Гралия Часть 4 глава 14

Глава 14. Они сами найдут тебя

Шторм, хворое небо, снежинки,
Строем идет волна за волной.
Как растопить в сердце льдинки,
Если поднялся холод стеной?
Лето забыто, только заботы,
Бейся хоть в стену тупою башкой!
Миг, чтоб проснуться, и снова работа,
Суетный день мой идет бороздой.
Воды морские, день поглотите,
В водоворот затяните меня!
А, все пустое, вы тоже идите…
Не победить вам хмурого дня.
Шторм, хворое небо, снежинки,
Строем идет волна за волной.
Как растопить в сердце льдинки,
Если не помнишь, кто ты такой?

Верласу не спалось. Он переворачивался с боку на бок, лежа в гамаке в своей темной холодной каюте, пытаясь найти удобное место, чтобы хоть на мгновение забыться во сне, но сознание будоражили воспоминания о Тебероне Керии, скаргартах, многих прошлых странствиях наемника и тягостные размышления о детях, невозможности вернуться к ним, недосягаемом корабле, который преследовал «Летящий». Морская болезнь отступила, но ей на смену пришли тревога и беспокойство. За то время, которое он провел в море будучи здоровым, ему довелось разузнать много интересных и не очень сплетней и россказней от матросов: о восстании рабов в окрестностях столичного гарлиона, разорении Дебуса гордарами, которые предали взбунтовавшегося гарла Ахиила Кира, вступившего в союз с лидером смутьянов – Шор Каном, о подавлении мятежников Тебероном Керием, ужасах казни на площади Правосудия, смерти матери великого гарла и прочих других перипетиях смутного времени.
В какой-то момент суетные мысли ненадолго отступили и Верлас скользнул в тревожный сон. Хотя, может, это был и не сон вовсе, а воспоминание. Темная комната в мгновение ока сменилась пустыней, над которой раскинулось бело-голубое бездонное полуденное зимнее небо без единого облачка. Днем в песках было довольно жарко, наемник, совсем недавно замерзавший в своей каюте, ощутил, как тепло проникает в руки, ноги, все глубже и глубже, согревая его продрогшее тело.
Верлас стоял недалеко от навеса, который он и его товарищи только что закончили собирать по приказу зерта. Наемник держал в руках котелок и смотрел на свое отражение почти в зеркальном его боку. Он видел в нем лицо молодого человека, которого уже успел запамятовать, и немудрено, ведь так Верлас выглядел лет тридцать тому назад.
Молодой человек, как и собратья по охоте на скаргартов, недавно поел и теперь усталость от долгого перехода давала о себе знать, ощутимо клонило в сон. Руки и ноги ныли, голова стала тяжелой, зевоту было просто не унять.
«Странно, – подумал Верлас. – Как же я могу хотеть спать, если я уже сплю? Вот прямо сейчас, только не тут, а…»
Где же он тогда спит, наемник себе ответить не смог. Мысли путались в его смутившемся сознании. Недолго мучаясь возникшей проблемой, он доплелся до ближайшего навеса и, не задумываясь о последствиях, лег на первое попавшееся место, где сразу заснул.
Мир потемнел. Все та же пустыня, только тело постарело. Он видел себя какое-то время со стороны, а потом, когда наемник решил действовать, оказался непосредственно во плоти. Это был момент, когда Верлас услышал какой-то шум, стоя над телом поверженного Теберона Керия. Ветер стих, а шепот песка становился все громче.
«…но это же случилось со мной несколько месяцев тому назад?» – недоумевал Верлас.
Наемник, пригибаясь к бархану, стараясь остаться незамеченным, почти поднялся на его вершину и, скрываемый его верхушкой, принялся осматриваться. Увиденное не порадовало его. Над барханами повисла кромка восходящей луны, что частично рассеяла мглу, в ее свете стали видны темные силуэты приближающихся всадников. Приметив опасность, Верлас тут же дернулся вниз, споткнулся и, чтобы не скатиться с бархана, повалился спиной на него, вцепившись в холодный песок руками, при этом машинально зажмурившись.
Открыв глаза, он снова оказался в давящей темноте холодной каюты на «Летящем», лежа вжавшись в свой гамак. На лбу наемника выступили капли пота, словно он только что шустро пробежал добрую пару сотен локтей, сердце стучало в бешеном ритме.
