Парадокс корабля Тесея

    - Ну вот, мистер Морриган, - Адлер стер кровь с резиновых рук, - согласитесь, не каждый день встретишь такой злостный цирроз.

    Он с удовлетворением швырнул ошметки печени в пакет и содрал с рук перчатки.
Морриган отрывисто кивнул и отвел глаза от мраморно-зеленого тела, пахнущего кровью и жиром.

    - А назавтра у нас оформление документации. Я внесу результаты генетической экспертизы. Кстати, где вы их оставили?..

    Побледневший Морриган указал на стол, желая поскорей удалиться от гнилостного запаха, исходящего от болотистого старческого тела.

    - Ага... - Адлер сгреб бумажки и остановился в дверях, - ...и, вы завтра не нужны. Можете отдохнуть.

    Оперблок захлопнулся. Посреди темной комнаты осталась только кафельно-белая лампа, нависшая над мертвым телом.

    Морриган отточенными движениями смывал кровь с трупа. Но руки тряслись. Он сунул марлю под струю, и ледяные брызги отскочили на халат.
Это была она. Он видел. Он с точностью уверен, что видел именно ее.

    Дрожь с рук перекинулась на тело, и из горла полилась рвота. Морриган упал на колени сжимая бортик фаянсовой раковины. Кислота обжигала гортань. Ребра сжались от режущих судорог.

    Это она.

    Это была она.

    Немного отдышавшись от рвотного приступа, Морриган поднялся на трясущихся ногах морщась то ли от трупного смрада, то ли от вида раковины в кислотно-желтых разводах.

    То ли от того, что сегодня генанализ выявил цепочку, полностью совпадающую с ДНК Евы Морриган.

    Морриган нащупал в кожаном дипломате бутылек с валерианой и высыпал в ладонь горсть желтых таблеток.

    Таблица с результатами стояла перед глазами.
***

    В темноте Луокса казалась бездонной. Как расщелина на стыке миров, соединенных мостом.

    Одна сторона шумно кипит неоном. На другой попадались редкие искры света.

    Клочок мертвой плоти, отсеченный от сердца зловещим разломом. А что на дне - никто не знал.

    Морриган помнил, когда впервые начал сюда приходить. Садиться на камни и наблюдать как вода с грохотом срывается с порогов.

    Каждый раз он брал с собой хвойный отвар, когда знал, что придет на берег Луоксы.

    Где он видел Еву в последний раз.

    Морриган отвинтил крышке термоса и отхлебнул немного.

    Как ни странно, тяжелый терпкий вкус успокаивал. Хотя одного запаха должно было хватить, чтобы снести потоком воспоминаний.
Как она кололась, но все равно продолжала срывать лимонно-зеленые хвоинки, а потом утыкаться курносым носом в гору изумрудных веточек.

    Морриган снова отхлебнул хвойного кипятка и перевел взгляд на волны.

    Тьма колыхалась, падая волнами с порогов.

    Днем Луокса была рекой, по которой сплавлялись туристы. А ночью все, что в нее попадало, навсегда исчезало в темноте.

    Морриган помнил последнюю улыбку маленькой Евы.

    После чего лодку перевернула гигантская волна, несущаяся с порога.

    Через несколько дней разлом выплюнул оранжевый жилет, израненный зубами бездны.

    Волны хлестали по камням, облизывая ботинки Морригана. Он смотрел на них, разглядывая закономерности, возникающие на пенящихся хребтах.

    Волны были на Земле за миллиарды лет до нас, думал Морриган. С того момента, как разломы в коре заполнила дождевая вода, льющаяся столетиями.

    Миллионы рек, тысячи водоемов, в каждом из которых ежеминутно появляются и исчезают сотни пенящихся хребтов.

    Что если хотя бы один из них за миллионы лет в точности повторил форму другого. Атом в атом, молекула в молекулу.

