Страна и люди

Седой, старенький человечек, присевший, а скорее плюхнувшийся на краешек скамьи рядом со мной, был бедно и неряшливо одет, взгляд имел затравленный, а в руках держал прозрачный полиэтиленовый пакет с тремя буханками хлеба. Втянув голову в плечи, бедняк обернулся ко мне.
- Хлебушка не желаете? Свежий хлебушка.
Разумеется, человечек говорил по-армянски, но вот русское слово "хлебушка" как-то органично вписывалось в его речь.
Запах хлеба действительно был аппетитный.
- Благодарю, не голоден.
- Хлебушка вкусный. Хлебушка еще горячий. Все еще не желаете?
Я отрицательно покачал головой.
- Жаль, жаль. Очень вкусно. О! Может с грушами? Вот, смотрите.
Человечек покопался в пакете и извлек на свет божий несколько маленьких помятых груш.
- Значит, не желаете. Хотя, да, они грязные. Я, знаете ли, подобрал их вон там, на улице. Там их много. Под каждым деревом валяются. Вот сейчас доем буханку и пойду еще собирать. Они, эти груши, хоть и маленькие, полудикие, но вкусные. Да, да, когда созреют, то очень вкусные. Я, мил человек, их собираю. Каждый день, когда они созреют, так собираю. Часть груш съедаю, а часть высушиваю. На сухофрукты. Зимой-то не забалуешь. На хлебе одном долго не проживешь, а зимой из них можно компот сварить. А из сушеного шиповника завариваю чай. И вкусно, и полезно. Пенсии моей хватает только на хлеб. На хлебушка.
Человечек захрустел буханкой и на некоторое время не обращал на меня внимания. Зато потом, доев целую буханку "хлебушка", фонтан красноречия забил с невиданной энергией.
- А ведь я получаю-то всего сорок тысяч пенсии. На хлеб уходит двенадцать тысяч. Сын у меня в колонии, вот ему высылаю двадцать тысяч, остальное уходит на транспорт. Иногда покупаю сыр. Или масло. Или сахар.
- А на жилье, что, ничего не тратите?
- Эх, браток, можешь обращаться со мной на "ты", я человек маленький и негордый. Так на жилье я, да, ничего не трачу, это да. Живу с братом, с его семьей. Со старшим братом. В отцовском доме. У него три комнаты, у меня одна. То есть, было две комнаты, но когда Артюша попал в тюрьму, я уступил брату одну комнату, а он взамен обязался взять все коммунальные расходы на себя. Зачем мне две комнаты, а? Мне и одной хватает. Но вот когда Артюша вернется, тогда брат мне комнату вернет. Мы с ним так договорились.
Человечек мелко-мелко закивал головой.
- Да, да, непременно вернет. Он же обещал. Ведь Артюше же надо жениться, завести семью. Как же без семьи, а?
- И когда же он выйдет?
Человечек тяжко вздохнул.
- Через семь лет. Дали ему десять, вот уже три года отсидел. Осталось семь.
- А за что сидит-то?
- Дурак он, вот за что. Пырнул ножом кого-то по пьяни, вот и дали десятку.
- Так сразу и дали десять лет?
- Так сразу и дали. Непростой тот парень оказался, сын какого-то бизнесмена. Или крупного чиновника. Черт его знает, я так и не понял. Отец того парня сильно осерчал, кричал на суде, что мало дали, что он его и в тюрьме достанет. То есть, моего сына. Но вот, пока бог миловал. Сидит сын, правда, жалуется, что с едой неважно, вот я ему и подкидываю денег. Двадцать тыщ в месяц. Сам сижу на хлебе, а его поддерживаю, как могу.
Человечек расправил плечи и с гордостью посмотрел на меня.
- А что делать-то. Кровинушка родная. Не пропадать же парню. Вот выйдет, устроится на работу, женится, глядишь, и жизнь наладится. Ведь в жизни как? Не все же зиме быть, когда-нибудь и весна наступит. Песню помнишь? Зимние дни пройдут, или что-то такое.
-Это да. Не все коту масленица.
- Во-во. Вернется сынок и заживем. Ей-ей, заживем. Жаль, жена моя того не увидит. Вот уже пять лет, как ушла. Я как раз с кладбища еду. Раз в месяц еду туда, С цветами. Но только летом и осенью. Зимой еду без цветов. Больно дорогие. Зато летом и осенью дешевые. Она, браток, похоронена в Чарбахе. Рядом со своими родителями. Правда, далековато, но зато очень удобно добираться на метро. А поздней весной, по дороге домой, я вдоволь набираю спелой туты. И белой, и черной. Я, браток, даже специально беру с собой две-три литровые банки с крышками. По дороге домой собираю туту, там же наедаюсь, а собранные с земли ягоды дома раскладываю на фанеру, накрываю марлей и высушиваю. На осень. Так набираю полмешка сушеных ягод. А осенью соседушка мой гонит самогон. Вот с ним я и делюсь. Половина на половину. На круг выходит литров шесть-семь, стало быть, мне достается три литра. Хорошей тутовой водки, градусов под пятьдесят. Я, браток, человек непьющий, а водку потребляю по праздникам. На девятое мая, на Новый год, на дни рождения - покойной жены, сына, мой. Иногда приятель заходит поболтать, вот тогда с ним выпиваем две-три рюмки. А так - ни-ни. Мне много пить нельзя. Сердце побаливает, да и сына надо дождаться.
- А брат, что не помогает?
- Почему не помогает, помогает. Сказал же, за коммуналку платит. За свет, за воду, за мусор, за жилье. Иной раз, когда у них какое-то застолье, непременно отправит тарелку с мясом и печеными овощами. Да еще с бутылкой водки. Знатные у него шашлыки получаются. Вкусные. Мне на два-три дня хватает. Вот так и живем, браток.
Мне его было жаль до жути.
- Дружок, я тут недавно получил от сына денег, не примешь ли от меня эти десять тысяч? Чем могу, помогу.
Глаза у человечка наполнились слезами, а тон речи плавно перетек в напыщенно-трагический.
- Спасибо, брат, век не забуду. Тебя точно сам Бог послал. Вчера был я у врача (хорошо, что поликлиника у нас еще бесплатная), так меня там осмотрели и прописали лекарства. А в аптеке сказали, что лекарства эти, - человечек помахал бумажкой, - стоят целых десять тысяч. Откуда у меня такие деньги, а? Спасибо тебе еще раз. В церкви за тебя свечку поставлю. Добрый ты человек, Мало нынче таких.
- Пустяки. Извини, мне пора.
- И мне пора. Пойду соберу груш. Из них зимой получается прекрасный компот. И вкусно, и полно витаминов. Еще раз тебе огромное спасибо. Дай бог еще встретимся.
Я шел и мысли о бедолаге еще долго вертились в голове.
- Ну почему, почему так жестоко обошлась с ним жизнь. Почему одним все, а другим ничего? И почему государство не защищает свой народ? Стоп! - рассудил я, - а тебе, оно, это государство сколько платит? Не те же жалкие полсотни тысяч? И если б не помощь детей, ты был бы в таком же положении, не так ли? Так, выходит, этому бедняку не повезло с сыном, да и только. Судьбы, судьбы, - думал я, - И как же интересно получается, что у большинства армян судьба такая же несчастливая, как у армянского государства. И если есть какая-то связь, то что первично? Жалкое государство, потому что бедные люди или наоборот - люди бедные, а потому страна бедная. Вот как, а?
Последнее, что мелькнуло перед глазами, был человечек, собиравший под деревьями опавшие плоды.