– Твою ж душу, кнезова бессонница! – рыкнул Верлас и рывком сел в гамаке.
Именно в этот момент он заметил, что тень у двери темнее, чем ей было положено быть. Опытный взгляд бывалого охотника и воина безошибочно определил место, где незнакомец пытался скрыться.
Верлас, недолго думая, спрыгнул со своего гамака на пол и метнулся к двери. Прятавшийся оказался проворнее. Однако незнакомец не стал пытаться скрыться, а, сделав шаг, вышел навстречу своему преследователю. Теперь его бледное лицо и налитые кровь глаза были вполне различимы.
– Керий?! – вырвался удивленный возглас из груди наемника, который тут же застыл на месте как вкопанный, вытянувшись по струнке. – Быть такого не может.
Глаза Верласа округлились, по телу пробежала волна мурашек, сердце резко прекратило неистово барабанить в грудь, теперь еле трепеща в ней. Да, перед ним стоял, несомненно, Теберон Керий. Его словно вытянуло вместе с последним сновидением из проклятой Западной пустыни. Все тот же молодой везунчик, который никак не хотел умирать.
Теберон широко открыл рот, обнажив ровные ряды белоснежных зубов, застыв в таком положении, продолжал пристально смотреть на своего обидчика воспаленными глазами.
«И что дальше?»
Изо рта Керия вырвался странный голос, хотя его губы и не шевелились. Это был не один голос, а сразу несколько, мужских и женских, сливавшихся в резавшую ухо какофонию:
– За что ты меня убил? За что?
Многоголосие заставило Верласа вздрогнуть, он отшатнулся назад, бросив:
– Так было надо. Да и не от моих стараний ты умер, если умер вообще.
– За что? – шипели голоса, как песок под ногами путника, идущего по пустыне, не желая слышать оправдания наемника. – За что?
Верлас, недолго думая, кинулся к столу и, схватив свою подругу по морской болезни – ведро, метнул его в сторону Теберона, сам продолжая быстро двигаться в сторону сундука, где были аккуратно сложены его пожитки и оружие. Теперь он решил наверняка распрощаться с живучим молодым зертом.
Наемник, дернув крышку, распахнул сундук. И каково было его удивление, когда что-то зашевелилось в его одежде, а спустя мгновение из чрева хранителя всякой всячины выбрался Теберон.
Верлас был рационален в своем мышлении, а другое при его профессии было бы странным. Он неохотно верил в сверхъестественное, признавал возможность его наличия, но во многом и постоянно сомневался. Теперь же увиденное перестало поддаваться хоть какому-то разумному объяснению. Но храбрости наемнику было не занимать. Быстро совладав с дрожью в коленях и предательской слабостью в ставших ватными руках, он, сжав непослушные пальцы в кулаки, кинулся навстречу Керию, повалил его на пол и принялся душить неприятеля. Тот особо не сопротивлялся, беспомощно трепыхаясь в объятиях старого вояки, навалившегося на него. Видя слабость грозного, еще, как казалось совсем недавно, противника, Верласу вдруг стало противно от того, что он делает. Да, да, именно противно и стыдно. Волна чувства вины нахлынула на наемника. Верлас отпустил горло Теберона и, перевалившись через безвольно лежащее тело молодого зерта, уселся рядом с ним на полу.
Оба застыли в своих позах и молчали.
Верлас не выдержал первый игры в молчанку и заговорил:
– Ты бы хоть попытался сопротивляться… Я не хотел тебя трогать. Это не личное, просто приказ. Ты же отдаешь приказы? Вот и мне его дали. Кнезов ублюдок Иль Гатар, ему задай свои вопросы, не мне.
Верлас со злобой обрушил на пол свой кулак. Гнев быстро разгорался в его груди. Теперь он нашел виновника своих бед и неприятностей Керия.
– Тебе нужен Гатар, а не я. Пойми же, я только наемник, моя работа – за плату делать то, что прикажут. Такая у меня жизнь. От приказа к приказу.
Неожиданно откуда-то из темноты каюты, но точно не из-за спины наемника, где лежал поверженный Керий, раздался голос, который теперь принадлежал точно только Теберону:
– От оплаты к следующей оплате, чтобы спрятать полученное в землю или пропить и потратить на продажных девок. Тебе платят, чтобы ты платил и искал денег, для новой оплаты.
