Сказка про Главное. Часть V. Дивный эльф

     ЧАСТЬ V. Дивный эльф

      СОДЕРЖАНИЕ 5-й части:

Глава 1. Последний день
Глава 2. Представление продолжается
Глава 3. Пришелец из прошлого
Глава 4. Первые аплодисменты
Глава 5. На брёвнах
Глава 6. Спящий пробуждается
Глава 7. Перед долгой разлукой
- - - - - -

      ЧАСТЬ V. ДИВНЫЙ ЭЛЬФ

      Глава первая. Последний день

      Календарь показывал, что на дворе 25-ый день августа. Вера смотрела на цифры «2» и «5» и вместо них видела два траурных слова: «лето кончилось». Неважно, что до первого сентября ещё целая неделя: мама приехала, и завтра они с Лёнькой покидают Головки.
      Вера вышла на крыльцо и присоединилась к сидевшей на ступеньке грустной, как и положено в этот день, Нине. Рядом с Ниной стояла самодельная деревянная клетка с парочкой некрупных попугаев, только что доставленных Ольгой Андреевной из далёкого Ольгушкино.
      — Вот, возьми! — сказала она, ещё не успев высадиться из дедовского мотоцикла. — Кореллы. Велено передать лично Антоновой Нине Фёдоровне.
      — От кого? — вспыхнула Нина.
      — От Некольки, естественно. Кто же ещё на такие «фокусы-крокусы» отважится? Три дня мне покоя на давал… Надеюсь, отсюда никакой живности мне не всунете? А, Нина? Чтобы никаких ёжиков! Хватит — намучилась! В прошлый раз меня из-за вашего суслика чуть с поезда не ссадили. Сбежал, негодник, и спрятался. Да ведь не куда-нибудь, а под подушку к проводнице. С третьей полки пришлось снимать дамочку!
      Ольга Андреевна строго погрозила девочкам пальцем и стала вынимать чемоданы.
      — Да! — вспомнила она. — Попугаев приказано до холодов каждый день на волю выпускать, а клетку при этом держать открытой. Будто дрессированные и сами дорогу находят. Всё ясно?
      — Всё!
      После двухчасового пребывания в руках юных любительниц животных, птицы выглядели как пьяные: лапки у них заплетались, глазки закатывались.
      — Смешной этот Неколька, — сказала Нина. — Подарок прислал зачем-то.
      — Ладно-ладно, не скромничай! — засмеялась Вера. — Ему-то что передать?
      — Спасибо, что же ещё? Ну, скажи, что мы на каникулы приедем. Если не на осенние, то на зимние точно. Мамка обещала.
      — Вот здорово!
      Здорово-то здорово, но ведь это когда ещё будет!
      — Рыбёшки, чего скучаете? За хмелем поедете? — дед Алексей, привёзший со станции Ольгу Андреевну, готовился вновь оседлать «конька-горбунка» — свой видавший виды мотоцикл.
      — Поедем! — сорвались с крыльца Вера и Нина: хмель для бабулиного хлеба это святое!
      Нина пристроилась на заднем сиденье, Вера в коляске, дед на загривке, и полетели. Не менее половины пути они провели в воздухе: «конёк» камнем падал с каждой кочки и тут же взлетал на следующую. Это напоминало Вере даже не один, а сразу несколько крутых аттракционов, а Нина наклонилась и крикнула, задыхаясь от ветра:
      — Того и гляди, шасси отвалится!
      И они обе захохотали, как сумасшедшие.
      Короткое путешествие, из которого разудалая тройка вернулась с мешками, набитыми хмелем, развеяло девочек. Нет, они не будут транжирить драгоценное время на пустые переживания!
      — Давай попробуем ещё разочек, — предложила Нина. Вера поняла её с полуслова: атака на Ольгу Андреевну, прерванная поездкой в лес, возобновилась с новой силой.
      Дело в том, что Ольга Андреевна запретила им провести последнюю ночь в амбаре: утром предстоял очень ранний подъём. Лёнька, умотавший с Петькой ещё до приезда матери на рыбалку, не знал об этом ударе. А удар был мощнейший!
      Ольгу Андреевну девочки обнаружили в задней избе, где в тесной компании с бабулей и тётей Валей шло бурное обсуждение различных способов консервирования – нужны-то лучшие из лучших! А как же?
      — Мам, ну разреши! — Вера потянула мать за рукав.
      Ольга Андреевна несколько секунд вникала в смысл сказанного дочерью, затем, как всегда категорически, отрезала:
      — Ещё раз услышу — накажу! Будешь мне до ужина играть на скрипке!
      У Веры потемнело в глазах: потерять не только ночь, но и последний вечер?! Она в ужасе отшатнулась от матери.
      — Оль!.. — сказала тётя Валя. Она произнесла всего одно-единственное слово, но, видно, было в её голосе нечто такое, девочки не поняли что, от чего Ольга Андреевна неожиданно сдалась:
      — Ладно, скажите спасибо тёте Вале: уломали-таки!
      — Ура-а-а!
      Со стороны могло показаться, что девчата совершили несколько попыток запрыгнуть тёте Вале на шею. Но, как говорится, «не на того напали»:
      — Вот я вас! — шуганула та. — Саранча прыгучая!
      Девочки с визгом рванули к выходу. На пороге они чуть не сбили с ног вернувшихся с рыбалки мальчишек. По их виду можно было сразу определить: ребята поссорились. По крайней мере, Петька точно сердился.
      Лёнька поцеловал мать: хоть в июне Ольга Андреевна и провела в Головках половину отпуска, но уж, считай, два месяца не виделись.
      — Что это вы хмурые какие? Либо не поймали ничего? — спросила бабуля.
      — Поймаешь тут с ним! — буркнул Петька. — Он такую щуку выловил! Вo! А потом взял, да и киданул обратно в озеро.
      — Да я её просто в руках не удержал, — сказал Лёнька, но по глазам видно было: врёт!
      — «Не удержал»! — передразнил Петька. — Молчал бы уж! Лопух несчастный!
      — Да ла-а-адно! — ответил Лёнька, будто поменявшись с Петькой ролями.
      Вера вступилась за брата:
      — Петь, тебе что? Ухи поесть хочется?
      — Вот ещё! — оскорбился Петька. — Я когда рыбу лопал?!
      — Не «лопал», а «трескал», — строго поправила его Ольга Андреевна.
      — Ну, трескал! — покорно повторил Петька и понял, что опять «вляпался». Он широко открыл рот и неожиданно для всех расхохотался, да так добродушно, что Ольге Андреевне стало совестно.
      — Ладно, — сказал Петька, — шут с ней, со щукой. Пусть плавает!
      И гордо выставил на табурет ведро, в котором плескались жирные золотистые карасики.
      Вооружившись ножом, Ольга Андреевна прихватила ведро и, уже стоя одной ногой в сенях, вспомнила:
      — Леонид, в сумке, в боковом кармане, газеты. Возьми, тебе привезла.
      Сгорая от любопытства, ребята окружили Лёньку.
      — Пойдёмте на лавочку, — предложила Нина.
      Газет было две: центральная и городская.
      — С какой начнём? — спросил Лёнька, устраиваясь поудобнее.
      — С нашей, с нашей! — закричала Вера.
      Лёнька развернул «нашу».