    Каждый квадратный миллиметр взбешенной водной глади похож на волну, возникшую где-то тысячи лет назад.

   Будет ли она той же самой волной?..

   Вода коснулась ноги Морригана и заструилась по камням.

***

    - Рита Аркенз, Токийский квартал, дом 59, квартира 74

    Морриган до побеления костяшек сжал клочок бумаги с адресом. Потом достал ручку и переписал его на тыльную сторону ладони.

    Взбесившийся ветер тут же вырвал бумажку из рук и унес в сторону приближающихся вагонов.

    Колеса заскрежетали.

    Двери разъехались, обнажив людное нутро электрички.

    Зубы из сумок и локтей кромсали плащ, оставляя глубокие складки. Морриган протиснулся в угол тамбура подальше от спертого воздуха. Над ухом хлопали створки дверей, ведущих к сидячим местам.

    Морриган скрестил руки на груди и опустил голову. Он попытался отодвинуться подальше от толпы, но тупые зубья локтей еще глубже вгрызлись в тело.

    Постепенно привыкнув, Морриган прикрыл глаза, будто покачиваясь на волнах.

    - Волны!

    Морриган вздрогнул от детского голоса. Он все также стоял в переполненном вагоне. Удары колес заглушали шум вокруг. Морриган прикрыл глаза, но детский голос эхом бился внутри черепа.

    - Волны! – прошептал он.

    Морриган открыл глаза.

    Луокса плескалась, отражая весеннее солнце. Кое-где нерастопленные льдины цеплялись за камни, доживая остаток зимы.

    - Папа, а что будет, если на такую волну на лодке заплыть?

    Он посмотрел вниз.

    Рядом прыгала курчавая девчонка, дергающая его за руку.

    - А на таких волнах весла не нужны, да? – она мяла букетик хвои в свободной руке и смотрела на Морригана во все глаза.

    - Да, - неуверенно сказал он и вкрадчиво добавил, — только это непростая лодка. Особая, рафт называется. На ней через любые пороги сплавляться можно.
Ева перестала улыбаться и нахмурилась.

    - А рафта у нас нет, - озадаченно сказала она.

    Ева долго следила за течением Луоксы и вдруг крикнула:

    - Папа! А что будет, если на нашей лодке плыть?

    - Не знаю, ответил Морриган, - дно точно пробьют камни. И пробоины точно каждый раз придется чинить, чтобы дальше плавать.

    Ева ничего не ответила. Она присела и начала что-то собирать из камушков.

    Морриган смотрел, как она сосредоточенно собирает фигурки, не выпуская веточек из рук.

    - Но ничего, - усмехнулся он сам не зная, чему, - если «Стремительный» сядет на камни, мы сможем заменить ему дно.

    Ева обернулась.

    - Пап, так, - она серьезно сморщила нос, - а если его много чинить придется?

    - Ну, много, так много, - пожал плечами Морриган и присел рядом, — значит, будем чинить. Все пробоины ему залатаем.

    - А что, если пробоин будет так много, что от «Стремительного» ничего не останется?

    - Но такого ведь не может быть. У нас все равно будет лодка, и звать ее будут «Стремительный» …

    - Нет, папа, ты не понимаешь! – дрожащим голосом прервала его Ева, - «Стремительного» больше не будет. Будет «Ракета», «Быстрый» или «Метеор». Не наш «Стремительный»!

    Морриган долго молчал.

    - Говоришь как о корабле Тесея, - наконец сказал он, - раз в год, перед плаванием, моряки заменяли его поломанные части. Но однажды поняли, что заменили все его детали. И тогда начали спорить – тот ли это корабль, на котором плавал Тесей или уже другой?

    Он взглянул на дочь, но ее уже не было.

    Вокруг толкались люди, сбившиеся в серые комки.

***

    Токийский квартал 59

    Надпись на запястье смазалась, отпечатавшись на манжете рубашки.

