Над судьбой. Том 4. Глава семьдесят первая

Глава71. 

Поставив подсвечник на полку, слуга схватил что – то тяжелое со стола и ринулся вперёд. Уэсд выдернул из-за пояса короткую заострённую палку, никакого другого оружия у него не было,  и будто стилетом  ударил ею  в глаз негра. Однако раб успел увернуться,  и остриё пробило щёку.



Парализующая боль пронзила тело  и, дико взвыв, слуга закрыл лицо руками. Но тут же отойдя от шока, он схватил Фэнда за рукав куртки чуть повыше локтя и резко с силой потянул на себя.



Чернокожий оказался крепким и очень проворным малым. Ему быстро удалось опрокинуть и  подмять под себя нежданного гостя. Усевшись сверху и вцепившись мёртвой хваткой в горло, он, сопя, фыркая и мыча начал душить поверженного противника. Положение Уэсда стало  крайне  незавидным.



Спасая друга, Бенни,  нанес  негру несколько коротких ударов кулаками в голову и ногами по рёбрам и спине.  А  затем, схватив, одержимого исступлённой яростью,  врага  обеими руками за курчавые волосы, попытался оттащить  его в сторону.



Уэсд хрипел и стонал, силясь вырваться из тисков смерти. Казалось, чернокожий превратился в  бесчувственную статую: он совсем не испытывал боли. Раб ревел, как раненый зверь, из дыры в щеке  тонкой струйкой вытекала кровь и, смешиваясь со слюной, блестящими каплями падала на бьющегося  в предсмертных конвульсиях Фэнда.



Длинные костистые пальцы сжимались всё сильнее и сильнее. В этих первобытных, почти животных движениях оставалась только непреодолимая инстинктивная жажда победы.  Страх поражения и неминуемой смерти вселяли в него неистовую силу и   отвагу.



С отчаянием затравленного охотниками медведя, Бенджамин  забегал взглядом по сторонам.
Этот живучий как змея чернокожий раб внушал ему  мистический ужас. Наконец, взор упёрся в бронзовый канделябр.



Схватив  подвернувшееся под руку  оружие, Бен с невиданным  облегчением опустил массивный кусок старой французской бронзы на голову врага. Будто молотобоец, он вновь и вновь долбил подсвечником по уже давно развороченному черепу, всё ещё не веря в свою удачу.
 

Это безумие остановил Фэнд. Брезгливо отпихнув труп в сторону,  он, хрипя и отплёвываясь, простонал.
- Поспешим вниз, времени  в обрез.
Бросившись к входной двери здания, Уэсд быстро втащил в комнату  валяющегося с переломанными ногами Бёрча. На втором этаже уже занимался пожар.

 
Ломбардщик несколько дней тяжело болел и не имел сил даже подняться с постели. Схватив кухонный нож, Фэнд приставил его к горлу голландца и, смачно сплюнув накопившуюся во рту кровь, прохрипел.



- Если  будешь  молчать, череда твоих дней прервётся тут же!  Нам надо немного:  ружья, порох, свинец, ножи, с десяток монет. Не  вздумай рассказывать о том,  что сдал оружие дикарям, не то я размозжу тебе череп как черномазому.
- Тайник под сундуком, - трусливо забегал глазами коммерсант, - я всё отдам.



Бенджамин тут же ринулся к сундуку, с трудом сдвинув его в сторону.
- За картиной кнопка, - торопясь от страха, выпалил делец, с ужасом косясь на упёршееся в горло острие ножа, - нажми её.



Раздался щелчок и над полом приподнялся деревянный щит. С силой, потянув его на себя, Бенни радостно оскалился,  увидев  вход в тайник.
В это время сверху  донесся запах  гари  и на лестничную площадку вывалился клуб чёрного дыма.



- Гром и молнии, да мы горим! – в недоумении пробурчал Фэнд, - ну что, там, приятель?
- Фэнди, да тут целый арсенал! Только ружей нет, одни пистолеты.
- Хватай быстрее, да ноги уносить пора. А то и смотри, как бы палёный негр не свалился на голову!



В отличие от своего простодушного приятеля, Уэсд даже в самых  критических ситуациях не терял чувства юмора. И любил пошутить. Он с жалостью посмотрел на измученного болезнью ломбардщика и искренне добавил.
- Прощай, друг!