      Глава вторая. Представление продолжается

      «Ещё в начале лета на вопрос: «Есть ли в нашем городе цирк?» 100% опрошенных твёрдо ответили бы: «Нет!» Но уже в конце августа на тот же самый вопрос мы услышали столь же уверенное: «Да!»
      Что же произошло за эти два месяца? Может быть, администрация нашего славного Ольгушкино расщедрилась и наконец-то выделила средства на строительство цирка? Может быть, какая-нибудь заезжая труппа обосновалась на период летних каникул в маленьком провинциальном городке, не обещающем сногсшибательных доходов? Может быть… Нет, нет, и нет! Тогда всё-таки что же?
      Согласитесь, «Театр одного актёра» звучит привычно. А как вам понравится словосочетание «Цирк одного артиста»?
      — Ну… если это не скучно, — обязательно усомнитесь вы.
      Уверяю вас: это абсолютно не скучно, если весь вечер на манеже… артист Николай Кормушкин! Знакомьтесь: он же — клоун Неколька!
      Каждое божье утро Николай берёт в руки ведро с разведённым обойным клеем и идёт по городу расклеивать немудрёные афиши собственного изготовления: «Сегодня… во столько-то… там-то». Место и время действия меняются ежедневно. Николай Кормушкин хочет, чтобы весь город жил с ощущением праздника. А о том, что его представления — праздник, говорит следующая цифра: 25% зрителей — четверть! — постоянно кочуют вслед за своим любимцем из одного конца города в другой.
      Сейчас у Николая уже нет проблем с реквизитом, доставка которого поначалу требовала с его стороны значительных усилий. Жители ближайших домов с радостью обеспечивают его всем необходимым.
      В чём же секрет такого успеха? Ведь ясно, что мальчик 11-ти лет, а именно столько исполнилось не так давно артисту Кормушкину, не может в совершенстве владеть искусством профессионального циркача. Тем более что его родители — Маргарита Владимировна и известнейший Иннокентий Борисович Кормушкины — не имеют к цирку никакого отношения.
      Как всё великое, секрет прост. Он в потрясающем трудолюбии мальчика. Именно это качество позволяет ему то и дело включать в программу всё новые и новые трюки и интермедии. (Для тех, кто не в курсе: интермедия это короткая комическая сценка, разыгрываемая клоунами.)
      Секрет также в его абсолютной открытости: фокусы, доступные многим, он безжалостно (по отношению к самому себе) разоблачает. Мало того, он раскрывает и гораздо более сложные всем, желающим заниматься так же много и терпеливо, как сам Неколька. Представьте: у него уже появились свои ученики!
      Секрет и в его необыкновенной щедрости. Рядом с нарисованной мелом ареной скромно лежит старая кепка, куда каждый желающий (и только желающий, потому что все представления бесплатные!) может бросить монетку-другую в знак признания и благодарности. Без этого, конечно, был бы невозможен чудесный конец представления, когда каждый присутствующий находит у себя в кармане, за пазухой или в шляпе маленький, но такой памятный сердцу подарок! Это единственный фокус, который Неколька раскрывать наотрез отказался.
      «Придёт время, — уверенно заявляет Николай, — и каждый подарок будет вручаться голубем».
      А что? Очень зрелищно!
      По слухам, готовится грандиозное шоу с участием говорящих попугаев, купленных Николаем на деньги, врученные ему администрацией города в качестве гранта. Название для шоу уже придумано: «Браво, мой город, браво!» Это первый шаг в большой экологической программе, задуманной Николаем. После общения с ним я, например, уже не сомневаюсь, что под его руководством все мы стройными рядами пойдём копать лунки и сажать липы, дубы и ели.
      Неколька абсолютно прав, считая, что каждый, понимаете, КАЖДЫЙ, должен внести посильную лепту в дело защиты окружающей среды.
      Но ему мало и этого. Под его – Кормушкина –  натиском (было собрано более двадцати тысяч подписей под обращением) местные чиновники отказались от плана строительства мебельного комбината «Дубовая роща». Это ли не чудо? Верно?
      Неколька убеждён (цитирую): «Думая лишь о сегодняшнем дне, мы, словно безмозглые карманные воришки, крадём у себя будущее. Ставим себе мат. Да ещё какой!»
      Может, действительно, стоит задуматься? Ведь оно, будущее, не только наше, оно – ОБЩЕЕ для всех, кто живет и будет жить на этой планете.
      А теперь — главная новость дня! В городе нашлись люди, бывшие артисты цирка — канатоходец Вадим Скороспелов и фокусник Яков Точный, — которые предложили организовать первую у нас цирковую школу-студию на общественных началах. Уже полным ходом идёт отбор желающих, которых оказалось, как и следовало ожидать, чрезвычайно много. В Неколькиных планах превратить родное Ольгушкино в город циркового туризма!
      Но… это всё в будущем.
      А пока… Спешу обрадовать: сегодня, как и всегда, весь вечер на арене артист Николай Кормушкин!»
      — Ну, Неколька даёт! — сказал Петька, пятернёй прочёсывая на затылке непокорные лохмы. — Я б так не смог!
      — Чего бы ты не смог, интересно? — решила уточнить Нина.
      — Нет, ну как… Всё лето горбатиться, а потом взять и накупить попугаев. Эт чё?
      — Ничё! — передразнила Нина. — Ты хоть знаешь, что такое грант? Папка завтра интернет оплатит — погугли… Нет, он бы так не смог! Вот дуралей! А работать так ты бы смог?
      — А чё? Если б я фокусы умел делать или б там… смешное показывать… Тогда б чё? Тогда б конечно…
      Вера с хохотом повисла на его шее:
      – Петюнчик, да из тебя такой клоун получится! Почище Некольки!
      – Точно! — согласилась с ней Нина и посоветовала брату: — Ты главное — язык береги! Такое сокровище!
      Совет подействовал: «Петюнчик» быстро прихлопнул рот широченной ладонью. Ребята, хохоча во все горло, словно горох из стручка, посыпались с лавочки.
      — Да ладно! — разозлился Петька. — Вот на следующее лето приедете, я что-нибудь тоже придумаю… этакое!
      — Ой-ой-ой! — поддразнила Нина.
      — Вот те крест! — побожился Петька.
      Нина только вздохнула и потребовала:
      — Лёнь, ну ты чего? Давай следующую!