    Морриган стоял напротив переулка между домами, стянутыми паутиной бельевых веревок. Рубашки и простыни посерели от времени, собирая многодневные дожди.

    Морриган шел мимо дверей. Половина из них заколочена, одна - отсутствует, оголяя мрачный проход в отсыревший коридор.

    Морриган неестественно поежился.

    Капли били по жестяным козырькам. Под одним из них слабо мигал фонарь. Вода с крыши лилась в переполненную кадку с фикусом.

    Морриган стоял перед красной дверью под номером 74. Постучал.

    В ответ на стук за дверью послышалось шарканье. Затем стихло у самой двери.

    Он постучал еще раз.

    Зазвенела цепочка. Щелчок замка, из-за зубчатой двери выглянул звереватый глаз.

    - Кт-о вы? - взвизгнул старушечий голос.

    - Добрый день, - Морриган наклонился к ней, - я Юстас Морриган, патологоанатом. Мне нужно задать пару вопросов о Рите Аркенз. Кем вы ей приходитесь?

    Черная бровь удивленно поднялась. В ту же секунду звякнула цепочка и дверь открылась.

    Хозяйка была женщиной лет сорока. Она разгладила красное бархатное платье:

    - Прошу вас, проходите, - сказала она тем же старушечьим голосом.

    Хотя на старуху она походила мало. Взлохмаченные черные волосы не тронуты сединой. Возраст выдавали лишь мимические морщины, похожие на трещины в асфальте.

    Морриган шел за хозяйкой вглубь коридора, пропитавшегося запахом сырости и гнили. Обои кое-где отошли, и из-под красных скукоженных полосок выглядывали детские облачка.

    Женщина указала роскошный бархатный диван, сама села на стул напротив.

    Морриган сел, борясь с пружинами, и вдруг заметил, что черная копна волос едва прикрывает белый висок. Он скулы до середины головы тянулся жуткий шрам.

    - Так, - вежливо улыбнулась хозяйка, - что вы хотели?

    - Я хотел спросить вас о Рите Аркенз.

    Глаза женщины в секунду изменились. И без того черные слезливые, как у спаниеля, по-волчьи заблестели. Хотя в то же время могло показаться, что она на грани того, чтобы сорваться с места и убежать.

    - Ох, - она просипела, снова разгладив платье, - даже и не знаю, что рассказать. Наш род жил здесь с того момента, как Мэйфлауэр пересек Атлантику. Моя мать говорила, что поместье принадлежит нам сто лет, не меньше.

    - Поместье?

    - Конечно поместье! Разве не знаете, где вы? Вы обязательно должны были проехать нашу рощу, перед тем как свернуть к особняку.

    Все ясно, подумал Морриган, переминаясь на диванных пружинах. Женщина задорно смотрела сквозь него. Будто то, что она разглядывала, давно было в прошлом.

    Все ясно. Она помешанная.

    Морриган хотел попрощаться, сославшись на какую-нибудь причину. Но женщина почти вскрикнула:

    - А давайте я вам чаю налью! Вы же любите имбирное печенье?

    Она на автомате кивнул.

    - Отлично! А пока не стесняйтесь, можете осмотреться, я скоро вернусь.

    И она удалилась в соседнюю комнату за бисерные занавески.

    - Скажите, - крикнул ей Морриган, - так кем же вам приходится Рита Аркенз?

    Хозяйка выглянула к нему:

    - Моя мать, Рита Офелия Аркенз, - и снова разгладила платье на коленях.

    И вернулась на кухню.

    Морриган прошелся по комнате. Внутри было мрачно и осклизло. Рита Аркенз и Ева. Поместье и полоумная хозяйка.

    Над диваном висели пара черно-белых фотографий. На одной ребенок в высокой траве. На другой чопорно вытянув спину сидела девушка со смоляной косой. За ее спиной стояла женщина в викторианском платье. Волосы с проседью зачесаны в ракушку. Веки под глазами отекли. Лицо распухшее, явный алкоголизм, отозвалось в голове Морригана. Без отдаленного сходства с Евой.

