Два пупсика гуляли в Таврическом саду

     Передвижная радиоустановка, покачиваясь на плохо самортизированном шасси  " Кюбельвагена ", подкралась на рассвете к колоссальному гранитному валуну, притащенному в леса Карелии в конце ледникового периода, крякнула, оседая на торец, и через мгновение заговорила на чистом русском с небольшим акцентом, будто обладатель этого бархатного голоса, родившись русским, давно не практиковался, обреченный судьбой прозябать среди чуждых наречий :
     - Лянкоронцы ! Стафайтесь, ви обречены, ваши камандиры предали вас, сопротивление бесполесно. Владельцы кредитных иномарок и модных смартфонов ! Идите и подохните за вашего стратегического гения, ибо вы, руссиш швайн, молчали, довольные или нет, не осмеливаясь на проявление человеческих емоций. Русские ! Уходите в евреи, только так вы спасетесь и никакой Гиркин не опровергнет верный путь в ад.
     Лопоухий Чонкин тронул за локоть приникшего рядом на палую осеннюю листву сержанта Свинцова, благоразумно сменившего энкаведешную форму накануне на какой - то плисовый лапсердак, обменянный на настоящий танкистский шлем, завалявшийся в бездонном мешке сержанта по оказии.
    - Кто такие лянкоронцы ? - спросил Чонкин, задумчиво почесывая левую лопатку, уже зудящую в предвкушении пули с той стороны, откуда несся и несся бархатный баритон радиоустановки.
    - Обитатели Лянкороней, по ходу, - пожал могучими плечами Свинцов, сноровисто отползая в лесок. - Айда, чувырло, хрена ты засох ?
    Чонкин, весело засмеявшись, пополз следом, как учили, прижимая голову к почве, выпячивая зад, за что, помнится, старшина Песков бил солдатика сапогом в копчик, а капитан Замогайло рычал по матери и бил кулаком в стол.
    - Построим салаш, - шептал Свинцов, время от времени оборачиваясь к Чонкину, - будем жить в трещобах. Как хичники. Ягоды наберем, грибов, варенья наварим.
    Совсем развеселившись Чонкин заперхал, демаскируя и дискредитируя. Через миг, почуяв лбом некую преграду, сержант глянул вверх и обмер. Над ним стоял, широко расставив ноги, какой - то крепкий мужик в странной форме, то ли немецкой, то ли полурусской, столь странного смешения знаков различия Свинцов еще встречал, хотя и послужил в конвойных войсках еще со СЛОНа, где, даже не верится, самоохранники красовались и буденновками, и штатскими пальтишками, и даже комкоровскими гимнастерочками из штучного коверкота.
    - Милости прошу, - гаркнул мужик, щелкая затвором ладного автомата, - к нашему шалашу ! Кротов ! - орал он, подзывая товарищей. - Глянь, какое говно я надыбал.
    Подошедший мужчина в камуфляжной куртке Ваффен СС всмотрелся в искаженные патриотизмом лица Чонкина и Свинцова и предложил, деловито закуривая на ветру, хитро пряча спичку в кулак :
    - Их и на фронт не хер отправлять. Закатают чертей в казарму, там они и подохнут от воспалений легких и менингита. На, сука !
    Он больно ударил сапогом Чонкина в голову, затем скакнул и, страшно ухнув, обрушился на спину сержанта, ломая кости.
    - Патриоты, падаль, - скрипел зубами Кротов, убивая Свинцова не совсем голыми ногами, - радовались фюреру сраному, пока наемники кровь проливали, жрали в три горла, торча в соцсетях и катая баб в тачках, вот теперь сдохните, твари.
    - Да я вообще колхозник, - завизжал Чонкин, видя такое недоброе дело, вскочив на ноги, - мил человек ! Я и щастья - то не нюхал, всю жизню в дерьме плавал, бабы гнусные, вино паленое, бричка у меня, веришь, нет,  " Жигули " была.  " Гранта ", вроде.
    Кротов, уничтожив Свинцова, спрыгнул с трупа и подошел к Чонкину, в упор глядя ему в середину лба.
    - На митинг хоть раз бегал ? - отрывисто лаял Кротов, хватая Чонкина за грудки. - В Хорватии, где отдыхал пять лет назад, не остался ? В конце февраля не сбежал ? Так иди и умри, сука.
    Он показал на корявое дерево. Чонкин, всхлипнув, пошел к дереву, а Кротов, не дожидаясь, разрядил ему в спину половину магазина ладного автомата, бывшего на самом деле пистолетом - пулеметом МП - 40.