      Глава третья. Пришелец из прошлого

      Следующей была статья, помещённая в одной из центральных газет. Как и предыдущая она была обведена зелёным фломастером, и Лёнька, не затруднившись поиском, начал читать.
      «Мировая сенсация: пришелец из прошлого!
      
      «Пришелец из прошлого» звучит, наверное, не менее заманчиво, чем «пришелец из космоса». 
      Да… На встречу с «затерянным миром» (вспомним роман Конан Дойля) нам рассчитывать вряд ли приходится: старушка-Земля, исхоженная вдоль и поперёк, преподносит нам всё меньше и меньше сюрпризов подобного рода. Но отдельные представители флоры и фауны, считавшиеся по какой-либо причине давно или совсем недавно исчезнувшими, вдруг заявляют о себе, и иногда самым невероятным образом.
Итак, пришелец из прошлого — и где же? В маленьком захолустном городке со скромным названием Ольгушкино. Да и там не в дебрях заброшенного парка, не на окраине и даже, на худой конец, не во дворе какого-нибудь дома, а… на вполне ухоженной клумбе крошечной привокзальной площади.
      Чтобы не интриговать читателя далее, скажу: речь идёт о редчайшем цветке Дивный эльф.
      За всё в этой жизни, как известно, приходится платить. И за собственную «неземную» красоту в первую очередь. Цветок всегда действовал на прохожих, как магнит на железо. Каждый протягивал руку, чтобы сорвать его — на память, показать друзьям, подарить любимой… Результат известен…
      Дивный эльф никогда не имел мест массового произрастания. В прошлом о его капризном характере слагались легенды. Единичные экземпляры растения, впервые обнаруженного в Брянских лесах, позднее встречали и высоко в горах, и в засушливых полупустынях, и среди сибирских болот, и в подмосковных лесах, и даже в архангельской тундре! И всегда неожиданно. Даже хорошо охраняемые участки с найденными дикорастущими цветами на следующий год оказывались совершенно пустыми. Позднее про них так со вздохом и говорили: «Опять улетели!» С этим их так и необъяснённым свойством связано и название цветка: в мифологии эльфов часто изображают крылатыми.
      Мало того, Дивный эльф до последнего мгновения держит место своего обитания в тайне. В одну ночь он выкидывает стрелку, на которой к утру уже качается венчик цветка. Только потом появляются ажурные листья. Чудо цветения длится два месяца.
      В 1900-м году цветок был объявлен исчезнувшим, так как на протяжении нескольких лет его активные поиски оказывались безрезультатными. Однако в 1950-м году сибирский крестьянин Тимофей Ермолаев сообщил о долгожданной находке. В село Ермолаево, близ которого было найдено растение, отправилась научная экспедиция из Главного Ботанического сада страны. Осенью, после окончания вегетационного периода, с большими предосторожностями цветок был выкопан и на самолете переправлен в Москву для дальнейшей охраны и наблюдений. Каково же было удивление естествоиспытателей, когда в один «прекрасный» день цветок исчез. Упорхнул…
      С тех пор упоминаний о цветке не было.
      Художественная и научная литература оставили нам в отношении этого редчайшего растения богатое наследие. Но если мы вполне можем даже сейчас представить себе внешний вид цветка и характерные особенности его поведения в период с начала июля по конец августа, — напоминаю, что в последних числах августа происходит таинственное исчезновение цветка — то как передать словами аромат жасмина, ландыша или розы?
