Облака

Ранним утром на восточной стороне средних широт появляется яркий, до невозможного жжения, светящийся шар Солнца. В течение светового дня светило проходит по своему небесному пути, перемещая своим движением тенистые закутки по поверхности планеты, и в конце дня, перед тем как скрыться за линией горизонта на западной стороне, невероятно красиво разукрашивает в огненные цвета облака на небосклоне, заставляя их полыхать на радость романтикам. Светило совсем скрывается из виду, и землю окутывает сумрак, в котором в безоблачном просторе над головой проступают как миражи, а чуть позже и явно, звёздные россыпи большого космического пространства, и мир вокруг озаряется серебристо-желтоватым светом другого, ночного светила, имеющего периодическую разноликость. На всех окружающих водоёмах, у чьих берегов в этот час окажутся романтики, луна к их ногам расстилает серебристые дорожки своего отражения, которые чарующе переливаются искрящими и мерцающими блёстками в мерных движениях неторопливых волн. Во всей округе затихают звонкие детские голоса, вразнобой вещавшие о пережитых минувшим днём интересных впечатлениях и задававшие взрослым вопросы о чём-то ещё неизведанном. Чуть позже смолкают и взрослые голоса, рассказывавшие у открытых окон детских спален старые добрые сказки, угасают на балконах и лавочках скверов одинокие красноватые огоньки молчаливо курящих людей, машины всё реже нарушают тишину шумом работающих механизмов и опускающуюся ночь  всполохами фар – в движении те, кому ночью необходимо не спать, а выполнять свою всем необходимую работу. Настаёт ночь, когда всем остальным можно просто отдохнуть, выбросить из головы неудобные и неприятные мысли о клубках рабочих противоречий, вытянуться со всем возможным комфортом на удобной постели и спать, растворяясь в мире грёз и сновидений.
  Ночь, любая привычная нам ночь, спокойной она была для нас или беспокойной, имеет свойство завершаться утром. С невероятным треском будильника ли, с громким криком ранних петухов ли, приятной ли мелодией, издаваемой заряженным за ночь смартфоном, с просыпанием просто по привычке в необходимое время. Для всех нас настаёт то время, про которое говорят – мудренее вечера, привычное, имеющее склонность быть суровым к проявлениям человеческих слабостей, утро рабочего дня либо радующее своей беззаботностью утро выходного. Для каждого из нас существует определённый нами, приспособленный ко всем препонам и рогаткам козней окружающего мира, ритуал утра в самых разных проявлениях человеческого бытия и привычного быта. Он привычен, и мы привыкаем к тому, что, несмотря на погодные катаклизмы в виде пугающих осадков и кошмарно носящихся ветров, ночь завершается утром и пробуждением. Утро сменяет ночь, день завершается вечером, в котором всё дневное остаётся в памяти, пройдя отсев и разделение на нужное и не очень, и в дальнейшем сменяется ночью. День за днём проходит неделя, завершаясь приятными впечатлениями выходных дней, также незаметно пролетает месяц, за ним сезон, подводится всему пролетевшему за год какой-то итог, и так далее, год за годом отсчёт десятилетий… Нам это привычно, как рутина рабочих процессов, часто наводя скуку своей однообразностью. Мы ходим привычными тропами, садимся в истёртые самими же нами кресла работающих с нами вместе на износ и стареющих трамваях и автобусах, выполняем, автоматически и не вдумываясь, простую механическую работу, относясь к ней с полным равнодушием. Кому-то необходима эта простая механическая работа, и мы выполняем действия, не желая прилагать к ним мыслительной деятельности. И так проще, нет необходимости беспокоиться, находя лучшее среди обычного, только когда упрощается и без того простое. Человек – он существо ненадёжное, заболеть может, загулять, просто забыть, и чем он проще выполняет работу, тем легче его заменить, словно винтик в скрипящем механизме. И человечество просто штурмовыми темпами осваивает искусственный интеллект, лучшие умы интеллектуального труда вкладывают в него свои знания, чтобы он в будущем смог обходиться без них и саморазвиваться. Удивительные метаморфозы происходят с научным прогрессом: вначале накапливался бесценный опыт многих неудач и сломанных теорий, по мере накопления багаж знаний стал тяготить как весьма тяжёлый груз, появившийся Интернет упростил всё на свете, позволил не копить знания в светлых умных головах, а брать всё необходимое после чётко обозначенного запроса поисковым системам. Поскольку вакуум в голове в естественном виде, как и в любой другой среде, невозможен, пробелы и свободное пространство/время занимают то, что сначала считается полезным, чуть позже интересным, и немного позже занимает основные ниши коры головного мозга полнейшая чепуха, которую общество считает смешным и приятным времяпрепровождением.