Слова молодого зерта быстро остудили пламень разогревшегося было гнева, заливая его холодом страха. Верлас протянул руку за спину, пытаясь нащупать тело Керия за своей спиной, но пальцы сжимали только разбросанную одежду, что раньше лежала в сундуке.
«Наваждение!»
Сначала руки, потом и все тело наемника стала сотрясать неуемная дрожь. Холод протянул мириады своих щупалец, погрузившись в плоть старого вояки. Верлас повернулся лицом к комнате, пытаясь понять, где теперь скрывается мучитель. И тут же столкнулся с ним, а вернее, с мысом его сапога, устремившегося в челюсть наемника.
В глазах разгорелась и тут же погасла ослепительная вспышка. От мощного удара Верлас повалился на пол, туда, где совсем недавно лежал казавшийся поверженным Керий. Мир старого вояки на миг померк, погрузившись в полный мрак. Но сознание быстро вернулось к Верласу, по крайней мере, по его ощущениям. Наемник понимал, что очнулся, но еще не открыл глаза, услышав затихающий голос Теберона, который спрашивал его:
– Кто я, Верлас? Кто я и кто ты?
Наемник с опаской приоткрыл левый глаз. Темнота. Над ним потолок. Он лежал в гамаке в своей каюте, в той самой позе, в которой ему, как казалось вначале, посчастливилось уснуть. Верлас открыл второй глаз и, озираясь, неуверенно уселся в гамаке.
– Да, пора заканчивать с рискованной работой по найму! – вздохнув, произнес он, а потом, помедлив, задал вопрос: – Кто ты, Керий, кто же ты такой?
Верлас выбрался из гамака и, натянув на непослушные ноги ботинки, направился подышать свежим воздухом на верхнюю палубу. Выходя из холодной, неприветливой каюты, он обернулся и окинул ее внимательным взглядом, пытаясь увидеть нечто, что сам не знал. Ничего интересного разглядеть не удалось, выходя он бросил в пустоту, обращаясь скорее к себе самому, чем к кому бы то ни было:
– Даже в собственном сне не смог с ним справиться. Эх ты! – после чего, неожиданно для себя улыбнулся. – Да и к лучшему это, когда правда на твоей стороне правильно, если ты не достигаешь своей постыдной цели.
Пройдя по узким темным переходам, ведущим из чрева «Летящего» на свободу, он оказался на верхней палубе корабля, тут ночная мгла не так всецело властвовала, как в чреве судна. Наемник отправился на нос «Летящего», передвигаясь от одной лампы к лампе, миновав пару дневальных матросов, несущих свою службу, наконец достигнув желаемого.
Он встал на носу «Летящего», облокотившись на статую Тоанорана, держащего в одной руке сеть, а в другой – горсть монет.
Несмотря на вступившую в свои права зиму, ночь выдалась довольно теплой по сравнению с затянувшейся чередой дней, наполненных штормовым ветром и снегом вперемежку с дождем. Море еще вчера днем успокоилось, и над водной гладью повис густой туман, уже в сотне локтей от корабля не было видно ни зги. А как стемнело, так и на палубе «Летящего» заклубилась белесая завеса, укутывающая его, как пуховым одеялом. Одинокие масляные лампы, похожие на призрачные огоньки ночных светлячков, обозначали пространство мира людей, за пределами которого притаилась обманчиво спокойная водная стихия.
То тут, то там слышались всплески. Разношерстная рыба тянулась к крадущемуся сквозь туман судну, борта которого обросли ракушками и прочими морскими гадами, а рыбешку, что помельче, спешащую полакомиться, в свою очередь, подкарауливали более крупные обитатели глубин. Кверты, огромные морские щуки, рассекая воду широкими хвостами, молниеносно хватали свою добычу и трепещущуюся заглатывали, заталкивая ее полуживую в свои утробы. Днем они высовывали свои вытянутые носы из воды и, словно застывая на месте, разглядывали корабль и людей, подходящих к краю бортов.
«Летящий» шел недалеко от западных берегов Замнитура, поэтому кверты не отходили от корабля ни на мгновение, ведь это были их воды. Если бы не было тумана, то днем можно бы было разглядеть сушу – узкую песчаную полоску и возвышающийся над ней не знающий конца и края лес.