    Руки женщины лежали на плечах девушки, сжимая их как в тисках.

    Морриган отодвинул ветхую портьеру и увидел толпу бутылок за ней. Подоконник уставлен бутылками из-под дешевого пойла и редкими коллекционными винами рядом.

    За окном было унылое гетто, наполовину скрытое пятнами на стекле.

    Он хотел задернуть штору, но поймал взглядом подоконник.

    От угла до стены чернели запекшиеся брызги.
Край шторы выскользнул из рук и закрыл и вид мутных окраин исчез.

    - А вот и чай, - хозяйка вернулась, прозвенев бусинами занавесок, - вы уж извините, что без молока.

    - А вы обычно пьете с молоком? – машинально спросил Морриган.

    - Да, но только по вечерам. В одиночестве чай никак пить не могу, - она мило улыбнулась, - скоро вернется мама, если не возражаете, составит нам компанию.

    - Мисс Аркенз, - Морриган взял печенье, - я патологоанатом. Когда вы видели свою мать в последний раз?

    - Сегодня утром, как раз после завтрака, - она продолжала улыбаться, - не понимаю, к чему вы клоните.

    Женщина подскочила к окну и дернула штору.

    - Вот-вот прийти должна, она вам понравится! – хозяйка неистово затрясла головой.

    От ее диковатых глаз, готовых выскочить из орбит, Морригану стало тошно.

    - Мисс Аркенз, - он перебирал в руках каменный сухарь, пахнущий имбирем, - я был ассистентом при вскрытии трупа вашей матери. К сожалению, ее больше нет.

    - Вы, что? Мне не верите? – глаза женщины вернулись на место, и она с недобрым видом наклонилась к нему.

    - Нет, вы не подумайте, что я все отрицаю, - Морриган подскочил, задев головой абажур светильника, - у вас прекрасный дом, и вы с матерью на фотографиях...

    Он попятился к выходу, но тут в глазах побелело. Будто сверкнула вспышка.
   
    Морриган ударился обо что-то затылком, и вспышка сменилась расползающейся темнотой. В глотку впились зубья ногтей.

    - Ты врешь все! – ужасающе визжала женщина, сдавливая его горло.

    Морриган рванул ее за волосы, и хозяйка с диким воплем опрокинулась на спину.

    Морриган тут же подскочил, опираясь на торшер. Шея горела от следов ногтей, а по лицу стекало что-то горячее.

    Аркенз подскочила к нему, но наступила на полол платья и с рвущимся треском упала.

    Морриган опираясь на стену, подошел к выходу. Он практически вслепую повернул ключ, но услышал звон стекла.

    В конце коридора стояла хозяйка. Черные волосы сбились на одну сторону, обнажив уродливый шрам. Под оторванной юбкой ничего не было. В руке на доли секунды мелькнула зеленая вспышка.

    Морриган прижался к двери, защищаясь руками. Женщина ударила наотмашь, размозжив осколок бутылки о стену.

    Она безумно леденяще захохотала, увидев кровь на рассеченной руке Морригана.

    Он быстро схватил ее за плечи и отшвырнул обратно в комнату.

    Следующее, что он помнил, это глубокие лужи, которыми усеян Токийский квартал. И ледяной дождь.

    Санитары выволокли из дверного проема бьющееся тело. Оно всячески извивалась, колотя ногами о порог.

    Капли перестали падать на лицо Морригана.

    Он обернулся и увидел Адлера, держащего над ним зонт.

    - Вы разве не должны быть на дежурстве?

    - Да, должен, - Адлер выглядел слегка растеряно, - я случайно узнал про вызов и решил приехать к вам после бригады.

    - Как вы узнали?

    У машины раздался протяжный женский вопль. Копна черных волос подметала мокрый асфальт.