      И вот наконец-то мы имеем возможность в полной мере насладиться дикой и гордой красотой Дивного эльфа. Как очевидец чуда скажу: необыкновенный цветок стоит поездки в Ольгушкино!
      Любуясь им, испытываешь ностальгию по всем исчезнувшим и исчезающим цветам, будь то рябчики, прострелы, саранки или хохлатки, и особенно остро понимаешь: любая красота — неповторима! А значит… Берегите её, люди!
      За цветком установлено неусыпное наблюдение. Учёные из многих стран мира приехали в Ольгушкино, чтобы лично принять участие в научном эксперименте. Решено на этот раз не трогать цветок и сделать всё необходимое по его сохранению на месте. Десятки видеокамер днём и ночью следят за пришельцем, ставшим мировой сенсацией.
      Может быть, Дивный эльф бескорыстно дарит нам последнюю возможность полюбоваться собой — кто знает? По крайней мере, материалистических объяснений факта его появления на клумбе привокзальной площади учёные пока не нашли.
      Будем же благодарны нежданному, но такому желанному гостю!»
      Вера, начавшая нетерпеливо подпрыгивать ещё в середине чтения, наконец-то смогла открыть рот:
      — Это я! Я его посадила! Я!
      Она вдруг испугалась: ведь она даже Лёньке не рассказала о воткнутом ею в клумбу комке грязи! Что если он теперь не поверит?
      Но неожиданно поверил не только Лёнька, но и Петька с Ниной тоже. Для них статья явилась как бы косвенным доказательством существования деда-волшебника.
      — Мы его даже видели! Цветок! — похвасталась Вера. — Лёнь, помнишь, тогда ещё здание вокзала рухнуло? Там и название было… Ну, на табличке —  «Дивный эльф»! Краси-и-ивый!
      — Так, рассказывайте! — приказала Нина. — Только всё по порядку. Не прыгайте!
      В некоторых местах Вера всё-таки пыталась «прыгать», но дотошная Нина сразу её уличала. Так что даже для Лёньки некоторые моменты явились откровением. Вера умолчала лишь о Некольке, о его толстых губах и нежной коже. И Лёнька, поглядывая на Нину, решил, что это правильно.
      Всё оставшееся до ужина время ребята провели на скамейке в рассказах и слушаниях.
      Представив себе Головки без Главного, Петька решительно объявил:
      — Ясно. Если кто чё — сразу по сковороде настучу!
      — Тебе бы только стучать! — презрительно сказала Нина. — Лучше б за собой последил!
      – А чё? Я ничё!
      – Вот-вот! «Чё, ничё…» Еще немного и у те6я от всех слов одни первые буквы останутся.
      — Х-х! Сказанула…
      Петька почесал затылок:
      – Всё равно… чё т я не понял… Ты да я, да мы с тобой… 
      — Ясно! Так: сколько сможем, столько и сделаем! — оборвала его Нина. — И нечего при этом на других кивать!.. Вот ты, лично ты, скажи: что сделаешь?.. Ну! Чего молчишь?!
      — Я?.. Я, сеструх, завтра карасиху поймаю и в ванну суну. Она у нас во дворе все равно без дела ржавеет. А чё? Возьму и буду рыб разводить! Чтоб их в озере меньше не становилось! А?!
      — Ой, Петюнчик! Они ж у тебя от голода в момент швабры отбросят! — хихикнула Вера.
      — Ха! Да я им всех мотылей с округи сволоку, жалко, что ли?
      — Ага. Потом мотылей разводить будешь?
      — А чё? Могут кончиться? Да ты чё-о-о?!
      — Я вот тоже для себя думаю… — поддержал брательника Ленька. — Биологичка говорила, есть такая специальность — технолог по производству синтетического мяса. Почему нет?
      Из открытого окошка высунулся дед Алексей и в который раз крикнул:
      — Мальки, ужинать! Вон Валентина к вам с уполовником идёт. Сейчас она вас прищучит, ершат сопливых!
      «Прищученные» ребята стройной шеренгой явились к ужину.