Наемник уставился в непроглядную мглу, не столько пытаясь что-то увидеть, а скорее машинально, таким незамысловатым способом стремясь скоротать оставшиеся ночные часы.
Дощатый корпус «Летящего» тревожно поскрипывал, предчувствуя присутствие некой незримой опасности, что подкарауливала судно где-то совсем рядом. Хотя Верлас и не был моряком, но от торговцев и гордаров знал о том, что Коралловое море вдоль берега изобиловало скалами, которые в зависимости от приливов или отливов то поднимались над водной гладью, то предательски прятались в морской пучине. Для морехода разумнее было удалиться на день пути от суши и спокойно идти по просторному. Только вот преследуемый «Летящим» корабль не искал простых путей, словно чувствуя за собой погоню, он шел там, где было опаснее всего, там, где скоростной преследователь не мог в полную силу реализовать свои возможности.
Дабы ни налететь на скалу, впереди «Летящего» плыла весельная лодка, моряки, сидящие в ней, прощупывали дно длинными шестами, стараясь вовремя найти отмель или скалу.
Преследуемый ими корабль вел явно опытный капитан. Ему удавалось держать отрыв от «Летящего» в полдня пути, и что бы ни делал Корвин, сократить расстояние никак не получалось. Хотя нет. Несколько недель назад, когда беглец затерялся среди замнитурской флотилии, его почти удалось настигнуть, но… Корвин повредил свое зеркало Леокаллы, шторм усилился, опасность подходить к военный кораблям – все сложились воедино, и хитрый проныра оторвался от преследователей.
Ночную тишину вдруг прорезал звон колокола. Наемник вздрогнул от неожиданности. Звон означал, что впереди скалы. От капитанского мостика послышались команды, в воду полетели якоря, немногочисленные расправленные паруса были тут же спущены. Корабль натужно заскрежетал и встал, слегка недовольно покачиваясь из стороны в сторону.
По палубе застучали каблуки, в неверном свете ламп замелькали тени, это к носу спешили несколько членов из команды «Летящего», чтобы разобраться, что там впереди.
Верлас с радостью стал наблюдать за действиями матросов, и это было все лучше, чем погружаться в пучину неразрешимых проблем и сожалений о совершенных поступках. Сначала вернулась лодка, идущая впереди корабля. Моряки доложили старшему помощнику капитана, что по ходу движения гряда скал. Риф протянулся почти на сотню локтей в длину и был втрое больше в ширину. Требовалось сдать назад.
Довольно скоро на корабле стало значительно светлее, были зажжены дополнительные лампы. На воду спустили еще несколько лодок и принялись исследовать море по правому и левому бортам «Летящего», чтобы понять, возможно ли сделать разворот. И уже скоро стало ясно, что это делать сейчас очень рискованно. Скалы полумесяцем огибали «Летящего», кромками уходя в воду. И, как заметил помощник капитана, долговязый, хмурый малый:
– Пока не начнется прилив, не уйдет туман и не наступит день, любые дерганья «Летящего» будут роковой ошибкой. Тут и закончится наше плавание.
Верлас опустил руку на походную сумку, проверяя, на месте ли зеркало Леокаллы. Он хотел поглядеть, где сейчас преследуемый ими корабль, но не решился сделать этого при посторонних. Слишком много чужих глаз было вокруг, а в трюм его как-то не особо тянуло.
Корвина почему-то пока не будили. Все решения по дальнейшему плаванию принимал его помощник. И из его слов было понятно, что до утра они никуда не поплывут. Это означало, что их беглец уйдет от них еще дальше. И это не особо радовало Верласа.
Корабль, освещенный множеством огней, пошатываясь из стороны в сторону, превратился в яркое пятно среди клубящегося вокруг него тумана.
– Ох, не к добру это. Ох, не к добру, – посетовал наемник, глядя по сторонам, пытаясь понять, далеко ли отсюда до берега.
Именно в этот момент он внезапно для себя почувствовал, что его правой ноге стало как-то неестественно тепло, учитывая сырую, далеко не жаркую погоду и ночной час. Наемник быстро понял, что виной тому зеркало, лежащее в сумке, которая висела как раз над его бедром.
«По-видимому, Итель что-то нужно от нас. И это не сулит ничего хорошего, раз она требует о разговоре в неурочный час. Нужно ли будить Регрона? А… Ладно. Приму плохие новости на себя».
