Гралия Часть 5 Пролог

Часть V. Азарт

«Азарт – страстное эмоциональное увлечение, затмевающее рассудок, ведущее к краху и гибели, но, будучи обузданным человеческой волей, он становится залогом грядущего успеха»
;
Пролог

Он уже не спал, но глаза еще не открыл. Остатки сна ускользали от мужчины, но наиболее эмоциональные фрагменты сновидения еще будоражили переходящее к бодрствованию сознание: обида, отчаяние, смирение и боль. Он пытался запомнить цветные красочные зарисовки грез: каменный колодец прохода, ведущего в гарлион, ряд арбалетчиков, а за их спинами –женщина, летящие в него болты, человек в террониевом доспехе, что-то выкрикивающий, голубое небо с парящей по нему полупрозрачной вуалью облаков.
«Что это значит, что я вижу?» – то ли сказал вслух, то ли подумал он.
Сознание полностью пробудилось. Сквозь полузакрытые веки он уловил яркий свет. Проснувшийся поднял руку, защищаясь от него. Немного пообвыкнув, он открыл глаза и огляделся. Его тело лежало в неком подобии кокона, из стенок которого шло свечение, что, как только человек стал двигаться, померкло, но не погасло полностью. Внутри сферы было ни тепло, ни холодно.
«Как же я сюда попал, как отсюда выбраться?»
Человек уперся руками в нависший на расстоянии локтя потолок, пытаясь высвободится из заточения. Безуспешно. Потом попробовал проделать то же самое, но ногами. Тот же печальный результат.
Внезапно в легких стало не хватать воздуха. Кровь лихорадочно за пульсировала в жилах, пот выступил на лбу, вдоль спины и на сгибах суставов.
В этот момент раздался причмокивающий звук и потолок над человеком плавно приподнялся и ушел куда-то в сторону. Он резко сел, стремясь поскорее покинуть кокон, и глубоко вдохнул полной грудью воздух. От этого потемнело в глазах, но скоро зрение вернулось к нему.
Теперь мужчина мог видеть больше. Снаружи кокон походил на каменный саркофаг. Он стоял на невысоком постаменте в довольно большой, плохо освещенной комнате. Света тут не было вовсе, пока не открылся кокон, мерцание, исходившее от его стенок, разгоняло тьму. Ни окон, ни мебели в помещении не наблюдалось, в стене, которая была в стороне ног мужчины, угадывалось очертание двери.
Осмотрев себя, он обнаружил, что не одет. Но так как в комнате никого не было, нагота не являлась для него проблемой.
Он, опираясь руками о края кокона, сделал попытку выбраться из него, что с горем пополам удалось. Для этого потребовалось сделать серьезное усилие. Мышцы отвыкли от нагрузки и находились в расслабленном состоянии.
«Где это я? Вот выбрался из малого плена и добился лишь того, что оказался в новом, большем по размеру застенке. Хорошо хоть тут тоже нежарко и нехолодно».
Внезапно единственный источник света погас. Вот в такие минуты и понимаешь, как много значит для человека свет.
«Не было печали!»
Подождав в нерешительности какое-то время, он рассудил, что неплохо бы попробовать добраться до двери. Вытянув руку вперед, мужчина, продвигаясь небольшими шажками, после недолгого плутания добрался до нее. Закрыта. Человек прошел вдоль стен, обшаривая их руками в надежде что-то разыскать, пока не оказался снова у запертой двери. Тогда он вернулся к кокону и влез в него надеясь, что если ему удастся оказаться внутри, то свет вновь зажжется. Без толку.
Время потянулось. В какой-то момент тишина стала звенящей и давящей. Он хотел закричать, позвать на помощь, но не смог. Изо рта вырвалось только хриплое сипение.
Человек снова предпринял попытки обследовать место своего заточения. Стал стучать в дверь, пробовать ее выломать. Да куда там, преграда была непоколебима.
Намучившись, мужчина вернулся в кокон и, свернувшись в нем калачиком, через некоторое время успокоился и уснул.
И так потянулась бесконечная чреда сна и бодрствования. В очередной раз, когда он проснулся, человек поймал себя на мысли, что давно уже ничего не ел и не пил, не испражнялся, но не чувствует голода или жажды. Это было не нормально. А еще его мышцы не ослабевали, а даже немного более окрепли с момента первого пробуждения.
Время шло, а может, оно стояло на месте. Он пытался вспомнить, как его зовут, оживить в памяти хоть что-то из своего прошлого, но все безуспешно. Складывалось такое ощущение, что есть только настоящее, погруженное во тьму, и более ничего никогда не существовало и не будет существовать.
Сознание затеяло с ним жестокую игру. Ему стали слышится чьи-то голоса, то зовущие его, то проклинающие. Мужчина улавливал запах гари и в тот же момент чувствовал, как его тело охватывало пламя, сжирающее заживо его плоть. Было ужасно больно, но сознание отказывалось проваливаться в блаженное забытье. Огонь был не единственной мукой, когда острота приносимых им страданий притуплялась, ей на смену приходило удушье. Человеку казалось, что он лежит в гробу и воздух внутри на исходе. Он начинал лихорадочно, разбивая кулаки в кровь о доски, пытаться проломить крышку над собой. Как только удача улыбалась ему и образовывалась брешь, то разом внутрь его гроба устремлялся песок, сковывающий все его члены, лишающий остатков воздуха, проникая в нос, рот и уши. В другой раз вместо песка в пространство гроба вливались потоки воды и человек тонул.