Кухонный нож, очень удобный для резки хлеба и овощей, оказался совершенно скверным, никуда не годным оружием. Едкий, тяжелый дым уже заполнял первый этаж.  Бенни, весь увешанный трофеями, захлопывал крышку тайника. А скряга – делец всё ещё трепыхался в судорогах, никак не желая расставаться со своей паршивой, с точки зрения старых проходимцев,    жизнью.



Завершив дело, Уэсд ринулся на кухню.
- Ты куда? – в недоумении остановил дружка Бенджамин.
-Не голодать же нам и дальше! – возмущённо пробормотал Уэсд, как заправский фокусник, заталкивая за пазуху, всё попадающееся под руку съестное.



- Фэнди, Бен, а как же я? – выбегая из пылающего дома, услышали они жалобные всхлипывания, - мне же крышка без вас!
- Бёрч!? – с недоумением  оглянулся Уэсд, - но у тебя же ноги переломаны. Куда же ты собрался? Тебе не дойти!
- Парни, я умоляю, ради Бога!



- Бёрч, - с досадой добавил Уэсд, - ты часто всуе призываешь  имя Господне. Похоже, пришло время отправиться на небо.
Не спеша, почти нехотя, он взял у Бена охотничий тесак и по самую рукоятку вогнал его старику между рёбер.

* * *


Выскочив из горящего здания, приятели недолго  плутали по закоулкам, постепенно выдвинувшись   на окраину города. Пробравшись к пристани, где на ночь оставляют рыбацкие лодки, они обнаружили, что все судёнышки зафиксированы на крепких канатах. Это обстоятельство лишь на мгновение смутило бывалых авантюристов. 



Сторож пристани не сразу сообразил, что от него требуется. Впрочем, глубокомысленно посмотрев на ствол пистолета, он тут же вспомнил, где находятся ключи. Выбрав по виду наиболее надёжный  ялик, приятели   прихватили   рыбацкую сеть, огниво и воду. Посадив  своего пленника за вёсла, беглецы   справедливо  рассудили, что у него достаточно опыта в этом непростом ремесле.
К тому же друзья решили поберечь силы; впереди предстоял  долгий путь.    



 До рассвета  было крайне необходимо выйти из дельты  Миссисипи в открытое море, затерявшись на водных просторах. Сторож выбился из сил, ялик двигался  всё медленнее.



- Хорошо, приятель, - по-дружески обратился к нему Уэсд, - тут до берега всего - ничего,   полмили от силы. Если по пути не утонешь,  то доплывёшь обязательно. Ну, а аллигаторы,  так они же, наверняка все спят. Ладно, прыгай, некогда нам,  видишь, светает уже. И он направил пистолет  прямо в лицо смотрителя.

* * *


Стояла  удивительная тишина. На востоке медленно поднимался багровый диск солнца. Будто боясь потревожить величавое спокойствие моря, утренняя заря  невесомой волной скользнула вдоль водной глади, розовым румянцем отразившись в небесной лазури. Море постепенно синело, зачаровывая своей первозданной красотой. Беглецов охватил покой и умиротворенность.



- К полудню Фэнди, - рассуждал Гледтон, - надо загнать ялик подальше  в заросли и выспаться. Это что ж выходит, две ночи подряд мучаемся! Да и поесть бы не мешало. Что там этот скряга нам оставил?



- Да,  голод не тётка. А помнишь, дружище, каких индеек подавал нам папаша Буш? – погрузился в воспоминания бывший пират, - я тогда всё боялся, что рома у него не хватит.
Затем Фэнди вдруг как – то серьёзно посмотрел на напарника и решительно, голосом не вызывающим ни малейшего сомнения, произнёс.


- А вообще, Бенни, когда я чертовски голоден, то готов сожрать  даже корабельную крысу.
-  Да ну, загибаешь. Здесь ты лишку взял!
-Нет, дружок, я слов на ветер не бросаю!
-Ну, даст Бог, до этого дело не дойдёт!