Верлас огляделся. Людей на палубе не убавилось.
– Вот вам не спится-то, снуете тут, как муравьи ошалелые!
Больше не раздумывая, наемник быстрым шагом направился к себе в каюту. Конечно, это тоже не было особо надежным местом на этом корабле, но хотя бы относительная секретность в сложившейся ситуации тоже вполне устраивала Верласа. Сумка тем временем не на шутку разогрелась.
«Вот бы эта грелка всегда так работала, – спешно передвигаясь теперь уже, к счастью, в плохо, но все же освещенных коридорах, чуть не упав, задевая углы, размышлял наемник, прикидывая возможности применения зеркала, а потом заметил: – Хотя женское тело не хуже греет».
Оказавшись в своей каюте, он плотно закрыл входную дверь и несколько раз проверил засов, насколько он надежен. Потом обошел каждый угол, уверившись, что тут точно никого нет, кроме него самого. Успокоившись, он сел на бочку-стул и извлек из сумки зеркало. Оно настолько разогрелось, что теперь его невозможно было долго держать незащищенными руками.
– Эка тебе невтерпеж.
Верлас положил зеркало перед собой на стол, поднес к нему ладонь, заставляя залиться прозрачную поверхность молоком, после чего коснулся нужного символа на стекле, которое тут же ожило. Перед ним была Итель. Она находилась в каком-то храме, это можно было понять по колоннаде за ее спиной и фрескам, выбитым на ней, а еще какие-то статуи, но разобрать, что это за божество, Верлас сразу не смог. На Итель был белоснежный севетор, подчеркивающий ее стройную фигуру, и такого же цвета лентиры, подпоясанные широким черным кожаным ремнем, инкрустированным ониксами овальной формы. Ее волосы как всегда были собраны в тугую косу, которая спящей змеей покоилась на груди девушки.
– Нехорошо заставлять женщину ждать! – укоризненно заметила Итель.
В ее голосе читалась какая-то торжественность и издевка одновременно, это не был простой сарказм, что насторожило бывалого вояку, умевшего разбираться в интонациях своих зертов.
– Я ответил, как только смог, – сказал Верлас, ограничиваясь сухой констатацией факта.
Итель присела на скамью, продолжая держать зеркало в руке. Теперь стала видна статуя за ее спиной, это бог рек и озер Дай О’За, мускулистый юноша с белоснежной кожей, одетый в голубую тунику. Увиденное изваяние заставило наемника непроизвольно напрячься, словно сейчас последует удар кулака, но так как видимой угрозы не было, он тут же оттолкнул назойливое чувство прочь.
– А где же твой любознательный соратник?
– Регрон спит в другой каюте. Я решил не затягивать твое ожидание.
– Ладно, к делу. Я покажу тебе кое-что. И это кое-что должен будешь видеть не только ты, но и капитан. Да, теперь можно открыться ему и перестать играть в эти глупые прятки, скрывая то, что через зеркало получаются указания не от Иль Гатара, а от меня. Пришел черед поставить его перед фактом, что я его новый хозяин. Но не спеши его звать. Все, что надо, он посмотрит позже. То, что я тебе покажу, можно будет вновь рассмотреть в подробностях, нажав на зеркале символ в виде змеи. Понял?
Услышав слова девушки, Верлас явственно понял, что то, что ему покажут, не порадует его, как, впрочем, и капитана.
– Тебе и капитану тут хотят передать привет и пожелания поскорее вернуться домой, – грациозно, как кошка, поворачиваясь в сторону, чтобы в зеркало Верлас мог видеть основной зал храма, с ехидной улыбкой на губах сказала роковая красавица.
Сердце кольнуло в груди старого вояки. У отца двух десятилетних девочек перехватило дыхание, ведь в зале храма, за левым плечом Итель, на нижних скамьях сидели его ангелочки и еще трое каких-то детей в окружении пары жрецов и нескольких немиторов. Все дети были в хорошем расположении духа, явно не подозревая об истинных целях своего пребывания тут.
– Это чтобы у тебя и Корвина, вашего капитана, не возникло глупых мыслей, вроде того, чтобы наплевать на все и не выполнить то, что от вас требуется. И да, еще раз повторюсь, если вдруг ты чего не понял, теперь следует и ему знать обо мне и том, что я его работодатель.