В промежутках между мучениями, многократно испытав свою смерть мужчина вновь обрел способность говорить. Пользуясь новым умением он принялся кричать, призывая открыть проклятую дверь. Однако через некоторое время замолчал, прекратив свои бесплодные попытки привлечь внимание, перестав тревожить тьму. Неожиданно для себя человек испытал стыд за призывы к своим пленителям, такое поведение показалось ему ниже собственного достоинства.
Мучимый самокопанием, в какой-то момент он услышал посторонний звук, что оказался не очередной иллюзией, а реальностью. Скрипнули петли двери, и в комнату вошли непрошеные гости. Грохот их шагов, шуршание одежды, дыхание незнакомцев, наполнили пространство камеры. Появление гостей узник воспринял с безразличием.
«У кого-то из них в руке факел», – промелькнуло в голове у пленника, эта мысль стала водоразделом, отделившим реальность от болезненных фантазий.
Один из пришедших заговорил:
– Поднимайся, пока я не передумал!
«Откуда я знаю этот голос? Откуда?! Он принадлежал человеку, которого я знал раньше».
Узник, щурясь, приоткрыл глаза и выбрался из кокона, встав напротив гостей. Тут же ему на плечи опустился плащ.
Необычно было снова видеть свет. Гости вывели узника в коридор и усадили его на каменную скамью у стены. Мужчину окружили несколько стражников и их зерт, какой-то мужчина, облаченный в террониевый доспех, поверх которого имелся расшитый золотыми нитями плащ.
«Золотой пес», – пленник вспомнил, как зовут одетых так людей, но имя гостя оставалось забытым, хотя узник точно знал, что они знакомы.
«Золотой пес» долго рассматривал пленника, а потом спросил:
– Ты помнишь, кто ты, как тебя зовут?
Узник отрицательно покачал головой.
– Откуда ты? Кто твои родители?
Все то же, похожее на старческую болезнь, покачивание головой в ответ.
«Золотой пес» кивнул, словно передразнивая узника. Он сделал несколько шагов в сторону с видом, что о чем-то размышляет, а потом повернулся и поинтересовался у своего собеседника:
– Ты не задумывался благодаря чему возникает человеческое «я» и что оно такое?
Зерт пристально поглядел на пленника и, видя, что ему не отвечают, продолжил:
– А задуматься следовало. «Я» – это память, скопленный жизненный опыт, приобретенный посредством органов чувств, позволяющий делать выводы, результат работы сознания, заключенного в бренную плотскую оболочку. Вот есть человек, а вот его нет, тогда исчезает и «я».
Зерт пересек тонкую грань, отделяющую свет от густой мглы. Тьма поглотила его всецело, без остатка. Узник непроизвольно поежился, ему не хотелось снова оказаться во мраке.
Из тьмы донесся голос, странный голос, пленнику показалось, что теперь говорил не один, а сразу десяток людей: мужчины и женщины, дети и старики:
– Печален удел обычного человека. Печален и полон безысходности. Человек лишь подобие или дикая копия властелинов-создателей, которые не знают забвения, смерть для них лишь краткий миг перехода в новое тело, в котором их «я» будет продолжать свою жизнь. Но создатели властны стереть из своей памяти ненужные воспоминания, пережитые эмоции, и жизнь новыми красками начинает играть для них. Создатели – это первородные, в отличие от диких людей и людей-подобий они могут сохранять нужные им воспоминания, преодолевая порог смерти человеческого тела, входя потом в новую плотскую оболочку.
Из мрака выскользнула тень. В лучах масляной лампы сверкнула сталь. Меч пронзил одного, второго, третьего стражника, не оставляя и шанса на выживание. Их тела, как мешки, переполненные мукой, оседали на пол. Жизнь, словно испуганная канарейка, спешно покидающая насиженную ветку. На лицах стражников застыла гримаса боли, растерянности и обиды. Зерт стоял с обнаженным клинком над телами своих подчиненных. Он снова заговорил прежним голосом обычного человека, в его словах звучали нотки самооправдания:
– Они свидетели, последние из живых, помимо меня, кто знали целиком твою историю, к тому же видели сейчас тебя живым, я не могу рисковать, на кону судьба Гралии, то что им известно не должен знать никто, поэтому нельзя позволить им жить. Смерть – это самое надежное средство сохранить тайну.
Узник, как ни странно, не испытывал страха перед «золотым псом», восприняв произошедшее как должное. Он не чувствовал в нем для себя угрозы.
Зерт, вытерев свой меч об одежду одного из умерщвленных им стражей, убрал оружие в ножны. «Золотой пес» подошел к узнику и сел рядом с ним на скамью. Он полной грудью вдохнул и, повернувшись к пленнику лицом, как ни в чем не бывало сказал:
– Как ты дышал все это время этим затхлым воздухом?