      Глава четвёртая. Первые аплодисменты

      Прощальный ужин завершился прощальными посиделками. Посидеть «на дорожку» — утром, как всегда, будет некогда — собрались все обитатели дома. Вечер, ещё по-летнему жаркий, вытянул всех из задней избы во двор: попрощаться — заодно уж — и с летом.
      — И не заметили, как пролетело! — вздохнула Ольга Андреевна.
      — Петрусь, — окликнула бабуля внука, — семечки грызть удумал? Смотри, не сори! А то Русенька вон как вымела, постаралась. А ты, касаточка, поиграй-ка мне, поиграй на прощание!
      На все просьбы Ольги Андреевны заставлять Веру ежедневно упражняться на скрипке бабуля отвечала отказом:
      — Ещё намучается там, в городе! Пусть хоть на воле побегает, по цветочкам, по камешкам. Глядишь, и хватит сил до следующего лета выдержать.
      Но иногда, для души, она просила Веру сыграть и, усевшись на крылечке, внимательно слушала игру внучки. Вера в таких случаях подчинялась безропотно, именно поэтому к концу лета смычок в её руках ещё держался.
      Она стала играть концерт Вивальди, который исполняла на экзамене за третий класс и на городском конкурсе юных исполнителей.
      Волшебные звуки таяли в слегка вечереющем воздухе. Все сидели молча, задумавшись каждый о своём. Один Петька, сидя на перевёрнутом ведре, беззаботно и звонко щёлкал семечками.
      — Ну, молодец! — похвалила дочь Ольга Андреевна.
      Тётя Валя сказала:
      — Под такую музыку, говорят, коровы молока дают больше. Врут, поди.
      — Оплошала, Ольга! Вот кому надо было Веруньку на лето поручить, — дядя Фёдор махнул в сторону жены. — Она бы тогда каждый вечер Зорьке наигрывала!
      — Почему только Зорьке? Всё стадо бы слушало: и Вере польза, и коровам! — пошутила тётя Валя.
      — Ой! Тётя Валя! — Вера подпрыгнула и чмокнула не успевшую увернуться тётку в щёку. — Я в следующем году на озере играть буду! Чтоб все слушали! И чтоб вели себя там… как в театре! Понимаете? Ну… культурно!
      Вера намеревалась развить свою мысль поподробнее, но тут случилось непредвиденное. Дед Алексей, боком сидевший за рулём своего «горбунка», докурил сигарету и отшвырнул её к воротам. Попугаи, к вечеру ожившие и заметно повеселевшие, пульками вылетели из клетки и замахали крыльями прямо под носом оторопевшего старика:
      — Ай-яй-яй! Бросил? Подними!.. Ай-яй-яй! Подними! Подними! Подними!
      Дед Алексей неловко взмахнул руками, чтобы отогнать незваных блюстителей порядка, и, задрав ноги, свалился в люльку.
      Птицы от резкого движения моментально метнулись в стороны и закричали ещё громче и настойчивее:
      — Полиция! Полиция!
      Ошеломлённого деда с трудом вытащили из люльки и водрузили на место.
      — Это чего ж они мечутся? — вопрошал он в пространство. — Чего это «бросил-подними»?
      — А ты, старый, даже и не заметил! — с укором сказала бабуля. — Эх-хе-хе, нет уж! Горбатого, видно, и скрипка не исправит!
      Попугаи продолжали оглашать воздух призывами к полиции и к совести мелкого хулигана.
      — Ай-яй-яй! — сыпалось на старика сверху.
      Лёнька поднял окурок и сунул деду. Дед недоумённо повертел его в руках и воткнул в банку.
      Птицы радостно заверещали и захлопали крыльями.
      — Аплодируют! — ахнула Вера. — Тебе, дедушка!
      Она взмахнула смычком и под общий хохот исполнила торжественный марш.
      — Завтра же их на ферму возьму! — решила тётя Валя. — Натравлю на бригадира. Совсем, толстый чёрт, обнаглел. Того и гляди спалит вместе с коровами! Вот я ему «браво»-то и устрою!
      Петька насмешливо фыркнул:
      — Станет он те окурки поднимать, как же! Птички – они и есть птички! Лучше я те Корнета выдрессирую, а, мамк?
      — Я тебе выдрессирую!.. А поднимать он, конечно, не поднимет. Но второй раз бросить или нет — подумает!
      Участь птиц была решена. Только бабуля вздохнула жалостливо:
      — Бедные! Уработаются они тут у нас… вусмерть!

