Экс-ры VI 7 Фотографии на снегу

Глава седьмая

Секретная группа «Свечение»

Банка с подогревом — оружие и продукты диверсантов —
секретная группа «Свечение» — спальный вагон — фотографии на снегу

Фотографии на снегу

— О чём думаешь Сержик? — спросила Таня, заметив, что я о чём-то задумался.
— Фотографии на снегу, помнишь, на Шарташе…
— О да, весёленькая была прогулка, — ответила Таня, заливаясь розовым румянцем.
— А что за фотографии, — насторожился Орлов.
— Да так один незабываемый поход выходного дня на Шарташ, — ответил я.

Я всё ещё помнил те сделанные мной фотографии на Шарташе зимой и всё, чтобы было с ними связано. Что, пройдя все длительные убалтывания «девушки моей мечты», я всё-таки уговорил Таню на отпечаток её попы на снегу с целью сделать фотографию. Таня думала, что это будут всего лишь снимки, но я поступил по-другому, о чём потом никому долгое время не рассказывал, пока Таня сама не разрешила.
— Ладно уж похвастайся! — сказала лукаво она.

Я посмотрел на своих друзей и стал рассказывать эту презанятную историю.
— «Как-то пригласил я Таню на чашку чая с тортиком «Семь гномов», ну и посмотреть мой природный фильм. Как это водится у девушек, Таня стала, кобенится, выдумывая несостоятельные причины и ссылаясь на занятость. Я как джентльмен приглашал её не одну, надеясь конечно, что она придёт одна без своих подружек, но она всё-таки отказалась. Я понимал, что это всего лишь игра с её стороны и не стал настаивать, надеясь, что в другой раз она не откажется. Потом как-то в разговоре она намекнула, что не прочь провести со мной вечер, но уже я, сославшись на занятость, отказал ей в этом.

Спустя некоторое время я послал ей sms предлагая, встретится по одному щекотливому делу. Она, сделав паузу на два дня, ответила, что согласна встретится. Я перезвонил и сказал.
— Ку, — сказал я ей, когда она ответила.
— Да, я тебя слушаю.
— Ку.
— Ну что весь изкуковался-то? — спросила Таня.
— Хочешь ко мне, кино посмотришь…
— Нет сейчас некогда в другой раз.
— Мама ещё болеет? — спросил я.
— Да.
— Погуляем вечером.
— Может быть…
— Ну не томи.
— Не знаю…

— Ну, тогда разреши мне сделать отпечатки твоих босых ног на снегу с розовой гуашью на подошвах и всё иди, куда хочешь по своим делам.
— Не знаю.
— Стесняешься.
— Да.
— Ну, это же не твою красивую попу на снегу, а всего лишь ноги. Полотенцем обеспечу и чаем в термосе, — убалтывал я Таню.
— А где, — наконец выдавила из себя Таня.
— Да хоть в Шарташском лесу.
— О да ты маньяк!
— Ну что пойдёшь.
— А когда.
— Давай 19 марта встретимся у Оперного театра, а там, на 25–й автобус и до конечной остановки. Я знаю укромное место народу никого.
— А чай с золотым корнем возьмёшь.
— Как скажешь.
— Ладно, считай, что уговорил, но попой в снег садится, я не буду.

— А я и не мечтаю.
— Не смеши меня, знаю, что мечтаешь, фотограф несчастный, ладно 19 марта в 15 часов смотри не опоздай.
Встретились мы чуть пораньше, сели на автобус Таня была вся розовой от предстоящей экзекуции и улыбалась только глазами.
— Чего тебя на такое фото понесло.
— А интересно что-то особенное сделать на пример цикл рук, ног, поп, лиц знакомых в цвете красок.
— Так я у тебя в коллекции первая.
— Ты у меня единственная ты же знаешь…

— Знаю и подозреваю, — улыбнулась Таня. — Что не одна, все вы мужики изменники. А что потом с отпечатками.
— Пусть народ любуется на знакомые пятки, — смеюсь я.
— И что на тебя нашло… откуда ты взял, что всем будет интересно глазеть на чьи-то пятки и задницы.
— Ну, смотрят же на Давида и на Венеру.
— Ну, так это шедевры.
— А твои ноги пока не увидят, ничего не скажут. И, потом, снимайся, пока молода и здорова.

В лесу я отвёл Таню в укромное место, где была скамейка, которую я сделал ещё летом, когда приезжал прикармливать белок для съёмки фотографий.
— Ого, как у тебя тут уютно и народа не видно. Ну что мне раздеваться.
— Да давай помогу.
— Нет уж я сама. Ты посмотри, чтобы никто не шёл.
— Да нет здесь никого кроме нас да белок.

Таня мучительно долго снимала тёплые колготки, лукаво посматривая на меня.
— Всё-таки уболтал меня дуру… — смеялась она.
— Давай быстрее.
— Зачем, а может, я смакую момент, а ты торопишь…
Когда она была готова, я предложил ей сначала отпечатать попу с розовой гуашью, не надеясь, однако что она согласится.
— Ну, ты загнул, — стала отказываться она. — Ты же предлагал только ноги.
— Ну и ноги конечно, а чего ты стесняешься меня, в стрингерах ходить не стесняешься, когда купаемся, снимай труселя.