Когда солнце вошло в зенит, и жара сделалась невыносимой, они загнали своё судёнышко в устье небольшой речушки, и привязали его к склонившейся над водой иве. Свисающие ветви являлись великолепным  укрытием, к тому же надёжно защищали от палящих лучей солнца. Плотно поев, беглецы тут же погрузились в глубокий сон.



Друзья реально оценивали своё значение для индейцев. Вряд ли за ними пошлют погоню.  К тому же вдоль всего побережья от Миссисипи до самой Флориды краснокожих давно уже не было. Они ушли вглубь материка, в места хотя и неблагоприятные для жизни, но более безопасные. Надежда встретить какое-нибудь торговое судно растаяла, как утренний туман. Некогда оживлённый морской путь совсем обезлюдел; в эти  дни в колониях было не до торговли.



И старые авантюристы с ужасом осознали, что у них остался один – единственный реальный выход: вдоль  побережья  на ялике вокруг Флориды добраться до Джорджии.   Король, без сомнения, быстро наведёт порядок на Восточном Побережье. Пожалуй, полагали друзья, это произойдёт ещё до  окончания их путешествия!



По самым оптимистичным прогнозам дорога занимала не меньше трёх месяцев. Смирившись с тем, против чего они оказались бессильны, невольные  мореходы налегли на вёсла.
Соорудив  над лодкой навес из пальмовых листьев, они могли спасаться не только от беспощадного солнца, но и от дождей, столь частых в этих местах.



Имея рыбацкую сеть, приятели не голодали, разнообразя меню черепахами, порой змеями и птичьими яйцами. Изредка  удавалось подстрелить попугая или  другую мелкую птицу. Без ружей на более серьёзную  дичь рассчитывать не приходилось.  Запасы пресной воды пополняли в многочисленных ручейках и озёрцах, густой сетью покрывающих побережье.

 


* * *


Шла уже  третья неделя вынужденного путешествия. Бену с утра сильно нездоровилось,  и он от души попросил приятеля.
- Фэнди, мне  эта рыба просто в горло не лезет. Давай поднимемся по первой же встречной речушке и поохотимся. На водопое всегда можно выследить молодую жирную лань. Страсть  как хочется  мясца, дружище!



-Хорошо, Бенни, так и  сделаем. На рыбу я и сам  уже смотреть не могу, - ответил обрадовавшийся Уэсд.
Вскоре по следам они обнаружили водопой и залегли на расстоянии пистолетного выстрела. Лани долго не появлялись, ожидание затягивалось.



Наконец, показалось стадо. Во главе, гордо подняв голову, шествовал великолепный вожак, сзади молодые самцы, детёныши, самки.
- Бери вон  того телёнка, который   покрупнее, - указал Фэнди, -  а я другого, что рядом. Самку, если и ранишь, всё равно не догнать.



- Они такие жирные, - радостно пролепетал Гледтон, тщательно прицеливаясь в предвкушении сытного обеда. Думать о чём – то другом он просто не мог.



В тот момент, когда Уэсд нажал на спусковой крючок, раздался треск  ружейных выстрелов. Тут же  к сражённым наповал животным ринулась толпа чернокожих охотников с тяжёлыми длинноствольными мушкетами в руках.



Конечно же, это были  беглые негры – рабы. Здесь, на границе британских и испанских  владений, леса просто кишели беглецами. Старым  друзьям не раз приходилось участвовать в акциях по их поимке. За такую работу всегда хорошо платили.



И хотя пойманных рабов, как правило, засекали насмерть, для плантаторов поиски негров становились  делом чести. Мучительная смерть отчаявшихся на побег, являлась  хорошим уроком для сомневающихся. Этот способ воспитания был намного надежней  церковных проповедей, на которых чернокожим  постоянно вбивали в голову, что рабство и есть истинное счастье.



– Ну, проклятье, вот попались, - залепетал Гледтон. – но  что же делать?
Он стал пугливо бегать глазами по сторонам, всё ещё не теряя надежды.
-Бенни, мы не жильцы, проглоти меня акула. На нас сейчас никто не поставит и гнутого пенса, плясать мне на верёвке, - бормотал Фэнд, перезаряжая пистолеты, -  но, клянусь громом, я наповал уложу пару черномазых, прежде чем в светильнике моей жизни иссякнет масло!