      Глава пятая. На брёвнах

      Прощание с летом затянулось до поздней ночи. Встать и пойти спать значило поставить точку, сказать себе: «Всё, лето кончилось!» Кому же хочется быть первым? К тому же ночь была тёплой, небо ясным, а звёзды, как по заказу, яркими.
      Устроились на брёвнах, горой наваленных к мазанке. Было даже удобно, как на диване. Петька уже вовсю позёвывал.
      Вера не выдержала. Её с утра грызла обида на Машину.
      — Нет, представляете? Взял и уехал! Даже не попрощался! Тётя Галя говорит: «Завтра приедет». «Завтра»!
      — Вам бы ещё на денёк остаться, — сказала Нина. — Завтра и Миля из лагеря возвращается.
      — Сказанула! — хмыкнул Петька. — Чай, у них билеты!
      — Вер, — спросила Нина, — неужели тебе совсем в город не хочется?
      — Вот ещё! Я хочу, чтобы всегда было лето, Головки и Главное!
      Может быть, где-то в глубине души Вера немного лукавила. Ей даже в школу хотелось — немно-о-ожко! Но вот бы сделать так, чтобы всё это было вместе, а не по отдельности! Отказаться же по собственному желанию от вольной воли и поменять её на бетонные стены — нет, это было свыше её сил!
      Верины слова вызвали у Лёньки какую-то смутную догадку, и он некоторое время занимался тем, что ловил мысль за хвостик. Наконец охота увенчалась успехом.
      — Прикинь, а ведь Никоша-то наше желание исполнил! Самое заветное, помнишь? Ну, которое он обещал, перед тем как исчезнуть?
      — Как это? — не поняла Вера. — Ничего ж не было!
      — «Не было»! Он нас в настоящие Головки вернул? Вернул!
      — Ну и что?
      — Ничего! Все желания, которые нам «волшебная палочка» исполняла, нам с тобой в момент приедались. Так? А желание быть в Головках… сама говоришь, не проходит! Выходит, выполнил! Точка?
      — Ишь, хитренький какой! — растерялась Вера, чувствуя, что возразить брату ей нечем.
      — Норма-а-ально! Головки — мечта! Слышь, сеструх? — Петька заржал так, что брёвна под ним в раздумье зашевелились.
      — Петька-Петька, ну ничего-то ты не понимаешь! — к этому выводу девочки пришли одновременно.
      — Знаете что? — вдруг сказала Нина. – Я, кажется, поняла…
      — Что? — хором спросили ребята: уж больно интригующим был тон, которым Нина выдала сообщение.
      — Поняла, кто этот ваш Никоша!
      — И кто?!!
      — Кто, кто… Неколька!
      Раздался общий вздох разочарования:
      — Думали, правда…
      — А что? — стояла на своём Нина. — Потому и Никоша — Николай, Николаша.
      — Тоже мне выдумала! Это же случайно получилось: Коша, не Коша! — возмутилась Вера.
      – Нет, если бы у него было другое имя, он бы на Никошу не согласился… И потом, он же сам так назвался! Не Коша и Никоша – есть разница?.. И друг у него в этих местах жил, сами ж сказали! Лёньк, эт ты!
      Неожиданно Петька поддержал сестру:
      — Верух, а ведь верно! Про батю своего он что сказал? Мол, был бы жив, угостил бы по-царски! Ну? Дотумкали?.. Дядь Кеша!
      У Петьки – большого любителя покушать – чуть слюнки не потекли от воспоминаний. Иннокентий Борисович всегда при их с Ниной приезде устраивал в «Кормушке» пир на весь мир. Неколька не только друг Лёньки, но и их с сеструхой тоже!
      — Ха! — сказал Лёнька и тут же: — Хы… А что? Пришелец из будущего? Класс! Значит, в будущем машина времени уже существует? Ну, Колян, ну, фокусник! Приеду — задам!
      — Да ты что?! – заступилась за своего друга Нина. – Ему-то откуда знать, что Никоша — это он сам и есть?
      — Чёрт! А ведь верно!
      Сердитая Вера сидела молча. Конечно, это Неколька, кто же ещё? И как это она его не узнала?! Одни волосы чего стоят! Да и нос-кнопочка, и глазки…
      Вера вздохнула. Неужели, Неколька — её будущий муж? Ну уж нет, дудки! Её муж будет красивым! Как Машина!
      — А ведь если машина времени существует, — продолжал размышлять Лёнька, — то Никоша знал, как там – в будущем. Чего он тогда нервничал-то?
      — Да потому что это будущее зависит от нас! Что же ты не поймёшь никак?! — разозлилась Вера. — А Нина – права! На все сто права! Помнишь, ты в амбаре желание загадал с Неколькой встретиться, а палочка «не сработала»? Сработала! Он ведь рядом стоял, старый только…
      — Слу-у-ушай!.. Выходит, Южное спасено, раз там дядь Кеша с теть Ритой жили?
      — Йес! — Петька не упустил шанса и щегольнул знанием английского.
      — О чём это вы? — грозный голос Ольги Андреевны не предвещал ничего хорошего. — Сидите? А завтра как прикажете вас поднимать? Нет, времени час ночи, вставать в пять, а они хоть бы хны! Пётр с Ниной пусть хоть до утра сидят, они дома. А вы — марш в постель!
      И долго ещё слышался её возмущенный голос.
      Так закончилось лето.