    Адлер молча протянул листок. Но не тот, который оставлял ему Морриган.

    - Я видел, как вы спрятали что-то в карман. Зашел в историю запросов и увидел ваш сравнительный анализ.

    Адлер ненадолго замолчал и сказал:

    - Поймите, что Сильвия Аркенз – не ваша внучка. Как, впрочем, и Рита – не ваша дочь.

    Морриган почувствовал болезненное облегчение. Будто оторвавшись от камня, тянущего на дно. Но в то же время будто кукловод одна за одной подрезал ниточки, на которых держалось его безжизненное тело.

    - Но ведь цепочка ДНК, - едва смог сказать он, - цепочка полностью совпала. Я не понимаю…

    - Да, действительно совпала. Это поразительно, согласен. Но также поразительно и то, что это чудо не значит ровным счетом ни-че-го.

    Адлер взял сигарету и щелкнул зажигалкой, хрустя артритными пальцами.
Морриган наблюдал за живым трупом, бьющимся в конвульсиях в коконе смирительной рубашки.

    - Я как-то рассказывал Еве... Что был такой корабль. Тесея, - он с трудом удерживал дрожащий голос, - если заменить в нем все существующие части, будет ли он тем самым кораблем? А если собрать все детали, которые когда-то были сломаны – получится ли прежний, на котором плавал Тесей? Если да, то и цепочка ДНК…

    Адлер позволил ему замолчать. Переждать, пока буря внутри утихнет, как те самые волны, бушующие в холодной реке под названием Луокса.

    - Я помню этот миф, - сказал он, выдыхая дым, - только в конце вывод немного другой – какой корабль настоящий? Полностью собранный из новых деталей или из тех, что были когда-то сломаны? Знаете, Мистер Морриган, парадокс применим, касательно кораблей и механизмов, собранных из сложных деталей и микросхем. Применим к механизмам, но не человеку. За свою жизнь я видел достаточно тех, кто видел в человеке лишь звено эволюции. Комбинации аминокислот и собрание половых и иерархических инстинктов. Но парадокс человека в том, что даже если эти несчастные аденозин и тимин станут в прежней последовательности – прежнего человека уже не получится. Будет совершенно новое существо. Технически, Ева и Рита – один и тот же человек, живущий дважды в одно время на одной планете. Как технически верно то, что звезды – лишь шары раскаленного газа, монстров под кроватью нет, а весь мир – лишь набор сухих цифр и фактов.

    - А если на самом деле? – наконец спросил его Морриган.

    - А на самом деле наука и цифры никогда не поймут того, что за гранью. Может, это мы и называем душой. То, как время и неповторимые события меняют нашу материальную оболочку, превращая ее в нечто неповторимое, чего не был и больше не будет. Это одновременно и прекрасно, и пугающе. Но иначе человека бы просто не существовало. Он чувствует, что есть нечто там, за природой его понимания. То, чего, может, никогда не поймут. И это нечто дает ему смысл жить. Ради того, что познать хоть толику этого чуда.

    Слезы катились по лицу, смывая с него остатки крови.

    - Вы больше не встретитесь с Евой, можете ненавидеть меня за эти слова. Но, быть может, вам станет легче от мысли, что вы растили маленькое чудо, которое было ближе к пониманию этого мира, чем мы все вместе взятые. Чудо, а не бездушный механизм с шестеренками вместо сердца.

    За спиной послышались удаляющиеся шаги Адлера, и по лицу снова поползли капли.

    Морриган не мог понять, дождь это или слезы.

    Как и не мог понять, что это – запах озона или просто он впервые за долгие месяцы наконец смог дышать спокойно.

    Небо начало темнеть. Безумный день подошел к концу.

    За пару кварталов отсюда журчали истоки реки Луокса.

    Ледяные бурлящие волны одна за другой уносили тревогу, оставляя лишь усталое осеннее спокойствие.