Замысел

"Ещё вчера всё было по-другому. А ночью густой туман до ниточки раздел деревья, и первый крепкий заморозок посеребрил вдоль улицы села электропровода"...
На этом месте я отложил в сторону авторучку.
Что в такую ночь может произойти в селе? Когда всё спит? Когда даже не лают собаки? Когда - туман, туман, туман? И серебрятся в темноте, обрастая инеем, электропровода?
В тёмном стекле окна отражалась настольная лампа, дымящаяся в пальцах сигарета, моя  тетрадь...
А что, если написать что-нибудь криминальное, страшное?
В село на днях вернулся из заключения отъявленный вор-рецидивист по имени Никита. Говорят, бесстыжий, наглый, лютый и голодный. Пока отбывал третий срок, его жена с детьми сбежала из села. Теперь, без средств к существованию, без дров и без семьи, он, наверно, один не спит во всей округе.
Так!
В чей двор его направить для воровства?..
Этого я решить не мог. Я здесь почти никого ещё не знал. Кроме семьи молодой вдовы-сектантки, чей двор отделял от моего сетчатый забор.
Не могу же я направить ворюгу в её хозяйство. Там двое малолетних детей. Сама она ещё девчонка... Нет. Не могу...
На что он может позариться, например, у меня?
На пишущую машинку, на продукты в холодильнике, на телевизор, на библиотеку. Украсть всё это, а потом продать... Предварительно съев все мои продуктовые запасы.
Но чтобы сделать это, он должен ведь меня убить... Меня! А я же, если что, пропущу его уши через его же задний проход, - как говаривал некогда командир нашего воздушно-десантного взвода.  Я же...
А объект для воровства самый подходящий. Живу один. Собаки нет. Чужой.
В конце концов, я же могу писать не о себе.
Живёт, допустим, прибившийся к селу какой-то городской чудак. Устал от шумной жизни. То да сё.  Живёт себе, поживает. Добрый такой и безобидный... А вору невтерпёж поесть... Вор, прихватив отвёртку или шило, выходит из своего обшарпанного домика-берлоги. В туман и в иней... В темноту...

Я перечитал начало написанного:

"Ещё вчера всё было по-другому. А ночью густой туман до ниточки раздел деревья, и первый крепкий заморозок посеребрил вдоль улицы села электропровода".

И стал строчить кровавый детектив...

В тетради  рисовалась жуткая картина.

Голодный вор шёл по темной улице, в руке сжимая шило.

Беззвучно колыхался вокруг него туман.

То там, то здесь осыпался с проводов серебристый иней.

Вор подошёл к калитке.

Поозиравшись, её отворил.

Постоял во дворе...

Ни шороха, ни звука.

Осторожно взошёл на крыльцо...

Тут я решил передохнуть. Мне нужно было продумать, как именно вор будет убивать доброго и безобидного чудака. Воткнёт шило в сердце? В шею? В бок? Я же в жизни ничего подобного ещё не писал!..

Встал из-за стола. Вынул из пачки очередную сигарету, чиркнул зажигалкой.

И, выдохнув клуб дыма, глянул в черноту окна...

Оттуда на меня смотрела заросшая голодная рожа ворюги.

- Чёрт! - невольно воскликнул я.

И чуть не долбанул  кулаком в его чугунный лоб через стекло. Но не успел… так  как в последний миг в этом наэлектризованном до предела, неухоженном подонке  узнал  своё отражение в ночном стекле окна.