Вот снова фантазия унесла в откровенные дебри как бы научных рассуждений, любое лирическое отступление, пусть и не лирическое, но всё же отступление, за которым следует возвращение к главному. А главным в это  ясное, безоблачное и тёплое утро есть то чрезвычайное обстоятельство, что дед и внук в третий месяц лета всё же выбрались на рыбалку. В стремительно рассеивающемся утреннем сумраке два рыбака с удочками наперевес шагали по поселковой окраине, спускаясь к изгибающейся и чуть затянутой туманом речке. Что-то негромко позвякивало в холщовой сумке деда, отодвинутой, как рюкзак, висящий на одном плече, за спину. Внук, немного хмурый и недовольный ранним просыпанием, всё же испытывал приятные ощущения от исполнения мечты городского жителя, шагал чуть позади деда, время от времени зевая, и молчал. Утренняя зорька несла прохладу перед полуденным зноем, и дышалось легко и свободно. Старая дедова куртка, мешковато висевшая на плечах внука, возможно, и была перестраховкой от угрожающей всегда простуды, неудобства не доставляла. Внук, ещё щуплый парнишка, будущей осенью собиравшийся открыть двери седьмого класса обыкновенной  городской средней школы и проводящий остатки лета у деда с бабушкой в старом шахтёрском посёлке, деревенской жизни практически не касался и представлял из себя полноценного городского жителя, беспомощного, как правило, в сельских условиях, в отличие от деда, который за плечами имел немалый стаж службы в военной авиации и работы в народном хозяйстве. Внуку было интересно с ним, потому как он никаких трудностей не боялся и, казалось, что он умеет абсолютно всё.
Каких-то полчаса ходьбы позади, и вот она – речка. Тишина, нарушаемая лишь плеском играющей в воде рыбы, сопровождаемой лёгкой рябью на зеркальной поверхности небольшой речки со спокойным течением, призывала и самим вести себя тихо.
Они не были одиноки, придя на берег. Окинуть взглядом прибрежные окрестности, и десяток рыбаков, уже расположившихся в невысокой растительности, виднелись неподалёку. Дед, немного постоял, осматриваясь, и тронув за плечо внука, позвал идти на присмотренное место.
От воды поднимался парок лёгкого тумана, размывая контуры противоположного берега.
Поднималось из-за горизонта солнце, впереди чуть справа, заставляя просыпаться всё вокруг. Где-то вдалеке слышалось лягушачье кваканье, птицы своими голосами разгоняли утреннюю тишину. Но для городского жителя тишина стояла идеальная – её не нарушали трели грохочущих по изношенным  рельсам трамваев, нервными гудками машин, стоящих в обычных утренних заторах, шарканье многих пар разнокалиберной обуви по брусчатке тротуаров.
Немного времени заняла подготовка снастей к своей главной задаче, пара оструганных рогатин из найденных на тропинке веток была вдавлена в воду недалеко от берега для опоры удочкам, наживка в виде червей насажена, лёгкий свист лески во взмахе – и вот уже два ярких поплавка закачались на зеркальной поверхности воды, к тому моменту отражающей невообразимо выразительную синь неба с появившимися редкими облаками.
И дед, и внук считали, что на рыбалке улов не главное, и смогли в этом убедить женскую половину семьи в виде мамы и бабушки, хотя никто из них не готов был отказаться от крупного и хорошего улова, но главное – это единение с природой и самим собой, отдых у воды, позволяющий привести свои мысли в порядок и уйти на время от повседневных забот. Так считал дед, и внук разделял это мнение с ним.  Подростковый возраст внука, в котором наряду с желанием побеситься приходят и вполне серьёзные мысли, заставляющие задуматься о совершенно обычных и привычных вещах и их устройстве, для любого человека, вспоминающего своё детство, есть, наверное, самый интересный возраст, в котором человеческая судьба формируется словно растущий побег начинающего свой рост дерева, и именно в это время определяется, каким он будет этот побег – прямым и стройным, или искривившимся, с горбинкой, вызывающим жалость и отторжение окружающих.
