с умником, засевшим в тебя в голове.
Мелем в общем-то именно этого и хотел, поэтому согласно кивнул, при этом не совсем поняв, как, не забрав у него умения, что передал погибший жрец, он сможет избавиться от всезнания, периодически мучившего его.
– Послушай, – обратился к бывшему рабу Летлиоликан. – Я не могу извлечь из тебя то, что тебе передал О’Неч, но я помогу тебе обуздать ту бурю, что разыгралась у тебя в голове. Хорошо?
Мелем снова кивнул в ответ и уточнил:
– Только я должен сказать, что совет о правильном дыхании мне не очень-то и помог.
– Я вижу. Дыхание – это срочная помощь, есть другие способы. Лекарства, к примеру. Но начнем мы все-таки с иного. Постарайся понять то, что я тебе скажу.
Жрец сложил руки на груди, скрестил ноги и, прищурившись, словно был большим пушистым котом, сидящим на печи, проговорил:
– Человек есть часть сообщества людей, в котором он живет. Общество и государство зиждутся на четырех столпах: силе оружия и денег, силе веры и закона. Все они связаны друг с другом и образуют пирамиду, сродни игры «Пирамида», в которую мы с тобой играем, когда ты любезно навещаешь меня. Пирамида рано или поздно падет, если убрать один из столпов. Уничтожение сил, держащих пирамиду, – это самоубийство для государства и общества. Природа сил, не дающие пирамиде рухнуть, та же, что сил, не позволяющих человеку впасть в безумие. Богатый, сильный человек, имеющий крепкую веру и живущий по закону, не победим. А вот если отнять у этого человека богатство, каково ему будет на душе? Верно, скверно ему будет. Он почувствует неуверенность в себе. Столп пропал. Или убери силу оружия, наступят те же плохие последствия. Ты можешь сказать, а при чем тут закон и вера? Без них-то любой проживет! И ты глубоко ошибешься. Закон – это определенные правила поведения. Если ты их исполняешь, то правда на твоей стороне, что важно для победителя. Законы бывают разные – законы стихий, животного мира, людские и божественные правила. Сильный не тот, кто соблюдает все законы единовременно, а тот, кто знает, когда какой закон следует блюсти. Тот, кто знает, тот и побеждает. Или вера… Она-то тут вроде ни при чем? Это же мое отношение к богам, знание и поклонение им как высшей силе. Так вот, не важно, что человек считает высшей силой, важно, что понимать, что она действительно существует. Человек должен во что-то верить, если он действительно ни во что не верит, то это просто его пустые слова. Он может верить в себя, в дружбу, в ничто, но вера есть всегда. Отказ от нее хотя и есть самообман, но и он способен разрушить пирамиду власти.
Жрец умолк, вглядываясь в реакцию Мелема на свои слова. Тот просто молчал и, потупившись, смотрел в пол.
– Когда учитель говорит ученику о неком правиле, – привел пример Летлиоликан, – ученик воспринимает его на веру, часто не требуя даже доказательства слов учителя. Друг верит другу на слово, как и ученик учителю. Слово становится основой доверия между людьми. Ученик и друг верят и все, что слышат и видят, преломляют через призму веры. Доверься моим словам, ведь мы друзья. Поверь тому, что говорю я, а не шепчет тебе всезнающий внутренний голос. Даже если то, что он говорит правда, поверь мне, иногда чистая истина может оказаться ложью.
– Как это? – поинтересовался Мелем.
– Да очень просто. Вот возьмем огонь. Каково знание об огне? Он дает тепло, согревает нас зимой, освещает нам путь ночью. Огонь – это хорошо, решишь ты, соглашаясь со знанием. Но я тебе скажу, что огонь хорош до тех пор, пока ты не оказываешься возле извергающегося вулкана или в горящем лесу в кольце огня. Любая истина относительна, в преломлении к разным ситуациям она может быть для каждого конкретного человека как полезной, так и опасной, вредной. Поэтому преломляй то, что кажется приходит как истинное знание из ниоткуда, с тем, что говорю я, твой друг, твой учитель.
– И жрец несуществующих богов? – с издевкой ввернул Мелем, хотя мгновение тому назад даже отдалено не желал произнести что-то такое.
Летлиоликана не обидели эти слова, более того, они даже обрадовали его:
– А вот тут ты не прав. Кто такие боги? Это те, кто всесильны! И вот как раз в существовании всесильных созданий ты очень скоро убедишься и поверишь! Быть богом – значит, иметь абсолютную власть или почти абсолютную.
– Да неужели? – снова, сам не желая, с иронией уточнил Никто.
Буря за окном немного пошла на убыль. Теперь стало видно чуть дальше и чуть четче, чем в разгар бурана. Из снежной пелены вынырнули и стали хорошо различимы крыши домов и храмов, нацепившие теперь на себя снежные шапки набекрень. На прилегающих к башне дорогах стали видны снежные заносы, которые пока никто не спешил убирать.
– Да. Именно так и будет. Я говорил тебе, что жрец О’Неч должен был совершить каури, но не сказал тебе, что именно произойдет при завершении этого ритуала.
– И что же?
– Он готовился сопроводить бога рек и озер Дай О’За в наш мир, – с трепетом, ну, по крайней мере, как показалось Никто, произнес Летлиоликан.
– Что значит сопроводить? – проявляя интерес к разговору, потребовал разъяснений бывший раб.
– Сделать так, чтобы он предстал перед людьми во плоти.
– Как же это возможно?! – совладав с сарказмом и грузом истины, доказывающей невозможность существования богов, дав волю удивлению, спросил Мелем.
– Возможно не для каждого, но вполне выполнимо. Вот этому-то я тебя и научу. Ну что, ты готов?
– Не знаю, – честно сообщил Мелем.
Жрец встал и, подойдя к креслу Мелема, протянул ему руку:
– Не бойся идти по дороге в компании, ведь ты теперь не одинок. Вставай, я покажу тебе правду. И запомни, то, что ты слышал о богах раньше, это только суеверные домыслы. Я же тебе покажу их истинные лица. Не удивляйся, если они окажутся очень похожи на тебя.
Мелем принял помощь и поднялся с кресла. Несмотря на убедительность слов жреца, он так и не понял, как все услышанное поможет ему совладать с шепотом в его голове, с пугающими ответами на вопросы, которые он не задавал. Но, несмотря на это, решил довериться Летлиоликану, признавая за ним силу.