Где она рыба и как оно глубже

     Послушав три минуты бойкий местечковый речитатив Гиркина, я излишний раз убедился, что тайная суть еврейства, лично для меня воплощающаяся в гладких ножках Потупчик, даже обмазавшись в мордорском говне, так и остается тайной Полишинеля лишь по природной лени народа потребителей, знающих о существовании дювэ. Странный вывих сознания патриотов, не осмеливающихся на крохотный логический шажок в своем неистовом разоблачительстве, и вынуждает коалу называть вещи своими именами : говно страна, народ - сволочь. В одной емкой фразе все тома философов и яростные бури в стопке водки, все библиотеки и телеперьдачи, вся стратегия и история этой уё...ной территории, ненавидимой мною, родившимся, живущим и намеревающимся издохнуть тут же, не просто так, а по причине ясного зрения и минимальных способностей, увидев, проанализировать творимое. Полная и окончательная х...та ваша говнорашка, граждане бандиты. Причем, что самое угарное, при любых формах правления, при любом правителе, при любых обстоятельствах. Говно и погань. И х...й на нее, как говорится. А желающие подискутировать вполне могут организоваться в помойках рунета, где обсуждают еще и не такое.
     - Обсудим это, - произнес Улисс, загадочно трогая себя за бороду.
     - Капусту королей, - вмешался пидорковатый Патрокл, отбрасывая от себя приникшего к крутому плечу товарища Ахилла в тот терновый куст, где на пару с Йовович торчал неразменный фальшивым пражским грошем диверсант Гиркин, присовокупив еще и Квачкова, столь чотко и козырно по навыкам советского спецназа ( о, Суворов ледокола ! ) овеществившего покушение на Дуню Смирнову, что нет слов, и бледнеют уста, и скрываются в поджелудочном пространстве все надежды, и встают грозно и жутко памфиловцы, громя, атакуя, беря Берлин за чекушку, - и ляжки Волочковой, Бердянск, Кальмарск и рожу президента, косяк дверей, могучий танк, детей Приама, приапный принцип и жопу милого дружка.
     Ослепший от расстройства ( нервенного ), вызванного затянувшейся осадой Трои под Херсоном, Гомер вскочил и побежал куда - то, видимо, в пространство. Через год его видели на отрогах Памира, между прочим. Он ходил среди глыб и остаточных ледником валунов, негромко напевая шутошную песню из кинофильма  " Жизнь Клима Самгина ".
     - Горит и кружится планета ...
     - Глохни, - взмолился тогда Памир, сотрясаясь лавинами, обвалами, провалами, домкратами.
     Вот так, товарищи, привычный правосознанию слепец Эллады еще и оглох. Но это уже совсем иная история, так сказать, истуар пур амур. Коала же, не видя никакой разницы между путиноидами и противопутиноидами, помянет добром неплохой термин  " унтерменшы " и пойдет, например, смотреть порно. Неотсюда, конечно, ибо ( шикарное словечко ! ) руссияне и порно сымать так и не научились.
                Листуар пур амур
                Ад Ивлукич
                Министру культур-мультур, с любовью
   Добрыня с интересом наблюдал за бараном. Тот разбегался и со всего маху ударял рогами в сруб княжого терема. Разбегался и бил. Странно.
   Хотя, не так уж и странно. Вспомнился полоцкий посланник от тамошних варягов. Двухметровый детина, рыжебородый и зеленоглазый, рассказывал о странных делах, творящихся на Руси. Ходят, мол, по земле неведомые люди, вроде волхвы, но волхвами называют себя не по чину, не ставлены никем, людям добра от них не было, но обещают, что будет добро, только немного позже.
  - И что, верит им люд ? - заинтересовался необычным делом Добрыня.
  - Нет. - Отрезал Рогволд.- Нет им веры от людей.
  - А что так ?
  - А как верить-то ? В походах их не видывали, в поле не выходили, даже на сенокосах не бывали.
   Добрыня недоуменно взглянул на гостя.
  - А где ж бывали они ?
  - Да нигде. Меж собой соберутся и все что-то толкуют, то не так, это не этак...
  - Ты погоди, - широкой ладонью приостановил Добрыня разошедшегося варяга.- Коли так, как говоришь ты, неужто люди не бьют их ?
  - Нет, не бьют. Грех, говорят, убогих забижать.
   Добрыня рассмеялся.
  - И что ?
  - А то. Ходят они, значит, и говорят, чтоб Валгаллу на земле грешной соорудить, надобно башкой биться.
  - Обо что биться-то ?
  - Да обо что угодно. О сосны, о срубы, но самое угодное богам их - о камни тюкаться.
   Добрыня задумался. Крепко. Надолго.
  - И как, люди биться-то выходят ? - наконец, спросил варяга.
  - Нет. А вот бараны пошли.
  - Это как ?
  - А вот так. Знают они язык бараний, помнишь грек заезжий рассказывал о языках звериных ? - Рогволд руками изобразил чудную шапку грека и Добрыня сразу вспомнил приезжего, темноликого и закамуристого в речах.
  - То ж сказки.
  - А не скажи. Были б сказки, пошли б бараны ? Молчишь ? То -то.
   Полоцкий варяг долго еще повествовал о чудесах и кудесниках, пока не кликнули его к князю. Добрыня так и забыл бы россказни посланника, но вот сам увидел, своими глазами.
   Баран потюкал о сруб и, видимо, устав, пошел на луг. Добрыня сплюнул ему вослед и стал заседлывать коня.