Обворожительно улыбаясь, Итель послала ему воздушный поцелуй и потом, резко поменявшись в лице, нахмурившись, грозно сверкнув безжалостным взглядом, потребовала:
– Делайте свое дело быстрее. Привезите мне эту кнезову девку! А иначе… пеняйте на себя сами!
Итель поднесла свободную руку к поверхности стекла, сжала пальцы в кулак, и зеркало покрыла белая дымка. Еще миг, и в зеркальной глади можно было лицезреть только обескураженное лицо наемника.
Хотелось кричать, крушить все вокруг, браниться, но это не могло помочь делу. Верлас в мгновение ока совладал со своими чувствами и стал лихорадочно думать.
«Так, так, так… Соберись. Соберись, Верлас. Что ты видел в зеркале? Это, скорее всего, исходя из размеров зала Т’Бол, там поклоняются Дай О’За. Хотя с тем же успехом это может быть и храм в храмовой долине Башни Драхмаала. Что мне это дает? Ничего. Кого я там видел? Жрецы и немиторы. Значит, мои девочки в плену. Да и кормилицы рядом не видно. Возможно, это как-то мне потом поможет в поисках. А кто еще там? Еще дети. Как видно, это счастье произвел на свет капитан. Что мне делать теперь? Варианта, по-видимому, два. Первый – бежать обратно. Но где искать моих ангелов, я не знаю. Если меня обнаружат раньше, чем я смогу отобрать девочек из их рук, все кончится плохо. Второй – как-то ускориться и в конце концов нагнать этих неуловимых гордаров и отбить девушку. Но как это сделать? Ведь в море я не силен, тут я завишу всецело от Корвина. А у него пока не очень получается исполнить то, за что ему заплатили. Да… Вот я попал в переплет! Думал, что морская болезнь, а после нее бессонница и ночные кошмары – мои худшие враги, но, выходит, плохое только начинается, а то, что было, цветочки полевые. А, а, а, кнезова ты сволочь, Итель!»
Верлас со злобой, со всего маху, не сдерживаясь, ударил кулаком о стену. Раздался оглушительный «бах». Корабль содрогнулся, наемнику показалось, что все не прикрученные к полу вещи подскочили вверх. Не веря своим глазам и ушам, Верлас сначала с опаской посмотрел на свой кулак, который горел огнем от удара, а на костяшках местами содралась кожа и выступила кровь, а потом окинул взглядом каюту, остановившись на столе, на который из узенького проема лампы все же выплеснулось масло.
«Я же не по столу ударил, а по стене», – начал было размышлять наемник, когда тело корабля снова потряс сильнейший удар, от которого Верлас чуть не слетел со своей бочки.
– Да что тут творится?!
Понимая, что происходящее не к добру, наемник закинул зеркало Леокаллы в походную сумку, которую на ходу закрепил на своем ремне, и, выбежав в коридор, поспешил к Регрону и Псу, которые неплохо ладили во время плавания и делили совместно кров.
Не успел он оказаться в узких проходах чрева «Летящего», как чуть не столкнулся с каким-то матросом, бежавшим куда-то сломя голову. Команда корабля оживилась: отовсюду доносился перестук бегущих ног, слышались окрики и брань, хлопали двери. Поворот, еще поворот, вот и каюта Регрона.
«Надеюсь, ты не закрываешься, как я, на ночь!»
Верлас дернул за ручку, и вместо того чтобы открыть дверь, он провалился в каюту товарища. Он пролетел ее целиком, впечатавшись в противоположную двери стенку. Масляная лампа сорвалась со стола и разбилась. На мгновение стало абсолютно темно. Но разлитое масло тут же воспламенилось, осветив комнату тревожными языками красного пламени. Такое могло случиться только в случае, если корабль практически мгновенно бы лег на воду, в иных ситуациях огонь бы никак не мог вырваться наружу, это не позволяла конструкция светильника. Единственной радостной новостью было то, что Регрон и Пес были у себя, по месту своего постоянного размещения на «Летящем». Собака заскулила, хорошенько приложившись о стену, бывший страж вскрикнул, ударившись спросонок головой.
По всему выходило, что по неведомой причине корабль завалился набок и тут же частично вернулся в прежнее положение.
– Что тут творится?! – выкрикнул Регрон.