Первые ленивые поклёвки только внесли немного волнения в ровную водную гладь. Рыба словно посмеивалась над рыбаками, блестя плавниками у поверхности и задевая поплавки, но оставляя без внимания наживку. Дед приободрил внука:
- Та рыба, что играет у поплавков, нам неинтересна, она мелкая и невкусная. Нам хорошо бы поймать ту, что на глубине ходит, а  в этом надобно терпение.
Внук понимающе кивнул, снова оборачивая взгляд на поплавок. Терпение – непростая вещь, ох, как много его необходимо для будущей жизни среди людей, оно никому не даётся прям целиком и с рождения, терпение вырабатывается как полезная привычка в каждодневной деятельности в течение многих лет, познаётся в разных нервотрёпных  жизненных моментах и становится крепче либо отбрасывается враз и одномоментно в безрассудных действиях, порой вспоминаемых с глубочайшим стыдом по прошествии времени, достаточного для успокоения и осознания, после чего человек, познавший  потерю терпения, относится к нему более внимательно и делает выводы для себя не поддаваться слабостям. Такое вот оно - терпение.
Как ни смотрел внук на поплавок, всё равно его нырок, без всякого предварительного подёргивания,  был неожиданным. Запоздалая подсечка резким рывком вверх всё же дала результат, леска натянулась, удилище немного изогнулось, явственно почувствовалось биение рыбёшки, рискнувшей отведать наживку. Обеими руками вцепившись в удилище, внук подводил снасть к берегу, дед, хваля внука, что не проспал поклёвку, уже опускал в воду подсак. Окунь, чуть больше дедовской ладони, показался из воды. Дед проворно подхватил его подсаком и вытащил на берег, замечая: - Очень даже неплохо начало!
Лицо внука посветлело улыбкой, в радостном азарте быстро справился с высвобождением крючка от добычи, крепко сжимая окуня и немного морщась от покалывания колючих плавников, уверенно отправил его в садок, где окунь затрепетал и заметался перед тем, как успокоиться в небольшом отведённом ему пространстве садка. С первой пойманной рыбкой настроение поднялось, нахлынувшая было дрёма от монотонности взгляда на поплавок исчезла, сменившись азартной бодростью. Вот она мечта, нашедшая своё исполнение.
Снова оба поплавка на воде, но теперь уже дед подсекает забившуюся на крючке добычу. И снова окунь, немного превышающий размером первого, пойманного внуком. Настроение поднялось, и приподнялось над горизонтом солнце, своим отражением в воде приближаясь к поплавкам. Лягушачье кваканье стало слышно уже где-то совсем рядом. Ещё поклёвка, и ещё, и примерно час вполне напряжённого ритма, где после сорвавшейся добычи  сменяется наживка и пусть не с первого раза, но всё же она трепещет в руке и следует в садок.
Как-то незаметно поклёвки становились реже, снова окутывало неторопливое спокойствие, призывая к расслаблению внимания.
Неожиданно внук, видимо, теряя интерес к немому созерцанию поплавка, спросил деда:
- Посмотри, мы пришли сюда, на небе не было ни облачка, а теперь ими закрыто полнеба. Откуда берутся облака и как далеко их может носить ветер?
Дед, не торопясь повернул голову к внуку и, улыбаясь с прищуром, задал встречный вопрос:
- Помнишь, как год назад твоя сгущёнка взорвалась на плите? Мы тогда её с потолка соскребали и ремонт в кухне делали, ты тогда  понял, почему разорвало прочную жестяную консервную банку?
Внук, недовольный неприятным воспоминанием о давней взбучке, устроенной родителями и бабушкой, скривился:
- Потому что вода выкипела!
-Вода-то выкипела, а банку что разорвало, какая сила на то способна?
- Ну, температура высокая, огонь же грел,- внук непонимающе бормотал, теряя уверенность.
- Банка взорвалась, потому как в результате излишнего, без воды,  нагрева её вкусному содержимому стало тесно в маленьком объёме, и, хотя сама банка от нагревания тоже расширялась, это было не настолько сильно, чтобы удержать в себе внутренности. А силу, способную разорвать банку, создало давление. Физику-то читаешь или совсем неинтересно?
Внук стушевался перед неожиданным вопросом – с физикой дела обстояли неважно.