- А, может быть, всё же успеем смыться? –  без всякой  надежды спросил Бенджамин, даже не пытаясь скрыть свой смертельный испуг.
-Поздно табанить, дружок,- обречённо промолвил Уэсд, в последний миг, удержавшись от выстрела, - ты смотри, несутся как негритянские мальчишки на рождественский праздник.

 

Негры тут же сбили беглецов с ног и туго связали. С трудом приятели сообразили, что пленившие их люди общались между собой по-английски. В каждом слоге сквозил   чудовищный акцент. Почти всегда ударения  ставились  вовсе не там, где положено.   Употреблялось множество совершенно незнакомых слов,  явно привнесённых из других языков. Кроме того, даже сам строй предложения был неверным.



Но именно на этом ломанном, до неузнаваемости искаженном английском языке беглые рабы прекрасно изъяснялись между собой. Из обрывков фраз Фэнд уловил, что отряд послан вождём по имени Яростный Кулак на разведку. Воины должны были встретиться с лидерами   алгонкинов   и лично  удостовериться,  сколь велики успехи индейцев в  войне против  Англии.   
Если  упорные  слухи окажутся правдой, рассмотреть возможность вступления племени Яростного Кулака в антибританскую коалицию.



Чернокожие долго совещались, что делать с пленниками. После обильного обеда, состоявшего  из зажаренного на костре мяса лани, выбрали троих воинов, которые должны были доставить бледнолицых в селение.



В отличие от полностью потерявшего волю Бенджамина, его напарник отнёсся к развернувшимся событиям достаточно оптимистично.



Очень хорошо, полагал Фэнд, что не удалось пристрелить ни одного негра. Как бы ещё дело повернулось в противном случае. Пленников не только не убили, но и покормили мясом наравне с остальными. Затем им завязали глаза, чтобы не запомнили дорогу, по которой можно вернуться, сбежав из плена. Так что пока придётся жить, бодро констатировал  факты Уэсд!



- Но если черномазые собираются сделать из нас рабов, - бесновался незадачливый путешественник, - то это уж слишком. Не для того мы унесли ноги от одних дикарей, чтобы впутаться в историю с другими.



Фэнди с  отвращением, разглядывал  своих поработителей, один внешний вид которых вызывал  у него уныние и  тоску!  Вдруг он поймал себя на  мысли, что в голове настойчиво вертится одна - единственная фраза, которую он без сомнения, когда – то  где – то слышал.
- Чёрт возьми, -  в сердцах Уэсд попытался  хлопнуть  себя по лбу одной из туго связанных рук, - это ж из Библии!    



«От одного человека он сотворил всякий человеческий народ для обитания по всему лицу земли», - утверждалось в Священном Писании.
 Вступить в прямой спор со столь авторитетным источником знаний для бывшего пирата было, всё – таки, слабо. Но, видя вокруг себя свирепые рожи цвета давно нечищеного чугунка, он вынужден был неминуемо прийти к выводу, что утверждение это, по крайнеё мере, политически неверно.



Отсюда возникала  острая необходимость поднять на знамя более подходящий лозунг дня. «Человек властвует над человеком во вред ему», - говорилось в той же книге. А это очень  точно соответствовало положению Уэсда.



Будь Фэнди несколько более самокритичен, он мог бы   удивиться, что раньше почему - то  совсем не задумывался об этом.   Даже в те дни, когда   развешивал на реях испанских матросов, снимал скальпы и   вылавливал в лесах тех же самых негров.  Однако  любое открытие почти всегда происходит не раньше, чем появляется потребность в нём! 



Пленников посадили в каноэ, и гребцы налегли на вёсла. Шли вверх по реке, всё время строго на север. Фэнд легко определил направление: до полдня  солнца припекало правое ухо, а затем левое.




 Река тихо и плавно несла свои воды по ровной и гладкой как зеркало низменности, тонкой лентой извиваясь в плотно обступивших её с обеих сторон девственных тропических лесах. Кругом слышался многоголосый гомон птиц и, хотя пленники ничего не видели, было ясно, что их уводят в самые глубины непроходимых джунглей.
 