Мне самому было смешно от этой всей ситуации, но я решил идти до конца.
— Ну, кто тебя здесь видит, ну давай я отвернусь что ли.
— А как тогда я сяду, тогда уж посади и подними, чтобы я задницу себе не отморозила, — вдруг согласилась Таня.
Таня сняла трусики и села на скамейку, на которую я положил махровое полотенце.
— Офигеть… если кто узнает, обоссуться от смеха!
— Завидовать будут, что не они были первые на льдине, — сказал я ей.

Замешав краску в ванночке, я валиком накатом провёл по попе Тани, попросил её наклониться вперёд. После чего взял её под мышки и посадил в снег. Выждав 20 секунд, я поднял её и усадил на скамейку пить чай с пирожным.
— Класс! Отличный отпечаток, сейчас он заледенеет и будет снимок.
— А зачем леденеть снимай так пока свежий.

Сделав многочисленные снимки с разной выдержкой, я предложил Тане встать ногами в снег и так же сделал с него фотоснимок.
— Он даже тёплый, — сказала она о снеге.

На другой день я вернулся к отпечатку Таниной попы на снегу, который заледенел и стал твёрдым. Развёл в воде гипс и стал брызгать его на отпечаток, чтобы он преждевременно не растаял от большой массы тёплого гипса и не испортился. На образовавшуюся гипсовую корочку уложил несколько слоёв гипса и подождал, пока он схватится. Дома я снял отпечаток с этой формы и сделал выпуклый барельеф танинной попы. С тех пор у меня дома на стене весит большая широкая с замысловатыми узорами с нанесённой позолотой рама, в которой на чёрном бархате красуется розовая попа дамы моего сердца.

Когда Таня увидела моё готовое творение, она была приятно удивлена.
— Как ты мог выставить на обозрение мою голую попу. Если бы я знала про твой коварный план с самого начало, то никогда бы не согласилась на это.
— Ну, так ведь и дети просто так не рождаются. Только согласно коварному плану мужчины, — засмеялся я.
— Ладно, крути свой кино, а то вечно придёшь к тебе, а нищий всегда об одном и том же подайте ему женской ласки да ещё без хлеба!

Когда я закончил свой рассказ, Олег сказал что хотел бы видеть своё хозяйство где-нибудь в итальянском музее.
— Сказал тоже там такие богатые хозяйства, что в сравнении с твоим стручком они, как божественные творения, — усмехнулся Толя.
— А барельеф мой в раме ещё живой? — спросила Таня.
— Живой, живой меня дожидается, когда приду, отшлёпаю, — сказал я.
Орлов как гиена выгнул шею и прислушался.
— О чём это вы говорите? — спросил он.
— Иди отсюда любопытная мышь, — ответила Таня, муркнув мне в ухо и едва его не лизнув.
— Ну, всё Серж «одним за амбаром» не отделаешься, — сказал Олег, наблюдавший эту сцену.
— Помолчи несчастный и психически травмированный, — сказала ему Таня. — Дуй отсюда пока не дали, крути свои педали!

Летом я фотографировал её, где только можно то она измазанная глиной, то сапропелем, и как позирует почти голая среди тростника и камыша. А ещё снял видеокадры, как она качается на длинных наклонных ветвях ивы, над водой любуясь своим увитым плющом отражением. Снимки и видео оказались потрясающими. На одной из выставок был конкурс, на котором большинство судей мне отдали свои голоса и премию на приличную денежную сумму половину, которой я отдал героине моих работ, чему она была очень рада и тут же укатила в Кучугуры.

Кроме премии мне достались большой японский телевизор и сертификат на бесплатное посещение бассейна с набором услуг на год. После этого успеха мне уже ничего не давали формат выставок поменяли, и нужно было что-то придумать авангардное, но мне на ум ничего не шло, и я постепенно ушёл в видеоматограф забабахав с Юриком Еликовым фирму «Агибуба Фильм Партизан». Фирма состояла из двух названий собственно из моей студии «Агибуба Фильм» и производственного объединения «Партизан», в котором всё объединение состояло из одного человека, которым являлся сам Юрик.

Объединившись, мы в наших представлениях были уже серьёзной командой и брались за любую работу, приносящую какие-то деньги, позволяющие нам мазать на хлеб не только масло, но и икру в отдельных, но не редких случаях.
Отдохнув после сытного завтрака, мы снова пошли на поиски сокровищ.
Олег перед выходом прогулялся по маленькому на улицу. Вскоре он вернулся с испуганным лицом.
— Там какой-то здоровущий волк по кустам ходит, принюхивается, — сказал он.
Мы осторожно выглянули наружу и увидели недалеко действительно крупного волка, который разгребал землю у дерева.
— Одиночка, такому ничего не стоит любому из нас сломать хребет, здоров как лошадь и цвет какой-то тёмный злой, наверное, как чёрт, — сказал тихо Толя.
— Одиночество удел сильных по духу, слабые всегда жмутся к толпе, — сказала Таня.
— Ну ладно пугать его не будем, а то ещё своих приятелей позовёт, но впредь по лесу передвигаться группой и с оружием чуть, что не так стрелять на поражение не раздумывая, — сказал я.
— Шкура у него жаль летняя, но и такая сгодится, на половик, — сказал Олег.
— Ага, тебе бы только зверей убивать! — сказала Таня.
— Только в качестве обороны, — подняв руки, вверх ответил Олег.