      Глава шестая. Спящий пробуждается

      — Па-а-адъём! — кричали на крыльце и дёргали за колокольчик.
      Короткий сон освежил всех, кроме Петьки. Он мычал, брыкался и даже ругался:
      — Спать хочу! Фигли пристали? Отстань, дура! — и так далее.
      — Ещё и дурой обозвал! — возмутилась Ольга Андреевна. — Всё! Времени нет. Пускай дрыхнет!
      — Ой, что вы, тётя Оля! — испугалась Нина. — Да он днём места себе не найдёт! Давайте я на него стакан воды из колодца вылью?
      — Не-не, не надо! — Ольга Андреевна вздрогнула, представив себе этот ужас. — Лучше мы его спящего в телегу погрузим!
      Предложение вызвало бешеный восторг. Кто нёс голову, кто руку, дяде Фёдору досталось туловище, а бабуле — штиблеты:
      — Как же он там без них-то?
      Петьку положили на сено и прикрыли сверху тёплым одеялом.
      Бабуля раздала каждому по стакану ряженки с толстой коричневой корочкой наверху, и все стали есть прямо на телеге, доставая из мешка ещё горячие сдобные лепёшки. Две Вера припрятала: для Звёздочки. Потом вспомнила:
      — А колокольчик?!
      Подвесили и колокольчик.
      Прощаться было уже некогда, но кое-как всё-таки попрощались.
      Бабуля, тётя Валя и дядя Фёдор остались в сказке, а остальная компания тронулась, потихоньку поспешая, к поезду. Впереди сидел дед Алексей — он правил, центральную часть телеги занимал Петька, по разные стороны от него сидели, свесив ноги, Ольга Андреевна со скрипкой на коленях и Нина с Верой. На самом задке примостился Лёнька. Он держал в руках ценный груз. Очень ценный.
      История груза была такова. Неделю назад дед Алексей с утра пораньше оседлал своего «горбунка» и вместе с внуком отправился в райцентр. Там, на площади рядом с рынком, шла бурная воскресная распродажа. В задачу, поставленную бабулей, входило приобрести ватник и болотные сапоги деду — для рыбалки, а также пару брезентовых перчаток и садовые ножницы. Более изысканные покупки деду не доверялись. Лёньке же поручалось присмотреть за стариком, дабы вместо сапог не были куплены валенки, вместо ватника — спиннинг, а вместо ножниц — поплавки да блёсна.
      К счастью для Лёньки, дед ничего не имел против такого «довесочка»:
      — А что? Вдвоём веселее! Сигай в садок!
      Домчались быстро, как всегда с ветерком.
      — Ну что, Линёк, раскинем сети? — спросил дед, окидывая взглядом плотные торговые ряды.
      — Мне ничего не надо! — сказал Лёнька, напоминая деду, что свои кровные он оставил дома: подальше от соблазна. Основная их часть была «заработана» им на собственном дне рождения, шумно отмеченном в начале лета.
      — Ну-ну, знаем мы ваше ничего! — «каркнул» дед на свою голову.
      Через сто метров мечта Лёньки купить на сбережённые с таким трудом деньги фирменные горнолыжные ботинки (по определению Ольги Андреевны «дурацкая» мечта, так как нефирменные у него были) потерпела крах, а дед, по его же собственным словам, был выпотрошен «как карась перед жаркой».
      Бабуля, увидев их приобретение, только руками всплеснула:
      — А батюшки!
      Обанкротившийся дед поддержал внука:
      — Ничего, мать! Дружба — святое дело!
      С дедом Лёнька, конечно, рассчитался. И теперь, покачиваясь на телеге, он держал в руках клетку с голубиной семейкой — парочкой великолепных «немцев». Картинка: он вручает Некольке свой подарок, так согревала ему душу, что утренняя прохлада лишь приятно освежала полыхающие огнём щёки.
      Остальные кутались. Ехали узким коридором между лесопосадками и полями с подсолнечником и кукурузой. Любопытные суслики то и дело выбегали на дорогу и долго стояли на обочине, застыв столбиками.
      — Вот бы им в лапки платочки дать! Представляете? Стояли бы они сейчас и вытирали слёзки… Или просто махали нам вслед. На прощание!
      Представив себе это печальное зрелище, все окончательно проснулись и развеселились. Один Петька по-прежнему не проявлял никаких признаков жизни.
      — Надо его будить, — забеспокоилась Вера. — А то что же? Он так и к поезду не проснётся… Нин, вы тогда его обратно в амбар перетащите — вот смеху-то будет!
      Под взрывы хохота Петьку стали тормошить, щипать, щекотать — безрезультатно! Нина поднимала ему веки с криком: «Вий, проснись!», Вера усердно совала в нос травинку. Начихав на девчат, Петька перевернулся на живот и был таков.
      — Да кто же так будит, сомята вы безусые! — сказал дед. — Вот как надо! — он ткнул кнутовищем Петьке в спину и крикнул: — Петька, клюёт! Пузырь тебе в жабры!
      Петьку будто самого на крючок вздёрнули. Ещё не продрав глаза, он стремительно выхватил у деда кнут и рванул «удилище» вверх. Кнут просвистел над Лёнькой и так хлестанул его по коленке, что он вместе с голубями взвился в воздух. С ответом он не задержался, и оглушённый Петька растянулся вновь на своём ещё тёпленьком местечке.
      — Правильно, леща ему! — добродушно одобрил дед. — Спит, как мотыль подо льдом. А мы уж тут… тпру-у-у! Приехали!