Никто ничего больше не успел сказать. «Летящий» вздрогнул, как от сильного удара о скалы, и снова резко накренился. Внезапно в комнату из коридора хлынул поток воды, который быстро принялся заполнять каюту.
– Скорее, бежим отсюда! – заорал Верлас и что было сил начал карабкаться к двери по круто вздымающемуся полу.
За ним, еле поспевая, устремились к выходу Регрон и Пес. Собака беспомощно заскулила, не имея возможности карабкаться почти по отвесной поверхности. Наемнику пришлось вернуться за ней. Судно немного выровнилось. Общими усилиями люди выпихнули Пса наружу, в коридор, по которому уже полным ходом бежала река ледяной соленой морской воды.
Судно снова завалилось набок. За Псом, грязно ругаясь, в коридор выбрался Верлас, который, подав руку, вытащил из ловушки Регрона. В коридоре тускло светила чудом не погасшая лампа. Этот свет позволил сориентироваться.
– Куда дальше! – заорал бывший страж, испуганно вытиравшись на наемника.
Раздумывать времени не было. Пес уже спешил в сторону, откуда бежал поток. Товарищи, не сговариваясь, доверившись инстинкту животного, кинулись за ним. На лестнице, ведущей вверх, сохранилась еще одна лампа, которая послужила ориентиром движения, позволяя не терять друг друга из вида. Путь был не из легких. Уже скоро пришлось не бежать, а, борясь с бурной рекой, цепляясь за стены, подтягиваться, стремясь покинуть гибнувшее судно. Выбравшись на следующий уровень, Пес старался плыть, но поток был сильнее. Собака просяще затявкала, взывая к людям. Верлас, держась за крепкую балку, потянулся за Псом и, ухватив его за холку, подтащил к себе. Поставив собаку перед собой, наемник стал двигаться вперед, как бы выталкивая ее. Регрон с трудом, захлебываясь и проклиная все на свете, держался немного позади.
И тут раздался оглушительный грохот, за ним еще и еще. «Летящий» подпрыгивал, как если бы он был не корабль, а детский мяч. В голове наемника не укладывалось, что могло с такой силой наносить подобные удары. Затрещали доски, раздались вопли ужаса гибнущих людей. Запахло жареным мясом и дымом. Вокруг воцарилась полная тьма. Студеная вода резко хлынула и почти по шеи людей поднялась вверх.
– Верлас! Верлас! Помоги! Ты где? Верлас!
– Тут я! Иди на мой голос! Регрон?! Рег!
В отчаянии залилась лаем собака. Смерть тянула свою костлявую руку пока еще к живым. Казалось бы, ничто более не сможет удивить и больше напугать погибающих товарищей, но нет. Внезапно тьму озарила яркая ослепительная вспышка и оглушил мощнейший грохот. Верлас ослеп и оглох на какое-то время. Неведомая сила подхватила наемника и бросила куда-то вверх. Он чувствовал, что летит, переворачиваясь в воздухе как тряпичная кукла. А потом наемник камнем рухнул вниз, успев машинально сгруппироваться и ногами войти в воду. Бедолага теперь быстро погружался в ледяную морскую пучину. Наемник инстинктивно растопырил руки и ноги, стараясь замедлить стремительное движение в пучину. И это пусть и не сразу, но все же ему удалось. Движение замедлилось, пока он как бы не повис в пустоте.
Зрение частично вернулось к нему. Откуда-то сверху шел свет, видимо, это горел «Летящий». Зарево пожара позволяло понять, куда следовало плыть. Верлас, собравшись с силами, оттолкнулся руками, начиная подъем с глубины. Мимо него ко дну спешили обломки корабля, оружие, посуда и тела людей. Неожиданно вода вокруг наемника стала мутной, но времени разбираться, что к чему, не было. Он продолжал рывки руками и ногами, рвясь к спасительной черте, за которой призом был живительный глоток воздуха.
Что-то с силой ударило его в бок, заставив круто повернуться. В неплохо освещаемом заревом подводном пространстве Верлас четко разглядел широкий плавник удаляющегося кверта.
«Твою душу, твою душу!» – паника заполнила его сознание, он прервал свой подъем.