Пленнику не было что ответить, потому что он не очень-то и помнил, каков на вкус настоящий свежий воздух.
– Понимаю. Ты многое позабыл. И это хорошо для нашего общего дела. Взбодрись, ведь не каждому выпадает такая удача – избежав смерти, обновить свое «я»! Что нужно, вспомнится, а что может помешать в нашем деле, будет безвозвратно забыто. Пришло время вновь начать.
– Начать что? – неуверенно спросил узник.
– Как что, новую жизнь.
– И что это будет за жизнь?
– Жизнь как жизнь, полная сладких и горьких воспоминаний, со взлетами и падениями, но новая. Конечно, старые воспоминания какое-то время будут, как пена, подниматься из глубин памяти, но это продлится недолго. Они станут ничем по сравнению с новыми, такими яркими и настоящими ощущениями, в отличие от сна из прошлого. Былое превратиться в тень и в полдень нового дня исчезнет.
Зерт распахнул полу своего золотого плаща и извлек из внутреннего кармана чистый квадратной формы белый лист бумаги:
– Так что ты выберешь: новую жизнь или смерть?
– И что это будет за жизнь? – вновь повторил свой вопрос узник.
– Упрямый! Это хорошо! Хорошо, что нужные мне черты твоего характера остались в этом подобии от старого тебя. Ты станешь победителем, тем, кем тебе уготовила быть судьба. Но не просто победителем, а моим победителем. Ты будешь снова сражаться, ведь тебе именно это по душе. Вновь сможешь защищать Гралию!
«Гралия! – повторил про себя узник. – За Гралию!»
Это слово стало ключом от двери в его память. Узника накрыла волна воспоминаний. Они были разрознены, эпизодичны, но так ярки, что у пленника захватило дух. Ему было сложно разобраться в нахлынувшем на него в один миг калейдоскопе красочных картинок. Пленник сжал кулаки и, не без труда, но совладал с эмоциями.
– Вижу, что Гралия для тебя не пустой звук.
– Да, это так!
– Тогда соглашайся и сможешь еще многое сделать для своей страны.
Узник утвердительно кивнул головой.
– Вот и хорошо! А теперь, без лишних вопросов, возьми этот лист и приложи его к лицу.
Узник сделал то, что от него требовалось. Машинально закрыв глаза, он приложил бумагу к лицу. Лист прилип к его коже. В местах соприкосновения возникло жжение. В какой-то миг его лицо охватил жар. Узник хотел было сорвать бумажонку, но ни тут-то было, она буквально вросла в плоть. Мученик открыть глаза и вдруг понял, что бумага куда-то пропала и не мешает видеть. Он недоуменно посмотрел на руки, колени, пол. Лист не упал, а пропал, словно испарился, но лицо все еще продолжало пылать огнем.
– Что ты сделал со мной?!
– Я дал тебе новое лицо! Скоро оно приживется и боль уйдет. А пока придется потерпеть.
– И что дальше?
– Теперь я дам тебе имя. Люди будут звать тебя Кара Рок. Кара Рок из Гралии гербов. Герб твоего дома – горящий терновый куст на сером фоне.
– А разве есть такой герб в Гралии гербов?
– Да, был когда-то, – с нотками грусти в голосе сказал «золотой пес».
– Но ведь эту ложь будет просто раскрыть гральцу из тех мест.
– Ошибаешься! В землях за хребтами Твалирона столько гербов, что высокородный, живущий в северной части варта, не знает, каков герб у торговца, недавно купившего себя право высокородства, живущего в южной части того же варта.
Зерт встал со скамьи. Он явно намеревался убраться из темного коридора. «Золотой пес» навис над Кара Роком как скала и распорядился:
– Поднимайся, пришло время вернуться к свету. Да заодно надо найти, во что тебя приодеть, не дело нагишом ходить по улицам столицы и смущать местный добропорядочный люд.
«Золотой пес» повернулся спиной и, взяв из ниши в стене лампу, уверенно пошел прочь.
– У меня еще один вопрос, – следуя за зертом, спросил Кара.
«Золотой пес» остановился и, подняв лампу над головой, осветив получше коридор, вглядываясь в лицо Рока, произнес:
– Не трать свое время на пустые вопросы. Ты узнаешь все, что тебе нужно знать, но в свое время.
Кара смотрел на своего господина снизу вверх, зерт был очень высок.
– Пожалуйста, ответь мне, это важно для меня. Кто ты? Я же должен знать, кому служу?
– Пожалуй ты прав. Это знать тебе следует уже сейчас. Меня называют Т’Арком. Служить ты будешь много кому, но повиноваться и исполнять только мою волю! И первое, что тебе предстоит сделать, так это отправиться за Анарикор, в землях Грилота и Саури следует навести порядок. Совет старейшин Башни Драхмаала заигрался в свои игры. Пришел черед напомнить жрецам, кто в Гралии хозяин. Но самое важное другое, надо среди скрывающихся по норам, как мыши, остатков мятежников, разыскать одного очень хорошо оберегаемого многими человека и лишить его жизни. Он враг Гралии.