      Глава седьмая. Перед долгой разлукой

      Расставаясь с бабулей, Вера знала: впереди ещё долгий-долгий путь к поезду. Теперь же всё — всё! — осталось позади. Вера смахивала слёзы, a они опять всё наворачивались и наворачивались… Она стала прощаться со Звёздочкой. Старая лошадь бережно собрала своими бархатными губами предложенные ей вкусные сдобные лепёшки и благодарно подышала в раскрытую детскую ладошку. Вера вздохнула и побежала догонять остальных.
      Она сразу заметила: остальных стало больше. За счёт кого бы это? Интересно!
      — Машина! — ахнула она.
      Машина смущённо попятился от готовой прыгнуть на шею девочки.
      — Машина! Машина! — радовалась Вера, расценившая вчерашний отъезд друга как предательство.
      — Вот, — рассказывал тем временем отец Машины, Григорий Ильич, — пристал вчера как банный лист к ж… хм! Возьми да возьми в райцентр! А зачем — до сих пор, кровопивец, не сказал! Ну, я сдуру-то и взял. Сбросил его там у матери, сам по делам. Вечером прихожу, а он уже новую пластинку вставил: поехали да поехали с пятичасовым. Это с ранья-то! Ну нет, говорю — баста! Так что вы думаете? Он, комариная его душа, с четырёх часов жужжалку включил. Так достал, что чувствую завёлся — всё равно не засну… Вот, приехали! — как бы удивляясь на самого себя закончил он.
      — Григорий Ильич, вы не расстраивайтесь, — сказала Ольга Андреевна. — Мы на Звёздочке приехали, обратно с комфортом доберётесь.
      — С колокольчиком! — слаженно крикнули девочки, к концу лета всё чаще и чаще выступавшие дуэтом.
      — О! — обрадовался тот. — Это ладненько. Где она у вас тут?
      — У колодца, — сказала Вера. — Там, дядя Гриша, и одеяло есть. Тёпленькое!
      Григорий Ильич, не теряя понапрасну времени, направился к лошади досыпать, а дед Алексей и Ольга Андреевна сели на скамейку, чтобы дать возможность ребятам спокойно попрощаться.
      Проследив за удаляющимся отцом, Машина сбросил с плеча ранец и вытащил из него огромный чёрный конверт.
      — На! — сказал он и сунул его Вере.
      — Что это? — прошептала Вера, всё ещё боясь поверить в чудо. Но так как ошибки быть не могло, то глаза ее тут же превратились в крошечные голубые лужицы. Она хлопнула ресницами, и две огромные слезищи скатились по её щекам на воротник кофточки, оставив после себя тёмные мокрые кляксы. — Ты же сказал, что фотоаппарат сломался!
      Машина, который всё лето без устали занимался увековечиванием их летней счастливой жизни, пожал плечами, явно намереваясь увильнуть от ответа. Но, заметив ожидающее выражение на лицах ребят, всё-таки заставил себя сделать короткое сообщение:
      — Сюрприз. Думал, потом вышлю. А тут отец в райцентр собрался. Ну, я и поехал. Отпечатал.
      Вера вытащила несколько больших ярких фотографий: она с букетиком земляники в руках; она в лодке на фоне белых кувшинок и тёмно-жёлтых кубышек; она с бабулей у палисадника; она и Нина пьют воду из родника; они всей компанией на брёвнах у мазанки; она и Машина на велосипеде…
      Вера вдруг с ужасом поняла, что при всём огромном желании у неё уже нет времени ответить Машине чем-то равноценным.
      — Серёжа, — жалобно спросила она, — хочешь, я тебе письмо напишу?
      Серёжа что-то промычал в ответ, и даже Петька понял: он хочет.
      — Вот-вот… — проворчал Петька. — С этими подарками вечно… Не знаешь, когда дарить, чё дарить…
      — Петь, — сказала Вера, — ты наклонись, я тебе всё сейчас объясню. Хочешь?
      — Ну, чё? — Петька наклонился, Вера подпрыгнула и чмокнула его в ухо.
      — Вот ещё! — Петька довольно ухмыльнулся и потёр рукой сухое место. — Тоже мне объясняльщица!
      — Согласитесь, все-таки хорошо, что у нас телефоны отобрали и Интернет три месяца не оплачивали. А то б мы и лета не увидели… — Нина обвела всех повлажневшими глазами и ничуть не удивилась, что на нее смотрели такие же. — А лето было… Какое было лето!
      — Внимание! Прибытие поезда «Мимозово — Тригорск» ожидается через пять минут.
      Лёнька, краем глаза отметив, что мать поднялась и направилась к ним, быстро сказал:
      — Всё! Хватит телячьих нежностей! Про Главное не забыли? Зиму думаем, летом действуем!
      — Козе понятно, — пожал плечами Петька. — Чай, у нас думалки-то ещё не отсохли!
      — Я тебе книг привезу, по рыбоводству. Хочешь?
      — А то нет!
      — Это вы о чём? — спросил Машина.
      — Ребята, прощайтесь! Сами знаете: стоянка две минуты, — поторопила подошедшая Ольга Андреевна.
      — Нина! — тоном партизанки сказала Вера.
      Нина мотнула головой и вытащила из куртки тёплого, сонного, крошечного котёнка.
      — Некольке?! — ахнула Ольга Андреевна. — Да вы что? Хотите, чтобы нас из поезда выкинули? Я за него штраф платить не собираюсь!.. У-у-у, милашка! — она взяла котёнка и быстро сунула в сумку.
      — Что, мальки? — бодро спросил дед. — Гребём к поезду?.. Ну и видок у вас: будто у снулой рыбы. Давайте-ка, приезжайте на подлёдный лов. Головки ведь не только летом, зимой тоже стоят! А вы как думали?
      Ярко-оранжевый поезд – огромный, как корабль, из-за высокой насыпи гравия – пришвартовался к станции. Ольга Андреевна забросила в вагон скрипку, сумки, детей, себя, и, пристроившись за рукой проводницы, перекрывшей им путь к выходу, вся семья стала жадно вглядываться в кучку стоящих на площадке людей.
      Поезд дёрнулся взад-вперёд и тронулся с места.
      — Да! — вспомнила Вера. — Нина, расскажи всё Машине! Всё-всё! Обязательно!
      Машина беспокойно завертел головой.
      — Про Никошу! Про Главное! — кричала Вера.
      Колёса мерно отстукали многоточие…

      КОНЕЦ