Макс Бранд Мир тесен Рассказ

Макс Бранд (1892-1944)

МИР ТЕСЕН

Впервые опубликовано в журнале "Collier's Weekly", 8 февраля 1936 г.
Рассказ находится в открытом доступе.

Перевел с английского Олег Геннадьевич Азарьев.


Смайт — высокий, стройный мужчина, с мужественным лбом, компенсирующим заметную безвольность его нижней челюсти, — нравится женскому полу далеко не с первого взгляда.
Поэтому, отправляясь на ночную прогулку, Смайт прихватывает с собой необычный и неотразимый повод для знакомства с девушками — он арендует в питомнике собаку и водит ее на поводке по барам и ночным клубам. Обычно он подбирает породистую собаку, которую содержат в питомнике, пока хозяин в отъезде.
Большинство собак принимает вас после того, как вы прикормите их с ладони. Если же попадается вредная злюка, которая рычит и скалит клыки, Смайт поясняет:
— Бедняга принадлежит моему двоюродному брату. Его все время держат дома взаперти. Я решил вывести его прогуляться; и он, вероятно, в конце концов откусит мне ногу — я же для него чужой. Такая вот закавыка. Мы все ненавидим незнакомое. Откровенно говоря, мы все чужие. Никто из нас не знает даже собственного соседа. Или не совсем знает.
Подобная речь заставляет людей в баре обратить внимание на Смайта. Иногда какая-нибудь девушка неожиданно подсаживается к нему и говорит:
— Вы — это нечто. Я думаю, вы ужасно хорошо поступили.
Смайт уверен, что, собака цепляет девушку за живое. Она смотрит вниз на собаку и поднимает взгляд на мужчину, ее хозяина. А еще Смайт утверждает, что девушки грезят встретить героя, и мужчина с собакой исполняет эту роль.
Я очень впечатлен его методом знакомства при помощи собаки, однако на днях я не утерпел и спросил, как он все-таки умудряется добиться того, чтобы приглянувшаяся ему девушка подсела к нему и собаке. Его ответ меня удивил. Он сказал:
— Любая девушка клюнет, если ты знаешь, как ее закадрить. Кроме того, не следует забрасывать наживку, пока не увидишь самую крупную рыбу.
И потому я передам эту историю так, как сам Смайт рассказал ее мне.