Верлас и думать забыл, что тут, в море, возле корабля его могут поджидать еще какие-то угрозы. И это был ужас ужасом! Ведь кверты охотятся стаей! Это означало, что проклятые рыбы могли напасть в любой миг, да еще и с разных сторон. В подтверждение своих опасений наемник увидел, как на обездвиженное тело одного из матросов разом набросились по меньшей мере четыре морских щуки, разрывая его на части. Вода вокруг места пиршества тут же помутнела, скрывая прожорливых тварей.
Вопль отчаяния и ужаса вырвался из груди наемника, а вместе с ними и остатки воздуха. Бешено молотя руками, он рванулся к поверхности. Ему сейчас было безразлично, что своей активностью он может привлечь квертов. Главным сейчас было вдохнуть воздуха, чтобы набраться жизненных сил для борьбы.
И вот Верлас вынырнул наружу, высоко поднявшись над водой и жадно хватая воздух ртом. Совсем рядом он приметил скалы, правда, возле них расплескивали воду хвосты квертов, которые рвали свою добычу. Это все, что он успел увидеть, прежде чем его тело снова не опустилось в ледяную воду. Пытаться вынырнуть он не стал, а размашисто замахав руками, поплыл прямиком к скалам, однако забирая левее от места пиршества морских тварей.
«Боги, боги! – молил он. – Помогите! Сейчас самый раз, чтобы случилось чудо!»
Взмах за взмахом, он все ближе и ближе оказывался к суше. Но тут предательски свело правую ногу. Двигать ей стало невозможно. Боль была такой, как если бы с него сейчас сдирали мясо и отторгнутую, но все еще связанную через жилы с основным телом плоть, сразу накручивали бы на вертел. Боль частично парализовала его, в разы сковав возможность его продвижения.
– А-а-а! – завопил он, стараясь хоть как-то освободиться от мук, а потом, стиснув зубы, принялся снова бороться с водной стихией.
Неожиданно для себя он услышал лай. Не тратя сил, чтобы увидеть его источник, понимая, что это, скорее всего, его Пес, радуясь тому, что тот выжил, Верлас поплыл на греющий душу звук.
Левая рука Верлас, зайдя по дуге, рухнула вниз в очередной раз, но теперь она соприкоснулась не с водной гладью, а больно приложилась, ударившись о камень. Радость наемника сменилась очередной волной паники. Рука тут же онемела и отказалась более слушаться хозяина. Цепляясь правой рукой, Верлас лихорадочно принялся пытаться выбраться из воды.
И снова ему на помощь пришел Пес. Он подскочил к самой кромке воды и, ухватившись зубами за куртку человека, рывками начал помогать ему выбраться на довольно крутой берег. Верласу надо было вскарабкаться на небольшой уступ, нависший на высоте локтя над водой. Ценой неимоверных усилий при помощи Пса за несколько рывков Верлас выбрался на скалы, тяжело дыша, распластавшись на уступе.
– Не дождетесь, твари! – выкрикнул он, обращаясь к плескавшимся где-то рядом квертам, а потом, обняв здоровой рукой Пса, негромко произнес: – Молодец, псина, молоток! Настоящий друг!
Когда боль в ноге немного поутихла, наемник вспомнил о Регроне.
Несмотря на то, что сил практически не осталось, он, опираясь о камни, поднялся и осмотрелся, пытаясь найти товарища. Его он не нашел, а увиденная картина крушения их судна заставила похолодеть насмерть замерзшее тело человека. Скалы, на которые выбрался Верлас, образовывали небольшую гавань, в которой частично погрузившийся под воду, объятый пламенем «Летящий» продолжал свой неумолимый путь ко дну. Море вокруг было заполнено кусками человеческих тел. Живых и целых видно не было, а среди этого хаоса то там, то тут поднимались широкие хвосты квертов, брызгающие во все стороны соленой водой и быстро уходящие ко дну, чтобы потом также быстро подняться на поверхность, схватить кусок мяса и снова вернуться в пучину.
– Регрон! – захрипел Верлас. – Регрон!
В ответ ему было только потрескивание горящего корабля и всплески воды.
– Каково кнеза тут произошло? – хриплым шепотом просипел наемник. – Глупость какая-то! Все погибли. Все! Мне же теперь не исполнить поручение Гатара и ведьмы. А-а-арх! Девочки, мои маленькие девочки! Как же я теперь вас спасу? Проклятье.
Верлас сполз по камням вниз, разом обессилив. По его щекам бежали горячие слезы, которые не могли согреть закоченевшее тело наемника.