- Ну ладно, слушай! Банку разорвало создавшееся высокое давление, что было достаточно для впечатывания её в потолок и отскока вязких струй на стены. Давление возникает не только в банке. Давлением называют силу, приложенную не в одной маленькой точке, а на какую-то поверхность. Любую поверхность возможно измерить, и эта мера есть площадь той самой поверхности. Если мы заговорили про облака и ветер, тут всё похоже. Весь воздух нашей родной планеты называется атмосферой. В моей молодости люди, увлечённые авиацией, её называли пятым океаном. Сейчас научные деятели нашли пятый океан, решили, что так необходимо, а воздушный, стало быть, шестой. Как и любой океан, вода в нём или воздух, не могут находиться в состоянии полного покоя, как в ванной, которую набрали и выключили воду,- всевозможные течения, разная температура в разных местах по поверхности и по глубине мешают ей быть спокойной. Течения возникают от зон с более высоким давлением к зонам с давлением меньшим со скоростью, зависящей от разности этих давлений.
Внук, заслушавшись, забыв про поплавок, который утонул и не торопился показаться наверх. Но дед, весьма внимательный человек, напомнил, что они всё же на рыбалке. Внук проворно вытащил небольшого, но вполне увесистого карася и плюхнул его в садок. Дед тем временем сменил наживку, и снова оба поплавка закачались среди небольшой ряби, которую поднимал начавшийся небольшой ветерок. Отвечая на немой вопрос внука, дед продолжал:
- Солнце прогревает нашу планету неравномерно, суша прогревается быстрее, вода медленнее, но вода дольше хранит тепло, а суша быстрее остывает. Теплый воздух в нашей атмосфере поднимается вверх, и более холодные потоки занимают освободившееся место, нагреваются и продолжают движение. Так образуются ветра, и чем больше заметны перепады температур и давления, тем сильнее ветра,- дед отвлёкся на поклёвку, но сигнал оказался ложным. Насадив червяка на крючок и сделав заброс снасти, дед продолжил:
-  Воздух переносит в себе влагу, с тёплыми струями восходящих потоков влага поднимается до той высоты, где охлаждается и достигает точки росы – температуры, когда влага становится водяным паром. Именно водяной пар и заметен как облако. А вот как далеко ветер гоняет облака – не скажу, может быть, и очень далеко. Будешь изучать физику, а не отбывать повинность, узнаешь и про то, какими бывают облака, как, глядя на них, предсказать погоду, узнаешь про тайфуны и циклоны, а будет интересно, так и метеорологом станешь, предсказывать погоду сможешь.
Внук слушал деда очень внимательно, солнце уже совсем по-летнему пригрело и разогнало утреннюю прохладу, ещё державшуюся у кромки воды. Тёплые куртки рыбаки сняли, затем, сменив наживку на крючках – поклёвок не было уже довольно долго, приступили к самому, наверное, приятному – завтраку на траве у воды, где запивая ароматным чаем из термоса вкусные бабушкины бутерброды, немного косясь на замершие в воде поплавки, можно никуда не спешить и рассматривать привлекательные виды заросшего густой растительностью берега по ту сторону речки, наблюдать за неспешным движением облаков разнообразных затейливых форм и размеров. Приятная глазу небесная синь несла в себе спокойствие и какое-то приятное чувство простора и радости. Внук думал о ней и мечтал о профессии лётчика, о которой ему много рассказывал дед и которая его увлекала всё глубже. Казалось ему, что нет ничего на свете лучше, чем в этой безграничной синеве рассекать простор на сверхзвуковой скорости в самом серьёзном истребителе высоко над земной поверхностью, где внизу только облака, образующие вместе с солнечными лучами небывалой красоты рельефы, своей ослепительной белизной вносящие в душу ощущение чистоты. И физика, про которую повествовал ему только что дед, уже не казалась скучной и ненужной наукой, а представлялась первыми, начальными ступенями той самой высокой лестницы на пути к мечте, в небесные просторы. Спокойствие и уверенность в рассуждениях деда, казалось, передавалась и ему, и вместе с тем и уверенность в собственных силах и будущем. Там, в небе,  где ослепительная белизна закрывает всё серое, скучное и обычное, где нет слабых здоровьем и характером и есть те, кого с уважением называют настоящими мужчинами, совершенно неземная и наполненная романтикой жизнь, настоящая работа, к которой внуку уже не терпелось прикоснуться...