Однажды вечером, три или четыре недели назад, Смайт взял напрокат, на ночь прекрасного белого английского бультерьера. Он привел собаку в один из тех больших гостиничных баров, где принято создавать как можно больше уединения за столиками вдоль стен, сел на табурет у стойки и освежился стаканом шотландского виски с содовой. Вскоре в бар ввалилась большая компания, расселась вдоль барной стойки, и тут, как случалось и прежде, девушка из компании подсела к бультерьеру. Смайт обратил на нее внимание, поскольку, едва она заговорила с псом, тот встал на задние лапы и лизнул ее руку.
Глядя на нее, Смайт сделал удивительное открытие. Оно заключалось в том, что девушка была совершенно невероятной!
Ее приметы таковы: рост около пяти футов и пяти или шести дюймов, вес около ста двадцати фунтов, глаза серо-зеленые или что-то в этом роде, волосы темно-каштановые, одежда именно такая, какую можно ожидать. Даже перечисляя ее приметы, я не вижу в них ничего особенного, но Смайт, обладающий проницательным умом, сразу понял, что перед ним сидит именно то, чего нет в природе, — среднестатистическая американская девушка!
У него перехватило дыхание. На некоторое время деньги для него перестали что-либо значить. Он предложил ей выпить и через несколько секунд, с помощью своей безупречной техники, усадил ее за очень уединенный угловой столик.
Как всегда, он завел разговор о собаке. Девушка указала на бультерьера, который быстро ухватил ее палец, постепенно переместил его к своим коренным зубам и хрустнул. Однако она убрала палец как раз в тот момент, когда Смайт похолодел, но даже красная эмаль ногтя не поцарапалась. Смайт решил, что она только на вид обыкновенная.
Он продолжил привычную тактику и, будто вдохновленный внезапным озарением, начал было:
— Ты не... — Затем он запнулся и сделал вид, что смущен.
— Я не — что? — спросила девушка, возвращаясь к обыденному поведению.
— Ты несчастлива, — сказал Смайт. — Мне жаль... Но я вижу это!
— Ну, а ты-то счастлив? — спросила девушка.
Это было малость непривычно. Как правило, они задавали этот вопрос гораздо позже, после того как выкладывали большую часть фальшивой биографии.
— Мы не будем углубляться в это, — отрезал Смайт. Затем он с видимым усилием воодушевился и заявил: — Я хочу, чтобы ты была счастлива настолько, насколько возможно. Давай не будем говорить о неприятностях.
Ее голос обдал его холодком, когда она ответила:
— Единственные хорошие люди — это мертвые. И что же тебя убило?
— Не пули, — сказал Смайт и засмеялся своим печальным смехом.
— Женщина? — спросила девушка.
Смайт почувствовал, что его немного торопят. Две или три секунды он пристально и в то же время нежно смотрел на девушку.
— Нет, — сказал он. — Лучше давай поговорим о тебе. Ты плохая девочка?.. Ты не против, что я говорю так... грубо?
— Что ты называешь плохим? — спросила эта странная среднестатистическая девушка.
Он выпалил ответ со скоростью пулемета:
— Я никогда не осмеливался дать этому определение.
— Я скажу тебе, насколько я плохая, — сказала она. — Я беру дома двадцать пять долларов в неделю.
Смайт был слегка ошарашен.
— Я беру дома двадцать пять долларов в неделю и постоянно занимаюсь вот этим, — объяснила она и сделала жест, который включал в «это» напитки, стол, Смайта и весь бар, кроме собаки. Когда ее рука опустилась вниз, собака начала жевать ее.
— Ты нравишься бедному старику, — сказал Смайт. — Он ведет отвратительную жизнь. Это пес моего двоюродного брата, и тот никогда не выводит его на улицу. Я не выдержал, и решил проветрить его.
— Ого! — сказала девушка и выпустила длинную сизо-синюю струю дыма.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — продолжал Смайт. — Ты берешь деньги у своих стариков и прожигаешь жизнь?... Но вот что я тебе скажу…
— Да уж, скажи, — подбодрила его девушка.
— Я мог бы найти для тебя работу, — предложил Смайт. — К примеру, что ты умеешь делать?
— Это, — сообщила девушка и повторила жест, охвативший все вокруг, кроме собаки.
— Ты никогда не занималась настоящей работой? — поинтересовался Смайт.
— Что значит... настоящей? — осведомилась она.


Он посмотрел ей в глаза сквозь пелену дыма. Они казались скорее зелеными, чем серыми. Внезапно странный холодок дурного предчувствия пробежал по спине Смайта. И в этот момент произошло очень странное событие. Мимо прошла полицейская собака на поводке, бультерьер тихонько поднялся на ноги и улыбнулся розовой голодной улыбкой.
— Зиппер*! Лежать! — велела обычная девушка.
И пес опять распластался на полу.
— Ты что, знаешь... — начал слегка озадаченный Смайт.
— Я довольно хорошо знаю Зиппера, — пояснила она. — Но я не знала, что мой двоюродный брат Трумэн Уилсон — еще и твой двоюродный брат. Это ж надо!
Каким-то образом Смайт умудрился оплатить счет и вытащить пятьдесят фунтов белой псины на свежий воздух.
Тут я сказал ему:
— В конце концов, стоит ли отчаиваться? Ведь пес, как повод для знакомства, остается в силе.
Он покачал головой. На его лице читалась поэтическая печаль. Он пожаловался:
— Нет, теперь, когда я веду собаку в толпе, я чувствую, что половина женщин, повернутых ко мне спиной, могут быть этой девушкой... Половина людей на улице похожи на нее... Я вряд ли узнаю ее, если увижу снова, но она-то узнает меня... И когда я выхожу на ночную прогулку, я теперь осторожничаю — дважды думаю, прежде чем заговорить, и приглядываюсь, прежде чем начать осаду. Мой боевой дух совсем выветрился.
Я понял, что старина Смайт и в самом деле обладает чувствительной душой. И потому смог сказать лишь:
— Мне искренне жаль!
Он сделал еще глоток, а затем выдохнул:
— Я родом с Запада, ты же знаешь... И всегда полагал, что мир — довольно просторен...

 * Zipper (англ.) — Молния, в русском языке это слово женского рода, тогда как в английском мужского (Прим. перев.).

Опубликован в газете "Литературная газета + Курьер культуры" № 15-16 (183-184) от 25 августа 2022 г.