На третьи сутки свернули направо и взяли курс на юго-восток. Речушка была весьма невелика,  иногда склонившиеся над водой ветви хлестали по лицам пленников. Среди ароматов леса всё чаще начали появляться стойкие запахи болотных испарений и в памяти охотника за беглыми рабами стали всплывать  смутные воспоминания.

* * *


Шла Семилетняя война.  Уэсд тогда был ещё весьма молод, но он вовсе не спешил пополнить ряды королевской армии.  Фэнди полагал, как оказалось впоследствии, вполне  обоснованно,  что французов и их краснокожих союзников разобьют и без него. Заснеженная Канада лично  его интересовала значительно меньше, чем короля и парламент.



Всю свою буйную необузданную энергию Уэсд посвятил не менее ответственному занятию: он возвращал беглых рабов законным  владельцам.
Здесь Фэнди, как человек смекалистый и неугомонный, применил ряд существенных новшеств: ловить негров поручили индейцам, проживающим в тех местах, а платили ружьями. И дело стало спориться.



К тому времени, когда всё было великолепно отлажено и осталось только снимать пенки, все карты в игре спутал некий китаец с весьма красноречивым именем Яростный Кулак. Откуда он взялся, толком никто не знал. Но этому азиату удалось сплотить разрозненные группы беглых рабов и примкнувших к ним краснокожих из рассеявшихся племён.



Вооружённые мачете - ножами для рубки сахарного тростника, воины  узкоглазого вождя являлись грозной силой. В отличие от аборигенов, они сражались не ради доблести и славы. Безмерная жестокость, помноженная на беспощадность, стала их политическим кредо.



Рабам удалось одержать ряд значительных побед над объединёнными силами плантаторов. Но когда кончилась война, и против негров послали  регулярные воинские части, Яростный Кулак увёл своих людей далеко на юг, в глубины малярийных  топей
Постепенно про них забыли. Беглецы никого не беспокоили, а лезть в трясину  ради кучки никому не мешающих беглых  рабов было слишком накладно.
У Фэнда оставалось всё меньше и меньше сомнений в том, что их захватили люди таинственного азиата.

* * *



Вскоре река разделилась на рукава, и каноэ пристало к берегу. Пленникам сняли повязки с глаз, и их взору предстало чудо. Это был остров длиною в милю и полмили шириной. Весь,  покрытый, словно по линейке вычерченными  дорогами,  он  оказался разбит на квадраты полей.



Все дороги были абсолютно одинаковой ширины и с обеих сторон обсажены самыми разнообразными фруктовыми деревьями. На полях росли кукуруза, сахарный тростник, табак, хлопок. Тут  же выделялись залитые водой рисовые чеки. Рядом возвышались гряды с картофелем, топинамбуром, бататом, поодаль росли овощи. Везде на полях работали люди, множество волов.



В самом центре владений племени располагалась крепость. Каменные бастионы,   вал с высокими деревянными стенами и ров  с водой говорили о том, что жители острова основательно подготовились к обороне.
Через ров был переброшен  мост, по которому пленников ввели в крепость.



На широких улицах располагались просторные деревянные дома, кругом слышался беззаботный детский смех. Подошли к самому большому  жилищу,  стоящему  на окраине площади. На высоком резном крыльце, с четырьмя фигурно точёными столбами, их встретил ничем особенно непримечательный человек с желтым лицом и узкими глазами.



Негр, доставивший  пленников, обменялся с хозяином приветствиями, широко улыбнулся и, направив руку в сторону захваченных бледнолицых, радостно произнёс.
- Яростный Кулак, смотри, кого мы взяли на берегу моря!



Китаец внимательно окинул взглядом добычу,  и крикнул что – то в глубину дома. Вышел  ещё один  азиат, только  более приземистый и кряжистый.
- Джебе, - обратился к нему Яростный Кулак, - передай кузнецу Джиму,  чтобы  надел  на них цепи.  Пусть пока молотят рис.  Потом разберёмся, что за люди.   



Затем он строго взглянул на воина, который привёл бледнолицых пленников и спросил.
- Остальные в пути?
- Да, они, как и намечено, пошли дальше. Думаю, скоро мы услышим добрые вести.
- Хорошо, Джон, - похвалил вождь, - а теперь отдыхайте.